Студопедия — VII. СВИРЕЛЬ У ПОРОГА ЗАРИ
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

VII. СВИРЕЛЬ У ПОРОГА ЗАРИ






Крапивник насвистывал свою незатейливую песенку, спрятавшись в кустах,окаймлявших берег. Было уже десять часов вечера, но небо все еще храниловерность ушедшему дню, оно не хотело с ним расставаться, и с самого краешкавозле горизонта никак не отпускало дневные лучи. Изматывающий жар летнегопослеполудня наконец разжал кулаки, свернулся клубком, укатился,подталкиваемый прохладными пальцами июльской ночи. Крот лежал, растянувшисьна бережке, тяжело дыша от ударов яростного дня, который был безоблачным отрассвета до заката, и ждал, когда его друг вернется. Он провел несколько часов на реке с приятелями, давая возможностьдядюшке Рэту завершить какое-то серьезное, требующее много времени дело сдядюшкой Выдрой. Когда Крот вернулся, дом был пустой, темный и никакихпризнаков дядюшки Рэта не было. Он, по-видимому, задерживался у своегостарого приятеля. Было еще слишком жарко и душно, чтобы оставаться впомещении. Поэтому Крот растянулся на листьях конского щавеля и сталвспоминать события дня и размышлять, какими они все были примечательными. Вскоре послышались легкие шаги дядюшки Рэта, который приближался, идяпо выжженной солнцем траве. -- О, благословенная прохлада! -- сказал он и уселся рядом, задумчивоглядя на реку, молчаливый и погруженный в какие-то свои мысли. -- Ты там поужинал? -- спросил его через некоторое время Крот. -- Мне просто пришлось, -- сказал дядюшка Рэт. -- Они даже слышать нехотели, чтобы я ушел без ужина. Ты ведь знаешь, как они всегда добры. Истарались, чтобы мне было хорошо до самой той минуты, пока я не ушел. Но явсе время чувствовал себя негодяем, потому что мне, было ясно, как имтяжело, хотя они всячески пытались это скрыть. Крот, боюсь, что у нихслучилось несчастье. Маленького Портли опять нет, а ты ведь знаешь, как отецк нему относится, хоть он и не любит на эту тему распространяться, -- Что, опять? -- спросил Крот беззаботно. -- Ну и что? Он постоянноудирает и теряется, а потом находится, он такой, он любит приключения. Все вокруге его знают и любят так же, как и доброго Выдру. Вот увидишь,кто-нибудь из зверей на него наткнется и приведет его домой целехоньким. Дамы и сами, помнишь, не раз его находили за несколько миль от дома, и он былвеселехонек и прекрасно себя чувствовал. -- Да. Но на этот раз все гораздо серьезнее, -- сказал дядюшка Рэтмрачно. -- Его уже несколько дней нет, и его домашние обшарили уже все вдольи поперек, и даже ни единого следочка не нашли. И каждого зверя опросили нанесколько миль вокруг, и никто ничего про него не слыхал. Выдра, видимо,даже больше встревожен, чем хочет показать. Я из него выудил, что маленькийПортли еще не научился как следует плавать. Я понимаю, он думает о плотине.Там сильный водосброс, а малышу это место кажется очень привлекательным. Ну,и бывают... ну, капканы там и другое, сам понимаешь. Выдра не такой отец,чтобы паниковать раньше времени, а сейчас он в отчаянии. Когда я уходил, онвышел меня проводить, сказал, что хочет подышать воздухом, размяться и всетакое. Но я понял, что не в этом дело, я выспросил его, все из него вытряс вконце концов. Он сказал, что проведет ночь возле брода. Ну, ты знаешь, томесто, где раньше был брод, в давние времена, до того как построили мост. -- Хорошо знаю, -- сказал Крот. -- Но почему он решил ждать именно там? -- В том месте он начинал учить Портли плавать, -- продолжал дядюшкаРэт. -- С той гравийной насыпи, где мелко. И в том самом месте он его училрыбачить, и малышка именно там поймал свою первую рыбку. Выдра говорит,Портли очень полюбил это местечко, и где бы он ни находился (где бы он нинаходился, бедняжка!), вероятнее всего, что пойдет через брод, который онтак любит, и, может быть, решит там задержаться и поиграть. Выдра ходит тудакаждую ночь и ждет: а вдруг, ну просто -- а вдруг. Оба какое-то время помолчали, думая об одном и том же -- о печальномодиноком звере, сгорбившемся возле брода, ждущем целую долгую ночь -- авдруг! -- Ну, что же, -- сказал дядюшка Рэт. -- Пора нам и на боковую. -- Нопри этом даже не шелохнулся. -- Рэтти, я просто не могу лечь и заснуть и ничего не предпринять, хотяя и не знаю, что тут можно предпринять. Давай выведем лодку и поедем вверхпо течению. Луна покажется примерно через часок, и мы как сможем -- поищем,во всяком случае, это лучше, чем завалиться спать и не делать уж совсемничего. -- Я как раз и сам об этом подумал, -- сказал дядюшка Рэт. -- Это нетакая ночь, чтобы спать. Да и рассвет не так уж далеко, и к тому же мы можемчто-нибудь разузнать о нем от тех, кто встает на рассвете. Они вывели лодку, дядюшка Рэт сел на весла и начал тихо грести.Посредине реки тянулась ясная узкая полоса, которая слабо отражала небо, нотам, где тени от кустов или деревьев падали на воду с берега, они казалисьтакими же плотны- ми, как и сам берег, и Кроту надо было внимательно следитьза рулем. Было темно и пусто, ночь была полна неясных звуков, чьих-то песен,разговоров, шорохов, говоривших о том, что мелкое ночное населениебодрствует, поглощенное своими занятиями, пока рассвет их всех не застигнети не отправит на отдых, который они вполне заработали. Шум самой воды былночью тоже слышнее, чем днем, хлюпанье и журчание были более отчетливыми ивозникали как бы под рукой, и оба они постоянно вздрагивали от неожиданногои почти что членораздельными словами выраженного звука. Линия горизонта была ясна и тверда, а в одном месте вдруг прорисоваласьи вовсе черным на фоне фосфорического сияния, которое все разгоралось иразгоралось. Наконец над краем замершей в ожидании земли поднялась луна,медленно и величественно, и покачнулась над горизонтом, и поплыла, словноотбросив якорный канат, и снова стали видимы поверхности, широкораскинувшиеся луга, спокойные сады и сама река -- от берега до берега, всемягко себя обнаружило, все избавилось от таинственности и страха, всеосветилось как днем, а вместе с тем вовсе не как днем, а совсем, совсеминаче. Знакомые, любимые места по берегам вновь их приветствовали, но точнов иных одеяниях, как будто они незаметно исчезли, а затем тихонько вернулисьназад, но только в других, чистых одежках, и теперь застенчиво улыбались,ожидая, будут ли они узнаны в новом облачении. Привязав лодку к стволу старой ивы, друзья сошли на берег в этом тихомсеребристом королевстве и терпеливо обыскали заросли кустарника, дуплистыедеревья, ручьи, овражки, пересохшие русла весенних протоков. Сновавернувшись на борт и переправившись на противоположный берег, все то жепроделали и там, а луна, спокойная и далекая в безоблачном небе, всяческистаралась им помочь в их поисках, пока не настал ее час, и она нехотя неспустилась к земле и не оставила их, и таинственность снова не окутала рекуи землю. И тогда все стало медленно изменяться. Горизонт прояснился, поля идеревья стали приобретать четкие очертания, и вид у них был уже немножечкодругой, тайна стала от них отступать. Неожиданно свистнула какая-то птица, и снова все замолкло. И возниклегкий ветерок и заставил шелестеть камыши и осоку. Дядюшка Рэт, который вэтот раз правил лодкой, вдруг выпрямился и стал к чему-то жадноприслушиваться Крот, нежными прикосновениями к воде заставляя лодку медленнодвигаться, чтобы можно было хорошенечко оглядеть берега, взглянул на него слюбопытством. -- Исчезло! -- воскликнул дядюшка Рэт, сгорбившись на сиденье. -- Таккрасиво, странно и необычно! Уж если это должно было так быстро кончиться,лучше бы этого и не слыхать вовсе! Во мне проснулась какая-то тоска, икажется, ничего бы я больше в жизни не хотел, только слушать и слушать. Нет!Вот оно снова! -- воскликнул он опять, настораживаясь. Некоторое время он молчал как зачарованный. -- Опять исчезает, опять удаляется! О, Крот, какая красота! Веселая,радостная мелодия, прекрасные звуки отдаленной свирели. Я и во сне никогдане слыхал такой музыки! Она зовет! Греби, греби, Крот! Эта музыка для нас,она нас призывает к себе! Крот, впадая в величайшее изумление, подчинился, -- Я ничего не слышу, -- сказал он. -- Я слышу только, как ветер играетв камышах, и в осоке, и в ивах. Рэт ничего не ответил, а может быть, и неуслышал, что сказал Крот. Восхищенный, он весь отдался восторгу, которыйзаключил его, маленького, трепещущего, в свои сильные и мощные объятия. Крот молчал и только непрерывно взмахивал веслами, и вскоре онидостигли того места, где с одной стороны от реки отделялась большая заводь.Легким движением головы Рэт, который давно уже бросил заниматься лодкой,указал гребцу держать в сторону заводи. Медленный прилив света в небе всеувеличивался и увеличивался, и можно было различить, какого цвета цветы,точно драгоценными камнями окаймлявшие берег. -- Все яснее и ближе! -- радостно закричал дядюшка Рэт. -- Ну,теперь-то ты должен слышать. А! Наконец-то! Теперь я вижу, что и ты услыхал! Крот перестал грести и замер, затаив дыхание, потому что и на него,точно волной, пролилась мелодия, и окатила его, и завладела им совершенно.Он увидал слезы на глазах своего друга и наклонил голову, сочувствуя ипонимая. Лодка скользила по воде, с берега их задевали розовые цветывербейника. И тогда отчетливый и властный призыв, который сопровождалсяопьяняющей мелодией, продиктовал свою волю Кроту, и он снова взялся завесла. А свет становился все ярче, но ни одна птица не пела, хотя они обычнощебечут перед приходом зари, и, кроме небесной этой мелодии, больше не былослышно ни единого звука. Травы по обеим сторонам заводи в это утро казались какой-то особой, нис чем не сравнимой зелености и свежести. Никогда розы не казались им такимиживыми, кипрей таким буйным, таволга такой сладкой и душистой. Затембормотание плотины стало заполнять воздух, и они почувствовали, чтоприближаются к развязке своей экспедиции. Полукружие белой пены, вспыхивающие лучи, блеск, сверкающие перепадызеленой воды -- большая плотина перегораживала заводь от берега до берега,смущая всю спокойную поверхность маленькими вертящимися водоворотами иплывущими хлопьями пены, заглушая все другие звуки своим торжественным иумиротворяющим говором. В самой середине потока, охваченный блистающим объятием плотины, бросилякорь малюсенький островок, окаймленный густыми зарослями ивняка, ольхи исеребристых березок. Тихий, застенчивый, но полный таинственного значения,он скрывал то, что таилось там, в середине, скрывал до тех пор, поканастанет час, а когда час наставал, то открывался только признанным иизбранным. Медленно, но нисколечко не раздумывая и не сомневаясь, в некоторомторжественном ожидании, оба зверя проплыли через встревоженную,взбаламученную воду и причалили к самой кромочке острова, покрытой цветами.Они молча сошли на берег и стали пробираться через цветущие, душистые травыи кустарник, туда, где земля была ровной, пока наконец не добрались домаленькой полянки, зеленой-зеленой, на которой самой Природой был разбитсад. Там росли дикие яблони, и дикие вишни, и терновник. -- Вот это место, о котором рассказывала музыка, -- прошептал дядюшкаРэт. -- Здесь, здесь мы его встретим, того, который играл на свирели. И тогда вдруг на Крота напал священный ужас, и он опустил голову, имускулы его стали точно тряпочные, а ноги вросли в землю. Это не был страх,нет, он был совершенно счастлив и спокоен. А просто, просто он почувствовал,что где-то близко-близко здесь находится тот, который играл на свирели. Оноглянулся на своего друга и понял, что и он тоже находится в таком жесостоянии. А полные птиц кусты по-прежнему безмолвствовали, а заря всеразгоралась. Может, он и не решился бы поднять голову, но, хотя музыка уже стихла,призыв все так же властно звучал внутри него. Он не мог не посмотреть, дажеесли бы сама смерть мгновенно справедливо его поразила за то, что онвзглянул смертными глазами на сокровенное, что должно оставаться в тайне. Онпослушался и поднял голову, и тогда в светлых лучах приближающейся зари,когда даже сама Природа, окрашенная невероятным розовым цветом, примолкла,затаив дыхание, он заглянул в глаза друга и помощника, того, который игрална свирели. Он ясно увидел кудри и крючковатый нос между добрыми глазами,которые смотрели на них ласково, а рот, спрятавшийся в бороде, приоткрылся вполуулыбке, увидел руку возле широкой груди и другую руку, которая держаласвирель, только что отведенную от губ, видел крепкие ноги, прочноопирающиеся на дерн, и угнездившегося между его ступнями крепко спящего вполном покое маленького, кругленького, толстенького детеныша Выдры. Все этоон увидел своими глазами, совершенно отчетливо на фоне рассветного неба! Онвсе это увидел своими глазами и остался жив, а оставшись в живых, оченьэтому удивился. -- Рэт, -- нашел он в себе силы прошептать, -- ты боишься? -- Боюсь? -- пробормотал он, и глаза его сияли несказанной любовью. --Боюсь? Его? Да нет же, нет! И все-таки... Все-таки мне страшно, Крот! И оба зверя склонились к земле в порыве благодарности. Неожиданный и величественный, поднялся над горизонтом солнечный диск ивзглянул на них. Его первые лучи, прострелившие насквозь заливной луг,плеснули светом в глаза и ослепили их. А когда они снова открыли глаза,видение исчезло, и воздух наполнился птичьими гимнами, славящими зарю. И когда оба друга глядели пустым взглядом, погружаясь в печаль от того,что они видели и тут же утратили, капризный легкий ветерок, танцуя, поднялсяс поверхности воды, растрепал осины, тряхнул покрытые росой розы, легко иласково дунул им в лицо, и с его легким прикосновением наступило забвение,потому что друг и помощник каждому, перед кем он предстал и кому помог,напоследок посылает еще один чудесный дар: способность забыть. Чтобывоспоминание о необычном не укоренилось и не разрасталось в душе, чтобы ононе затмевало радостей дальнейшей жизни для тех, кого он выручил из беды икому помог, чтобы каждый оставался счастливым и беззаботным, как прежде: Крот протер глаза и вытаращился на дядюшку Рэта, который в недоуменииоглядывался вокруг. -- Ты что-то сказал, Рэт? -- спросил он. -- Я только заметил, что это то самое место. Тут только мы его и сможемнайти. Погляди! А вот и малыш! И с радостным возгласом он бросился к дремлющему Портли. А Крот ещеминуточку постоял неподвижно, погруженный в свои мысли. Как тот, кого вдругразбудили от хорошего сна, старается удержать его и не может ничеговспомнить, и не может вызвать в памяти ничего, кроме чувства красоты. Да,красоты. Пока и она в свою очередь не поблекнет, пока сам проснувшийся непоймет окончательно, что он проснулся и должен начать осознавать грубуюдействительность. Наконец Крот, поняв, что он не может удержатьвоспоминания, тряхнул головой и пошел вслед за дядюшкой Рэтом. Портлипроснулся, издав радостный писк, и стал весь извиваться оттого, что видитблизких друзей своего отца, которые так часто, бывало, играли с ним. Новдруг мордочка его сделалась озабоченной, и он начал бегать кругами,принюхиваясь и повизгивая жалобно. Как дитя, которое уснуло счастливым наруках у няни, и вдруг пробудилось в одиночестве и в незнакомом месте, ибегает по комнатам, ничего не узнавая, и отчаяние все больше и большеовладевает его сердечком. Так и Портли все что-то искал и искал по всемуострову и, не найдя, сел и заплакал. Крот кинулся утешать маленького зверушку, а дядюшка Рэт пристально и сизумлением глядел на большие следы, отпечатавшиеся на траве. -- Какой-то... большой зверь... был тут, -- бормотал он в задумчивостии никак не мог выбраться из этой задумчивости. -- Пошли, Рэт, -- окликнул его Крот. -- Подумай о бедном дядюшке Выдре,который ждет там у брода! Портли быстренько утешили, пообещав прокатить его по реке на лодке. Обазверя препроводили малыша в лодку, надежно усадили между собой на дно идвинулись по заводи к основному руслу. Солнце уже совсем взошло и согревалоих, и птицы распевали во всю мочь, и цветы улыбались и кивали с обоихберегов, хотя они были не такими яркими, как, помнилось, они где-то недавновидели, сами не зная где. Добравшись до середины реки, они развернули лодкупо течению вверх, туда, где, как они знали, их друг нес свою одинокую вахту. Когда они уже приближались к знакомому броду, Крот подвел лодку кберегу, они подняли маленького Портли и высадили на берег, поставив егоножками на тропинку, наказали, каким путем ему идти, дали ему прощальногошлепка и выгребли обратно на середину реки. Они видели, как маленький зверекшел по тропинке довольный и важный. Они наблюдали за ним, пока не увидали,как его мордочка вдруг поднялась и походка вперевалочку перешла в легкийбег, сопровождаемый радостным визгом и вилянием. Взглянув вверх по реке, ониувидели, как дядюшка Выдра вздрогнул и поднялся с отмели, где, сгорбившись,ждал с упорным терпением, и услышали его радостный, удивленный взлай, когдаон кинулся от ивовых зарослей к тропинке. Тогда Крот ударом весла развернуллодку и предоставил течению нести их куда ему будет угодно, потому что ихтрудные поиски счастливо завершились. -- Я чувствую себя как-то странно утомленным, Рэт, -- сказал Крот,облокачиваясь на весла, в то время как лодка сама скользила по течению. --Ты скажешь, потому, что мы всю ночь не спали. Но ведь мы часто не спим поночам летом, и ничего. Нет, дело не в этом. У меня такое чувство, точно мыиспытали нечто удивительное и даже страшное, а вместе с тем ничего неслучилось. -- Или что-то удивительное, и прекрасное, и красивое, -- пробормоталдядюшка Рэт, откидываясь назад и закрывая глаза. -- И я тоже, Крот,смертельно устал, как и ты, просто смертельно устал. Хорошо, что нам нужноплыть вниз по течению, оно доставит нас домой. Хорошо чувствовать, чтосолнышко снова прогревает прямо до костей, правда? И слушать, как ветершелестит в камышах! -- Это как музыка, музыка в отдалении, -- сонно кивнул Крот. -- И я так же думаю, -- пробормотал дядюшка Рэт медленно и вяло. --Танцевальная музыка, которая звучит не переставая, но у нее есть слова, онапереходит в слова, а потом опять -- обратно, я иногда их даже различаю, апотом она снова -- танцевальная музыка, а потом -- только мягкий шепоткамышей. -- Ты слышишь лучше меня, -- печально заметил Крот. -- Я совсем неслышу никаких слов. -- Погоди, я попробую их тебе пересказать, -- пообещал дядюшка Рэтласково. -- Вот мелодия опять превращается в слова, тихие, но понятные:"Чтобы светлая чистая радость твоя -- Не могла твоей мукою стать. -- Чтоувидит твой глаз в помогающий час, -- Про то ты забудешь опять!" Теперькамыши подхватывают: "Забудешь опять -- забудешь опять", -- они вздыхают, ислова переходят в шелест и шепот. А вот опять голоса возвращаются: "Прихожу,чтоб не мучился ты, -- Я пружину капкана сломать. -- Как силок твой я рву,видишь ты наяву, -- Но про то ты забудешь опять!" Крот, греби поближе ккамышам! Очень трудно понимать, и с каждой минутой слова звучат все тише: "Яцелитель, я помощь, я друг, -- Вам не надо заблудших искать. -- Отыщу,исцелю, обсушу, накормлю, -- На прошу вас: забудьте опять!" Ближе, Крот,ближе! Нет, бесполезно, песня превратилась в шелест камыша. -- А что же эти слова означают? -- спросил Крот, недоумевая. -- Этого я не знаю, -- сказал дядюшка Рэт просто. -- Я тебе их передал,как они достигли моего слуха. Ах! Вот они снова звучат, на этот раз ясно,отчетливо... -- Повтори их, пожалуйста, -- попросил Крот, терпеливо прождавнесколько минут и уже задремывая на жарком солнышке. Но ответа непоследовало. Он оглянулся и понял причину молчания. Со счастливой улыбкой налице и точно к чему-то прислушиваясь, утомленный дядюшка Рэт крепко спал накорме.







Дата добавления: 2015-10-02; просмотров: 418. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Методика исследования периферических лимфатических узлов. Исследование периферических лимфатических узлов производится с помощью осмотра и пальпации...

Роль органов чувств в ориентировке слепых Процесс ориентации протекает на основе совместной, интегративной деятельности сохранных анализаторов, каждый из которых при определенных объективных условиях может выступать как ведущий...

Лечебно-охранительный режим, его элементы и значение.   Терапевтическое воздействие на пациента подразумевает не только использование всех видов лечения, но и применение лечебно-охранительного режима – соблюдение условий поведения, способствующих выздоровлению...

Медицинская документация родильного дома Учетные формы родильного дома № 111/у Индивидуальная карта беременной и родильницы № 113/у Обменная карта родильного дома...

Основные разделы работы участкового врача-педиатра Ведущей фигурой в организации внебольничной помощи детям является участковый врач-педиатр детской городской поликлиники...

Ученые, внесшие большой вклад в развитие науки биологии Краткая история развития биологии. Чарльз Дарвин (1809 -1882)- основной труд « О происхождении видов путем естественного отбора или Сохранение благоприятствующих пород в борьбе за жизнь»...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.015 сек.) русская версия | украинская версия