Глава «Детство».

Глава «Детство».

Эмоционально-лирическая окрашенность воспоминания. Скрытое противопоставление прошлого («счастливая, невозвратимая пора детства») настоящему. Лирическая композиция в прозе: воспоминание по впечатлениям, их спонтанность и фрагментарность, эффект остановленного мгновенья. Риторически-вопросительная тональность как стилистико-смысловая доминанта финальной части главы.

1. Художественный пересказ главы 15, выразительное чтение.

2. Вопросы к учащимся.

— Как вспоминает о своём детстве Николенька?

— Какие моменты детства ему дороги?

В этом взаимном сплетении общей функции эмоциональной памяти и воображения Толстой объединяет основные черты двух школ, литературные традиции которых, на ряду с собственной реалистической установкой, он культивирует в своих ранних повестях, — сентиментализма и романтизма. Эмоционально окрашенный образ воспоминания, как носитель чувств, впечатлений и настроений, характерных для Стерна и сентиментализма вообще, своеобразно трансформируется в фантазии, этом очаге романтических грез. Эмоции, создающие фон первых художественных замыслов Толстого, — скорбь об утрачиваемом гнезде, которое его вскормило и взлелеяло. Это «гнездо» расцвечивается автором идиллическими красками.

Толстой стремился развернуть наглядный рассказ с описанием конкретного, но, вместе с тем, представлялось необходимым его генерализировать. Этих генерализаций, без ущерба конкретности, он достигал тем, что все время незаметно переводил свой рассказ в другую плоскость — плоскость обобщения, отвлекаясь от описания событий данного дня. Стилистически наш автор часто достигает этого при помощи выражения «бывало» или других аналогичных приемов. Основное требование — показать в однократном многократное. «Как теперь вижу я перед собой длинную фигуру в ваточном халате и красной шапочке [Карла Ивановича]... он сидит подле столика...» (I, 6), — значит сидел не только в описываемый день, но сидел так обычно. «Как мне памятен этот угол! Помню заслонку в печи, отдушник в этой заслонке... Бывало, стоишь, стоишь в углу...» (I, 7). О maman: «Так много возникает воспоминаний прошедшего, когда стараешься воскресить в воображении черты любимого существа» (I, 8). Или: «Бывало, под предлогом необходимой надобности, прибежишь от урока в ее комнатку, усядешься и начинаешь мечтать вслух» (I, 37). «Набегавшись досыта, сидишь, бывало» (I, 43). «После молитвы завернешься, бывало, в одеяльце, вспомнишь, бывало, и Карла Иваныча» (I, 44).

Во всех этих случаях слова «бывало», «как теперь вижу», «помню» обнаруживают незаметное переключение с описания определенного дня на генерализацию; словами же «вот», «один раз» сопровождается обычно обратный ход от общих характеристик к конкретным фактам. Например: «Володя на-днях поступает в университет; учителя уже ходят к нему отдельно... Но вот в одно воскресенье...» — переход с общего к конкретному (II, 59). Или: «Бабушка со дня на день становится слабее... Доктор три раза в день бывает у нее, но вот уже несколько дней нас не пускают к ней» (II, 65) — тоже переключение на конкретное. Подобный же эффект дают слова «один раз». Например, о папа̀: «Иногда он приходит в классы. Один раз поздно вечером, он в черном фраке и белом жилете вошел в гостиную» и т. п. (II, 63).

 

 

Художественное пространство и время повести

В повести «Д» Т. не дает последовательного описания всей жизни Николеньки Иртеньева. Необычно уже начало трилогии: «12-го августа 18.. ровно в третий день после дня моего рождения, в который мне минуло десять лет и в который я получил такие чудесные подарки, в семь часов утра Карл Иванович разбудил меня, ударив над самой моей головой хлопушкой—из сахарной бумаги—по мухе».

Т. о таком пустячном случаи рассказывает как о великом историческом событии. Он бережно и внимательно фиксирует мелочи и подробности бытия.

Т. не просто вспоминает о детстве, он восстанавливает в душе взрослого Николая Иртеньева полузабытый им опыт неповторимо детского отношения к миру. С позиции взрослого человека поступок Карла Ивановича—пустяк, а с точки зрения Николеньки-ребенка—совсем наоборот. Муха, убитая над его кроватью неловким Карлом Ивановичем 12 августа, впервые пробудила в детском сознании Николеньки мысли о несправедливости.

Пространственно-временные рамки довольно четко определены:

1 день описывается на протяжении 13 глав—1—13 гл.

2 день—именины бабушки—16 по 24 гл.

Последующие главы—эпилог (25—28 гл.).

Воспроизведены только 2 дня из жизни ребенка, но худож. время значительно расширено: между 1-м и последним днем проходит месяц. Это временная дистанция дает возможность увидеть изменение во внутреннем мире Николеньки.

Он ограничился описанием всего двух дней (одного — в Петровском, другого — в Москве), но разработал рассказ так, что дал общую картину детства. К этим двум дням присоединено описание смерти maman. Это событие дано в особом плане, в качестве исключительного, катастрофического, поэтому оно не могло быть введено ни в один из двух обычных дней; оно поставлено особняком. Здесь течение событий не включено в рамки определенного дня, ибо связь событий представлена не во всех деталях, а дана в той цепи, которая непосредственно определяется фактом смерти матери, описанным в конце, но бросающим свой отблеск на всю повесть.

На первых страницах повести, как зловещее предзнаменование, появляется выдуманный сон Николеньки. Факт смерти матери является трагической концовкой «Детства». Но так как смерть матери подлежала еще особому психологическому анализу, то нужно было как-нибудь подкрепить этот финальный минорный аккорд, чтобы он зазвучал как конечный этап повествования. В связи с этим, чтобы усилить эмоциональную концовку, и рассказывается об участи Натальи Савишны, о ее смерти и похоронах рядом с часовней на могиле матушки. «Иногда я молча останавливаюсь между часовней и черной решеткой. В душе моей вдруг пробуждаются тяжелые воспоминания. Мне приходит мысль: неужели Провидение для того только соединило меня с этими двумя существами, чтобы вечно заставить сожалеть о них?..» (I, 95). Таковы заключительные слова.

Если различать в повести три части: описание первого дня, день жизни в Москве и трагическую кончину maman, то нельзя не обратить внимания на главу «Разлука», отделяющую первый день от второго, с трагическими намеками на грядущее заключение, подобно сну первой главы; эта глава тоже выпадает из рамок первого дня, ибо она композиционно связана с концовкой. Далее, между первыми двумя частями вставлена глава «Детство». Здесь идет речь о детстве par excellence, она вся — генерализующего характера. Переход от второй части к третьей построен при помощи очень удачной главы, куда вкраплен новый жанр повествования — эпистолярный: здесь помещены два письма — очень задушевное, пространное maman и краткая записка Мими.

 

Замедленная съемка крупным планом —так можно определить специфику худож. построения автобиографической трилогии. Например, если взять подробно описанный 2-й день, то сами названия глав—«До мазурки», «Мазурка», «После мазурки» (гл. 21—23) --свидетельствуют о такой степени детализации, которой еще не знала р.л. В этот небольшой отрезок времени, изображенный чуть ли не поминутно, Николенька переживает целую гамму чувств и настроений. Возникновение, развитие, угасание их, вытеснение одних другими и анализирует здесь Т.

Если обратиться даже не к тексту трилогии, а только к заглавиям отдельных глав, то можно заметить, что они часто называются именами тех, с кем сталкивается Николенька, например, «Карл Иванович», «Гриша», «Наталья Савишна» и т.д. Нетрудно заметить, что в «Д» нет ни одного заглавия, где было бы слово «я». В «Отрочестве» есть глава, которая так и называется—«Я».

 

Н.Г. Чернышевский о «диалектике души»

Н.Г. Чернышевский в №8 «Современника» за 1856 г., рецензируя повесть, в статье «’’Детство”, “Отрочество”. Военные рассказы графа Л.Н. Толстого», определил суть художественного новаторства автора 2-мя терминами—«диалектика души» и «чистота нравственного чувства». С тех пор термин «диалектика души»--прочно закрепился за тв-вом Т.

Два свойства детской души особенно дороги Т. непосредственная чистота нравственного чувства и способность легко и свободно восстанавливать гармонию во взаимоотношениях с миром.

Н.Г. Чернышевский: “Глубокое знание тайных движений психологической жизни и непосредственная чистота нравственного чувства, придающего теперь особенную физиономию произведениям графа Толстого, всегда останутся существенными чертами его таланта”

Чернышевский говорит о психологизме произведений Толстого, которого более всего интересуют внутренние движения души человека.

«Диалектика души» - детальное (подробное) воспроизведение процесса зарождения и последующего формирования мыслей, чувств, настроений, ощущений человека, их взаимодействия, развития одного из другого. Д. д. - показ самого психического процесса, его закономерностей и форм (например, перерастание любви в ненависть или возникновение любви из симпатии).

 

Писатель не ограничивается точными определениями тех или иных психологических состояний. Он идет дальше и глубже. Т. проникает в тайны человеческой души и охватывает изображением сам процесс зарождения и оформления чувства еще до того, как оно созрело и обрело завершенность. Он рисует картину душевной жизни, показывая приблизительность и точность любых готовых определений.

Психологический анализ существовал в реалистическом искусстве и до Т. В русской прозе—у Лермонтова, Тургенева, молодого Достоевского. Открытие Т. состоит в том, что для него исследование душевной жизни героя сделалось главным среди художественных средств. Пристальный интерес к душевной жизни имеет для Т. принципиальное значение. таким путем писатель открывает в своих героях возможности изменения, развития, внутреннего обновления, противоборства среде.

Начиная с автобиографической трилогии "Детство" (1852), "Отрочество" (1852-54), "Юность" (1855-57), исследование "текучести" внутреннего мира, моральных основ личности стало главной темой произведений Толстого. Мучительные поиски смысла жизни, нравственного идеала, скрытых общих закономерностей бытия, духовный и социальный критицизм, вскрывающий "неправду" сословных отношений, проходят через все его творчество.

«Подробности чувств», душевная жизнь в ее внутреннем течении выступает на 1 план, отодвигая собой «интерес событий».

Сюжет лишается всякой внешней событийности и занимательности и до такой степени упрощается, что прежде его можно уложить в несколько строк. При этом можно упомянуть такие, например, учитель немец Карл Иванович над головой спящего Николеньки прихлопнул муху; маман за завтраком отложила 6 кусочков сахара для любимых слуг; папа разговаривает с приказчиком; Иртеньевы собираются на охоту и т.д.

Интересны и небытия сами по себе, интересны контрасты и противоречия чувств. Они-то и являются предметом, темой повествования.

«Люди как реки»-- знаменитый афоризм из повести Т. «Воскресение». Т.: «…Человек есть все: все возможности, есть текучее вещество». Уловить и воплотить «текучее вещество» душевной жизни, само формирование человека—в этом главная художественная задача Т.

Начиная с автобиографической трилогии "Детство" (1852), "Отрочество" (1852-54), "Юность" (1855-57), исследование "текучести" внутреннего мира, моральных основ личности стало главной темой произведений Толстого. Мучительные поиски смысла жизни, нравственного идеала, скрытых общих закономерностей бытия, духовный и социальный критицизм, вскрывающий "неправду" сословных отношений, проходят через все его творчество.

«Текучее вещество» человеческого характера наиболее отзывчиво и подвижно в ранние годы жизни, когда каждый новый день таит в себе неисчерпаемые возможности для открытия нового, когда нравственный мир формирующейся личности восприимчив ко всем «впечатлениям бытия».

С первого своего произведения (трилогия «Детство», «Отрочество», «Юность») Толстой изображает внутренний мир своих героев и “изнутри”, и как бы отстранённо: это рассказ от имени ребёнка и взрослого, анализирующего и оценивающего свои поступки в прошлом. Уже в этих произведениях мы встречаем характерные для более поздних произведений писателя приёмы.

Толстой очень подробно изображает внутреннюю жизнь человека, ему важны мотивы, причины поступков, важен сам “процесс” движения, отношение человека к происходящему, последствия поступков. Чернышевский назвал такое изображение внутренней жизни “диалектикой души”. Толстой не может показать и не объяснить: ему необходим подробный анализ и самоанализ, очень важна в произведении роль автора и повествователя.

С образом Николеньки Иртеньева связана одна из самых любимых и задушевных мыслей Т.—мысль об огромных возможностях человека, рожденного для движения, для нравственного и духовного роста. Новое в герое и в открывающемся ему день за днем мире особенно занимает Т. Слово «новый»--едва ли не самый распространенный и характерный эпитет «Д» (см. заглавия «Новый взгляд», «Новые товарищи») и стало одним из ведущих мотивов повествования.

Способность любимого толстовского героя постоянно изменяться и обновляться, «течь», таит в себе предчувствие и залог перемен, дает ему нравственную опору для противостояния окружающей его среде.

 

Николенька в светском обществе (гл.16, с.67)

Взрослый мир все время искушает чистоту и непосредственность ребенка, особенно когда дети оказываются в Москве и попадают в «свет». Светское общество живет фальшивой жизнью, основанной на тщеславии, сотканной из внешнего блеска, приличий и условностей. На первых порах Николеньке кажется, что все здесь не живут, а играют в какую-то фальшивую игру. Но незаметно для себя ребенок втягивается в этот омут, и нравственное чувство начинает изменять ему. О пагубном влиянии на Николеньку светской фальши свидетельствует эпизод с именинами бабушки.

К этому событию мальчик готовится по-детски серьезно и даже сочиняет стихи. Казалось бы, стихи вышли недурные, однако последнее двустишие как-то странно оскорбляет детский слух: Стараться будем утешать// И любим как родную мать.

Тема семьи

Образы матери и отца Николеньки в повести «Детство»

(Работа над главами «Maman» и «Что за человек был мой отец»)

1. Пересказ учащимися второй и десятой глав.

 

Портрет матери как «воспоминание прошедшего». Подбор художественных деталей. Нравственно-психологическая доминанта образа – «всегда одинаковая доброта». Внешнее и внутреннее в воссоздании характера и душевного состояния Натальи Николаевны. «Светский разговор» в тексте, «грустные мысли» в подтексте.

— С каких событий начинается глава «Maman»?

— О чём в ней рассказывается?

— Какой мы видим мать Николеньки? Прочитайте.

— Как мать Николеньки относится к Карлу Ивановичу?

— О какой черте её характера это говорит?

— Мать Николеньки сразу заметила, что он плакал. О чём это говорит?

Образ матери—Натальи Николаевны Иртеньевой (гл.2, 25—письмо, 26, 27). При анализе повести «Д» исследователи обращают внимание на то, что образ матери Николеньки Иртеньева как бы выпадает из общего ряда, он лишен «объемности», яркости, характерных для др. персонажей. Мать—нежное, любящее самопожертвованное существо, по рождению принадлежит к высшей аристократии. Глубоко религиозна, опекает больных и юродивых (см. образ Гриши), чем раздражает мужа. Добра, деликатна со всеми. В предсмертном письме благодарит мужа за счастье, которое он ей дал.

- Можно ли назвать Н.Н. счастливой женщиной?

. В повести Льва Толстого мы не найдём страниц, где бы впрямую говорилось о взаимоотношениях супругов Иртеньевых. Но достаточно прочитать предсмертное письмо матери, обращённое к мужу, исполненное такой возвышенной и самоотверженной любви, чтобы понять: именно это её чувство и определило нравственный дух семьи. Потому-то с её смертью так резко меняется весь семейный уклад: “Со смертью матери окончилась для меня счастливая пора детства…”

Мать самого Льва Николаевича Толстого скончалась, когда будущему писателю не было ещё и двух лет. Он не помнил её и даже портрета её никогда не видел. В 1906 году есть такая дневниковая запись Льва Николаевича: “Целый день тупое, тоскливое состояние. К вечеру состояние это перешло в умиление — желание ласки — любви. К кому же прильнуть? Сделаться маленьким и к матери, как я представляю её себе. Да, да, маменька, которую я никогда не называл, ещё не умея говорить. Да, она моё высшее представление о чистой любви, но не холодной божеской, а земной, тёплой, материнской. К этой тянулась моя лучшая, уставшая душа. Ты, маменька, ты, приласкай меня…”

В изображении maman обнаруживается много чисто литературных приемов. Это касается как земных ситуаций, связанных с фигурой maman, так и идеального образа ее, предносящегося ребенку. Вспомним, с одной стороны, что в сцене, когда Николенька спускается в гостиную к матери (это первое ее появление на страницах повести), maman «одной рукой придерживала чайник, другою — кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос». Этим характеризуется ее задумчивость и, в связи с этим, рассеянность.

Уже в первой главе «Детства», буквально на второй странице, Николенька Иртеньев, объясняя учителю Карлу Ивановичу, отчего у него вдруг с утра пораньше слёзы на глазах, говорит, будто видел во сне, что умерла мама и “её несут хоронить”.

В действительности ничего подобного он не видел. “Всё это я выдумал, потому что решительно не помню, что мне снилось в эту ночь”.

Тем не менее выдуманный сон этот оказался вещим: к концу повести мать действительно умирает. Поздно вечером Николенька прокрадывается в залу, где стоит на столе гроб, влезает на стул, чтобы “рассмотреть её лицо”, и в первые мгновенья лица этого не узнаёт. Лишь некоторое время спустя стали прорисовываться “знакомые, милые черты”. Мальчик вздрагивает “от ужаса”, однако взгляда от покойницы оторвать не может. “Я смотрел и чувствовал, что какая-то непреодолимая сила притягивает мои глаза к этому безжизненному лицу”.

Одна из составляющих этой “непреодолимой силы” — наслаждение. Для того чтобы признаться в этом, требовалось огромное мужество — и писательское, и человеческое (человеческое даже — в первую очередь), и молодой Толстой это мужество проявляет. “Я презирал себя за то, что не испытываю исключительно одного чувства горести, и старался скрывать все другие; от этого печаль моя была неискренна и неестественна. Сверх того, я испытывал какое-то наслаждение, зная, что я несчастлив, старался возбуждать сознание несчастия, и это эгоистическое чувство больше других заглушало во мне истинную печаль”.

Ничего подобного в мировой литературе до сих пор не было — такой художественный эффект дала предельная, казалось бы, откровенность автора, публично заявившего, что герой “повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, — правда”.

Трилогия «Детство», «Отрочество» и «Юность» утвердилась в нашем сознании как трилогия автобиографическая, и во многом “повинен” здесь сам Толстой. Никто иной, как он, первым применил это слово, говоря о своей работе. “Принятая мною форма автобиографии...” — писал он Некрасову. Но ведь не автобиография — форма автобиографии. Форма! Вовсе, стало быть, не автобиографию писал Толстой; он писал роман в форме автобиографии, и это слово — роман — специально выделил в пространном и резком письме редактору «Современника», которое, впрочем, не отправил. Роман позволял вольности, и одна из главных вольностей заключалась в том, что пронзительные сцены с матерью героя, её смерть, ночное посещение залы, где стоял гроб, — сцены эти все до единой выдуманы. (Равно, значит, выдуманы и чувства, которые испытывал при этом герой?) Дело в том, что Толстой не помнил своей матери — она умерла в сорок лет при родах пятого ребёнка. Четвёртому, Лёвочке, в то время не исполнилось ещё и двух.

Не двухлетним малышом, а уже сознательным человеком должен герой пережить смерть матери, ставшую для него своеобразным рубежом. “Со смертью матери окончилась для меня счастливая пора детства и началась новая эпоха — эпоха отрочества...”

Хотя повесть названа «Д», по сути ее можно было бы назвать «Прощание с детством», потому что именно оно, прощание, составляет истинное содержание произведения. Мотив расставания (гл.14, с. 62), появившийся в самом начале 1 гл., сопровождает все последующее повествование: сначала выдуманное (см.выдуманный Николенькой сон о смерти маменьки), затем временное (см. отъезд в город), затем вечное расставание с матерью (см. сцену смерти матери). Как считают психологи, первое отчетливое осознание ребенком неизбежности смерти матери является серьезнейшим шагом к взрослению, по сути это осознание конечности своего бытия.

 

Таким образом, «мать», «маменька», «maman» в повести является образом символическим, неким ее поэтическим лейтмотивом, смысловым и эмоциональным стержнем, на котором держится сюжет повествования, суть которого—прощание ребенка с детством.

 

Глава «Что за человек был мой отец?». Прочитайте отрывок, в котором нарисован портрет отца Николеньки.

— Как относится отец мальчика к людям?

— Любили ли его окружающие?

— Удалось ли ему сделать карьеру?

— Что отец Николеньки любил в жизни?

— Для чего он жил? Прочитайте.

— Одинаково ли относится Николенька к матери и к отцу? Почему? Докажите примерами.

Образ отца (гл 2, 10), постепенно падающего все ниже и ниже в глазах подрастающего сына, играет очень важную роль. Взятый сам по себе, этот образ строится на противопоставлении блестящей светской репутации Петра Александровича и аморальности, нечистоплотности его внутреннего облика.

За внешним обличием Петра Александровича, обаятельного светского человека, любящего мужа и нежного отца, скрывается азартный картежник и сластолюбец, обманывающий свою жену и разоряющий своих детей.

— Какое влияние оказали на Николеньку его родители?

 

Образ отца. Отец—достаточно холодная, эгоистическая натура, игрок (что неукоснительно ведет к разорению семьи). При всем уважении к жене, он неверен ей, к тому же не принимает многих особенностей ее характера. Но в целом жизнью и собой доволен.

Отец оказывается весьма дурным воспитателем. Свои функции социализации детей он выполняет плохо, будучи равнодушным, нечутким и достаточно безжалостным человеком. (Ср. историю с мазуркой: «Не нужно было танцевать, если не умеешь!» - сказал сердито папа над моим ухом, и, слегка оттолкнув меня, он взял руку моей дамы»).

Карл Иванович

Первое лицо, с которым знакомится читатель (не считая рассказчика), это учитель Карл Иванович, фигура, занимающая важное место в событиях повести и в душе Николеньки.

«Учитель Карл Иванович»

Комментированное чтение учителем главы «Учитель Карл Иваныч» (эпизод с хлопушкой).

— Почему Николенька раздосадован на своего учителя?

— Почему Николенька сначала злился и досадовал на Карла Ивановича, а потом начал плакать?

— Как меняется настроение мальчика? Найдите подтверждение в тексте.

— О чём думает и что переживает Николенька, когда приносят башмаки с бантиками?

— Как относится мальчик к Карлу Ивановичу? Прочитайте.

— Что ещё мы узнаём о Николеньке в этой главе?

— Какое влияние оказал Карл Иванович на мальчика?

 

Наталья Савишна (гл.13, 28)

Расскажите, как жила Наталья Савишна.

— Почему у неё не было семьи?

— Чем же она наполнила свою жизнь? Прочитайте.

— Почему она не захотела принять вольную от матери Николеньки?

— Как Николенька вспоминает о няне? Прочитайте.

— О чём было письмо матери Николеньки?

— Что она говорит в нём о своих детях? Прочитайте.

— Меняется ли жизнь мальчика со смертью матери?

Бывшая няня матери. Непосредственное нравственное чувство влечет героя Т. к простым людям—таким, как Наталья Савишка. Ее образ воспринимается как положительный и по-своему героический образ. В нем воплощены действительно прекрасные черты русской женщины: большое и верное сердце, жертвенность и любовь, сохраненные в глубине души наперекор жестокостям и страданиям жизни (крепостная; несчастная любовь к буфетчику Фоке; подлинное горе у гроба матери Иртеньева). Любовь ее к семье Иртеньевых, прежде всего к матери и детям, поистине полна самоотречения, неосознаваемого и совершенно естественного для нее. Ее ласковые разговоры с Н.Н.-ребенком отчасти повторяют разговоры maman с Николенькой («Бывало, прибежит ко мне, обхватит ручонками и начнет приговаривать: «Нашик мой, красавчик мой, индюшечка моя». А я, бывало, пошучу—говорю: «Неправда, матушка, вы меня не любите; дай вот только вырастите большие, выйдете замуж и Нашу свою забудете». Она, бывало, задумается: «Нет, - говорит,--я лучше замуж не пойду, если нельзя Нашу с собой взять, я Нашу никогда не покину» (Ср. с разговором в 15 гл.).

 

Глава «Что-то вроде первой любви». Очарование детской влюбленности.

 

Катенька (гл.9, с 45-46), Сонечка Валагина (20-с.90; 23-с.102; 24), Сережа Ивин (гл.19-с.83; 23- с. 105; 24)

 

Глава «Игры». Детская фантазия и поэтическое преображение мира как условия игры. Здравомыслие – враг игры (поведение Володи). Смысл фразы «А игры не будет, что ж тогда останется?…».

В воспоминаниях о своём детстве приводит описания замечательных игр со своим братом Володей в «швейцарского» Робинзона, в «путешествие в зимней карете», в «муравьиное братство»

Маленькому Леве Толстому о волшебной палочке, спрятанной в родовом имении Ясная Поляна, рассказал старший брат Николай. Кто найдет палочку — разгадает, как сделать, чтобы люди никогда не знали бед, не ссорились и не сердились.

+ гл.13, 19 (с.85)

 

Главы «Стихи» и «Ивины». Темные пятна на страницах детских воспоминаний. Специфически толстовские аспекты нравственной проблематики: саморазоблачение героя и «приличная» ложь окружающих. Психологический самоанализ, образ громко говорящей совести. Развитие воображения.

 

Гриша-юродивый (гл. 5, 12)

 

Тема природы (гл.6, с.37; гл. 7, с.39, 42)

В описаниях природы, в сценах охоты, в картинах деревенского быта Т. открывал своему герою «невиданную» для него страну—Родину. «Необозримое, блестяще-желтое поле замыкалось только с одной стороны высоким, синеющим лесом, который тогда казался мне самым отдаленным, таинственным местом, за которым или кончается свет, или начинаются необитаемые страны».

Пейзажи в повествовании Т далеко не лиричны, они драматизируются и одушевляются. Этот прием, широко разработанный писателями конца 19 в., особенно у Чехова, обычен для раннего Т. В сцене душевного смятения героя, например, когда старые березы, кусты и травы «бились на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней», или в сцене покаяния перед ликом природы: «… я был один, и мне все казалось, что таинственно-величавая природа… и я, ничтожный червяк, уже оскверненный всеми мелкими, бедными людскими страстями, но со всей необъятной могучей силой воображения и любви—мне все казалось в эти минуты, что как будто природа, и луна, и я, мы были одно и то же».