За что я люблю такие семинары - так за то, что онивовлекают всех в ситуации, так отличающиеся от тягот итрудностей обычных съемок. Там у вас никогда не хватает временисблизиться в работе с каждым, понять, что люди думают. Здесьпосле двух-трех дней все чувствуют себя настолько уверенно, чтобольше выговариваются и больше раскрываются. Это важно,поскольку актерство- очень нежное ремесло, так как вы пользуетесь чувствами,актеры должны пускать в ход свои собственные чувства. Работа с Кесьлевским я с его опытом, особенно это касаетсяактеров - чудесное и расширяющее кругозор переживание.Большинство режиссеров никогда так не раскрываются. И они нечасто обнаруживают такую чувствительность. Что я заметил: онвсе видит, ничего не пропустит. Его невозможно обмануть. Потомучто он знает, что делает. И он понимает психологию актеров иперсонажей, и таким образом, что вам нет нужды бытьинтеллектуалом. Во время первой репетиции сцены Симо я находился на полу,наблюдая за Памелой, в паре с которой играл, и за Симо, которыйследил за Памелой. Симо, устанавливая кадр, стоял спиной комне. Кесьлевский был рядом со мной, на полу, я чувствовал егоприсутствие. Я знал, что он был там, я знал, что он следит замной, и за Памелой, и за Симо. Я играл: делал то, чтодействительно хотел делать, поскольку его внимание ощущалось,как сгусток энергии. Я чувствовал его близость, хотя он ни разуне вмешался. Это помогало мне. Вот это чувство работы спартнером и ощущение близости режиссера- оно замечательно. Он верил в меня и доверял мне. Он ни разуне заговорил со мной, но я очень сильно ощущал, что он верил: яв состоянии все сделать. Вот что я считаю поддержкой. Он знал:я в состоянии все сделать. То был один из его уроков: режиссер должен быть рядом сактерами, тогда постоянно чувствуешь его энергию. В условияхсеминара можно ощутить, что он помогает тебе, что он частьпроисходящего. В реальности дело часто обстоит иначе, потомучто режиссер находится где-то еще: с оператором или кем-тодругим. Я никогда не сталкивался с режиссером, который, ползаяпо полу на четвереньках, вглядывался в выражение моего лица. Конечно, Симо также был рядом, физически. Но присутствиеКесьлевского было ощутимее, поскольку он обращал внимание навсе, на сцену в целом. Я не попадал на самом деле в кадр, ну икамера следила за Памелой. Поэтому и Симо сосредоточил взглядна ней, а Кесьлевский - на действии в целом. Я не был в кадре,но подпитывал актрису ответными реакциями. Думаю, энергия,которая выделялась там, может быть проверена измерением. Яникогда не чувствовал подобного раньше, имея дело срежиссерами. Считаю, что Кесьлевский был там главным, а Симо, иПамела, и я были статистами. Я люблю работать с такимнапряжением, но не часто представляется случай быть такзаряженным. У Кесьлевского это было внутреннее напряжение. У него - очень ясное восприятие. То, что он сказал о моейигре, о различии между Неллеке и мной, абсолютно верно. Когдаснимала Анник, он заметил, что мне нужно больше времени, чтобыусвоить все незначительные перемещения, которые я должен былсделать. И мне нужно побольше пространства - я не люблючувствовать себя словно пригвожденным. Неллеке, напротив,нравится очень точный рисунок движения. Было чудесно, что онсказал об этом. То, что он имел в виду, и было тем, в чем януждался больше всего, я свобода передвижений. А когда яторчал, ничего не делая, я действительно нуждался в занятии,мне надо было что-то делать, о чем-то думать. Нормально: можнознать нечто о себе и надеяться, что никто больше не заметитэтого. Пытаешься скрыть это, само собой. Но его невозможнообмануть. И вот что с точностью обнаружилось в ходе семинара.Вещи, которые обычно стараешься скрыть. То, что я узнал во время семинара, было очень важно дляменя. Эксперименты, подобные этому, возвращают к самым личнымпроблемам. Это открыло мне, это вернуло массу вещей, о которыхя забыл. И я получил шанс поэкспериментировать заодно и сисполнением. Моя личность и моя жизнь я источники (или моиинструменты, если угодно) моей игры. Вот что узнаешь втеатральной школе. Нужно пройти через всю свою жизнь, все своичувства, все свои дела я все случившееся бесценно. После многихлет простого исполнения "работы", однако, становишься ленивым иуже не таким восприимчивым. Нормально: садишься с режиссером иобговариваешь свою роль и как режиссер видит ее. Не стремишьсябольше к анализу, например. Не проверяешь на себе. Тебеговорят: мы хотели бы, чтобы вы сыграли эту роль, пожалуйста,выучите текст и играйте. Считают, что ты можешь играть, вотпочему случаются пробы и прослушивания. В большинстве режиссерыпросто хотят, чтобы ты делал то, что они просят. Как актер тыподобно художнику располагаешь материалами для этого. Простонадо быть в состоянии воспользоваться ими. Семинар сКесьлевским помог мне найти и выявить краски, какими ярасполагаю. Я захвату все это с собой в Берлин.
