Божественный даршанШел 2049 год по индийскому летосчислению Самват[140] (1993 год Н.Э.). Солнце находилось в уттараяне[141]. Зима подходила к концу, и приближалась весна. Была ночь Магхипурнимы[142]. Завершив медитацию, я, как обычно, заснул. Я не проспал и полтора часа, когда вдруг услышал во сне голос, словно кто-то звал меня: «Раджарши!.. Раджарши!..» В полусознательном состоянии я спросил: - Кто это? Одновременно сквозь полузакрытые веки я различал льющийся через окно лунный свет. Снова я явственно различил голос: - Раджарши, я встречусь с тобой в твой день рождения. Оставайся в уединенной медитации. Я не понимал, действительно ли кто-то говорит, или это лишь мое воображение! В спальне никого не было видно. Поднявшись с постели и собираясь пойти посмотреть, в чем дело, я снова услышал те же слова. В замешательстве я вышел из комнаты в коридор, но никого не обнаружил. Мое любопытство и удивление возросли. Я прошел с веранды на открытую террасу, но и там никого не было. Под безоблачным небом, при свете полной луны над головой, все окружающее было ясно различимо. Мое изумление не знало границ. Я протер глаза обеими руками, чтобы убедится, что не сплю. Сон как рукой сняло. Охваченный изумлением, я уставился на небо. Таинственный голос раздался снова, словно с небес: - Дитя мое, не будь опрометчив, принимая мои слова за сон или иллюзию. Я обязательно встречусь с тобой. Голос был глубок и торжественен, но в нем слышалась необычайная сладостность. С недоверием я оглядывал небо и все вокруг широко открытыми глазами. Будучи не в состоянии понять, откуда исходит этот голос, я пришел в невообразимое замешательство. Я мерил террасу шагами, пытаясь найти ответ на эту загадку. Я долго думал, но не понимал ничего. Конечно, мой разум был в подобной ситуации бесполезен, но на помощь мне пришла интуиция. Я вспомнил, что Дададжи несколько раз даровал Бапуджи божественные видения. Мне пришло в голову, что Дададжи мог решить даровать подобное переживание и мне! И если дело в этом, то меня можно считать поистине счастливым. Какую большую награду может предложить жизнь, чем милость Дададжи? С такими приятными мыслями я вернулся в спальню. Поразмыслив какое-то время над таинственным голосом, я уснул. Мой день рождения должен был наступить через четыре дня, одиннадцатого февраля. Я решил оставаться в уединении и провести этот день в медитации. Каждый год я соблюдаю пост в течение всей недели перед Махашиваратри[143]. В этом году мой пост должен был начаться тринадцатого февраля. Но теперь я решил начать его одиннадцатого февраля и поститься девять дней вместо семи. Я сообщил о своем решении тем ученикам, которым следовало об этом знать. Наступило одиннадцатое февраля. Я приступил к медитации в брахма-мухурту[144]. Не считая времени на омовение, я провел весь день в медитации. День прошел, моя медитация продолжалась до полуночи, но ничего необычного не произошло. Я подумал, что голос, который я слышал, мог быть просто иллюзией, хотя мой ум отказывался это признать. Так как продолжительная медитация была для меня тягостна, я отказался от дальнейших усилий и заснул. Когда на следующее утро я проснулся, то был разочарован. Но потом я вспомнил, что мой день рождения по индийскому календарю еще только должен наступить пятнадцатого февраля. Это меня утешило, и я подумал, что таинственный голос еще может оказаться правдой. Мое сердце вновь наполнилось воодушевлением, и я решил провести весь день пятнадцатого февраля в медитации. Оставшиеся три дня тянулись очень долго и, казалось, никогда не кончатся. Но наконец настало пятнадцатое февраля. Как и в прошлый раз, я приступил к медитации в брахма-мухурту. Чем больше проходило времени, тем сильнее становилось мое нетерпение. К концу дня мой ум пребывал в состоянии раздражения между приливами надежды и отчаяния. Но я продолжал медитировать и с приходом ночи. Хотя я был утомлен, моя медитация становилась в се глубже и радостнее. Концентрация усиливалась, и вот я начал различать перед внутренним взором точку света. Свет медленно начал расширяться и образовывать большой светящийся круг. Я уже несколько раз испытывал такое во время медитации и не придал этому значения. Но затем я испытал нечто новое. В сияющем круге начали проступать очертания человека, сидящего в падмасане. Через несколько секунд появилось ярко светящееся божественное существо. Исходившее от него сияние было ярче начищенного золота. Я созерцал это видение, медитируя с закрытыми глазами. «Не сон ли это?» - подумалось мне. Мои глаза открылись, и я замигал в слепящем свете. Теперь я видел то же видение физическими глазами. Тот же светящийся человек сидел передо мной в падмасане, паря футах в четырех над землей. Теперь я был уверен, что это явь, а не сон. Не сомневаясь ни на йоту, я понял, что это божественное воплощение Дада Гурудэва Бхагавана Лакулишджи. Я быстро поднялся с циновки для медитации. Каждая пора моей кожи трепетала при виде этого чуда. В этот день самое сокровенное желание моего сердца принесло плоды. Чудеса еще не закончились. От божественного образа Дададжи медленно начали исходить потоки света. Волны очищающего света заполнили окружающий воздух. Даже в ночной темноте моя комната для медитации была ярко озарена. Ослепленный этим блеском, я прикрыл глаза руками, но его чистота коснулась меня, и я ощутил, как мои мыслительные процессы поднимаются на возвышенный уровень. Мое сердце полнилось неописуемой радостью. На несколько мгновений мне почудилось, что я освободился от оков времени и пространства.
Когда я хотел приблизиться и коснуться святых стоп Дададжи, зазвучал его сладостный, мягкий голос: - Дитя, не касайся меня. Это мое нефизическое, наполненное энергией божественное тело. Оно реально, но не от этого мира. Ты не сможешь вынести его прикосновения, поэтому соверши даршан издали[145]. По приказу Дададжи я издали склонился перед ним и мысленно вознес к нему свои благочестивые молитвы. Потом я закрыл глаза и со склоненной головой и сложенными вместе руками начал про себя читать мантру «ом намо шивай гураве»[146]. Дададжи произнес слово «Кальянамасту»[147]. Мой восторг еще не улегся, и я произносил все, что приходило мне на язык: - Господин, из своей беспредельной милости и сострадания Вы даровали сегодня свое божественное видение сему слуге. Моя жизнь благословлена, а желание всей жизни исполнено. Мои глаза были все еще ослеплены, и я не мог как следует рассмотреть божественное тело Дададжи. Возможно, Дададжи понял мое затруднение, потому что, словно в ответ, сказал мягким, полным любви голосом: - Дитя, наполненное энергией божественное тело ослепляет видящего его, но метафизическое тело можно воспринять человеческим взглядом. Чтобы исполнить твое желание, я преображу это божественное тело в метафизическое. В следующее же мгновение сияние, прежде заполнявшее все вокруг, померкло. Уже через несколько секунд в слабом свете стало различимо метафизическое тело Дададжи, хорошо сложенное и привлекательное. Теперь фигура и лицо были видны яснее. Даже в метафизическом теле божественность Дададжи была очевидна – оно излучало несравненную божественную красоту. Физическому глазу приятнее смотреть на метафизическое тело, чем на божественный образ с его слепящим сиянием. Взору человека легче воспринимать метафизический образ, потому что внешне он больше напоминает человеческое тело. Теперь я созерцал это необычайное видение Дададжи с еще большим восхищением. Он был крепкого телосложения и гармоничных пропорций. Его кожа была ярко-золотистой, а волосы черными и волнистыми. Лицо его было безусым и безбородым, и на вид ему было лет восемнадцать-девятнадцать. На лбу пеплом была нанесена метка-трипундра[148]. Чресла опоясывала небольшая набедренная повязка шафранового цвета. Пронзительный взгляд, который излучали его прикрытые глаза, лился свободно, словно созерцая всю вселенную. На его прекрасном лице играла легкая улыбка, которую, раз увидев, невозможно позабыть. Его божественная личность получила полное проявление.
Метафизический образ Дададжи сидел в падмасане и по-прежнему висел в воздухе. Его ладони покоились на коленях. Со слов Дададжи я понял, что божественного тела касаться опасно, но метафизическое тело доступно чувствам. Поэтому я спросил: - Господин, теперь мне можно коснуться Ваших стоп? Дададжи не ответил, но кивнул в знак согласия. Я попытался взяться за подошвы его ступней, повернутых вверх в падмасане, и положить на них голову, но в моих руках ничего не оказалось. Я словно попытался ухватиться руками за воздух. Я был изумлен, что это тело, казавшееся таким живым и здешним, одновременно может быть столь неуловимым, но я быстро осознал, что все, происходящее в эту минуту в присутствии Дададжи, лежит за пределами человеческого понимания. После этой неудачной попытки прикоснуться к его ногам я поднял голову, и Дададжи улыбнулся, словно понимал мое замешательство, и сказал: - Раджарши, это метафизическое тело состоит только из трансцендентных элементов. В нем нет ни одного из пяти земных элементов. Поэтому ты не можешь испытать его прикосновение. Однако, если я пожелаю, даже это тело может стать осязаемым. - Господин, - поспешно отозвался я, - в таком случае окажите, пожалуйста, эту милость своему сыну. - Хорошо, - сказал Дададжи. Получив вторую возможность, я вновь склонил голову перед Дададжи и попытался взяться за его святые стопы. Снова в моих руках ничего не оказалось, но я почувствовал, как Дададжи гладит меня по голове. По его желанию или, вернее, по его милости то, что было неосязаемо, стало доступно осязанию. Я нисколько не сомневаюсь, что испытал это божественное прикосновение. Давнее желание моего сердца принесло плоды. Я осознал, что, как Бапуджи до меня, я тоже являюсь объектом милости Дададжи. Я почувствовал себя благословленным и вознес к нему молитвы. Когда я поднял голову, Дададжи благословлял меня воздетой правой рукой. Меня захлестнули чувства, и я не сразу смог заговорить. Я лишь с благоговением смотрел на Дададжи. На его лице изображалась сладостная радость. Из его полуоткрытых глаз изливалась отеческая любовь. В его божественном взгляде я ощущал поток беспредельной милости. Я упивался этим божественным видением, как высочайшим достижением своей жизни. В мыслях я беззвучно благодарил Дададжи.
|
