Стоматологический факультет, 2 курс 8 страница

Под нами растягивается огромный зал с печами, они уходят в дымную мглу.

Из открытых створок печей бьет жар, а все окрашено красным свечением.

Сотни, возможно даже тысячи людей тяжело трудятся на угольных насыпях, ведрами и лопатами нагружая печи.

Начиная от детей, заканчивая старухами, нарисованные на них языки пламени покрыты потом и пылью.

Они поддерживают огонь.

Повсюду стоят жаровни, добавляя свой дым к выбросам печей.

Когда с громким хрустом лифт останавливается, Супурнис открывает дверь и выходит наружу.

Он взмахом закрывает дверь, и та громко бьет в каркас клетки. Мгновением позже лифт отрывается от земли и с лязгом возвращается во тьму шахты.

И вот в этот момент я обращаю внимание на шум.

Тут и треск пламени, и скрип огромных паровых колес, и шипение кипящей воды.

Но так же стоны, стенания и щелканья кнутов.

Сквозь марево я вижу огромные ссутулившиеся очертания, бродящие среди шеренг рабочих, в их руках шипастые кнуты, дубинки и биты, периодически поднимающиеся, чтобы ударить затихшего рабочего по спине или плечам.

Это точно орки.

Смотря на Полковника, который так же заметил их. Прежде чем он успевает что-то предпринять, из теней позади нас появляются фигуры.

Еще орки, пятеро, в руках у них массивные тесаки и булавы.

На их толстой зеленой шкуре играют красные оттенки печей, в пламени отсвечивают их похожие на кинжалы клыки и свинячьи носы.

Их красные глазки злобно пялятся на нас.

Мы замираем на месте, ни один из нас не желает достать оружие.

Они застали нас врасплох.

Взгляд Полковника говорит о том, чтобы мы вели себя спокойно.

Кирк начинает хныкать и влажно размазывать по лицу грязь. Он падает на землю, прикрывая голову руками.

Ловлю взгляд Брауни, тот нервно дергается.

Плотное пончо поверх плеч скрывает заряженный тяжелый стаббер и ленту с боеприпасами, тянущуюся из его рюкзака.

- Возрите Огни Супурниса! - вещает Огнеотец, широко разведя руки, на его лице ликование.

- Имперский огонь был велик, но пламя Супурниса все же мощнее!

Узрите огонь, который никогда не гаснет, жаркий и ярче, чем был до этого у сотни Огнеотцов.

Мы молчим, и он видит в наших глазах страх и злость.

Фанатичный взгляд сменяет деловая маска.

- Я узнал вас, убийцы, - произносит он с жестокой улыбкой, - Император фон Страб предупредил меня, что вы придете.

- Император фон Страб? - вырывается у Кин-Драгга до того, как он осознает.

В глазах Огнеотца теперь горит триумф, ну или возможно это просто игра света.

- Я знал, что вы не кузены этого отброса! - произносит он.

Он наклоняется и вытаскивает из рук Кирка банкноты, машет ими перед нами.

- Завистливые людишки, живущие вне улья, вот вы кто, не так ли?

Вы прослышали, что Огненора снова сильна, несет тепло и жизнь каждому.

Великий Император фон Страб щедр в своих дарах и вы возжелали забрать их себе.

Он смотрит на орков и улыбается.

- Его нужды велики, и он должен защищать свои интересы, - говорит он, - без них огонь потухнет, печи остынут, а дворцы Императора станут безжизненными.

Благодатным был тот великий день, когда ко мне пришел посланник Императора.

Видите, что тут у меня?

Эти трудяги работают только на меня, на меня одного!

- Рабы, - отрезает Полковник, - вы сделали рабами свой собственный народ.

- О, нет, - испуганно произносит Супурнис, - они вновь обращенные, они собираются под огнями Супурниса.

Мой народ купается в щедрости Императора фон Страба, я не тиран.

Полковник фыркает.

- А что будет с нами? - спрашивает он. - Что ты собираешься делать с нами?

- Вы пройдете через очищающее пламя и присоединитесь к великой работе Супурниса, - отвечает Огнеотец, - разве это не подходящее наказание для тех, кто был послан убить меня, разве я не должен завершить их жизни в великих печах?

Полковник не отвечает, а я оглядываюсь, отчаянно ища выход.

Лифт ушел, позади нас орки, а перед нами бесконечные печи с рабами, среди которых еще орки.

Нет явных путей отступления.

- Вяжите их, - говорит Супурнис, получая в ответ вопросительный рык от одного из орков.

От недоверия он качает головой.

Хватает Кирка за руки, заводит их за спину и изображает, как будто что-то обматываем вокруг запястий.

- Свяжите им руки, идиоты.

Орки выходят вперед, и один из них хватает меня за левую руку.

Действую не раздумывая, вытаскиваю с пояса нож и втыкаю его в мякоть под челюстью чужака.

Лезвие погружается по самую рукоятку.

Лори отлетает от свирепого удара тыльной стороной лапы, и почти кувырком летит на пол, с ее разбитых губ разлетается кровь.

Полковник выхватывает свой силовой меч, продолжая движение, он начисто отрубает руку ближайшему орку.

Зверь ревет и бьет его в лицо, отбрасывая назад.

Брауни хватает Спужа и они выныривают из толпы, пытаясь достать тяжелый стаббер.

Кин-Драгг сбит с ног ударом дубинки по затылку, от падения на голый феррокрит ломает себе нос.

А у меня хватает времени вытащить свой нож и увернуться от тесака другого орка.

Клинок свистит мимо правой щеки и срезает мышцы с плеча.

Полковник разворачивается и один ударом сносит орку голову, по всему светящемуся клинку шипит и шкворчит кровь.

Замечаю, как Кейт падает на пол и пытается уползти, но так получает ботинком по ребрам, что отлетает с потрясенным воплем.

Еще один орк делает выпад в мою сторону, и я уворачиваюсь, сталкиваюсь лицом к лицу со Супурнисом.

Огнеотец заряжает своим огромным кулаком мне в челюсть.

От удара ноги подкашиваются.

С ревом я левой бью его в нос, ломаю носовую перегородку и вминаю хрящи в череп.

Он отлетает назад, из сломанного носа брызгает кровь, прыгаю на него сверху и прижимаю к горлу нож.

Его тело между мной и орком.

- Остановись, иначе твой хозяин умрет, - ору я. Орк на секунду замирает, после чего всаживает клинок в голову Огнеотца, раскалывая на уровне щек.

Пока он освобождает клинок, то грубо гогочет, с его руки капает кровь и куски мозгов.

- Не хозяин, - произносит существо, от слов челюсть монстра непотребно изгибается, - раб.

Бросаю тело Огнеотца в орка и отползаю.

Умудряюсь стать на ноги, пока орк отбрасывает труп огнеотца в сторону.

Сзади него на шаг отходит Лори, взмахивает лазганом, сжатым на манер дубины, и бьет изо всей дури.

Ствол оружия врезается в затылок орку.

Тварь просто рычит, после чего поворачивается и дико машет своим широким тесаком.

Клинок оставляет на лазгане зарубку и застревает.

Орк дергает его к себе, вырывая оружие из рук Лори.

Прыгаю вперед к его раскрытой спине, сжимаю нож двумя руками и погружаю его в основание черепа.

Сила столкновения такова, что зверюка падает на пол.

Теперь из шеренг рабов к нам несутся орущие и вопящие орки.

Они расчищают себе путь в толпе своими кнутами и дубинами.

Но ровно до тех пор, пока молодая женщина, моложе меня, с темными волосами, заляпанными кровью и грязью, не втыкает кромку своей лопаты в лицо одного из своих поработителей.

Другой орк сносит ей лицо своей дубиной, и та падает на землю.

Но ее поступок воспламеняет всю толпу.

Словно рябь по воде, рабов охватывает бунт.

Размахивая ведрами и лопатами, кусаясь и царапаясь, рабы кидаются на орков.

Один Император только знает, какие только лишения и беды в мгновение ока разожгли ненависть и гнев.

Около двух десятков орков взрываются злобой, ломают кости, крушат черепа и отрывают конечности.

Но человеческая масса слишком велика и бушующая толпа опрокидывает их, их чистая ненависть требует уничтожить ее создателей.

Орки исчезают под грудой тел, живых и мертвых, но все повержены благодаря количеству противников.

Мы в ошеломленном молчании наблюдаем, как толпа начинается расходиться.

Некоторые рабы завладели трофеями вроде отрезанной головы или руки, они машут ими в воздухе.

Все закончилось меньше чем за минуту.

Раздаются радостные крики, освобожденные рабы поднимают тела орков над головами и забрасывают в печи.

Некоторые начинают петь и танцевать, но большая часть устремляется к нам, мы быстро отступаем, пока не упираемся спинами в металлическую стену.

Празднующая толпа жмется к нам, орет благодарности, требует прикоснуться к спасителям.

Никогда прежде я так сильно не опасался за свою жизнь.

Похоже, что они хотят насмерть задавить нас своей благодарностью.

Наступаю на что-то мягкое, смотрю вниз, а там Кирк, я придавил ему руку.

Поднимаю его на ноги и толкаю перед собой.

- Отойдите! - орет Полковник, размахивая своим силовым мечом.

Толпа на мгновение колеблется, а затем снова подается вперед.

Людей перед нами толкает вперед напирающая сзади масса.

Мы отталкиваем их, как можем, орем, чтобы отошли.

Через несколько минут напряженной борьбы с толпой, мы умудряемся оттолкнуть их достаточно далеко назад, чтобы можно было свободно дышать.

Они все еще орут и приветствуют нас, перед нами море улыбающихся вопящих лиц и машущих рук.

Полковник хватает одного из освобожденных рабов, престарелого мужчину с отметинами кнута на плечах, его лицо заляпано угольной пылью и сажей.

- Как нам выбраться отсюда? - требует ответа Шеффер, зачехляя меч и крепко держа мужчину за руку.

- Выбраться? - спрашивает мужичок, в его глаза безумие. - Отсюда нет выхода. Нет, оставайтесь тут, нет выхода.

- Угольный транспортер, - произносит бородатый мужик из-за спины старикана, - мы можем взобраться там.

Он разворачивается и говорит с людьми позади, указывая над их головами.

Слова тут же разносятся по толпе.

В конечном итоге все приходят к консенсусу и народ начинает расходиться, растекаясь подобно грязной волне между кучами угля и печками.

Они начинают карабкаться вверх по ископаемому топливу, некоторые продвигаются вперед, другие останавливаются, чтобы помочь детям и старикам.

Мы смотрим друг на друга, ошеломленные стремительностью событий.

- Когда-нибудь начинали революцию? - спрашивает Кин-Драгг, не обращаясь к кому-то конкретно.

- Дважды, - отвечает Полковник, выходя вперед, чтобы взглянуть на шахту лифта, - Огнеотец должен же был как-то вызвать его вниз.

- Может быть он просто кричал, - предполагает Брауни, вытянув шею,чтобы всмотреться в темноту.

- Вряд ли, - произносит Полковник.

- А почему бы нам просто не пойти за ними? - спрашиваю я, указываю на мужчин и женщин, карабкающихся вверх по рампе, откуда поступал уголь.

- Мы здесь для того чтобы отследить фон Страба, а не освобождать улей, - говорит Шеффер, - осложнения нам ни к чему.

- А почему они не поинтересовались, кто мы такие? - спрашивает Кин-Драгг. - Молва разнесется.

- Значит, тем больше причин, чтобы держаться как можно дальше от этого места, - отвечает Полковник, - а теперь ищите что-нибудь, что вызывает лифт.

Осматриваемся, ища какое-нибудь переговорное устройство или рычаг, но тут нет ничего кроме старых сломанных ведер, лопат и грязи.

- Должно быть, он беспокоился, что рабы могут взять штурмом лифт, - говорит Лори, - скорее всего устройство потайное.

Мы возобновляем поиски, исследуем стены и пол.

Охебс издает вопль триумфа, когда снимает кусок тряпья с огромного гвоздя.

Внезапно все становится очевидно. За ней тонкая веревка, торчащая из дырки в стене.

Охебс дергает за веревку, и высоко над головами раздается звоночек маленького колокольчика, который эхом разносится по шахте.

Через несколько секунд механизм приходит в движение, и мы видим как вниз, к нам, грохочет лифт.

Отходим и готовим оружие, на тот случай, если в кабинке орки или какие-нибудь нанятые Огнеотцом громилы.

С грохотом показывает кабинка, в ней единственный человек, у него настолько широко от удивления раскрыты глаза, что я хихикаю.

Он отчаянно осматривается, словно желая по какому-нибудь волшебству остановить лифт.

- Даже не думай заорать, - предупреждаю я его, мой лазган нацелен ему в голову пока кабинка, покачиваясь, проходит последние несколько метров до земли.

Он поднимает руки вверх, Кейт выходит вперед и открывает дверь, взмахом лазпистолета предлагая ему выйти.

- Мы слышали звуки боя, я подумал, что Огнеотец попал в переплет, - произносит он, осматриваясь.

Его взгляд останавливается на теле Супурниса и его размозженном черепе.

Теперь он с ужасом смотрит на нас:
- Вы убили Огнеотца!

- На самом деле они, - отвечает Брауни, указывая на мертвого орка, которому я воткнул нож в шею.

- Вы наживались на рабстве, - произносит Полковник, его голос смертоносно тих.

Чем он сильнее рассержен, тем тише он становится и его голос едва ли отличим от шепота.

Он поднимает свой пистолет.

- Я... я... - отступая назад заикается мужчина.

Пистолет Полковника рявкает, и голова огнепоклонника разлетается кровавым облаком костяных осколков, его тело спадает на пол перед лифтом.

- Ведите его, - говорит Полковник, указывая на Кирка, который согнулся у стены, одной рукой закрыв глаза, а второй нервно теребя и скручивая одежду.

Лори хватает жителя подулья за воротник и поднимает его, направляя в сторону подъемника.

Мы идем туда же, и Полковник дергает рычаг.

Скрипят шестеренки, и нас тащит наверх.

Мы готовим оружие, расходимся и склоняемся у стеночек кабины.

Если кто-то задумает атаковать нас, то мы мишень на блюдечке.

Пока мы громыхаем в лифте наверх, это напряженные полминуты. Поскольку все ждут крика, что нас заметили, и последующего лязга шестеренок, остановку и головокружительный полет обратно на дно.

Но ничего такого не происходит, в блоке пусто, кроме двух искалеченных трупов.

Из лужицы крови на полу за дверь ведут кровавые отпечатки босых ног.

Значит рабы добрались сюда первыми.

Огнепоклоннику внизу повезло, судя по избитым и окровавленным телам.

По крайней мере он умер быстро.

Мы осторожно выходим из помещения с лифтом и видим, что Огнедыра в полной мере соответствует своему названию.

Хижины пылают, в некоторых внутри видны обгорелые тела, другие пусты.

Невдалеке слышны крики и завывания рабов, пока те переворачивают жаровни и предают поселение огню.

Это своего рода справедливость, что Огнедыра полыхает от рук тех, кого рабски заставляли поддерживать огонь.

- Сюда, сюда, - говорит Кирк, внезапно оживившись и указывая прочь от деревни, - идти быстро, скоро проснутся тетрапторы, должны уйти первыми.

- Кто? - спрашивает Охебс. - Тетрапторы? Это еще что за хрень?

- Неважно, мы их не видеть, мы идти быстро, живо! - бормочет Кирк, переходя на бег и зазывая нас взмахами, - идем, должны пересечь долину, пока они спят.

 

Глава шестнадцатая.

Пробуждение зла.

"Долина", как оказывается, огромный разлом, проходящий по подулью.

Когда-то в далеком прошлом, почва Армагеддона под весом улья разошлась и образовала трещину, глубиной в несколько километров.

Оттуда валит жар и дым, а сияние подземной лавы освещает всю пропасть.

Разрыв тянется уровень за уровнем над нами и на добрые полкилометра под нами.

Помимо рваной раны, идущей через весь подулей, так же видны сокрушенные, раздавленные более ранние слои, и более свободные, населенные верхние уровни, после чего высоко над головами трещина сходит на нет в самом улье.

Уровни просто оставляют, залы проседают наполовину, а стены сгибаются от столетий погружения в земную кору.

Сам разлом, шириной около двухсот метров, крест-накрест усеян различными мостами, от феррокритовых мостовых, висящих на цепях и веревках мостиков, до металлических структур, изогнувшихся под собственным весом.

Края расселины кипят жизнью.

Пауки, размером с собаку, выскакивают из своих нор и падают сверху, дабы полакомиться брошенным мусором. Над головами кружат летучие мыши, мчась от тени к тени и перехватывая из облака насекомых, что парят в термальных восходящих потоках.

Маленькие птички, не больше моего большого пальца, снуют то тут, то там, их щебет накладывается на треск огня.

Через все ущелье тянутся краны, от хрупких причалов из обугленного дерева и от элегантных полуарок, выступающих несколькими уровнями выше.

Над пламенной расселиной собралось огромное количество народу, некоторые с сетями пытаются поймать птиц, некоторые молятся, стоя на коленях.

Пока мы идем по усыпанному щебенкой краю, в паре метров справа жрец в красной тунике осуществляет обряд бракосочетания, бормоча молитвы на Высоком Готике.

Пара, судя по всему облаченная в лучшее тряпье, передает ему двух крыс, которых он отправляет в расплавленную лаву ниже, тем самым благословляя их союз.

Другие тоже швыряют свои пожитки в огонь, напевают, хлопают друг друга по спине, оголяют свои филейные части и удовлетворяют свои желания на всякий причудливый манер.

Кирк останавливается, и мы, качая головами, изумляемся увиденному зрелищу.

Под шарфом на голове выступает пот, стекает по щекам и затылку.

Тут до чертиков народу, полагаю тысячи, если не десятки. Внизу, справа, слева, повсюду, куда бы ни смотрел, но наверняка больше, потому что через полкилометра все исчезает в мареве жара.

Перед нами качающийся веревочный мост с металлическими перекладинами в виде пола.

Проходящие по нему жмутся, чтобы протиснуться.

Он привязан к А-образной перекладине, выбитой в феррокрите на другой стороне, далее дорожка уходит в низкий, темный туннель.

Нам нужно немного подождать, пока огромная толпа, закутанная в туники со свисающими цепями из костей фаланг, пересечет мост, нервно бросая взгляды вниз.

Проходя над бушующим инферно, меня охватывает дрожь, но это всего лишь естественное беспокойство при ходьбе по шаткому мостику над огненным адом.

Нет, на самом деле мне вспоминается варп-сон, в котором я падаю в такую вот геену.

Заглядываю за край мостика, крепко при этом держась за перила.

Глаза режет от жара, ничего не вижу кроме клубящегося дыма и красного сияния.

Затем я замечаю, что все стихло.

Внезапно расщелина пустеет.

Исчезают даже птицы и насекомые.

Лори смотрит куда-то вверх, Полковник разворачивается, протискивается мимо меня и хватает Кирка за руку.

- Что происходит? - спрашивает он. - Куда все делись?

- Слишком поздно! - причитает Кирк и с ужасом шлепает себя руками по голове. - Бежим! Бежим! Сейчас же!

Он вырывается из хватки Полковника, пригибает голову и проносится мимо меня, оказывается на своих худых, кривых ножках он умеет быстро бегать.

Над нами что-то зловеще громыхает и стены разлома начинают мерцать.

Со всех сторон вниз летят камушки.

Рокот становится громче, все заволакивает паром.

Заглядываю за край и вижу, как к нам несется темное облако.

Через мгновение я осознаю, что это тысячи крылатых существ, несущихся прямо из разлома.

Должно быть это тетрапторы.

- Бежим! - ору я, пускаясь следом за Кирком.

Второй раз предупреждать не надо и, изо всех сил, мы несемся через мостик, которые бешено раскачивается из стороны в сторону. Мы теряем равновесие, поскальзываемся на металлических кольцах, отполированных ногами целых поколений.

Но мы не достаточно быстры.

С оглушающим хлопаньем крыльев, нас окутывает рой тетрапторов.

Каждый размером примерно с ладонь, с четырьмя широкими крыльями, похожими на крылья летучих мышей.

Их клювообразные морды на тонких шеях вертятся и впиваются, рвут одежды и кожу, маленькие коготки кромсают и цепляются.

Несколько кусают мой шарф на голове, их крылья бьют меня по лицу, другие вцепились и висят на руках, пока я размахиваю ими.

Мое лицо в мгновение начинает кровоточить от десятка крошечных порезов, укусов или рассечений, нанесенных коготками пролетающих мимо тварей.

Из-за черного облака существ, я не вижу остальных.

Пригибаю голову и кидаюсь вперед, топчу терапторов, но упорно двигаюсь вперед, хотя не понимаю, сколько осталось до другой стороны.

Чувствую как их сальные, меховые тела пытаются добраться до плоти через разрезы на одежде.

Останавливаюсь и отдираю одну тварь, она пытается через брюки добраться до моего паха.

С отвращением откидываю ее в сторону.

На бегу дышу через нос, при этом тяжело фыркаю.

Опасаюсь открыть рот, чтобы туда не забилось одно из существ.

Под подошвами оказывается твердая земля, неожиданно для меня, я опрокидываюсь и заваливаюсь вперед, сминая своим телом тетрапторов.

Ползу вперед на четвереньках, чувствую как кто-то хватает меня за руку и поднимает.

Пригнувшись бегу, внезапно оказываюсь вне живого облака в маленьком проходе, практически лежа на Кирке.

На мне все еще висит парочка тварей, я встаю, чтобы снять их, бросаю их тела на землю.

Вминаю их в пол пяткой до тех пор, пока не остается месиво.

Следующим прорывается Полковник, отмахивается руками от залетевших тетрапторов.

За ним стремительно появляются Лори и Спуж, который скулит от боли из-за десятка порезов на теле.

Дальше Брауни, тяжело пыхтит, таща за собой тяжелый стаббер.

Он падает на землю рядом со мной, прикладывает разорванный рукав к порезу на лбу.

Его головной шарф сорвали.

Остальные появляются плотной кучей, падают друг на друга, отчаянно пытаясь очиститься от тварей.

Когда остальные приземляются на Кейта, то, свалившись кучей у моих ног, орет.

Внимание приковано к пугающей красоте пролетающей стаи: тысячи и тысячи этих существ вылетают из разлома, примерно через минуту интенсивность потока начинает спадать.

Через две минуты они исчезают, скрывшись из виду в высоте.

- Что это еще за дерьмо такое?! - стонет Кин-Драгг, баюкая ногу, из опять раскрывшейся раны течет кровь.

- Тетрапторы, - говорит Кирк, - я предупреждал вас, нужно быстро, но вы не слишком быстры, да?

- Что это за твари? - спрашивает Лори, все еще глядя в разлом, будто бы ожидая, что они вернутся. - Откуда они появились?

- Живут в глубинах разлома, - отвечает Кирк, - в норах и пещерках, укромных уголках и трещинах.

Каждую ночь долину трясет, огненная река поднимается, и они взлетают. Летят выше за едой.

Каждое утро обратно.

Не очень-то в долине оказаться, когда это происходить?

Он грубо хихикает и хлопает себя по бедрам.

- Вы думали Дерфлан потрепан, а? - говорит он, указывая на нас. - Вы теперь как жители подулья, да? Ха!

Пока другие приходят в себя, дергают порванную одежду и занимаются своими ранами, Полковник хватает Кирка за плечо.

Он подтаскивает того ближе, голос груб.

- Если бы я был подозрителен, я бы сказал, что ты пытался предать нас, - говорит он.

От гнева Полковника, Кирк сжимается.

- Сначала в Огнегоре, а теперь это. Я говорил, влипнем в неприятности - умрешь первым.

Полковник достает пистолет и впечатывает Кирка в стену.

Продавец инструментов обессиленно стекает к ногам Полковника, хныкает и бормочет, поглаживая при этом окровавленные ботинки Полковника.

- Нет, нет! - невнятно бормочет он. - Я не предавать Полковника.

Дерфлану нравятся штрафники, да.

Освободили тех людей, идут убить владыку, да?

Дерфлан не врет, в огнеяме он почти стал рабом, да?

Не знал про злобу Огнеотца, ничего не знал, многие года не был в Огненоре.

Винить владыку, не бедного Дерфлана.

Должны пересечь долину, чтобы добраться до владыки, ох да, должны!
(пп) иногда его речь уж очень напоминает Горлума... да и Мория уже была,...

Полковник смотрит на него сверху вниз, на его лице презрание. Затем он отпинывает его в сторону, и убирает пистолет в кобуру.

- Сколько еще до фон Страба? - спрашивает он, скрестив руки.

- Еще день, Полковник, еще день, - отвечает Кирк, все еще прижимаясь лбом к металлическим ячейкам пола, - сегодня отдыхать, Дерфлан знает хорошее место для сна.

Завтра идем по тоннелями, затем к дворцу владыки, самое позднее завтрашней ночью.

- Ну и где эти туннели? - спрашивает Шеффер. - И что там в них?

- Ничего, ничего окромя крыс, - отвечает Кирк, съеживаясь еще сильнее.

- Единственный путь к владыке, если только вы не хотеть еще орков.

Орки везде, на этой стороне долины везде воины Владыки.

- Там опасно? - спрашивает Полковник.

- Дерфлан не врет, там опасно, да, опасно, - говорит он, - но Дерфлан ходил через долину много раз, и знает секретные пути, крысиные.

Орки не найдут нас, армия владыки не найдет.

- Лори, Кейдж, идете в разведку, найдите место для лагеря, - молвит Шеффер, - и обратно, если найдете.

- Оно близко, - говорит Кирк, - вниз по этому туннелю, первый направо.

Небольшой туннель, для нас и крыс.

Слишком маленький для орков, Дерфлан прятался там и раньше.

Шестая решетка на полу уходит к вентиляционному колодцу.

Да, шестая решетка.

От колодца другие туннели, их проверьте тоже.

Полагаю, найдете крыс, но не орков.

- Все понятно? - спрашиваю я Лори, и она кивает.

- Тогда идем, нечего тут болтаться, - говорит она, на ее лице странное выражение предвкушения.

КИРК не врал, туннель приводит нас в самое настоящее логово крыс из пересекающихся проходов, труб, стоков и альковов, кишащих огромными грызунами.

При нашем приближении, они разбегаются, их писк эхом отдается от металлических и каменных стен.

С зажатыми в руках светополосами, мы находим кожух вентилятора, о котором он говорил, и, открыв его, проваливаемся в комнату ниже.

Вентилятор молчит, его втулка представляет собой спекшуюся ржавчину, лопасти оторваны и валяются на полу.

Само по себе помещение низкое, что вынуждает нас наклониться, но зато достаточно широкое, чтобы вместить всех.

Трубы, некоторые достаточно большие, чтобы в них можно было пролезть, отходят во все стороны от помещения. Некоторые вверх, некоторые вниз.

Огромный люк, снятый с петель, стоит у одной из стен, дальше еще одно темное помещение.

- Тут достаточно тихо, - говорю я, Лори согласно ворчит.

Факелом светит в сторону прохода.

- Мы должны туда заглянуть, чтобы убедиться, что там точно никого нет, - говорит она, - ты первый.

Нырнув через проем, с лазганом в одной руки и фонарем в другой, я оказываюсь в достаточно высокой комнате, чтобы выпрямиться.

Проходы ведут к дверям на каждой стене, старая машинерия факторий не работает, тут целый лабиринт из конвейеров, шестеренок и металлических коробок.

Что-то бьет меня в спину, и я лечу вперед.

Перевернувшись, я роняю факел и тянусь за лазганом.

Появляется Лори и ногой выбивает оружие из моих рук.

Она поднимает свой лазган, дуло утыкается мне прямо в лицо.

- А теперь нож, - говорит он, - пожалуйста.

Я медленно вытаскиваю кинжал, так как ее палец сжимается на спусковом крючке, и отшвыриваю его. Тот со звоном улетает под машину, которая выглядит словно раскрытая грудная клетка.

- Ты что делаешь? - спрашиваю я, спокойным голосом.

- Я ждала этого целые годы, ублюдок, - говорит она, чуть ли не сплевывая каждое слово, - на самом деле с самого Тифон Прайма.

- Все это связано с Коританорумом, так? - спрашиваю я.

Пытаюсь сесть, но двинув винтовку вперед, он дает мне понять, чтобы я лег обратно.

- А ты уже сам обо всем догадался, а? - усмехаясь спрашивает она. - Ну и что подсказало?

- Я не виноват в смерти Лорона.

- Нет, виновата пуля, которая прошила его голову, - отвечает она, в ее голосе горечь.

- Он расслабился, ослабил внимание, - говорю я, медленно отползая, - я не в ответе за это.

- Это была война, идиот, - отрезает она, - ты же в курсе, как мы туда попали.

Нас растили для сражений.

Мы понимали, что умрем на поле боя.

- С Лороном так и произошло, - говорю я.

- Да, - говорит она, - но дело-то не в Лороне, а во мне.

- Слушай, мне жаль, что ты последняя, но это лучше, чем умереть, разве нет?

Осматриваюсь в поисках хоть чего-нибудь, что можно использовать как оружие.

Такового не находилось.

- Тебе на самом деле жаль? - спрашивает она.

- На самом деле нет, - признаюсь я, пожимая плечами, - это не моя вина, не так ли?

Это твоя проблема, тебе с ней и разбираться.

- Я о том же, - отвечает она, - но единственная причина, по которой я оказалась здесь - инквизитор Ориель. Именно он вытащил меня оттуда.

Ты бросил меня.

- Мы думали ты мертва! - огрызаюсь я, гнев внутри меня растет, - ты ринулась сломя голову и мы думали, что тебя пристрелили.

- А ты не проверил, не так ли? - рычит она, ее бледная кожа в свете светополосы стала желтой, - меня могли ранить, но тебе было наплевать.

Полагаю я для тебя просто еще один мертвый уродец.

- Я никогда так не считал, - отвечаю я, качая головой, - ты была штрафником "Последнего Шанса".

Мы все там в том или ином роде уродцы.

- Ты вообще ни о чем не думаешь, да? - спрашивает она, на мгновение убирая руку с лазгана, чтобы смахнуть упавшую прядку волос.