Ученые, придающие основное значение тому обстоятельству, что личная собственность производна от собственности социалистической, расценивают ее как явление, специфическое только для социалистического общества, а в пределах последнего не распространяющееся на собственность мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей ввиду отсутствия прямой связи между ними и социалистической системой хозяйства[541]. Среди приверженцев этого господствующего в науке направления разногласия возникают лишь при истолковании самого признака производности, который, по мнению одних, предопределяется основным источником образования личного имущества, какими бы ни были дополнительные имущественные поступления, а по мнению других, ориентируется на источник воспроизводства личной собственности как специфического общественного отношения, каким бы образом тот или иной объект гражданином ни приобретался.
Приверженцы другого, менее представительного направления относят к личной собственности имущество не только мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей в социалистическом обществе[542], но и пролетариев в обществе капиталистическом[543]. Исходным поводом к подобным суждениям явилась структура самой ст. 10 Конституции СССР 1936 г., уделяющей главное внимание кругу объектов права личной собственности и почти не затрагивающей характеристики источника его возникновения. А поскольку в числе таких объектов упоминается подсобное домашнее хозяйство, возникло предположение, что ст. 10 формулирует общее правило о личной собственности, в то время как ее особым разновидностям посвящены специальные нормы, включая ст. 9 Конституции СССР, предусматривающую собственность мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей. При этом не учитывается, что <развитие социалистической собственности влечет за собой и рост личной собственности>, тогда как, <наоборот, развитие социалистического хозяйства влечет за собой отмирание остатков мелкого частного хозяйства>[544], а, несовместимые друг с другом по своей социальной сущности, указанные явления не могут быть соединены посредством одной и той же научной категории[545].
Тем не менее их единство нередко отстаивалось и впоследствии, причем иногда даже в более широком плане, с выходом за пределы социалистического общества и привлечением к этому единству пролетарской собственности общества буржуазного. Достигается такой результат путем переноса центра тяжести либо на целевое назначение используемых объектов, либо на конкретные условия их приобретения. Так, П. П. Каськ включил собственность трудящихся при капитализме в разряд личной собственности потому, что она используется ее обладателем в потребительских целях[546]. Что при помощи такого критерия можно выявить социальное назначение отдельных имущественных объектов, но не природу собственности как единого общественного отношения, - это не смущает автора ни в малейшей степени. Другим путем к тождественным выводам пришел В. П. Корниенко, отмечающий, что при отсутствии средств производства, а значит, и возможности самостоятельно создавать необходимые жизненные блага, пролетарий, вынужденный работать в капиталистическом хозяйстве, приобретает собственность, которая по этой причине становится производной от собственности буржуазной, но, образуемая благодаря личным трудовым усилиям собственника, она должна считаться не частной, а личной собственностью[547]. Бьющие в глаза противоречия между своими выводами и их обоснованием автор оставляет незамеченными, не испытывая каких-либо неудобств и от такого перемещения акцентов, которое ставит способы приобретения имущества на ступень более значимой детерминирующей силы, чем господствующий строй экономических отношений. Но во всем этом и проявляются коренные недостатки второго направления сравнительно с важными преимуществами первого, потому и нашедшего законодательное признание в Основах[548], что оно правильно отражает реальное положение вещей. Тот же факт, что в Конституции СССР 1977 г. собственность мелких частных хозяйств вообще не упоминается, свидетельствует скорее об утрате ею в современных условиях сколько-нибудь осязаемого веса, чем о подведении ее под общее понятие личной собственности.
