Источники загрязнения 4 страница

 

Но мне действительно было трудно преодолеть свой страх; этот благоговейный трепет перед теми, кто знаменит, при деньгах или на высоком посту. Я чувствовал себя подчиненным и неадекватным в присутствии любого, кто открыто демонстрировал свой вес. И потому Гроув Паттерсон, поставив меня перед неоспоримым фактом — необходимостью избавиться от чрезмерной боязни людей, задел мое больное место. Наша беседа в редакции заставила меня по-настоящему решиться перебороть себя и перестать робеть перед первым встречным.

 

Но даже и в ходе работы над этой книгой был один эпизод, который показал, что мне не мешало бы более добросовестно практиковать принцип «не бояться никого». Однажды мы с женой Рут выехали из нашей фермы и направились в Сиракузы, штат Нью-Йорк, где мне предстояло выступить перед собранием ассоциации взаимопомощи посредников. Наш маршрут протяженностью свыше двухсот пятидесяти миль пролегал по парковой дороге «Taconic» и по скоростной автостраде Нью-Йорка.

 

Съехав с автострады, мы остановились на заправочной станции, где нами занялся молодой человек весьма представительного вида. Даже своими замечаниями о погоде он уложил меня на лопатки, доказав, что мой прогноз никуда не годится. Решив, что спорить тут не о чем, я почел за лучшее прекратить дискуссию. Пока наполнялся бензобак, он поднял капот нашей машины проверить уровень масла, воду и аккумулятор. «Ну, брат, — воскликнул он, — надо что-то делать с ремнем вентилятора, да и с этими двумя ремнями тоже».

 

Если и есть что-то, о чем я не знаю абсолютно ничего, так это то, что находится под капотом.

 

— А что с ними такое? — обеспокоено спросил я.

 

— Ну как же, — сказал он, — взгляните, вот здесь на этом ремне потертость. К нам с автострады заворачивают машины, так у них, бывает, эти ремни натянуты так туго, что часа два провозишься, пока их снимешь. А эти ваши наверняка соскочат в момент.

 

Я посмотрел на ремни. Насколько я мог судить, с ними было все в порядке, но его тон был столь непререкаем, что я почувствовал прилив благоговейного трепета и не нашел что ответить. Решив, что он, должно быть, знает, что говорит, я сдался. Он отогнал автомобиль в сторону и принялся снимать все ремни. Рядом я заметил еще одну машину, с нее тоже снимали ремни. Я не знал, что предпринять, и терзался сомнениями; смалодушничав, я спросил человека внутри станции: «Вон тот парень знает, что делает?»

 

— О да, — ответил тот, — он в точности знает, что делает.

 

— Но, на мой взгляд, — сказал я, — ремни вполне в норме.

 

— Если он говорит, что ремни не в порядке, значит, так оно и есть, — отвечал собеседник. Его слова доконали меня окончательно.

 

Тут подошла моя жена и поинтересовалась, что у нас происходит; я изложил ей суть дела. Она спросила совсем по-женски: «А что с этими ремнями не так?» Моя супруга — женщина здравомыслящая, и ее не так-то легко обескуражить.

 

Я неуверенно сказал: «Этот юноша знает толк в ремнях и говорит, что наши того и гляди сорвутся. Он говорит, что у машин, заезжающих сюда с автострады, ремни туго натянуты на мотор, поэтому нам нужно заменить свои ремни на новые».

 

Она увидела, что он уже снял оба ремня. Осмотрев их, она заявила: «Ремни целые. Это вымогательство. Будьте добры, установите их на место».

 

Признаюсь, меня такой безапелляционный выпад привел в замешательство, и я отошел в сторонку купить газету. Вокруг жены уже собрались трое из четверых работников станции, и она очень вежливо, но твердо сообщила им, что это мошенничество. Действительно, с этими старыми ремнями не было проблем — если быть точным, то ни разу за все десять тысяч миль пробега с момента установки их на машину. А этот напористый, нахальный и, надо прямо сказать, «сомнительный» юноша благодаря воинственной, заносчивой манере демонстрировать свою компетенцию едва не всучил мне по сути ненужные ремни. Я слегка оробел перед его позицией всезнайки, и мой прежний страх перед людьми вновь дал о себе знать. Но на мою жену его манера не произвела ни малейшего впечатления; ей подавай одни лишь факты. У тех, кто придерживается рационального мышления и прислушивается только к фактам, страх перед людьми исчезает.

 

А потому никогда и никого не бойтесь: ни мужа, ни жены, ни (Бог вам в помощь) ваших детей; ни босса, ни шумливой важной персоны. И, конечно же, наилучший способ достигнуть этого — это любить людей и всегда видеть в них только лучшее. Вы начнете проникаться к ним энтузиазмом, и по мере его усиления будет происходить нейтрализация вашей робости, вашего страха перед другими и вашего беспокойства о том, что эти другие думают о вас. И потом, когда вас перестанут занимать мысли о самом себе, вы благодаря своему доброжелательному отношению к людям начнете относиться с большим энтузиазмом к самой жизни.

 

Внимательное изучение болезни беспокойства и страха во многих случаях позволяет вскрыть чрезмерную занятость самим собой. Беспокойство заранее предполагает весьма ранимую самооценку, в которой присутствует мрачное предчувствие в отношении себя и своих близких. Чем сильнее индивидуум срастается с этим ощущением, тем острее, по-видимому, становится чувство беспокойства. Вот почему отказ от привычки беспокоиться должен привести к выходу за рамки своего «я».

 

И тут на первый план выступает энтузиазм как один из наиболее эффективных механизмов развития возрождающейся личности. Замкнувшегося в своем «я» индивидуума мало заботит мир вокруг него. Нервно пробегая глазами страницы ежедневной газеты, он остается в неизменной уверенности, что дела идут все хуже. Но его интерес к социальным вопросам преходящ, незначителен и слаб. Главная его забота — как события могут повлиять на него лично. Вот он и уделяет внешним условиям лишь фрагментарное внимание, продолжая маяться и изводить себя в путанице забот, занимающих его мысли. И если такое беспокойство будет непрерывно расти, результатом может стать фактически удушение личности.

ПОДДАЙТЕСЬ БЕСПОКОЙСТВУ, И ВЫ НАЧНЕТЕ ЗАДЫХАТЬСЯ

 

В английском языке слово worry (беспокойство) восходит к древнему англо-саксонскому глаголу wyrgan, означающему «задыхаться» или «испытывать удушение». Если бы кто-то схватил вас обеими руками за шею и сжал ее изо всех сил, тем самым перекрыв кислород, вы бы мгновенно испытали то, что вы постепенно делаете с собой, постоянно поддаваясь приступам беспокойства. Своим беспокойством вы по сути удушаете собственные творческие силы. В старинной англо-саксонской иллюстрации тревога изображалась в виде громадного злого волка с сомкнутой на шее человека пастью.

 

Освобождение от беспокойства — вот что призвана дать вам эта книга. Даже более чем освобождение, в ней предлагается позитивное лечение в виде жизнеутверждающего энтузиазма, способного наделе унять тревогу.

 

Такие возможности энтузиазма проиллюстрируем на примере вдовы, чья привычка беспокоиться по любому поводу не имела возможности проявиться, пока ее муж был жив. Но после его кончины ощущение беспокойства взяло верх. Вскоре она оказалась в тисках серьезной реакции страха. Ее муж оставил ей умеренное наследство, достаточное для комфортной жизни при наличии некоторой расчетливости. Но она боялась принимать решения, ведь до сих пор этим почти всегда занимался ее муж. Она зависела от мужа во всем, что касалось принятия решений. Она сказала мне, что заболела беспокойством. Я ей поверил, ведь чувство страха и в самом деле может довести человека до болезни.

 

Во время консультаций я пытался заменить в ее сознании привычку во всем полагаться на сильного мужа привычкой полагаться на Бога. Но поскольку ома не была глубоко верующей, ей не удавалось преодолеть свой страх с помощью внутренней убежденности. В итоге ее все глубже затягивало всеобъемлющее состояние тревоги.

 

Однажды в полдень я проходил по коридору гостиницы «Commodore» в Нью-Йорке, направляясь на еженедельное собрание Ротари-клуба, и тут заметил ее; она сидела у входа в столовую клуба, устремив печальный взгляд в пространство перед собой. В ответ на мой вопрос она сказала, что приходит сюда каждый раз в дни проведения собраний клуба, потому что «Билл никогда не пропускал ни одного собрания, а я просто сижу здесь, в коридоре около зала заседаний, и думаю о нем. Но что еще мне остается делать, доктор Пил? У меня так тревожно на душе. Мне ни до чего нет дела. Жизнь окончена». И опять безрадостная жалоба: «Я просто заболела беспокойством».

 

— Послушайте, Мэри, — сказал я, — мы собираемся кое-что сделать для вас, так что просто посидите здесь, пока собрание не закончится. А потом мы с вами побеседуем. Я не намерен оставаться в стороне и не позволю вам, сильной, умной женщине, продолжать паниковать из-за приступов беспокойства. И еще я в точности скажу, с какими словами обратился бы к вам Билл. Я прекрасно знаю вас, а Билла знал даже лучше. Поэтому просто дождитесь меня.

 

На протяжении всего собрания я прокручивал в голове эту проблему. Та женщина обладала энергией и скрытым резервом энтузиазма. Я решил испробовать энтузиазм как лекарство от ее страхов, чувствуя, что это могло бы стимулировать ее способность обрести веру, сошедшую на нет после смерти ее мужа.

 

В клубе я случайно увидел знакомого, возглавляющего крупное агентство по предоставлению социальных услуг бедным и немощным. Я спросил его:

 

— Джерри, вам для работы не нужны новые сотрудники?

 

— Конечно, нужны; у нас нехватка рабочих рук. Но мы уже выбрали весь бюджет и никого больше принять не можем.

 

— Ладно, а не могли бы вы привлечь к делу способную, умную, правда, неподготовленную женщину под пятьдесят, и она будет работать даром?

 

— Эх, знаю я таких работников: пару часов в неделю между партиями в бридж, и все ради ханжеского благочестия. Нет, спасибо.

 

Но я заверил его, что эта дама будет работать все пять дней в неделю в первой половине дня с девяти до часу. С видимой неохотой он сказал:

 

— Ну ладно, присылайте. Но если она не будет отрабатывать положенное время, держать ее не стану. Мне нужны люди, действительно работающие, а не сердобольные типы, тешащие себя мыслью, что они творят добро.

 

Вернувшись в коридор, где ждала Мэри, я сказал: «А теперь, пожалуйста, идите в мой офис при церкви "Marble Collegiate". Встретимся там через час. Но я бы хотел, чтобы вы прошли до церкви пешком. Никаких такси или автобусов. И постарайтесь держать темп ходьбы около четырех миль в час, то есть идти вам придется довольно энергично. Такую скорость доктор Пол Уайт рекомендует всем, кто совершает прогулки, чтобы избежать сердечного приступа».

 

— Но я не привыкла ходить, — воскликнула она в изумлении. — И какая разница, на чем я доберусь до вашего офиса?

 

Я заверил женщину, что в моей просьбе есть резон, и получил от нее обещание идти пешком.

 

Она появилась в офисе час спустя, и я впервые увидел на ее щеках румянец.

 

— Удивительно, но мне и вправду сейчас лучше, так хорошо я не чувствовала себя уже многие месяцы, — сказала она. — Такой свежий прохладный день, и это синее небо над головой, и разноцветные витрины магазинов — все просто восхитительно.

 

— Вы ведь не останавливались поглядеть на витрины? Мне хотелось, чтобы вы всю дорогу прошли, не сбавляя темпа, четыре мили в час, — сказал я.

 

Она решительно заявила, что так и поступила.

ПРОГУЛИВАЯСЬ, ИЗБЯВЛЯЙТЕСЬ ОТ ТРЕВОГ И ЗАРЯЖАЙТЕСЬ ЭНТУЗИАЗМОМ

 

— Почему вы так настаивали, чтобы я шла пешком? — спросила она.

 

Я рассказал ей о моем старинном приятеле, ныне покойном докторе Генри К. Линке, практикующем психологе. Когда к нему приходил снедаемый беспокойством пациент, перед началом собеседования доктор Линк нередко просил такого человека энергичным шагом трижды обойти квартал. Этот путь составлял что-то около полумили. Доктор Линк объяснял, что наш мозг состоит из верхнего и нижнего отделов и что за наше беспокойство отвечает верхний отдел, тогда как нижний управляет моторной реакцией. «И вот, — говорил он с улыбкой, — когда пациент отправляется на прогулку, он заставляет работать нижний отдел, приводящий в движение ноги, и таким образом снимает с верхнего отдела напряжение, создаваемое тревожными мыслями». Он считал, что так проще «спроваживать заботы».

 

Мой приятель Эрнест Зингг из Берна, Швейцария, с которым я нередко совершал прогулки в верхних Швейцарских Альпах, дал мне статью доктора Феликса Эша, медицинского комиссара города Берна, озаглавленную «Walking — as a Cure». В частности, там было сказано: «Ходьба не только активизирует циркуляцию крови, она также ускоряет и делает более интенсивным дыхание и способствует поглощению большего количества кислорода... Тело прогуливающегося абсолютно свободно, только ноги периодически касаются земли и вновь отрываются от нее... Ни в какой другой позе циркуляция крови не бывает настолько незатрудненной... Вдобавок ходьба приводит в действие и гармонизирует целый спектр больших и малых мышц... Их "юритмика"... посылает кровь к сердцу, ибо сердечные клапаны разрешают только это направление... Вместе с оздоровляющим воздействием ходьба уравновешивает крупные и мелкие душевные заботы и конфликты... Удаляясь от дома, вы с такой же легкостью удаляетесь и от невзгод нашего мира. Перспективы, "далекие горизонты" позволяют привести в лучшее соответствие личные обиды с ворохом печалей мира... Прогулка пешком, в гармонии с природой, нередко заменяет визит к психиатру».

 

— Итак, Мэри, — сказал я, — вам нужно побольше физической активности, и я рекомендую прогулки. Но во время прогулки не просто ходите, а прогуливайтесь по-настоящему. И возьмите за правило прогуливаться ежедневно — и в дождь, и в зной.

 

Я предложил методику, которую многие находят крайне полезной, да и сам я часто прибегаю к ней. Она состоит в сопровождении энергичной ходьбы чтением определенных библейских текстов. Глубоко дыша, произносите, скажем, следующее: «Да благословит Господь мою душу; и все, что есть во мне, да благословенно будет Его святым именем». Или такое: «Возведу взор свой к горам, откуда идет мне помощь».

 

Результатом произнесения таких пассажей в ритме ходьбы будет повышение интенсивности кровообращения, поднятие тонуса всего организма и мышления. Я заверил ее, что такая практика вызовет в ней прилив энтузиазма, поможет унять тревогу и повысит ее способность укрепиться в вере.

 

Тут я подчеркнул, что именно через обновленную веру для нее наступит реальное освобождение от тревог. «Все усилия направлены на то, чтобы раскрыть, освободить и укрепить вашу подорванную способность верить. Тогда вы обретете нормальную, созидательную и даже счастливую жизнь».

 

Затем я сказал, что подыскал для нее «занятие» в агентстве, и далее проинформировал ее, что она, как я пообещал работодателю, должна явиться на рабочее место, в соответствии с оговоренным графиком, уже на следующий день. Это было для нее шоком. По утрам она «медленно запрягала», и являться в офис к девяти утра означало для нее необходимость радикально изменить образ жизни. В ответ на это возражение я не стал ее утешать, а лишь заметил, что «радикально новый образ жизни» и составляет неотъемлемую часть курса лечения от тревожности. Была ли тому причиной встряска от энергичной ходьбы, перспектива обретения новой жизни или все вместе, но она согласилась работать в агентстве на оговоренных условиях. И на следующий день, едва часы пробили девять, появилась в офисе.

 

Пару недель спустя мой приятель позвонил мне и сообщил: «Эта леди — редкая находка. Она осваивает сферу нашей деятельности и берется за работу с энтузиазмом. Она проявляет теплые человеческие чувства к тем несчастным, с которыми мы работаем. И помогает им с готовностью, какую так редко видишь у профессиональных работников социальной сферы».

 

Думаю, нет нужды описывать последующие события, можно лишь добавить, что все сознание этой женщины прониклось мощным и живительным энтузиазмом. Когда это произошло, молитва обрела для нее значимость, и сейчас она заявляет: «Я на пути к постижению той веры в Господа, о которой вы говорили».

РЕЦЕПТ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ БЕСПОКОЙСТВА

 

В конспективном изложении предлагаемый метод терапии проблемы беспокойства выглядит следующим образом:

 

1. Практиковать энергичную ходьбу.

 

2. Участвовать в организованной гуманитарной деятельности.

 

3. Развивать пробудившееся участие, и даже любовь, к обездоленным.

 

4. Найти в молитве новое значение и ощутить истинную реальность присутствия Бога.

 

Все эти факторы положили начало развитию целительного энтузиазма, который вывел эту женщину из гнетущего состояния беспокойства, угрожавшего ее будущему; и он был эффективен и в других случаях.

ЭНТУЗИАЗМ ПРЕВРАЩАЕТ ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА В ХОРОШИЕ

 

Я гостил в доме у моего приятеля, доктора Георга Хеберлейна, главы крупной текстильной компании «Heberlein» в Ватвиле, Швейцария. За обедом Георг спросил у меня, как называется моя новая книга. Когда я ответил, что ее название «Источник жизненной силы», он одобрительно отозвался о теме книги, заметив, что она имеет огромное значение для любого, кто действительно хочет найти себя в этой жизни. Преуспевающий промышленник, он не понаслышке знает, какую жизненно важную роль энтузиазм играет в успехе или неудаче. Его зять Марк Каппис, энергичный молодой человек, чье полное энтузиазма участие в бизнесе и благотворительности говорит о нем как о будущем лидере, тотчас подтвердил, что по-настоящему увлеченному человеку приступы беспокойства не страшны. Марк рассказал, как он со своей молодой женой Бриджетт прибыл в Нью-Йорк прокладывать собственный путь в чужой стране: изучить английский, завести друзей и таким образом подготовить почву для их ответственного международного бизнеса. День за днем, пока продолжался спад в экономике, Марк топтал тротуары Нью-Йорка в поисках работы, которую он стремился получить самостоятельно, без покровительства и протекции. Слава Богу, есть еще в мире такие молодые люди. Наша пара жила в дешевых двухкомнатных апартаментах, используя в качестве обеденного стола упаковочную коробку.

 

— Вы не опустили рук в те трудные дни? — поинтересовался я.

 

— Те дни вовсе не были трудными, — дружно воскликнули Марк и Бриджетт. — Нам было весело. Это было потрясающе — жить и видеть свое будущее прямо перед собой!

 

— И с чего нам было тревожиться? — добавил Марк. — Видите ли, мы были в восторге и от жизни, и от Соединенных Штатов. Нам нравились местные люди. Все вокруг мы воспринимали с энтузиазмом, и, разумеется, места для беспокойства просто не было.

 

В этом как раз и заключается суть дела. Всегда сохраняйте энтузиазм, и никакие заботы не будут вам страшны.

 

Однажды вечером я в компании с Джоном Робисо-ном ехал на машине из Колумбуса в Финдли, штат Огайо, где мне предстояло выступить с речью. Я обратил внимание на мягкий, но достаточно яркий свет фонарей на столбах рядом со многими фермерскими домиками, мимо которых мы проезжали. Джон, имеющий контакты в электрической компании Колумбуса и Южного Огайо, объяснил, что горят ртутные лампы. В сумерках они зажигаются автоматически и автоматически выключаются с рассветом. Такое охранное освещение снимает с плеч фермера беспокойство о возможном нашествии незваных ночных гостей.

 

Этот эпизод сродни притче. Ведь, как известно, любой человек, поддерживающий в своем сознании огонь энтузиазма, тем самым рассеивает тьму разума, и которой растет тревога. Надо помнить, что беспокойство и энтузиазм не могут занимать один и тот же разум одновременно. Они абсолютно несовместимы.

 

Подвел итог сказанному достопочтенный Дэн Лиу, начальник полиции в Гонолулу, не так давно большинством голосов признанный самым популярным человеком Гавайских островов. Этот начальник выразился без прикрас: «Благодарение Христу, мне никогда не было дела ни до каких забот, ведь я всегда торчал в гуще своих профессиональных опасностей». И это верно, духовный энтузиазм исключает беспокойство.

 

Мне всегда нравилось это известное и полное убежденности высказывание Виктора Гюго: «Сделав все, что в ваших силах, ложитесь и засыпайте. Господь бодрствует».

 

У одного врача есть своя неплохая идея. Он советует пациентам прочитать молитву, а затем добавить: «Всем заботам спокойной ночи. Увидимся утром».

 

Я же могу добавить вот что: развейте в себе, хотя бы отчасти, настоящий энтузиазм, и тогда никакая забота не потревожит вас утром. Но если она и появится, вы всегда сможете управлять ею. И не забывайте этих потрясающих слов из Книги Пророка Исайи (35:4): «Скажите робким душою: будьте тверды, не бойтесь».

 

ГЛАВА 5.

ПРИМЕНЯЙТЕ ЭНТУЗИАЗМ В ВАШЕЙ РАБОТЕ

 

В июле 1920 года на скачках «Dwyer» в Акведуке состоялась одна из самых захватывающих гонок в истории американского спорта между двумя знаменитыми лошадьми, Мэноваром и Джоном П. Гриром. Мэновар был выдающимся скакуном Америки и неоспоримым чемпионом своего времени. Редко какая лошадь могла сравниться с ним. Это было великолепное животное!

 

Я лишь однажды видел, как он бежит, но тот забег до сих пор жив в моей памяти. Впечатление было такое, будто жокей и лошадь слились воедино. Наблюдать за этим изумительным животным в движении было одним из самых потрясающих спортивных переживаний в моей жизни; то был волнующий, уникальный и незабываемый момент — сравнимый разве что со случаем, когда я видел, как Джеки Робинсон на стадионе «Ebbetts Field» в одной игре взял три базы, в том числе и так называемую «хоум плейт». Мэновар долго сохранял чемпионское звание. Затем другая лошадь начала составлять ему серьезную конкуренцию. Но, как оказалось впоследствии, та лошадь не обладала духом настоящего чемпиона.

 

Я благодарен за отчет об этом незабываемом забеге моему другу В. Клементу Стоуну, написавшему в соавторстве с Наполеоном Хиллом вдохновляющую книгу «Добейся успеха с помощью позитивного мировосприятия», в которую включена эта история. Претендующий на первенство скакун Джон П. Грир был в прекрасной форме, и многие всерьез полагали, что он-то и обставит Мэновара, ведь тот, по уверениям спортивных журналистов, стоял на пороге заката своей карьеры, тогда как Джон П. Грир только набирал силы. Предстоящая схватка была главной темой дня. Удастся ли выскочке одержать верх над старым чемпионом?

 

Но вот великий день наступил, и обе лошади встретили его в полной боевой готовности. При ударе колокола и та, и другая безукоризненно приняли старт. Они одновременно пришли к первому четвертьмильному столбу; голова в голову миновали второй. И тут огромная наэлектризованная толпа вскочила на ноги. Джон П. Грир мало-помалу начал выходить вперед! Перед Мэноваром замаячила угроза окончания карьеры.

 

Опытному жокею небольшого роста, выступавшему на Мэноваре, не понадобилось много времени на раздумья. Изучив свою лошадь до самых глубин ее существа, он знал, какими огромными резервами физической силы и духа она обладает. Его хлыст ни разу не коснулся Мэновара. Это великолепное животное всегда приходило к финишу, не выкладываясь до конца. Между тем на этот раз Мэновар, очевидно, не имел достаточно сил для победы. Заметив, что морда Джона П. Грира начала понемногу удаляться, наш жокей понял, что момент для незамедлительного действия наступил. Хлыст обрушился на бока, никогда доселе не ощущавшие его понукания.

 

Удар хлыста возымел мгновенное действие. Реакция на жгучую боль была незамедлительной. Откуда-то из глубин Мэновара поднялась грандиозная волна энергии, появился новый мощный стимул. Ноги животного заработали, словно поршни, черпая силы из каждой унции мышц, ветра и воодушевления; и это повое воодушевление пронесло его, словно болид, мимо Джона П. Грира. Под рев трибун Мэновар пересек финишную черту, опередив соперника на несколько корпусов. Он по-прежнему был чемпионом! Люди хлопали друг друга по спинам, хрипло выкрикивали какие-то слова; в глазах у многих стояли слезы. То была гонка века.

 

В этом поразительном эпизоде из истории американских бегов есть один знаменательный момент, из которого можно извлечь поучительный смысл. Зададимся вопросом, а что случилось с Джоном П. Гриром? По-видимому, эта гонка, в которой он несколько мгновений держался впереди старого чемпиона, была великим моментом его славы, его единственным великим шансом. Очевидно, поражение в тот миг, когда победа была столь близка, сказалось на животном самым пагубным образом. Я не знаток психологии лошадей, но, как мне представляется, Джон П. Грир в глубине души был чересчур мягок. Он не был настоящим бойцом, ибо в решающий момент дух соперничества оставил его.

 

Обладай этот скакун умением мыслить, он мог бы рассудить так: «Ну вот, я почти сделал старину Мэновара. Чуть больше практики, и в следующий раз я обставлю его наверняка». Ясно, что ему не доставало подлинных задатков чемпиона. Мэновар же был другой породы. Он обладал теми качествами, что удерживают лошадей, да и людей тоже, на острие жизненного соперничества. Он почти проиграл эту гонку, но в критический момент пустил в ход тот резерв сил, что был в нем. Мэновар стремился к победе с величайшим энтузиазмом. Его делом было бежать и побеждать. И он одержал достойную победу, когда в момент кризиса его дух соперничества был возрожден.

 

На мой взгляд, между спортивными соревнованиями и проблемами самой жизни существует сильная связь. Любой человек, а значит, и мы с вами, обладает таким дополнительным резервом силы. Создатель вложил его как в людей, так и в лошадей — хотя в людей наверняка несравненно больше. Глубоко внутри человеческого существа заложено стремление к превосходству. Суть природы человека в соперничестве, если не с другими, то хотя бы с самим собой. И, возможно, борьба с собой, пусть даже с намерением повысить производительность труда, есть наивысшая форма соперничества. Но, к несчастью, немало людей живут и умирают, так и не исчерпав этой дополнительной силы, дающей большее превосходство и высшие достижения. В итоге кто-то из них не достигает того, на что в действительности был способен. Спасение от такой неудачи — исследовать глубины души и проникнуться новым энтузиазмом к делу, которое ты должен исполнять.

МАЛЬЧИК, ИСПОЛЬЗУЮЩИЙ ЭНТУЗИЯЗМ КАК СРЕДСТВО ДОСТИЖЕНИЯ ЦЕЛИ

 

Как показывает практика, энтузиазм существенно улучшает производительность труда любого человека. Выполняйте свои ежедневные обязанности с апатией, как привыкли многие люди, и ваша работа станет для вас трудным и утомительным занятием. Вряд ли дело будет спориться у того, кто смотрит на него как на опостылевшую, но требующую выполнения рутину, неинтересную и не приносящую удовлетворения. Вы можете возразить, мол, ваша работа и впрямь скучна. Л может, просто вы сами относитесь к ней без интереса? Каким бы ни было ваше дело, попробуйте подойти к нему с энтузиазмом и понаблюдайте, как ситуация начнет меняться. А заодно проследите за изменениями в самих себе. Энтузиазм изменяет качество работы, изменяя самого человека.

 

И не позволяйте отговоркам, вроде той, что ваша работа скучна, удерживать вас от попытки привнести в нее энтузиазм с целью сделать ее интереснее. Немало энтузиастов добивались грандиозных результатов в делах, поначалу казавшихся неинтересными. Вот, скажем, работа помощника официанта в крупном отеле — ее с полным правом можно отнести к разряду скучных. Все, что надо делать, — собирать грязные тарелки в зале и относить их на кухню. Согласно заведенной в европейских ресторанах незыблемой иерархии, помощник официанта занимает едва ли не самую последнюю ступень в лестнице, простирающейся от белых курток внизу до белых галстуков и фраков наверху. Большинство представителей этой профессии, считая ее совершенно не престижной, откровенно презирают свои обязанности и отличаются небрежными, даже грубыми манерами. В итоге работа превращается в скучное, утомительное дело, а занимается им угрюмый, безразличный субъект, окончательно махнувший на себя рукой.

 

Но я знаком с одним молодым человеком, который подошел к этой профессии с энтузиазмом и достиг поразительных результатов. В своей работе он практиковал метод человеческих контактов, и это привело к вдохновляющим творческим сдвигам! С Гансом, так его звали, я повстречался однажды летом в одном европейском отеле, где мы остановились на месяц. Я быстро заприметил в зале этого симпатичного, приветливого немецкого подростка. Среди обслуживающего персонала его вьщеляли превосходные манеры и проявление заинтересованности и энтузиазма. Он проворно исполнял любую просьбу и старался быть всячески полезным не только гостям, но и своим собратьям по ремеслу.

 

Он помогал официантам управиться с их работой, делая все, что требовалось, — а ведь так много людей, кто отказывается и пальцем шевельнуть вне рамок своих прямых обязанностей. Сразу было видно, что этот помощник официанта совершенно иного склада. Уже одни манеры выдавали в нем человека ответственного. Чего в нем было в избытке, так это энтузиазма, и он с увлечением совершенствовался в своей профессии, пока, в конце концов, она не стала его шансом.