Переход из аула Шенджий в станицу Ново-Димитриевскую. «Ледяной поход». Бой за станицу. Остановка в ней

Переход 15 марта из аула Шенджий к станице Ново-Димитриевской и бой за нее оставил в памяти всех участников 1-го Кубанского похода неизгладимое впечатление. В этот день мы вели упорную борьбу за свое существование с враждебными нам силами и человека и природы, и трудно было сказать, что тяжелее. Ценой отчаянных усилий мы снова оказались победителями.

В этот день погода с необыкновенной быстротой совершенно менялась четыре раза: ясное солнечное утро ранней весны; проливной дождь; снег, ветер и мороз, перешедший в снежную ледяную вьюгу. Последняя впоследствии и дала нашему «Анабазису» название «Ледяной поход», закрепившееся больше, чем все другие названия: 1-й Кубанский, Корниловский, Добровольческий.

Из аула Шенджий мы выступили в тихое утро. Ночью шел дождь. Рассеялись тучи на небе и на душе; выглянуло солнце и еще более оживило мысль о том, что скоро мы соединимся с кубанцами, нас будет много и борьба вместе легче будет, а там, может быть, скоро и конец похода.

Прошли несколько верст по липкой грязи, и небо уже затянулось тучами. Снова пошел дождь, холодный, мелкий, который скоро перешел в снег. Крупные пушистые хлопья его быстро скрыли грязное черное поле под белым чистым покровом.

В этот день я шел в авангарде.

Подходя к речке у станицы Ново-Димитриевской, мои дозоры и походная застава вспугнули, по-видимому сторожевую, заставу красных в красивой небольшой усадьбе на берегу речки с огромными вековыми деревьями. Появление моих партизан было настолько неожиданно, что большевики едва успели удрать на другую сторону реки, бросив на костре большой котел только что приготовленного вкусного супа.

Голодные партизаны с удовольствием принялись за неожиданный обед, но мое прибытие заставило их с сожалением бросить котел и идти дальше. Когда я проехал к реке и супом занялись другие, с ее другой стороны прилетел неожиданно снаряд и с необыкновенной меткостью попал в костер с котлом, причем один человек был убит и несколько ранено. Большевики отомстили за свой потерянный обед.

Снега навалило чуть не на аршин. Маленькая речка, в обычное время — судя по мосту — «воробью по колено», вздулась в грязный поток, вода снесла настил моста и широко разлилась по берегам. В довершение всяких бед мороз становился все крепче и крепче, и несчастным добровольцам, до этого промокшим до нитки, в мокрых дырявых сапогах приходилось круто... Скоро одежда превратилась в ледяную кору; полы шинелей ломались, как тонкое дерево.

Столпились на берегу быстрого потока. Красные озлобленно расстреливали нас артиллерией... Положение отчаянное. Перейти реку нужно во что бы то ни стало, иначе ночь в открытом поле под ледяной вьюгой или отступление в уже далекие мертвые аулы, или бой там...

Генерал Марков перебрался на другой берег с небольшой частью своего полка, еще когда цел был мост. Решено было производить дальнейшую переправу на крупах лошадей. Последних было мало, да и каждая из них после пяти-шести рейсов в ледяной воде выше брюха с двумя всадниками на спине решительно отказывалась от работы. На моих глазах одна из них после бесплодных понуканий и ударов плетью просто легла в воду со своей ношей, и оба всадника, придавленные ею, едва не утонули у самого берега на глазах нескольких полузамерзших добровольцев, которые равнодушно смотрели на гибель своих товарищей... До такой степени безразличия дошли эти несчастные люди... Только мой резкий окрик вывел их из состояния какого-то оцепенения и заставил войти в воду и вытащить уже захлебывавшихся невольных купальщиков.

Моя попытка устроить с добровольцами новый мост из бревен и плетней усадьбы не удалась: было глубоко, и течение сносило все.

Все же кое-как под артиллерийским огнем противника переправа продолжалась. Перетащили даже пушку, но она уже на берегу перевернулась и застряла в невылазной грязи. Я, оставленный Корниловым наблюдать за переправой, разрывался на части, чтобы ускорить ее, но это было выше человеческих сил...

Между тем Марков, подтянув свой полк, уже ворвался в станицу и вступил в рукопашный бой с большевиками, которые, надеясь на погоду, совсем не ожидали нашего прихода и отчаянно защищались в каждом доме. Однако их все же выбили. Всю ночь подтягивались отставшие части, располагаясь где попало на ночлег.

Стоило огромного труда вытащить из грязи застрявшие орудия и повозки. Озлобленные большевики, лишенные ночлега, всю ночь обстреливали станицу, не давая нам покоя. Утром они даже атаковали ее, но были отбиты с большими потерями.

Уже поздно ночью по страшной грязи я со своим штабом добрался до отведенного квартирьером дома и заснул мертвым сном под непрекращавшуюся ружейную трескотню...

Глава VIII.