Кончина великого святогоЗа три года Бапуджи приобрел широкую известность среди людей, населяющих область между Чандодом и Бхаручем на берегах Нармады. Однажды он навестил ашрам «Ананд Кутир», чтобы увидеться с Гуру Шантананджи Махараджем, который сильно постарел и ослаб. Когда они остались наедине, Гуруджи сказал: - Сынок! Я хочу, чтобы ты стал моим преемником. Ты живешь в Гуджарате и как святой пользуешься в этих землях большим уважением, поэтому я полностью уверен, что ты способен управлять ашрамом. Бапуджи молчал, и Гуруджи спросил: - Почему ты не отвечаешь? - Гуруджи, я сообщу Вам свой ответ завтра. - Разве я задал тебе такой сложный вопрос, что тебе нужны целые сутки, чтобы дать ответ? Бапуджи понял, что ранит любящее сердце Гуруджи, если не ответит сразу, но в то же время он знал, что Гуруджи будет больно услышать его ответ. И все же после долгих раздумий он произнес: - Гуруджи, эта роль не по мне. Я хочу оставаться свободным ото всех оков и странствовать, как отрекшийся от мира. Я не хочу стать наследником Вашего ашрама, я хочу унаследовать Ваше духовное богатство. - Сынок, как моему преемнику тебе придется лишь присматривать за ашрамом. Твои братья санньясины возьмут все ежедневные заботы на себя. Ты сможешь странствовать совершенно свободно. Единственное, что тебе придется делать, это приходить сюда раз в месяц или в два, чтобы убедиться, что все идет хорошо. - Гуруджи, пожалуйста, простите меня, но пока я не вижу необходимости в ашраме. Зачем же мне принимать эти оковы? Когда Гуруджи услышал ответ Бапуджи, лицо его помрачнело. Святому гораздо сложнее найти подходящего преемника, чем индийскому отцу подыскать партию для своей дочери. Гуруджи все обдумал и сказал: - Сынок, ты поймешь разницу между духом отречения и очарованием простых странствий, когда займешься настоящей садханой. Тогда же ты осознаешь важность ашрама. Хоть я и горжусь твоим духом отречения, не позволяй ему обратиться в источник самодовольства. Да ниспошлет тебе Бог мудрости. С этими словами Гуруджи пошел к своим коровам.
Охровые одежды изменили поведение Бапуджи. Как подлинный аскет, он носил с собой только камандалу и две смены одежды и никогда не имел при себе денег. Он всегда путешествовал пешком. Иногда, если кто-нибудь покупал ему билет, он путешествовал на поезде или автобусе, чтобы не обидеть купившего билет. Каждое его действие было проникнуто духом отречения. Изучение Шастр изменило и его речь: в нее проник божественный элемент, завораживавший слушателей. Люди слушали его с неотрывным вниманием, и принципы, о которых он говорил, западали им в душу. Зрелость его знания находила прекрасное выражение в его речи. Вместе с речью и поведением преобразились также его ум и сердце. В нем была видна прямота и отстраненность от всего мирского. Он никогда не оставлял себе ничего из тех подарков, которые получал в конце лекций. Все они шли на разные общественные нужды деревни. Он бескорыстно делился своим духовным богатством с жителями одной деревни, а затем уходил в следующую. Бапуджи стал святым в подлинном смысле слова. Под именем Свами Крипалвананджи его знали повсюду. Обретя широкую известность в округе Бхаручь, он постоянно получал приглашения выступить с лекциями о Гите в деревнях округов Бародыь (современная Вадодараь), Кхедыь и Панчмахалаь. И так его слава святого росла день ото дня.
В Калоле в округе Панчмахал был организован цикл лекций по Гите. Планировалось, что лекции будут длиться в течение целого месяца, но дней через пятнадцать Бапуджи получил известие, что Гурудэв Шри Шантананджи Махарадж заболел. Он тут же прервал чтение лекций и поспешил в ашрам «Ананд Кутир». Гуруджи не вставал с постели. Он был очень болен и слаб. Святой лежал в своей хижине на легкой кровати из джута. Хижина была совсем маленькой, с низким потолком. Чтобы войти, приходилось нагнуться. Внутри мало что помещалось кроме самой кровати. Когда Бапуджи вошел, Гуруджи был один. Он лежал с закрытыми глазами, и трудно было сказать, спит он, бодрствует или погружен в медитацию. Бапуджи медленно склонил голову на кровать к ногам Гуруджи и сложил вместе руки. Гуруджи, должно быть, слышал его шаги, потому что открыл глаза и посмотрел на вошедшего. Он узнал Бапуджи и спросил: - Крипалу, откуда ты пришел? - Из Калола, - коротко ответил Бапуджи, садясь рядом с кроватью. - Что ты там делал? - Читал лекции по Гите. - Лекции закончились? - Нет. - Почему? - Я собирался читать лекции весь месяц, но в середине программы услышал о Вашей болезни и окончил их раньше. - Зачем было так спешить? Ты должен был дочитать лекции и придти после этого. В конце концов, я за тобой не посылал. Бапуджи был не в силах ответить. Он попытался сдержаться, но несколько рыданий сорвалось у него с губ. Заметив, что он плачет, Шантананджи Махарадж ласково погладил его по голове и сказал: - Ну-ну, что это такое? Какая слабость! Санньясин не должен привязываться ни к кому. Ты же распространяешь послание Гиты, как мог ты забыть ее основной принцип? Ты должен знать, что это тело тленно, что оно подвержено болезням, и что когда время человека истекает, он умирает. Нельзя привязываться к телу. Это создает оковы. Бапуджи поднял голову и вытер слезы. Он хотел промолчать, но не смог удержаться и сказал: - Если Бог, который выше всего мирского, одаривает своих преданных любовью и ни в коем случае ее не лишен, то что же удивительного в том, что столь ничтожное создание, как я, испытывает любовь к своему гуру? - Хорошо сказано! – сказал Гуруджи со слабой улыбкой. – Ты долго бился над логикой и сам стал искусным логиком. Затем он сменил тему: - Ладно, иди прими ванну. Пора обедать. Бапуджи поднялся и поклонился Гуруджи в ноги. Выходя из хижины, он сказал: - Я пришел с твердым намерением остаться и служить Вам. Под двойным натиском старости и болезни тело Шантананджи Махараджа совсем исхудало. Он даже не мог самостоятельно сесть в постели. Но даже в таком тяжелом состоянии он расстраивался из-за того, что не мог ухаживать за коровами. Больше недели он не мог видеться с коровами и тем более им служить. Глаза Шантананджи жаждали их лицезреть, и его печаль не поддается описанию. Было примерно полшестого вечера. Бапуджи кипятил для Шантананджи питьевую воду, сидя рядом с его постелью. Взгляд Бапуджи был прикован к кипящей воде, когда он услышал, что Гуруджи тихо зовет его: - Сынок! Крипалу! - Да, Гуруджи? – Бапуджи взглянул на него. - Подними, пожалуйста, мою кровать и поставь ее рядом с дверью. - Конечно, - сказал Бапуджи и вышел позвать еще одного санньясина. Вместе они подняли кровать и осторожно поставили ее рядом с дверью. После этого санньясин вернулся к своим делам. Через минуту Гуруджи снова заговорил: - Сынок, помоги мне, пожалуйста, сесть и подложи мне под спину подушки. Бапуджи тут же сложил друг на друга несколько подушек и помог Гуруджи сесть. Глаза Гуруджи с нетерпением искали чего-то снаружи. Бапуджи все еще не понимал, что он ищет. Вскоре в ашрам с пастбища вернулось стадо коров и телят. Воздух наполнился нежным мычанием коров и их детенышей, напоминающим священный звук чтения Вед. Увидев, как коровы бегут к коровникам, Гуруджи приветствовал их, сложив вместе руки. По его щекам струились слезы, и с большой нежностью в голосе он сказал: - Крипалу! Ты знаешь, что прошло восемь долгих дней с тех пор, как я видел коров-матерей?! Коровы очень дороги сердцу Господа Кришны, и там, где коровы, там и Господь Кришна. Я считаю поклонение коровам равным нидидхьясане (медитации). Когда я пришел сюда, то твердо решил ни к чему не привязываться, но привязался к коровам. Из глаз его обильно текли слезы, когда он произносил эти слова. Наблюдая эту душераздирающую сцену, Бапуджи не выдержал и разрыдался. Он не знал, что ему делать в эту скорбную минуту. Бапуджи отер слезы Гуруджи чистым куском ткани. Поняв его душевное состояние, Гуруджи сказал: - Сынок, я не плачу. Я просто возношу молитвы к коровам-матерям и спрашиваю их: «За какие грехи я не мог служить вам так долго? Моя жизнь длится, только пока я могу служить вам. Таков мой путь преданности и моя нирвана (спасение). Какой смысл жить, если я не могу больше служить вам?» Что за удивительное чувство преданности! В Индии много меценатов, помогающих открывать гошалы (организации по уходу за коровами), и многие люди преданно служат в них. В Индии множество таких людей. Но вряд ли найдется почитатель коров столь же неповторимый и редкостный, как Шантананджи Махарадж. Шантананджи тщательно обдумал свое положение и пришел к следующему решению: - Во многих ашрамах я преподавал священные тексты, преданно руководил многими ашрамами, посещал святые места, читал множество лекций, чтобы пробудить в людях религиозную мысль, соблюдал аскетизм, совершенствовался в йога-садхане и служил коровам-матерям в меру своих сил. Я не стремлюсь ни к славе, ни к богатству, поэтому лучше всего мне будет жить в уединении, размышлять о Всемогущем и ожидать последнего пристанища у его ног. Он тут же перешел от слов к делу. К концу 1948 года он покинул ашрам «Ананд Кутир» и отправился в деревню Куттивал в штате Пенджаб. Там о нем заботился еще один замечательный преданный - Сардар Читан Сингх - вместе со своими собратьями. Они вкладывали в свое служение сердце и душу. Шантананджи Махарадж строго приказал своим преданным в Куттивале хранить в тайне его приезд и болезнь. Но у санньясинов и святых есть своя особая система беспроводной связи. Когда весть разнеслась, в Куттивал приехало пятнадцать-двадцать санньясинов, чтобы заботиться о Шантананджи. К этому времени болезнь уже держала его мертвой хваткой, но он отказывался лечиться. Наконец он уступил постоянным уговорам санньясинов и согласился, чтобы его лечил один из них, знаток аюрведической медицины и его близкий друг. Хотя он уже знал, что никакое лечение не поможет, он не хотел расстраивать своего друга и врача. Врач начал лечить его лучшими лекарствами, но кто способен изменить судьбу? Болезнь Гуруджи не только не отступала, она усиливалась с каждым днем. Лечение нисколько не помогало. Однажды Свами Абхаянанджи, ученик Шантананджи Махараджа (и, следовательно, брат Бапуджи по гуру), обратился к нему с таким предложением: - Гуруджи, Господь Кришна – твой иштадэва (Бог).ты глубоко чтишь Враджабхуми (Вриндаван, землю Господа Кришны) и считаешь его важнейшим из святых мест. Если ты поселишься там, то жизнь в земле Господа Кришны пойдет тебе на пользу. Наш ашрам «Шраут Муни Нивас» расположен в самом Вриндаване. Ты сможешь жить там в полном покое. Гуруджи принял это предложение, и санньясины начали готовиться к его переезду. Шантананджи Махарадж очень ослаб, но благополучно добрался до Вриндавана. Он хотел жить подле своего любимого образа Бога и нашел в себе силы для путешествия. Во время пребывания во Враджабхуми он отказался от всякой пищи и принимал только священную воду реки Ямуны. Конечно, это вызывало большое беспокойство среди ухаживавших за ним санньясинов. Однажды самый старший из них с беспокойством спросил Шантананджи Махараджа: - Свамиджи, ты задумывался над тем, чтобы отдать распоряжения насчет будущего? - Я ничего не нажил, о чем же мне беспокоиться? - Пусть тебе не надо думать о деньгах, но ведь есть ашрам «Ананд Кутир». Как нужно им распорядиться? - Я вычеркнул «Ананд Кутир» из своего сердца, когда уехал в Куттивал. Теперь он меня никак не касается. Живущие там сделают все необходимые распоряжения.
Казалось, что в этом ответе выразился его дух полного отречения. Все присутствующие санньясины были поражены и тронуты блеском и благоуханием великих добродетелей Шантананджи Махараджа. После этих слов Шантананджи Махарадж закрыл глаза и погрузился в пугающее молчание. Все с волнением смотрели на него, пытаясь уловить малейшее движение его тела. Но Шантананджи Махарадж решил, что настало время для последнего путешествия. Он слился с божественным Брахманом, как и подобает истинному йогу. Этот великий человек, бывший в свое время выдающимся духовным лидером Индии и помогавший миллионам людей своими проповедями, слился с божественным светом. Двадцать третьего января 1949 года этот великий почитатель коров ступил на путь в вечность. Неизбежный распад физических элементов – общеизвестная истина этого мира. Последний путь смертных останков Свами Шантананджи Махараджа сопровождался великими почестями. Процессия из тысяч людей шла под звуки религиозной музыки и пения. Когда процессия проходила по берегу Ямуны, со всех сторон люди бросали цветы на тело Шантананджи. Но самое удивительное, что многие вайшнавы Вриндавана и их религиозные лидеры, которым обычно нет дела до похоронных процессий санньясинов, сделали для Шантананджи исключение. Они отдали ему дань уважения не только бросая на его тело цветы, но и обернув его в покров, предназначавшийся для статуи Господа Кришны. Так они оказали высшие почести одному из величайших почитателей коров. После всех ритуалов смертные останки Гурудэва Свами Шантананджи Махараджа были преданы огню. Многие остались, чтобы в последний раз попрощаться с этой божественной душой. Хотя Бапуджи всей душей желал жить в ашраме Шантананджи и ухаживать за ним, у него не было такой возможности. Эта мысль тяготила Бапуджи. Огромная любовь к Гуруджи вызывала в нем сильные угрызения совести за то, что он не мог быть подле него и служить ему. За то недолгое время, которое он провел в ашраме, ухаживая за Гуруджи, он понял: то, что получаешь, служа своему гуру, никогда не получить за тысячи лет изучения Шастр (священных текстов) или суровой аскезы. Чтобы стать истинным аскетом, необходимо развивать в себе божественные добродетели, служа гуру. Лишь ученик, прошедший служение гуру, достоин унаследовать его знание. Бапуджи решил отправиться куда-нибудь подальше, чтобы оправиться от тяжелого удара, нанесенного смертью Гуруджи. Но куда идти, он не знал. Наконец он подумал, что жизнь под сенью Гималаев облегчит его душевную боль, и решил отправиться в Ришикеш. Была зима, и в Ришикеше, конечно, было очень холодно. Бапуджи тут же отправился в Ришикеш, чтобы смягчить жгучую скорбь от разлуки с Гуруджи. В Ришикеше Бапуджи поселился в безлюдном месте в простой хижине. Он хотел жить в уединении и размышлять над Шастрами. Каждое утро он совершал омовение в чистых водах священного Ганга. Весь остальной день он проводил либо в изучении Шастр, либо в созерцании и медитации. Он утолял голод раз в день, получая пищу в организации, кормившей всех санньясинов. По вечерам он гулял по холмам. Таков был его распорядок дня. Даже через несколько дней скорбь в уме и сердце не утихала. Боль от разлуки с гуру не отпускала. Единственным средством облегчить сердце, думал он, была бы встреча с Гурудэвом, Свами Пранавананджи (Дададжи). Дададжи оставил Бапуджи почти семнадцать лет назад в Дели, и после этого он не имел никаких вестей о своем Гурудэве. Бапуджи не получил от него ни одного письма, и никто не мог дать ему адрес Дададжи. Но в его душе оставался луч надежды: перед уходом Дададжи пообещал Бапуджи, что снова встретится с ним, когда он станет санньясином. В обещании Дададжи и заключался для Бапуджи этот лучик надежды. Теперь он жаждал встретиться с Дададжи как можно скорее. С великой тоской он начал каждый день молиться о том, чтобы Дададжи пришел к нему. Иногда во время молитвы, когда на сердце было тяжело от скорби, он восклицал: «О Гурудэв! Почти семь лет прошло с тех пор, как я стал санньясином. Почему же Вы не появились? Разве в моей санньясе есть какой-нибудь изъян? О Господин мой! Вы вечно милостивы. Прошу, отнеситесь со снисхождением к моим несовершенствам, простите мои недостатки и ошибки и появитесь передо мной». Во время таких молитв Бапуджи часто разражался слезами.
|
