При ознакомлении с изложенными выводами бросается прежде всего в глаза их несоответствие историческим фактам.Начать хотя бы со ст. 2 ГК РСФСР, в которой вслед за общим правилом о том, что споры о праве гражданском подлежат судебному разрешению, говорится: <Имущественные споры между органами государства разрешаются в порядке, установленном особым постановлением>. Ясно, что эта оговорка касается лишь порядка (процедуры) рассмотрения споров, а не того материально-правового законодательства, которое к их разрешению должно быть применено. Из примечания к ст. 2 ГК логически можно сделать только один вывод: именно потому, что имущественные споры между госорганами являются гражданско-право-выми, законодатель специально оговаривает установление для их разрешения особого порядка, ибо иначе они подпали бы под действие общего правила. В отличие от этого Г. М. Свердлов утверждает, что отнесение споров между госорганами к юрисдикции арбитража лишает их гражданско-правовой природы. Однако, как известно, многие из числа таких споров (например, споры с банком или с транспортом, а до 1955 г. - все споры на сумму до 1000 руб.) разрешаются судами. Значит ли это, что судебные споры между госорганами являются, а арбитражные не являются гражданско-правовыми? Очевидно, природа отношения ни в какой мере не изменяется от того, какому органу поручено разрешение связанных с ним споров. Неправильно также утверждение, будто Гражданский кодекс никогда не регулировал отношений между госорганами. Это не соответствует не только историческим фактам, но и современной действительности. Все дела, связанные с нарушением так называемых абсолютных прав госорганов, в том числе и в их взаимных отношениях (дела по виндикационным искам, искам из причинения вреда и из неосновательного обогащения), всегда рассматривались на основе норм ГК и иначе рассматриваться не могли. В Гражданском кодексе имеются целые главы, которые всегда применялись в отношениях только между социалистическими организациями. Такова, например, глава III-а раздела <Вещное право>, посвященная залогу товаров в обороте и переработке. Закон о подрядах и поставках 1923 г., который в свое время помещался в ГК в качестве официального приложения к нему[1169], как видно из его ст. 1, распространял свое действие на отношения госорганов не только с гражданами, но и с объединениями. Мы уже не говорим о нормах относительно исковой давности, о многочисленных общих нормах обязательственного права, которые, даже по признанию Г. М. Свердлова, были рассчитаны на советский экономический оборот в целом. Но дело в том, что Г. М. Свердлов вообще обнаруживает своеобразное понимание в вопросе о применимости или неприменимости норм ГК к соответствующим отношениям. Он полагает, что к госорганам применяются только те нормы, которые прямо предусматривают их <особые позиции> в гражданском обороте, т. е. устанавливают для них специальные правила. Например, в области отношений по имущественному найму такие <особые позиции> предусмотрены ст. 153, 154, 162 и др. Следует ли отсюда, что только такие нормы и подлежат применению к госорганам? Конечно, нет. Так, при разрешении споров по имущественному найму между госорганами арбитраж нередко ссылается на ст. 155 ГК, хотя последняя никаких особых правил для этих споров не устанавливает. Происходит это потому, что общие нормы ГК об имущественном найме рассчитаны также и на отношения между госорганами, кроме случаев, когда для таких отношений установлены специальные правила. Далее, нет решительно никаких оснований отрицать тот факт, что многочисленные изменения, которым ГК подвергался, касались также и социалистических организаций. Это относится не только к таким общим правилам, как правила об исковой давности, но и к ряду специальных норм, например к тем же нормам о залоге товаров в обороте и переработке, которые были включены в ГК РСФСР на основе постановления ВЦИК и СНК от 20 декабря 1927 г. (СУ, 1928, N 4, ст. 33). То же самое следует сказать об изменениях, которым подверглись примечание 2 к ст. 22 (об отчуждении государственных строений), ст. 101 (об очередности удовлетворения требований кредиторов), ст. 153, 154 (о найме государственного имущества) и многие другие нормы Гражданского кодекса. Что же касается использования норм ГК в инструктивных указаниях арбитража и в арбитражной практике, то широко публиковавшиеся в свое время и достаточно освещенные в литературе многочисленные решения бывш. арбитражных комиссий буквально пестрят ссылками на Гражданский кодекс. Не обходится без них и Арбитраж при Совете Министров СССР в издаваемых им инструкциях. Так, в <Сборнике инструктивных указаний Государственного арбитража при Совете Министров СССР> (т. 1, 1955) такие ссылки содержатся на стр. 65 - 66, 71 - 72, 74 - 76 (об исковой давности), стр. 117 (о существенных условиях договоров), стр. 201 (о последствиях просрочки должника), стр. 211 (о спорах по лесонарушениям), стр. 225 (о последствиях переплаты заказчиком денег подрядчику в отношениях по капитальному строительству), стр. 267 - 268 (об условиях и объеме возмещения убытков), стр. 268 (о последствиях совершения недействительных договоров) и др. Мы при этом упомянули лишь некоторые указания инструкций арбитража, содержащие в себе прямые ссылки на ГК. Аналогичные прямые ссылки имеются и в многочисленных арбитражных решениях по конкретным делам. Вместе с тем не следует забывать о том, что даже при отсутствии прямых ссылок, когда дела решаются на основе специальных нормативных актов, арбитражные органы молчаливо исходят из тех общих положений ГК (об убытках, о просрочке должника или кредитора, о долевой или солидарной ответственности, о вине, причинной связи и т. п.), без которых не мог бы быть правильно разрешен ни один имущественный спор, независимо от того, являются ли его участниками граждане или социалистические организации. За пределами Гражданского кодекса действительно находится большое число нормативных актов, специально направленных на урегулирование имущественных отношений между социалистическими хозяйственными организациями. Но разве это обстоятельство доказывает само по себе образование, наряду с гражданским правом, самостоятельной отрасли хозяйственного права? Кодекс и отрасль права - не одно и то же. Существуют отрасли права, которые вообще не имеют своего кодекса. В таком положении находится, например, административное право во всех союзных республиках, кроме УССР. Но и в УССР административный кодекс далеко не охватывает всего административного права, так как он ограничивается почти исключительно нормами, направленными на охрану общественного порядка. Никто, однако, на этом основании не утверждал, что все то, что находится за пределами административного кодекса УССР, выходит и за пределы административного права. Если метод доказывания, примененный Г. М. Свердловым, распространить и на другие случаи, результат окажется самым неожиданным. Так, жилищный закон 1937 г. (СЗ СССР, 1937, N 69, ст. 314) не включен в Гражданский кодекс. Следовательно, договор жилищного найма не образует составной части гражданского права? Но это противоречило бы даже тем установкам относительно объема гражданского права, которых придерживаются сами сторонники теории хозяйственного права. За пределами Уголовного кодекса находится значительное число общесоюзных законов и указов, предусматривающих наказуемость различного рода преступных деяний. Однако ни у кого никогда не возникало мнение, что тем самым наряду с уголовным правом образуется какая-то новая отрасль советского права. Подобное мнение, если бы оно и было выдвинуто, опровергалось бы тем простым фактом, что названные законы и указы применяются вместе с общими нормами Уголовного кодекса и на их основе, а следовательно, так же как и Уголовный кодекс, входят в единую отрасль советского уголовного права. То же самое наблюдается и в соотношении Гражданского кодекса с гражданско-правовыми нормами специальных нормативных актов, регулирующих договорные и иные имущественные отношения стоимостного характера между социалистическими хозяйственными организациями. Эти акты подчиняются общим правилам Гражданского кодекса, да и не могли бы быть применены на практике вне сочетания с указанными правилами, - все равно, содержится или не содержится прямая ссылка на них в том или ином арбитражном решении. Таким образом, практика, как современная, так и относящаяся к области истории, обосновывает вывод, прямо противоположный тому, к которому пришел Г. М. Свердлов: широкое развертывание законодательной деятельности по урегулированию имущественных отношений между социалистическими хозяйственными организациями, хотя оно и происходило в основном вне рамок Гражданского кодекса, знаменовало собой новый этап в развитии советского гражданского права, а не его вытеснение посредством хозяйственного права. Этот новый этап в развитии советского гражданского права соответствует новому этапу развития нашего общества, завершившего переходный период и вступившего в эру социализма. Гражданские кодексы союзных республик, принятые в 20-х годах и рассчитанные на условия нэпа, давно уже не отвечают требованиям современности. Они неспособны удовлетворить в полной мере запросы, возникающие в отношениях не только между хозорганами, но и с участием граждан. Наиболее широко распространенные имущественные отношения граждан (договоры розничной купли-продажи, договоры с ателье бытового обслуживания, договоры о внесении денег на вклад в сберегательную кассу, договоры жилищного найма и т. д.) регулируются в первую очередь не гражданскими кодексами, а специальными законами, инструкциями и иными нормативными актами. К этим отношениям, так же как и к отношениям между социалистическими организациями, применяются общие и, кроме того, некоторые специальные нормы ГК, если возникший вопрос не получил в соответствующем акте достаточного разрешения. Никто поэтому не сомневается в том, что необходимость в проведении новой кодификации советского гражданского законодательства является настоятельной и неотложной. Однако из того, что действующие гражданские кодексы устарели, сторонники теории хозяйственного права делают совершенно иные выводы. Они считают, что гражданское право, какому бы обновлению оно ни подверглось в процессе кодификации, вообще, по своей природе неспособно регулировать хозяйственную деятельность социалистических организаций. Таков же их взгляд на административное право. Объединять в едином кодексе правовое регулирование отношений с участием как граждан, так и социалистических организаций - значит, с их точки зрения, вступать в противоречие с потребностями жизни, в противоречие с теорией и практикой коммунистического строительства. Обоснованы ли подобные утверждения? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо установить, в каком соотношении теория хозяйственного права находится с системой советского права, с системой советской юридической науки, с советской хозяйственной и юридической практикой. Примечания: [1164] См.: Советское государство и право, 1956, № 8, стр. 99 - 108. [1165] См. отчет в журнале <Советское государство и право>, 1958, № 11, стр. 117 - 128. [1166] Начиная с 1958 г., на страницах журнала ведется дискуссия по вопросам хозяйственного права. Участники этой дискуссии (Г. Зух, Г. Дорнбергер, И. Геммерлинг, М. Пош и др.) высказываются в пользу создания новой отрасли права, именуемой ими правом социалистического хозяйства. Вместе с тем между самими сторонниками этой концепции в ГДР имеются существенные разногласия относительно тех критериев и принципов, на основе которых должно быть проведено разграничение хозяйственного и гражданского права. Кроме того, в отличие от советских авторов юристы ГДР идут по пути упразднения административного права, нормы которого, по их мнению, поглощаются государственным правом, правом социалистического хозяйства и другими отраслями права. Следует вообще учитывать специфические условия ГДР, в которых возникла теория хозяйственного права, и не отождествлять ее поэтому с хозяйственно-правовой теорией, отстаиваемой некоторыми советскими авторами. [1167] См.: Научная сессия по проблемам советского хозяйственного права (тезисы докладов). М., 1959. [1168] См.: Научная сессия по проблемам советского хозяйственного права (тезисы докладов), стр. 12 - 13. [1169] См., например, ГК РСФСР в издании 1924 г. Иоффе О.С.
|
