<9>;
Домой мы пришли часов в пять вечера. Пока собрались, пока подсушили мокрые штаны, пока дошли… В общем, к ужину мы как раз успели.
Кстати сказать, инцидент в озере никак не сказался на нашем дальнейшем общении. Отошёдший от шока или от чего-то другого, Том вылез из воды за мной следом и завёл тему о чём-то левом. Я был благодарен ему: он не приставал с расспросами, не пытался выведать у меня, отчего же моё поведение так резко изменилось. Да, я видел, как ему любопытно, и понимал, что он ожидал иного разворота ситуации – даже он ожидал! - но мог отдать ему должное: Том проявил чрезвычайно уместное понимание.
Правильно, Томми, сначала я разберусь в себе, так как сам ничего не понимаю, а потом предъявлю тебе результат. Оформленный и обдуманный.
За ужином мы наперебой рассказывали, как провели время на рыбалке, умолчав лишь о едва не случившемся поцелуе и о том, как мы спали. Нас просто могли не понять. Марта с Джоном только смеялись, называя нас маленькими детьми. Как оказались, улова они и не ждали – слишком уж я не подхожу для ночного сидения с удочкой, а Тому просто не хватает терпения, потому и на рыбалку ходит он редко.
В общем, вечер предвещал только хорошее: Джон после ужина ушёл топить баню, чтобы мы хорошенько помылись после нашего мини-похода, отношения с Томом были налажены, если не брать во внимание некоторые сдвиги в моей голове, и сейчас меня ждала кружка горячего шоколада и компания всё того же Тома.
…Но я уже привык, что у меня никогда не может быть всё идеально.
- Том, - в гостиную, где мы только что уселись, заглянула Марта. – Там к тебе друзья пришли. На крыльце ждут.
Я едва не выронил из рук кружку с напитком. Вот и не ждали…
- Ага, спасибо, - Том улыбнулся матери и повернулся ко мне. – Пойдём, поздороваемся?
- Друзья пришли к тебе, Том, - я кисло усмехнулся и отставил шоколад на столик. От греха подальше. – И чего они так поздно? Дома не сидится?
- Не закипай. Для нас это время - самый разгар. – Том поднялся с кресла. – Пойдём. Надо же тебе здесь с кем-то общаться, кроме меня.
- Мне и тебя хватает.
- Это принимать за комплимент или за сожаление? – с улыбкой.
- И за то, и за другое одновременно. Бесишь ты меня редко, а в твоей компании мне хорошо всегда, - ответил я, и Том засмеялся. – И что смешного?
Том сделал шаг к выходу и качнул головой.
- Чудо ты, Билл. Как скажешь, так хоть стой, хоть падай.
- Чудо? Это принимать за комплимент или за сожаление? – я улыбнулся, прищурившись.
Том снова засмеялся и протянул руку, чтобы я поднялся. Тут же я вложил ладонь в его, и парень потянул меня к себе, поднимая с кресла.
- И за то, и за другое одновременно. Ты тоже бесишь меня изредка, а вот в твоей компании… в твоей компании просто уютно, - ответил он и, обогнув журнальный столик, пошёл на улицу, где его ждали друзья.
Я улыбнулся парню вслед, но тут же улыбка сползла с лица.
Сейчас я снова увижу Нику, увижу эти взгляды, изучающие меня. Увижу, как Том обнимает её, целует… Я представил эту картину и понял, что… что ничего внутри она не задевает. Я допускал мысль, что сейчас буду свидетелем слащавых объятий, слов, сюсюканий. Но это не вызывало злобу, обиду или ещё что-то, как в прошлый раз. Да, лёгкие уколы ревности ощущались, но… Вместе с тем я ощущал превосходство над всем этим. Пока оно было необъяснимым, но, думаю, вскоре я найду определение этому состоянию. А сейчас, Билл, возьми себя в свои уже не наманикюренные ручки и покажи себя в свете лучшем, не как в прошлую встречу.
- Привет, ребята, - я вышел на крыльцо, тут же обводя взглядом компанию. Всё те же лица. Только смотрят на меня по-другому. Конечно, сейчас я не такая фифа, как был позавчера. Старые потёртые джинсы Тома и лёгкая рубашка из личного гардероба вряд ли приравнивали меня к стервозной личности.
- Привет, Билл, - тут же заулыбалась Эльза, а парни пожали мне руку, легко улыбаясь.
Всё, как тогда. Хотя… Стоп.
Я снова обвёл взглядом крыльцо и только сейчас заметил одно маленькое несоответствие прошлой картинке. Том стоял рядом со мной, опираясь о стену и спустив одну ногу на ступень ниже, а Ника, та, на которую я планировал сегодня не смотреть вообще, стояла у дивана, скрестив руки на груди. Ха! Поссорились, что ли?..
- О чём разговариваете? – я сел на диван, прижав колени к груди, и оглядел присутствующих. Том смотрел на меня, задумчиво крутя в руках какую-то железку.
- Да о празднике, - снова за всех ответила Эльза, и я, отвернувшись от Каулитца, улыбнулся ей. Девушка нравилась мне. Наверное, потому, что была такой простой, без выкрутасов. – Через неделю у нас собирается вся деревня – отмечаем круглую дату основания. Масштабное мероприятие.
- Мило, - я хмыкнул. – Надеюсь, что и мне можно будет на празднике поприсутствовать.
- А почему нет? – спросил Дэйв. – Ты же здесь живёшь, пусть и временно. Не выгонять же тебя за пределы Чистых прудов. Том, помнишь, как в прошлом году справляли? Вот там ваще…
Тут же разговор стал мне неинтересен. Я положил подбородок на колено и уставился в одну точку, гоняя по кругу какие-то мелкие мысли. Думать не хотелось, а не думать совсем не получалось.
Я и не заметил, как к Тому подошла Ника, и они о чём-то заговорили. Точнее, говорила Ника, а Том что-то обсуждал с парнями, иногда смеясь, отчего я отрывал взгляд от полюбившейся мне точки в углу и смотрел на Тома, потом снова отворачиваясь. Наверное, они обсуждали всё тот же праздник. Потом тему резко перевели, вспоминая какого-то деда Раймонда, который гонял парней, когда они были ещё маленькими. В общем, я даже при желании не мог поддержать разговор. И мне это наскучило.
Посидев ещё минут пятнадцать, я вытянул ноги и встал, тут же привлекая на себя внимание. Разговор прервали. Ах, какая я важная персона!..
- Ладно, я пойду. А вы разговаривайте.
- Куда ты? – тут же остановил меня Том, и я повернулся к нему, смотря в глаза.
Том оторвался от стены, вытянувшись, чтобы видеть меня за Никой. Он смотрел обеспокоенно, будто я сообщил, что пойду прыгать с моста или резать вены. Варианты разные – эффект один. Том, ты не хочешь, чтоб я уходил?..
- Пойду в баню готовиться, - ответил я и прищурился. – А что?
- Да нет, ничего, - Том заметно растерялся.
Я пожал плечами и, попрощавшись с ребятами, ушёл в дом. Не успел я нарадоваться внезапному беспокойству Тома обо мне, как из кухни вырулила Марта со стопкой чистого белья в руках.
- Ой, Билли! А где Том? – спросила она, стараясь не уронить кипу.
- На крыльце, с ребятами разговаривает, - я оглядел женщину. – Вам помочь?
- Да, спасибо, дорогой, - женщина отдала кипу мне. – Будь другом, отнеси вот эти вещи в нашу комнату, - она указала на стопку цветастых кофт и платьев, - а вот эти, - указала на брюки, футболки и ещё что-то непонятное, - к Тому. А то мне ещё теплицы и парники закрыть надо. Поможешь?
- Конечно, - я улыбнулся женщине и пошёл на второй этаж.
Как и просила Марта, её одежду я оставил в их с Джоном спальне, а остальное понёс к Тому. Едва открыл дверь, находящуюся напротив моей, как тут же в голову стукнула мысль, что в комнате Тома я впервые. И это тут же сказалось на моём первом впечатлении.
- Ну, ни фига ж себе, - протянул я, едва не выронив вещи от удивления.
Комната Тома оказалась намного больше, чем комната Джона и Марты, и гостевая, которую временно занял я. Она чем-то походила на мою комнату в городе: такие же тёмные стены с редкими плакатами по периметру, мягкий ковролин на полу, тёмные широкие шторы. Вроде ничего необычного: два кресла, по виду напоминавшие мешок, широкая двуспальная кровать, застеленная синим покрывалом – в тон шторам, угловой компьютерный стол, сам компьютер – новый, с широким монитором и кучей стикеров на нём, музыкальный центр с многочисленными дисками, разбросанными на тумбе, вращающийся стул, шкаф с зеркальными створками, пара напольных ламп по углам, тумбы, цветок в горшочке на одной из полок, - и всё это приправлено бардаком, присущим комнате любого парня. Но не то поразило меня. По бокам от окна у стен стояли высоченные, до потолка, книжные шкафы, полностью забитые книгами, тетрадями, альбомами, папками и прочим-прочим в этом духе.
Я прошёл вглубь комнаты, переступая через раскиданную по полу одежду, и положил вещи на кровать. В помещении мягко пахло шампунем и лосьоном для бритья. Пахло Томом.
Оглянувшись на дверь и убедившись, что никто меня не видит, я включил ночник на тумбе у кровати, осветив декоративную рамку, украшенную футбольными мячиками. На фото были Марта, Джон и Том уже в своём восемнадцатилетнем возрасте. Все улыбались, выглядели счастливыми. Отличная семья.
Отставив рамку, я обвёл взглядом стеллажи с книгами. Думаю, Том не будет сильно меня бить, если я тут чуть-чуть пошарю. Выключив ночник и включив одну из напольных ламп, я подошёл к книжному шкафу, с тихим шоком оглядывая корешки книг.
В основном это были классические произведения. Я едва не падал, читая авторов и названия книг. Половины всего этого нет в школьной программе, а это значит, что книги Том читал по собственному интересу. Чего тут только не было: Эрнст Мориц Арндт, Якоб Вассерман с его легендарным «Die Juden von Zirndorf». Как-то и я прочёл "Евреи из Цирндорфа", но смысла особого не уловил, хотя и было интересно. Вильгельм Гауф и его «Lichtenstein», Якоб Гримм, известный как филолог и писатель-сказочник. Были и драматурги, такие как Август Фридрих Фердинанд фон Коцебу или Готхольд Эфраим Лессинг. И довольно известный Томас Манн, который привлёк меня во время школьной программы и которого я читал и после. Эти имена были знакомы мне, остальное я видел впервые.
Так же тут стопками лежали какие-то журналы. Я мельком полистал парочку. Что-то о тачках, один журнал с рецептами, наверно, принадлежащий Марте, обучающие пособия, глянцевое издание для начинающих водителей и многое в этом духе.
Я уже хотел отойти, как меня привлёк второй стеллаж – с другой стороны окна. Тут не было книг, а стояла всякая всячина: какие-то статуэтки, много рамок с фотографиями, небольшой аквариум в форме бокала, сейчас пустующий, брошенные мелкие вещи, типа каких-то ключей и банданы. А ещё здесь неровными стопками лежали какие-то листы. Взяв несколько из какой-то стопки, я увидел ноты песен, несколько рисунков – поспешных, нарисованных ручкой, какие-то тетради, наверняка ещё школьные, исписанные размашистым беглым почерком.
В другой стопке обнаружились всё те же тетради, и… Я замер, смотря на найденный рисунок. Он был выполнен углём. Изображена пожилая женщина, сидящая на скамейке в парке. У неё в руках маленькая собачка. Женщина смотрит куда-то вверх, волосы выбиваются из-под шляпки. Рисунок никак нельзя назвать профессиональным – много оплошностей, несоответствия, беглых линий, многие детали едва прорисованы. Но отчего-то он очень понравился мне. От рисунка шла какая-то энергия. Положительная.
Отложив лист в стопку, я взял ещё несколько. Тут тоже были рисунки. И все как один прорисованы углём. Много машин разных моделей, какие-то звери, цветы, природа, тщательно прорисованная Эйфелева башня с домиками вокруг. Людей, кроме этой женщины, больше не было.
- Я и не знал, что ты настолько многогранен в интересах, Том, - улыбнулся я и тут же выронил листы, услышав тактичное покашливание у двери.
- Я и не многогранен. Я просто балуюсь, - Том прошёл в комнату, поднимая с пола джинсы и кидая их в кресло. – И давно ты здесь?
- Я? Нет, что ты… прости, я просто бельё заносил… я тут ничего не трогал… смотрел просто… - затараторил я, тыкая пальцем в бельё на постели. Наверняка выглядел идиотом. Ещё больше, чем обычно.
Том смотрел на меня серьёзно, а потом его губы расползлись в улыбке, и он не спеша подошёл к обескураженному мне.
- Да ладно, что ты боишься? Посмотрел, да посмотрел. Не убью, - он нагнулся и собрал выроненные мною листы. – А с чего ты взял, что я многогранен?
Поняв, что бить меня не будут, я успокоился.
- Как с чего? – я обошёл Тома и подошёл к первому стеллажу, взяв в руки одну из книг. Гёте. – Столько книг! И ты всё это прочёл?
- Ну… да, - мне кажется, или Том засмущался?
- Капец! – я пролистал книгу и вернул её на место. – Столько классики! Я и не думал, что ты можешь интересоваться подобным.
- А что, не похожу по виду на интересующегося литературой человека? – усмехнулся парень.
- Честно? – я оглядел Тома с ног до головы. - На человека, увлекающегося литературой ты похож меньше всего.
Том засмеялся.
- Сам в шоке, что мне всё это нравится. Я даже когда читаю, сам себя не понимаю. У нас в деревне мало людей, увлекающихся книгами. И потому моего увлечения литературой, да ещё и классикой, не понимают.
- Ну и придурки, - фыркнул я, и Том снова засмеялся. – По-моему, это прекрасно. С тобой можно легко поговорить о книгах, о музыке, - я кивнул на гитару, - о рисунках. Это же великолепно! Том, ты меня приятно удивляешь!
Том посмотрел недоверчиво.
- Ты что, тоже всем этим занимаешься?
- Ну, такого количества книг я ещё не прочёл, да и предпочитаю современную литературу. Рисовать не рисую, на гитаре не играю, но зато пою и очень люблю это дело. Просто мне приятно иметь в знакомых человека, способного рассуждать не только на тему: «Что лучше пить – виски или мартини?», а с которым и узнать многое можно.
Том посмотрел на меня, как на психа.
- То есть, как узнать?
- Ну, в разговоре. От понравившихся книг накапливаются впечатления, и, думаю, приятно их рассказать.
- Ты расскажешь мне впечатления?
- Я их выслушаю, - улыбнулся я. – Если иссякнут темы разговоров, то я только рад пообщаться с тобой о книгах. Ну, или о музыке.
Том почесал шею и пожал плечами.
- Отчего-то странно это услышать от тебя…
- Я не такой балбес, как кажется.
- Я этого не говорил, - помотал головой Том, улыбаясь.
- Я это и так понял, - улыбнулся я в ответ и отошёл к музыкальному центру. Посмотрел на диски. – Рэп, рэп, рэп… Ну, это ожидаемо. О, Энигма? У меня все её альбомы.
Том подошёл ко мне, тоже посмотрел на коробочки с дисками, будто видел их впервые.
- У меня тоже. Очень хорошая музыка.
- Интимная, - я усмехнулся.
- Кому как, - тоже усмехнулся Том. Он помолчал, а потом сказал неуверенно: - Хм… У меня таких знакомых ещё не было.
- Каких – таких? – я перестал читать названия групп и повернулся к Тому.
- Ну, таких. Мои друзья не понимают моего увлечения книгами, рисованием, техникой, автомобилями… Только принимают то, что я на гитаре играю.
- Ну и реально придурки, - я пожал плечами. – В городе бы тебя с руками отрывали. Разве это плохо, когда у человека много увлечений?
- Не знаю, - Том отошёл к кровати и сел. Я смотрел на него, не отходя с места. – У нас в деревне эти увлечения никому не нужны.
- Но они нужны тебе, - я сел рядом с Томом. – Какая разница остальным? Я, к примеру, петь очень люблю, и стихи писал когда-то. И мне плевать, что остальные думают.
Том смотрел на меня молча. В сумерках его взгляд казался мягким, обволакивающим, как у кота.
- Всё-таки ты уникальный, Билл. С каждым разом кажешься всё интереснее.
Я засмущался. Как говорится: «Хорошо, что Вы не видите, как я краснею».
- Я всегда таким и был. Поверь, приставания к парням и постоянные истерики – не единственное, что я могу и люблю.
Том засмеялся и обнял меня за плечи одной рукой.
- Точно, чудо. Ну что, пошли в баню?
- Пошли, - улыбнулся я, выключая лампу.
<10>;
В сумраке комнаты его тело казалось идеальным. Идеально всё: спина, потрясающие руки, пресс, грудь, ключицы, шея. Он великолепен, да. Это я определил ещё при первой нашей встрече, после убедился тогда, в огороде, а сейчас уверился совсем. И этот полумрак… Еще более заманчиво, ведь на улице разгар дня.
По помещению он передвигался плавно, будто не ходил по полу, а летал над ним. Спокойные движения; иногда он потягивался, отчего звонко хрустели позвонки, парень удовлетворённо мычал и вставал на носки, вытягиваясь струной. Вот это рост...
Том развернулся вокруг своей оси, что-то выискивая, потом взял с кресла дюрагу, долго вертелся у зеркала, подбирая особо удачное положение на своей голове.
Прыжок к шкафу. Парень открыл дверцы и завис в положении стоящего мыслителя. И, кажется, вылезать из этого «зависона» он не собирался.
Блин, достал уже!
- Ты сегодня собираешься или до следующего утра будем подбирать тебе костюмчик? – недовольно пробурчал я и подмял под себя подушку с кровати Тома. – Что тележишься-то?
Том мельком посмотрел на меня и снова наполовину сунулся в шкаф, оставив обтянутые боксёрами ягодицы и ноги мне на обзор.
- Я люблю хорошо выглядеть, - пробурчал парень, и на кровать рядом со мной прилетела свободная клетчатая рубашка. – Даже на огороде нужно блистать.
- Что, собираешься крутить своей аппетитной пятой точкой перед овощами? Помнится, меня ты отговаривал от этого занятия. Или бедные огурчики и помидорчики принимают на ура лишь тебя? То есть, вас? – рассмеялся я, осенённый внезапной догадкой.
Том вытащил джинсы, закрыл шкаф и, улыбаясь, плюхнулся на кровать рядом со мной.
- Билли, ты так и радуешь меня своей эрудицией. Ну, конечно, я не могу допустить, чтобы ты крутил задницей перед моими овощами. Они ведь мои и должны признавать хозяина.
Я рассмеялся ещё громче, перекатываясь на спину.
- Что, боишься, что отобью огород? Поеду в город, а грядки побегут со мной?
- Именно так! Моё сердце не выдержит такой утраты! Кому же ещё на мой зад пялиться? – рассмеялся Том и начал натягивать джинсы. – Ты поедешь в город, грядки побегут за тобой, а я буду стоять на крыльце и плакать.
Я уже хрюкал от истерического смеха, накатившего на меня. Так и представлялась картина: Том стоит на крыльце и смачно сморкается в платочек, причитая и давясь горькими слезами.
Том толкнул меня в бок, и я, перекатившись опять на живот, свесил руки с кровати, уткнувшись носом в покрывало. Навязчивое представление не вылезало с головы.
- Да всё, хорош, - Том хмыкнул и ущипнул меня за спину, от чего я ойкнул и резко поднял голову. – Прекращай.
- А ты не щипли. Щекотно, - я в последний раз хихикнул и облокотился о кровать. – Чего это ты на меня так смотришь?
В глазах Тома мелькнул озорной огонёк, губы расползлись в ухмылке. Ох, не люблю, когда он так смотрит…
- Том? Какая подлость крутится в твоей истерзанной парикмахером голове? Скажи, чтоб я был готов бежать и просить о помощи всех, кто услышит.
- Щекотно, говоришь? – ухмылка стала ещё подлее, огонёк превратился в пожар. Такой же подлый. – Ты щекотки боишься, да?
Я ещё чуть отполз и выставил одну руку вперёд.
- Том. Даже не думай, понял? Даже думать не думай, понял? Даже не думай думать, чтоб думать, понял?! Том!!!
Я не успел среагировать, как Том резко запрыгнул на кровать, перекинул ногу через меня и уселся на моей заднице, пробегая пальцами по бокам, отчего по телу прошлись мурашки и захотелось глупо хихикать.
- Том, слезь с меня, - я снова уперся локтями в кровать и попытался высмотреть парня, выглядывая из-за плеча. – Том, я ж тебя достану потом.
- Вилами заколешь? – ухмыльнулся Каулитц.
- Нет, в навозе утоплю. У меня ж опыт, - хмыкнул я и дёрнулся, когда Том ущипнул где-то чуть ниже лопатки. – Блин, Каулитц, прекрати!
- Не прекращу. Заранее отомщу за угнанный огород и за понижение статуса моей попы перед заслуженно завоёванными огурцами и помидорами.
- Ага. Особенно перед огурцами, да? – съехидничал я.
- Перед кабачками, ага. Я экстримал.
- А на этом месте поподробнее… - я снова выглянул из-за плеча, и взгляд уловил наглую ухмыляющуюся морду. После морда заржала. – Да ладно, уже спалился. Выкладывай свою страшную интимную историю про любовь кабачка и…
- Ты извращенец, Вернингтон! – Том заржал ещё громче и пальцами снова пробежался по моей спине. Меня дёрнуло, я сделал попытку вылезти из-под наглой тушки. Потерпел фиаско. – Лежать!
- Кто из нас извращенец! Ты сейчас меня насилуешь!
- Не льсти себе. Я просто тебя щекочу, - снова щипнул под лопатками.
- Том, у тебя там кабачка в кармане нет? Я ещё молод, на такой сверхэкстрим не готовый.
- Вернингтон! – Том хрюкнул и уже вовсю начал меня щекотать. Я завизжал и заёрзал под парнем, пытаясь выкарабкаться. – Терпи! Терпи, Билли! Это не страшно!
- Томас! Каулитц! Убью тебя! Том! Том!!! А-а-а-а!!! – я визжал, брыкался, бил Тома по ногам, матерился, выкручивался, но всё без толку. – Ну, Том! Прекрати!
- Мальчики! Вы где?
Заслышав голос матери с первого этажа, Том замер и, откашлявшись, крикнул:
- Мы в комнате. Что такое?
Я сдул с глаз чёлку и подпёр подбородок кулаком. Говорит так, будто сейчас не сидит на мне, не держит меня руками за талию и не издевается, щекоча.
- Давайте, спускайтесь уже! Так до вечера никуда не уедите!
- Идём! – крикнул Том, наклонился вперёд, нависая около моего уха, и уже тихо добавил: - Тебе повезло.
Я усмехнулся и повернулся так, что дотронулся щекой до щеки Тома. Он был очень близко. Как тогда, на озере. Только… Ни единого чувства не возникло. Не хотелось язвить, не хотелось на что-то намекать, не хотелось делать решительных действий. Это было будто… будто в порядке вещей. Том практически лежал на мне, руки так и не убрал с моей талии, и таким это казалось естественным, что я даже не знал, что дальше делать.
- Отпусти меня, чтоб я мог тебя убить.
- Не такой уж ты и несчастный, - Том улыбнулся, ещё пару секунд продержался в такой позе, а потом перекинул ногу назад, схватил рубашку и встал. – Пойдём, нас уже родители ждут.
***
- Том?
- М?
- Ты сейчас снова издеваешься или это серьёзно?
- А что такое?
- Не, правда, ты серьёзно, да?
- Да в чём проблема-то?
- Неужели такое возможно?
- Ты мне объяснишь, в чём дело?!
- Том… Мы поедем в лес на велосипеде?!
Том пару секунд сосредоточенно осматривал меня, а потом отступил на шаг и заливисто рассмеялся, запрокинув голову. Притом его восторг был таким искренним, что я сразу задумался, не сказал ли я что-то ну очень смешное.
- Ты чего ржёшь? Последний мой велосипед был пластмассовый, трёхколёсный, и катался я на нём, когда подгузники были моей единственной одеждой, а соска – любимым лакомством!
- Какие подробности, - Том почесал щёку и пожал плечами. – Ну что тебе не нравится? Нормальный велосипед. Горный…
Я оглядел транспорт и вздохнул. Ну да, могло быть и хуже. Велосипед, который только что вывез из сарая Том, действительно был горным. Новенький, блестящий, высокий. Навороченный, как мой мобильный. Цену его я примерно знал – такой же, ну чуть-чуть другой, был у моей подруги-велогонщицы.
- Неплохо, да... Но как мы поедем на этом вдвоём? – я дотронулся до руля и покрутил его.
Том кивнул и снова скрылся в сарае. Через пару секунд на свет выехал ещё один велосипед. Только чуть повыше.
- Ты поедешь на моём, - он кивнул на двухколёсный транспорт, который вывез первым. – А я на отцовском. Нам недалеко ехать, там дорога неплохая. Лучше, чем пешком. Только… - Том окинул меня взглядом. – Думаю, не было удачной мыслью собираться на прогулку по лесу, чтоб собрать ветки для веников, словно в клуб, да ещё и краситься. Ты ж всю свою бижутерию растеряешь.
- Эта бижутерия моя, и не твои это проблемы. Вылезая в деревню, я хочу хорошо выглядеть. При параде, так сказать.
- Ты не Париж на показе мод покоряешь.
- Я покоряю деревню, а это важнее, чем показ мод, - улыбнулся я, вывозя велосипед за калитку. – И далеко нам ехать?
Том тоже выехал на улицу и оседлал велосипед.
- Ехать-то недалеко, туда же, куда мы на рыбалку ходили. Но… У меня есть предложение поинтереснее.
- Я весь внимание, - я сел на велосипед и поехал. Сразу же восстановилось равновесие, поехал я легко, хотя и пользовался таким транспортом давным-давно. – Что ты хочешь такое интересное предложить?
Со мной поравнялся Том. Мы ехали рядом вперёд по дороге, держась на расстоянии вытянутой руки.
- Ты же так и не видел Чистые пруды. И я хочу тебе показать родную деревню.
- С удовольствием, - я улыбнулся, и Том чуть опередил меня, обернувшись.
Я поспешил нагнать его.
Мы больше часа осматривали деревню. Заглянули во все уголки, осмотрели все дома; нас осмотрел каждый житель – меня особенно. Я даже не устал. Том всё рассказывал о деревне: какие-то смешные истории, здешние легенды. Рассказывал про интересных жителей, показал свою школу и местный клуб. После поездки я точно уверился, что деревня Чистые пруды обладала просто потрясающей красотой. Тут всё было чистенько, аккуратно, со вкусом. Мне нравилось здесь, определённо.
Но и после экскурсии до леса мы так и не доехали…
- …Том, я ж потеряюсь в этой траве.
- Да ты слезь уже с велосипеда и иди пешком.
- Тут точно нигде болота нет? А то попаду в трясину.
- Нет, Билл, - Том бросил велосипед в траву. – Это чистое, потрясающее поле.
Последовав примеру парня, я тоже отложил транспорт и огляделся.
Да, это поле. Чистенькое, широкое, красивое. Несколько деревцев по периметру, зелёная травка, приятно касающаяся ног, ветерок, солнышко светит, птички поют. Прекрасно. И зачем мы приехали сюда? Ай, неважно.
- Здесь очень красиво, - улыбнулся я, смотря, как Том укладывается на траву, предварительно потоптав её. – Мы вообще-то в лес едем. Забыл?
- Я помню, - Том улыбнулся. – Но мы так долго катались, что отдых не помешает. Давай, устраивайся. Или работает энерджайзер?
Я лёг рядом с Томом, вместо подушки используя его вытянутую руку, и посмотрел наверх. Трава приятно колола спину и руки, вытянутые вдоль тела, солнце не светило прямо в глаза, а вокруг нас шелестела травка, закрывая от внешнего обзора. Мне было очень хорошо сейчас. В такой потрясающей обстановке и с Томом.
- Смотри, жираф, - из мыслей меня вывел восторженный голос Каулитца.
Я лениво повернулся к нему. То у него рыбки, то жирафы…
- Том, когда ты покурить успел? Тут нет жирафов, - хохотнул я и снова лёг прямо.
- Да нет, - Том хмыкнул. – На небе жираф!
- Ооо… Ты точно курил, - я тихо засмеялся. – Жираф не зелёный? Кукарачу не танцует?
- Красный жираф и пляшет танго! – Том толкнул меня в плечо. – Вот на то облако посмотри. Вон голова крохотная, вон шея и туловище. Блин, да куда ты смотришь!
Том сел, потянул меня за собой и развернул за уши, как локатор. Я заржал ещё громче, а Том только хлопнул меня по плечу и, взяв за подбородок, поднял моё лицо к небу. Сейчас и я заметил воображаемого жирафа, экспромтом сооружённого из вытянутого прозрачного облака.
- Видишь?
- Вижу, - я кивнул. – Какой-то кривой у тебя жираф…
- Значит, это он курил, а не я, - усмехнулся Том и снова лёг.
Я опять лёг на руку Тома и тут же воскликнул.
- О! А вон корабль! На «Титаник» смахивает. Прям копия!
- «Титаник» до столкновения или после? – улыбнулся Том.
- Если смотреть туда, - я вытянул руку и показал на кучковатую тучку, - то после. А если туда, - рука прочертила дугу, - то до. Смотри, прям видно трубы эти!
- Трубы… Ты всему найдёшь достойное определение.
- Я просто не знаю, как это говорится правильно.
- Чудо, - Том дёрнул рукой, на которой лежала моя голова.
- Я просто фантазировать люблю.
- Да ты всё какое-то лёгкое фантазируешь.
- Ну, вон, к примеру, Нью-Йорк. Вон башни домов, вон Макдональдс, а вот там аэропорт имени Кеннеди.
- Ты позаимствовал у жирафа косяк? – Том засмеялся. – Где тут Макдональдс-то?
- Включи воображалку и увидишь, - щёлкнул я пальцами и улыбнулся.
Том поёрзал, устраиваясь удобнее, сорвал травинку и сунул её в рот.
- Ладно. Тогда вон там всё Штарнбергское озеро с высоты птичьего полёта.
- Ха! А…
- Тооом! – я подпрыгнул, когда послышался знакомый мне голос. Мы с Томом одновременно сели и оглянулись, заметив идущих к нам… Нику, Дэйва и Эльзу.
Ох-ты-ж-ёп…
- Ника? – Том развернулся к друзьям лицом и сел на колени. – Вы как нас нашли?
- Видели, что вы на велосипедах катались, и пошли за вами. Так и думал, что сюда поедете, - улыбнулся Дэйв и плюхнулся рядом. – Ну что, ребята, пойдёмте с нами на костёр?
Я промолчал, даже не сообразив поздороваться с друзьями. Смотрел, как последний тормоз то на Нику, севшую рядом с Томом, то на Эльзу – как всегда позитивную и милую, то на Дэйва, сидящего рядом со мной. Это что, вот так просто прервали нашу идиллию?..
- Билл? Ау! Поедешь? – Ника улыбнулась мне и провела по щеке Тома ладонью. Я дёрнулся.
- Ну, наверное…
- Нет! - Дэйв, Эльза, Ника и я уставились на Тома, который аж подпрыгнул от своего резкого ответа. – Мы не поедем на костёр.
- Почему? – я был искренне удивлён.
- Потому что у нас с тобой другие планы и вообще нам пора, - Том вылез из-под Ники, – та уже почти легла на него, – поцеловал её в щёку, отряхнул джинсы, улыбнулся и поставил меня одним рывком на ноги. – Скоро увидимся.
Мы молча вывезли велосипеды на дорогу, так же молча сели на них и поехали домой.
Я всё ещё пребывал в шоке, но вот что сказать, не знал. Том выглядел серьёзным, между его бровей легла складочка. Он выглядел так, будто решил какой-то важный правительственный вопрос.
Только когда мы были у калитки, я позвал Тома:
- Эй, Том.
Парень обернулся.
- Что?
- Что это было? – я для наглядности кивнул в сторону. – Почему ты не захотел поехать?
Том отвернулся и открыл калитку, вкатывая велосипед. Оставил его во дворе, подошёл ко мне. Но я убрал руль своего велосипеда от его рук.
- Том? Я ответа жду.
Том всё же забрал у меня руль и тоже завёз велосипед во двор. Потом улыбнулся, чем совсем сбил меня с толку, и тихо сказал:
- Я просто хотел быть с тобой. Вот и всё.
<11>;
Два дня. Именно столько понадобилось Тому, чтобы перестать шугаться меня – счастливого, едва не летающего над землёй и похожего на психа с врождённой шизофренией.
Два дня. Именно столько я приходил в себя после сказанной Томом фразы, и именно столько нужно было мне, чтобы перестать пугать парня ну очень пошлыми улыбочками, взглядами и желанием затискать до потери пульса, как его, так и своего.
Два дня. Именно столько я сдерживал себя, чтобы снова не ухудшить отношения между мной и Томом, начав приставать к нему. Ведь наконец-то Том начал сам проявлять ко мне какие-то знаки внимания, и теперь нужно было собраться и предоставить ему полную свободу действий, а не лезть со своими самоуверенностью и упорством. Пусть ещё и не произошло ничего сверхъестественного, но то, что Тома, наконец, повело на меня, было видно невооружённым взглядом.
И уже две минуты я пытался совершенно незаметно, сидя на лестнице-стремянке, попасть каплей извёстки на голую спину Тома, который стоял внизу и размешивал деревянной палкой белую краску в глубокой банке. Процесс доставлял мне удовольствие и заодно заставлял нервничать, потому что едва капля неслась к спине с кокетливой родинкой на лопатке, как тут же Том отходил, и капля падала на деревянный пол сарая. Оставалось только удивляться, как ему удаётся ускользать из-под «обстрела».
Вот блин!
- Билл, хватит изводить на меня извёстку. Всё равно не попадёшь, - Том поднял голову, демонстрируя ухмыляющуюся мордашку. – Ты думал, что я ничего не замечаю?
- Надеялся, во всяком случае, - надулся я, ибо совершенно искренне считал, что Том ничего не видел, и, оставив грязную кисть в банке, стоящей на верхней ступени стремянки, слез вниз. – Ты так долго мешаешь эту краску, будто там и не краска вовсе, а какой-то чудодейственный отвар.
- Это я комки убираю. Чтоб покраска ровная была, - улыбнулся Том и подал мне резиновые перчатки.
Сегодня утром за завтраком Марта впервые загрузила нас обоих серьёзной домашней работой: перекраской, а точнее, обновлением яркости цвета забора. Я искренне не понимал, зачем всё это, – забор и так казался идеальным, - но Марта стояла на своём.
- Вам полезен совместный труд. Прямо на глазах меняетесь в компании друг друга, - говорила она, садистки наблюдая, как Том давится кофе, а я промахиваюсь вилкой мимо блина, занимающего большую часть тарелки.
Порой мне кажется, что эта женщина, а ещё её спокойный с виду муж, знают о нас больше, чем мы сами.
