Посвящение в санньясу

Теперь я должен был освободиться ото всех мирских обязанностей. Я отправился в свой родной город и начал свертывать все дела. В этот период, занимаясь йогой, я был особенно осторожен, чтобы мучительные переживания прошлого не повторились. Я не хотел нарочно вызывать неприятности во время медитации и не смел раздражать демонов, якшини и ядовитых животных. Я думал лишь о тихой медитации и приятных переживаниях. Но это было ошибкой, как я понял позднее, когда Гурудэв объяснил мне определенные грани пути кундалини. Садхака, идущий по пути пурна-йоги (совершенной или полной йоги), должен по необходимости пройти через страшные и отвлекающие переживания. Тот, кто избегает их или боится, никогда не достигнет стадии всеведения. Столь же верно, что садхака, пробуждающий кундалини без милости Бога или гуру, либо сходит с ума, либо бросает йогу из страха. Путь кундалини усеян препятствиями, и садхака не может надеяться на успех, если не найдет пристанища у святых стоп истинного духовного мастера.

За два месяца я полностью освободился ото всех мирских уз. Я отрекся от дома первого февраля 1971 года[94] и в тот же день приехал в Малав. Когда я приехал, Бапуджи спросил: «Ты испытывал непроизвольный танец во время медитации?» Нехотя мне пришлось ответить отрицательно. Я подумал, что по моему ответу Гурудэв поймет, что последние несколько месяцев я занимался йогой не так уж часто. Но, к моему удивлению, в тот же самый день во время медитации я непроизвольно начал танцевать. После этого случая я снова убедился, что испытываю новые переживания и продвигаюсь в своей йогической практике только благодаря великой духовной силе Гурудэва. Когда мне предстояло испытать нечто новое, Гурудэв всегда сообщал мне заранее.

Я прожил в ашраме несколько дней, а затем отправился в Кайяварохан вместе с Бапуджи. Он собирался поселиться в Кайяварохане насовсем. Там, в священном духовном присутствии Господа Лакулиша, мне предстояло получить посвящение в санньясу (аскетизм).

 

В 1971 году мой день рождения выпал на девятнадцатое февраля. Бапуджи избрал этот день, чтобы посвятить меня в благодатное время десять часов пятнадцать минут. По наставлению Бапуджи я должен был поститься неделю начиная с восемнадцатого февраля и до дня Махашиваратри[95].

Утром в день моего посвящения меня обрили наголо. Когда я совершил омовение, Бапуджи велел мне оказать почести образу Господа Лакулиша (Дададжи). Я сел перед образом со спокойным сознанием и начал молиться: «Господин! Лишь Вашей беспредельной милостью такому обычному человеку, как мне, посчастливилось войти в Вашу духовную линию и стремиться к просветлению. Будьте же милостивы и наделите меня должной проницательностью и внутренней силой, чтобы я оказался годным учеником в Вашей великой линии». После этого я вернулся на хлопкоочистительную фабрику Шри Хирабхаи Шамалбхаи Патела, где остановились мы с Бапуджи.

Бапуджи позвал меня ровно в десять часов пятнадцать минут. Он провел меня в свою комнату для медитации, где я совершил церемонию поклонения, распростершись перед ним. Потом я сел напротив. Сначала Бапуджи передал мне священную мантру «ом нама шивая». Затем он провел необходимые очищающие ритуалы. Наконец он передал мне шафрановые одежды и велел в них облачиться. Я зашел в соседнюю ванную комнату и переоделся. Облачившись в шафрановое одеяние, я поклонился Бапуджи и сел напротив.

- Сынок! – сказал Бапуджи, - с этих пор твое тело будет называться Раджарши Муни. Будь истинным йогом и не довольствуйся никаким духовным достижением, меньшим чем нетленное божественное тело.

- Бапуджи! – смиренно сказал я, - Вам придется оказать мне милость и дать мне необходимые силы. Я буду стараться, но мои старания принесут плоды лишь Вашей милостью.

- Сынок, - ответил Бапуджи, - я уже заверил тебя, что сделаю все возможное, чтобы ты стал истинным йогом, поэтому отринь все сомнения. Сейчас я проведу для тебя самое тайное посвящение шактипат, которое позволит тебе ступить на совершенный путь йоги. После этого все преграды исчезнут, и ты будешь продвигаться быстро.

Бапуджи велел мне сесть в сиддхасану и приступить к медитации. Я сделал, как он просил, и начал медитировать с закрытыми глазами. Когда я погрузился в себя, Бапуджи прикоснулся к моей груди в области сердца. Как только он коснулся меня, я ощутил толчок, как будто задел провод под напряжением. Это ощущение охватило все мое тело, пронзая самую суть моего существа. Тело и ум пришли в неописуемое состояние. Я утратил всяческое ощущение внешнего мира и полностью погрузился в себя. Я ощутил в глубине своего сердца вспышку света. Ее сияние не поддается описанию.

Через некоторое время перед моим внутренним взором предстал светящийся образ Бапуджи - его тонкое тело. Это дивное зрелище наполнило меня блаженством, и я мысленно приветствовал этот тонкий светящийся образ. Он поднял руку в варада-мудре[96] и благословил меня. Я сидел без движения, испытывая глубочайший покой.

Светящийся образ Бапуджи очень медленно заскользил ко мне, не шевеля ни одним членом. Приблизившись, он остановился. Мой взгляд сам собой благоговейно направился на его стопы. Вокруг его тонкого образа распространялось мягкое сияние. Через некоторое время его лучезарный образ исчез, и воцарилась прежняя тьма.

Медитация продолжалась. Перед моими закрытыми глазами крутились вихри мрака. Я чувствовал, что малейшее движение швырнет меня в бездну тьмы. Я не смел шелохнуться, но пытался найти какую-нибудь опору, которая не дала бы мне упасть. И вот я нащупал во тьме два каких-то предмета и покрепче за них ухватился.

Некоторое время продолжалась тьма, и вдруг появился яркий свет, подобный лунному. Из него возникло изваяние Господа Лакулиша. Вокруг образа струилось нежное сияние. Мой набожный взгляд приковало к нему, и я испытал с ним единство. Я ощущал, что между моим телесным состоянием и мудрой (особой позой) изваяния есть некое родство. Постепенно волнение, поднявшееся в моем уме во тьме, рассеялось. Мой ум успокоился, а в теле начались трансцендентные вибрации, но я продолжал на всякий случай держаться за два предмета.

Я принялся молиться образу Господа Лакулиша, мысленно и с божественной любовью. Какое-то время я испытывал божественное блаженство. После этого моему внутреннему зрению предстало удивительное зрелище. В левой руке изваяния был посох, а в правой – большой плод. Мое сознание притягивало к посоху, и вдруг он взорвался с ужасающим грохотом, за которым последовала яркая вспышка и ослепительное сияние. Из посоха появилось длинное, острое сияющее оружие и молнией рванулось в небо. В мгновение ока оно исчезло в небе, оставив за собой лишь светящийся след. Этот внезапный взрыв напугал меня. Я задрожал и покрылся потом. От взрыва температура резко подскочила. Небо затянуло дымом, словно его подожгли. От этой внезапной перемены мое беспокойство начало расти.

Но прежде чем я успел придти в себя от изумления, произошел еще один взрыв. На этот раз взорвался плод в руке у изваяния. Из него разлетелись бесчисленные семена, словно яркие звезды, и тут же затерялись в дымном небе. Во время медитации я обрел такое единство с изваянием, что я ощущал эти взрывы так, словно они происходили в моем собственном теле, а не в теле образа. Мне становилось все больше не по себе, а умственное напряжение сделалось невыносимым.

Тем временем из спутанных волос изваяния вырвались струи воды, подобные гигантскому роднику. Бесчисленные струи семицветной жидкости взметнулись в небо, до самой пелены дыма. Когда вода смешалась с горячим дымом, начался ужасный ураган и появились тучи. Через несколько мгновений хлынул ливень с устрашающими раскатами грома и слепящими вспышками молний. На несколько минут все погрузилось в кромешную тьму. Я ничего не видел вокруг. Два предмета унесло бушующим ливнем, и я остался без опоры. Казалось, потоки воды затопят землю, а мои члены начали таять от дождя. Я чувствовал, как сила и энергия постепенно покидают меня.

Через некоторое время буря утихла, тучи разошлись, и воздух начал проясняться. Температура заметно упала, и повеяло прохладой. Мне стало покойно и уютно. Постепенно все вокруг озарилось мягким светом, как прежде. Изваяние Господа Лакулиша исчезло.

Хоть я больше не испытывал беспокойства, мое потрясение еще не прошло. Тут я услышал голос, говорящий на языке, для меня непонятном. Я огляделся, но никого не увидел. Я пытался разобрать, что означает этот таинственный звук, но не понимал. Я подозревал, что это язык не здешнего мира, и дивился еще больше.

Пока я размышлял об этом, вновь появился светящийся образ Бапуджи. Прежде чем я успел сказать хоть слово, он с улыбкой возложил свою благостную руку мне на голову. Это прикосновение произвело чудесный эффект на мой мозг, а мои нервные центры стали в высшей степени активны. В то же время таинственный голос вновь заговорил на нездешнем языке. Но что за чудо! Теперь я понимал каждое слово. Я сам догадался, что это самадхи-бхаша (язык трансцендентного состояния). Таинственный голос объяснял мне всю цепь необычайных событий, через которые я прошел, и теперь я понимал сокровенную тайну йоги.

Когда таинственный голос умолк, сияющий образ Бапуджи исчез. В моем уме снова поднялась рябь, от чего у меня закружилась голова. Несколько мгновений прошло в бессознательном или полусознательном состоянии, о котором я ничего не помню. Наконец я пришел в сознание и начал снова воспринимать внешний мир. Моя медитация окончилась. Божественный опыт шактипат привел меня в такое ликование, что мне не хотелось открывать глаз, хотя медитация и завершилась. Какое-то время я продолжал сидеть с закрытыми глазами, размышляя о смысле всего пережитого.

Я осознал, что из великого сострадания Бапуджи открыл мой внутренний взор и благословил меня способностью понимать самадхи-бхашу. Я знал, что не достоин такой милости, но он оказал мне ее из отеческой любви. Крипалу[97], сострадательный гуру, из любви, милосердия и доброты к невежде, в одно мгновение распахнул перед ним запертую дверь божественной йоги. Теперь я понял истинное значение гуру-крипы, милости гуру. Тогда мне вспомнилась строфа из популярной религиозной песни, сочиненной Бапуджи:

 

О гуру! Откройте мой глаз для внутреннего зрения.

Я покоряюсь Вам, о океан любви!

Озарите путь моей жизни своим священным светом,

О гуру! Откройте мой глаз для внутреннего зрения.

 

При мысли о бескорыстной милости Бапуджи из моих глаз хлынули слезы. Удивительный опыт, который я приобрел его милостью, позволил мне понять, что истину, или действительность, можно созерцать и познать лишь внутренним зрением, но не физическими глазами[98]. Тьма и обман торжествуют, а свет истины остается смутным, пока не откроется внутренний взор. Внутреннее зрение необходимо тем, кто вступает на путь йоги; оно подобно лодке, перевозящей человека через океан мира чувственного восприятия. Без него практика йоги обречена оставаться бесплодной. Лишь тот, чей внутренний взор открылся милостью гуру, может найти путь, ведущий к реализации истины.

Бапуджи благословил меня, возложив свою милостивую руку мне на голову.

- Сынок! – сказал он, - сокровенная тайна йоги, которую я показал тебе сегодня через шактипат, это та же тайна, которая передается от гуру к ученику в нашей линии, основанной божественным святым Атри. Это посвящение шактипат – подлинное посвящение в йогу и санньясу. Смена одежд (облачение в шафрановое одеяние) не важна при этом посвящении, важна передача ученику тайны йоги. Шактипат, которую я передал тебе раньше, во время семинара по медитации, считается обычным посвящением, но сегодняшнее твое посвящение необычайно. Твоя дальнейшая практика йоги освободится теперь ото всех преград, и ты сможешь продвигаться дальше по пути совершенной йоги.

- Бапуджи, посвящение шактипат на семинаре по медитации и сегодняшнее посвящение сильно отличаются. Есть ли разница в процессе передачи шактипат?

- По правде говоря, существует лишь один процесс передачи шактипат – тот, который я совершил для тебя сегодня. Процесс, используемый в группе во время семинара по медитации, не является настоящей шактипат. На таких групповых семинарах гуру просто обучает технике релаксации. Те, кто постигает ее, осознанно или неосознанно, проходят через некое переживание благодаря высвобождению праны, жизненной силы. В результате высвобождения праны человек может непроизвольно выполнять асаны (позы) и пранаямы (разные виды дыхания), танцевать, делая разнообразные жесты руками, раскачиваться или трястись и совершать прочие телодвижения. Он может также внезапно начать читать мантры, петь, смеяться, плакать или кричать. Конечно, подобные непроизвольные проявления можно испытать даже без получения шактипат от гуру или вообще без него. Если человек упорно занимается асанами и пранаямами в течение длительного времени, он может однажды самостоятельно испытать высвобождение праны, без руководства гуру, при условии, что ему известно искусство релаксации.

- На семинарах по медитации, - ответил я, - часто бывают участники, которые никогда не занимались асанами или пранаямами, однако они испытывают высвобождение праны. Это всего лишь результат того, что они научились искусству релаксации?

- Да, это так. Но такие люди не обладают сильной праной, поэтому не способны долго продолжать духовный поиск. С другой стороны, те, кто занимался асанами и пранаямами достаточно долго, обладают сильной праной. Они испытывают очень мощное высвобождение праны и легко продвигаются по духовному пути.

- Судя по Вашим словам, на семинарах по медитации обучают технике релаксации, а настоящей передачи шактипат не происходит.

- Ты верно понял.

- Но на обоих семинарах Вы объясняли, что высвобождение праны – последствие шактипат. Почему так?

- Сынок! Сегодня в Индии и за рубежом проводится много семинаров по медитации. На всех этих семинарах обучают лишь особым техникам релаксации. Настоящего перехода энергии от гуру к ученику не происходит. Но современные гуру называют это шактипат. Я подумал, что если не буду называть релаксацию - шактипат, это вызовет ненужные споры. Поэтому, чтобы избежать разногласий, я тоже называл искусство релаксации шактипат.

- Это объясняет, почему мой сегодняшний опыт так разительно отличался от опыта на семинаре. Сегодня открылось мое внутреннее зрение, и мне явилась тайна йоги через подлинное посвящение шактипат, которое Вы мне даровали.

- Поэтому шактипат также называют шактипат-дикша или джнянавати-дикша (посвящение, направленное на знание), - объяснил Бапуджи. – В процессе этого посвящения гуру духовно входит в тело ученика и раскрывает его внутреннее зрение. В Ваявия-Самхите Шива-Пураны, например, говорится, что «Посвящение шактипат также является посвящением джнянавати, потому что гуру йогически входит в тело ученика и посвящает его через взор духовного знания» (глава XV, строфа 90). Пранатошани-Тантра объясняет, что «Йог (гуру) входит в тело ученика посредством йоги, берет его душу и соединяет ее со своей. Это называется йога-дикша (посвящение в йогу), которая есть разрушитель тройной скверны[99]» (глава II, строфа 5). Практикующий йогу не добьется успеха, если он не получил этого посвящения, или шактипат. Без него все усилия практикующего будут напрасны. Только после посвящения шактипат разум ученика обретает способность к экстрасенсорному восприятию и пониманию таинственных переживаний йоги.

- В каждый период Ману[100], - продолжал Бапуджи, - Знание йоги сначала получают семь великих мудрецов. Потомков каждого из этих мудрецов-прародителей можно узнать по готре[101], носящей его имя. Как правило, гуру должен посвящать ученика, принадлежащего к его собственной готре. Конечно, Господь Лакулиш, воплощение Господа Шивы, сам является первым и величайшим йогом и не нуждается в гуру. Но так как он избрал родиться в браминской семье, принадлежащей к Атри-Готре, он считается гуру в духовной линии мудреца Атри.

После этого разговора Бапуджи объявил, что мое посвящение окончено. Я радостно пал к его ногам. Затем мы вышли из комнаты и направились в павильон, где нас ожидала большая группа людей, собравшихся на церемонию посвящения. Среди гостей были мои родители, братья, сестры и прочие друзья и родственники. В честь моего посвящения для всех был приготовлен праздничный обед.

Бапуджи сел на приготовленном для него помосте. Я занял свое место у его ног. Бапуджи объявил всем собравшимся:

- Вот мой новый ученик-аскет. Я дал ему новое имя – Раджарши Муни. С этих пор вы должны называть его этим именем. Я велел ему поститься и соблюдать молчание в течение недели начиная со вчерашнего дня. Но вы приехали издалека ради этого события, поэтому я разрешаю ему разделить с вами обед из фарали[102] и говорить. Позже он будет поститься и соблюдать молчание дополнительный день, чтобы возместить этот.

Все гости с благодарностью приняли слова Бапуджи.

Бапуджи усилил духовную атмосферу встречи пением религиозных песнопений (бхаджанов), которые собравшиеся с рвением подхватывали. Затем Бапуджи ушел медитировать, а остальные сели обедать. По милостивому позволению Бапуджи я насладился особым обедом из фарали в обществе своих родных и близких. После обеда я подошел к отцу и спросил:

- К какой готре принадлежит наша семья?

- Мы принадлежим к Атри-Готре, - не задумываясь ответил он.

Я был счастлив узнать, что принял посвящение в духовную линию мудреца Атри, который по чудесному совпадению оказался также прародителем нашей семьи.