Чем Джиын не любила свою работу, так это абсолютной её независимостью от погоды и времени года. Неважно, что было на улице – палящая жара или дикий холод – работницы фермы обязаны были отработать четырнадцатичасовую смену и лишь после этого устало плестись домой. Многие не выдерживали такого графика и падали в обморок прямо посреди картофельного поля, но за подобные проступки неизменно следовало строгое наказание в виде уменьшения на две трети и без того крохотной зарплаты, поэтому женщины держались из последних сил, а когда было совсем невмоготу, по возможности прикрывали друг друга. Впрочем, подобное каралось ещё хуже обмороков.
Даже несмотря на порцию нежных поцелуев ранним утром, ещё незнакомую лёгкость в теле и тёплую улыбку Бэкхёна, по привычке проводившего её до ворот фермы, в этот дождливый апрельский день настроение Джиын испортилось очень быстро.
Сегодня самых молоденьких девочек отправили на разбор прошлогодней картошки, вываленной прямо посреди двора. Надевшие ярко-жёлтые дождевики и тяжёлые резиновые сапоги, они сидели на корточках под проливным дождём и закоченевшими от холода пальцами перебирали подгнившие плоды. Беседу поддерживать не хотелось – поскорее бы закончить с картофелем и, хоть на пару минут, попасть в приятное тепло здания.
Джиын искренне завидовала старшим женщинам, у которых была возможность не горбатиться на грядках, а ухаживать за коровами и поросятами, оглашающими мычаньем и хрюканьем грязный двор. Девушка любила животных – они ей казались куда прекраснее множества людей. Такие не предадут и не всадят в спину нож; не заставят ползать в грязи под ливнем, грозившим обернуться затяжной простудой и ломотой в костях.
Потянувшись за очередной картофелиной, Джиын поняла, что что-то не так, и недоумённо задрала голову, увидев над собой большой чёрный зонт. Нервно сглотнув, обернулась и увидела Сехуна, в строгом костюме и начищенных до блеска ботинках, выглядевшего дорогим бриллиантом на свалке мусора.
Остальные девушки тоже заметили хозяина и осторожно переглянулись, понимая, что его появление ничем хорошим грозить не может. Джиын искренне не понимала, почему О держит свой зонт над ней, в то время как его волосы и плечи стремительно намокают от холодных капель.
- Я пришёл с новостью, - хорошо поставленным голосом, невозмутимо поведал Сехун. – Сегодня одна из вас, из работницы фермы переквалифицируется в гувернантку одного приличного человека из ядра.
Джиын видела, как побледнели девичьи лица, и до хруста сжала собственные пальцы в кулаки. Сердце замедлило свой ход в ожидании приговора. Взгляд Сехуна медленно переходил от одной девушки к другой – то ли он умело играл на нервах, то ли сам не решил, кого забрать.
И именно в эти чертовски длинные секунды, каждая понимала, насколько пустыми были слова о том, что неплохо бы работать в ядре – ведь это не скотская работа с утра до ночи, не мизерная зарплата и не вечная нищета. Сейчас все понимали, что никто не знал, какова работа в ядре. Всех, кого забирали туда, уже не возвращались обратно. Семьи, друзья и любимые уже никогда их больше не видели. В ядро забирали редко, ничего не обещая, но люди, утешая себя, решили, что там гораздо лучше, чем здесь. Прощались навсегда с родными и уезжали на неизменном чёрном автомобиле без номера, с вечно заедавшей задней дверцей.
И сейчас страх перед неизвестностью и потерей близких, охватил девушек, заставив превратиться их тела в комки нервов. Джиын тоже не хотела в ядро – она считала, что потеряет с новой работой гораздо больше, чем все её подруги, вместе взятые.
- Ёнджи, - взгляд цепких карих глаз остановился на вздрогнувшей брюнетке, - машина приедет за тобой в шесть вечера. Иди домой и попрощайся с семьёй.
Торопливо выдохнув в унисон с остальными, Джиын постаралась не смотреть в полные слёз глаза Ёнджи. Не сказав ни слова, девушка вскочила и побежала к воротам, поскальзываясь в грязи и сотрясаясь от рыданий.
«В ядре классно!.. Я бы хотела там работать!.. Как же я устала от этой фермерской грязи. Вот бы в ядро попасть и влюбить в себя какого-нибудь богатого господина…» - сейчас все эти слова Ёнджи не имели силы. Люди часто стремятся к тому, что им совсем не нужно, но понимают это слишком поздно.
Равнодушный Сехун бросил на девушек строгий взгляд и те тут же вернулись к работе, стараясь скрыть за суетой внутреннюю тревогу. Вытащив из нагрудного кармана белоснежный платок, О нагнулся и провёл тканью по носку ботинка, собирая пару грязных капель с начищенной кожи.
- Ты следующая, - едва коснувшись губами уха Джиын, прошептал он.
Девушка вздрогнула, а Сехун невозмутимо разогнулся и швырнул скомканный платок на грязную землю. И лишь вновь упавшие на лицо капли вернули Джиын к жизни – статная фигура О, скрытая зонтом, плавно пропала из виду, даруя ещё несколько спокойных дней перед её личным Апокалипсисом.
***
- Он меня заберёт! И мы с тобой уже никогда не увидимся! – отчаянно рыдала Джиын, уткнувшись в грудь брата.
Бэкхён гладил её по волосам, шептал что-то успокаивающее, но тревога крепко вцепилась в его глотку и не желала отпускать. Он своими глазами видел зарёванную Ёнджи, живущую в соседнем доме, за которой в указанное время подъехал автомобиль. Бэк следил за тем, как она отчаянно дёргала заднюю дверцу, а затем, сев сзади водителя, долго неотрывно смотрела на парня, что-то беззвучно шепча и продолжая плакать. Бэкхён даже не сразу заметил, что автомобиль уехал – он продолжал видеть перед собой скрытое бликами лицо подруги и её смертельно испуганные глаза.
А что, если на её месте однажды будет Джиын? Что тогда ему делать? Убить Сехуна, как одну из тварей? Но тогда придёт другой. Да нет, армия других, чтобы уже точно отобрать сестрёнку и убить его самого.
- Давай уедем, пожалуйста, - комкая в маленьких кулачках рубашку брата, рыдала девушка.
- Ложись спать, уже поздно! – поцеловав её во влажную щёку, шепнул Бэкхён. – А я схожу поговорю с Чанёлем. Мы что-нибудь придумаем!
- Ты не отдашь меня Сехуну?
- Я никому тебя не отдам! – едва ли не силком заставив Джиын лечь и накрыв её одеялом,клятвенно пообещал парень.
Он несколько минут просидел рядом с сестрой, терпеливо дожидаясь, когда та успокоится и перестанет ежесекундно всхлипывать и дрожать. Когда дыхание девушки выровнялось, Бэк в последний раз коснулся её лба губами, проверяя температуру, и неслышно вышел из комнатки.
Чанёль, как и ожидалось, был у себя. Тепло улыбнувшись младшему, пропустил его в квартиру и вернулся на кухню, где в печке уютно трещали дрова и приятно пахло похлёбкой.
- Будешь ужинать? – скорее для приличия спросил Пак, уже наливая вторую тарелку супа.
Бэкхён всегда поражался, как тот, будучи инвалидом, может так ловко со всем управляться. Окружающим казалось, что сам Чанёль ничуть не страдал из-за утерянной кисти, но Бэк знал, как сильно мужчина переживал из-за того, что больше не может ходить на охоту.
- Сказали, что водокачку починят завтра, - словно между делом, начал брюнет.
- У меня ещё есть ведро воды. Вам с Джиын не нужно? – ловко орудуя ложкой, спросил Чанёль.
- Нет, спасибо.
Бэк ел, не чувствуя вкуса, и не знал, как подступиться к острой теме, с чего начать. Не хотелось показаться перед учителем влюблённым инфантильным идиотом, да и вообще не было желания афишировать свою связь с Джиын – Бэкхёна не покидало ощущение, что их вчерашняя близость нечто неправильное и аморальное.
- Ёнджи сегодня в ядро забрали.
- Я видел.
И вновь необычайно тягостная тишина, которую, кажется, даже Чанёль начал ощущать.
- Что тебя беспокоит? – нахмурился мужчина.
- Хозяин фермы, где работает Джиын, сказал ей, что она следующая…
- Плохо дело, - поднявшись из-за стола, припечатал Пак.
Бэкхён терпеливо дожидался, пока Чанёль добавит дров в печку и, отряхнув ладонь о штанину, вернётся на прежнее место. Вытащив из кармана пару самокруток, Бён протянул одну учителю и чиркнул спичкой. Из-за табачного дыма, наполнившего лёгкие, стало проще – он успокаивал и приводил мысли в порядок лучше любого лекарства.
- Семья О одна из самых влиятельных в ядре. Странно, что их сосунок вообще появляется на ферме. Раньше всем заведовали их помощники, - заметил Чанёль, выпуская струю дыма в потолок.
- Ты был когда-нибудь в ядре? – подавшись вперёд, шёпотом спросил парень.
Пак внимательно посмотрел на ученика и молча затянулся, долго смакуя дым, пропуская его через себя, и лишь затем выдыхая.
- Я считался лучшим охотником города! Сам Чонин, перед тем, как его выгнали, пожимал мне руку. Но нет, я не был в ядре. Мы встречались на нейтральной, окружающей его территории, где живут солдаты.
- Получается, что солдаты видели ядро изнутри? – оживился Бэкхён.
- Нет, - усмехнулся Пак. – Те солдаты, что охраняют город и въезд в ядро, отличаются от внутренних охранников. Всё, что видят солдаты, - это высокие ворота и не менее высокий забор. Вся жизнь ядра скрыта завесой тайны. И я уверен, Бэк, что им есть, что скрывать.
На душе у Бёна похолодело ещё сильнее, чем прежде, а отдавать сестру в лапы элиты показалось ужасным преступлением. Пусть даже там едят из золотых тарелок и пьют божественную амброзию.
- Почему они свергли Чонина? – спросил Бэк, крепко сжимая в подрагивающих пальцах сигарету.
- Потому что после смерти его отца, он захотел многое поменять. Нам никогда не узнать, что творится в ядре, но Чонин явно хотел другого. Поэтому его прилюдно и изгнали из города, перед этим назвав сумасшедшим.
- Почему нельзя было тихо его убрать?
- Чтобы другие боялись. Ты ведь, как никто другой, знаешь, что за воротами долго не протянуть, - губ Чанёля коснулась ухмылка, впрочем, тут же исчезнувшая без следа.
- Учитель, что мне делать, если Сехун всё же заберёт Джиын?!
Пак задумчиво посмотрел на взволнованного парня перед собой и сделал последнюю затяжку.
- У вас всё так серьёзно? – вместе с дымом, выдохнул он.
Бэкхён мучительно покраснел и отвернулся – сомнений не было, Чанёль прекрасно слышал вчерашние стоны и скрип кровати. Не зная, куда деть себя от смущения и стыда, брюнет едва под стол не сполз, но мужчина тихо рассмеялся, показывая тем самым, что волнение напрасно.
- Я думал, долго ли вы будете ходить вокруг да около, но, молодцы, решились! – искренне похвалил он, тут же слегка мрачнея. – Жаль, что в новом мире, любовь – слишком опасное чувство. Люди гибнут молодыми. Больно оставаться одному и оплакивать безвременно ушедшего. Может поэтому теперь искренних чувств днём с огнём не сыщешь…
- Не стоило вестись на провокацию Джиын, но я действительно её люблю, - всё так же, не поднимая головы, признался Бэкхён. – И я не знаю, что мне делать с Сехуном! Как спасти сестру?
Чанёль затушил окурок, ушёл в комнату и чем-то там зашуршал. Вернулся он с потёртой картой, скрученной в трубку. Бэкхён тут же убрал со стола пустую посуду и помог развернуть полотно. Склонившись над ним на пару с учителем, он внимательно разглядывал переплетение линий, ещё не понимая, к чему его пытается подвести Пак.
- Мы здесь, - указал мужчина на крохотную точку.
Уткнувшись чуть отросшим ногтем в тонкую бумагу, он повёл ровную линию к другой точке, находившейся довольно далеко от предыдущей.
- А вот здесь должен быть соседний город. Расстояние огромное. Если идти пешком и не брать в расчёт тварей – пять дней пути. Но, во-первых, это время не продержаться, потому что мутанты любят собираться в большие стаи и нападать сообща, особенно вдали от крепости; во-вторых, неизвестно, что стало с тем городом и пустят ли вас туда; в-третьих, возможно, что тот город ничем не лучше нашего, - подвёл итог Пак. – Мой совет – успокойся сам и успокой Джиын. Пока она с тобой. Но если случится самое плохое и Сехун её увезёт, тогда и будем думать, что делать дальше.
- Может, мне его убить? – закусил от напряжения губу Бэкхён.
- Тебя непременно поймают и выставят за пределы крепости голым и без оружия – как Чонина, а Джиын подвергнут ужасным пыткам, - вновь складывая карту, констатировал Чанёль. – Я понимаю твоё желание защитить сестру, но жизнь – не приключенческий роман, где всё получается легко и просто. Иногда попытка отсидеться и ничего не предпринимать, приносит гораздо больше плодов, чем безрассудная борьба с врагом. Ждать и таиться – это не трусость. Это – здравый смысл. Не этому ли я тебя учил?!
Бэкхён понурил голову и лишь согласно кивнул, понимая, что учитель прав от начала и до конца. И лишь вернувшись в свою квартирку с унылым пейзажем за окном и спавшей Джиын, он понял, что, впервые за всю свою жизнь, в нём мутной волной поднимаются раздражение и гнев. Он никогда не выражал недовольства существующим порядком, не вступал в споры с друзьями, не поддерживал их революционные идеи. А сейчас, больше всего на свете, хотел взять ружьё и убить всех говнюков из ядра, решивших, что они Боги и вправе вершить чужие судьбы.
Но раз Чанёль сказал ждать и таиться, Бэкхён поступит именно так. Его не покидала уверенность, что однажды наступит момент, когда появится отличный шанс выпустить своих демонов наружу и отомстить за каждую погибшую мечту.
