ГЛАВА 17

 

Жизнь текла своим чередом, так же как и песочные часы, движущиеся на встречу к неизбежности и опустошению. Листьев на деревьях не стало совсем, начинало слегка подмораживать щёки и руки. Прохожие всё так же бегали через пешеходные переходы, несясь навстречу судьбе, и не смотрели по сторонам. Мир становился изо дня в день более серым, жестоким и порочным. Люди по-прежнему надевали маски перед выходом из дома. Одиночество, слабость и безверие заселилось в душе почти у каждого, наделив её безысходным горем…

Беспорядки во Франции потихоньку продолжались и немного прогрессировали. На улицы целиком вышли такие города как Лион, Тулуза, Бордо, Лиль и Марсель.

Жан с каждым днём всё сильней и сильней впитывал в свой разум идею равноправия и справедливости.

Ещё два дня ребята пробивали тоннель в метро до уровня главного кабинета мэрии. Потолки больше не сыпались, но дальше их ждало самое трудное - сделать широкий вертикальный проход, на высоту двадцать метров, из конца горизонтального. Вдобавок, им надо было сделать так называемую "ячейку" небольшой окружности, прямо под полом кабинета мэрии, чтобы заложить туда бомбы.

Они ходили делать своё дело постоянно в три часа ночи. На всё про всё у них ушло пятнадцать дней. Можно сказать, что они управились очень быстро. Главное, чтобы теперь никто не увидел этот маленький проход в тоннеле метро. Для этого они заложили бетонные камни во входе в него, чтобы ничего не было заметно.

Время шло, и проходили дни, по ночам оставляя тусклые грани сна в небе. Антуан жил теперь в гараже. Его квартира была опечатана и охранялась несколькими полицейскими каждый день. Однажды, в дверь гаража снова нежданно постучали. Антуан услышал знакомый голос и открыл.

- Приветствую вас, друзья! – сказал Дьедонне, войдя в гараж.

- У нас осталось ещё два месяца, - сказал Антуан.

- Я знаю, и поэтому решил, что не стоит воровать у себя время, а лучше потратить его на нужное дело.

- У тебя есть предложения?

- Да. Мне кажется, что власти поуспокоились после взрыва кафе и случая с полицейским. Потому что им на них наплевать. Нам надо их заново раззадорить. Мы должны теперь по-настоящему их напугать.

- Что ты хочешь сделать? – спросил Саид.

- То, что давно было нужно – взять в плен Ле Пена, а потом его казнить.

- Самого Ле Пена?! – спросил Антуан.

- Да.

- Извините, - робко сказал Жан, - а кто это?

- О! Позволь, я тебе расскажу, - Дьедонне подошёл к Жану. - Жан-Мари Ле Пен – прежде всего политик, депутат Европарламента. Ему 77 лет. Он яростный националист и нацист, он всегда был таким. Его идея в том, чтобы запретить въезжать иммигрантам сюда. А его тайная идея в том, чтобы тайно их убивать. Он даже когда-то сказал, что газовые камеры были «лишь эпизодом в истории Второй мировой войны». Вот же мерзавец! Гибли миллионы людей напрасно – это лишь эпизод? За эти слова он был оштрафован на 1,2 миллиона франков. Конечно, я предполагаю, что они вернулись в его карман. Он видная и очень важная фигура в политике, если мы возьмём его в плен и объявим об этом, то у них у всех глаза на лоб вылезут.

- Но как ты собираешься это сделать? – спросил Антуан.

- Мы должны будем следить за ним в течение нескольких дней, наблюдать за его маршрутами, распорядком дня и так далее.

- Ты знаешь, где он живет?

- В тюрьме ведь можно всё достать. Вот план: в первый день наблюдать надо будет кому-то менее примечательному, и ехать за ним не более чем тысячу метров. Ездить будем на велосипедах. Точка «А» - это его дом. Далее точка «Б». На следующий день, если он поедет по тому же маршруту, то тот, кто начнёт в точке «А» должен будет сообщить тому, кто на «Б» о том, что Ле Пен едет тем же маршрутом.

- А как мы будем сообщать?

- Мы купим рации. Потом, в последующие дни, от точки «Б» к «В» от «В» к «Г» и так далее. В общем, вы поняли. Мы должны будем узнать весь его маршрут от дома до работы.

Всё так и происходило. Они купили рации. Венсану выпала честь «открыть бал».

Ле Пен жил в пригороде - в Вирофле, что по соседству с Версалем, там не было почти ни одни богача или известного человека, что во Франции, собственно, одно и то же. Да ему это было и не нужно. Его дом под номером 58 находился на улице Жозефа Шалея, а за домом - заповедник Фос Репоз. Хорошо этот политик спрятался – в узкой улочке на окраине малого пригорода, меж деревьев и простого люда.

Венсан доехал на велосипеде до его дома и притаился за деревом неподалеку. Было семь часов утра, прохладно. В 7:45 из домика Ле Пена выехала машина. Венсан заглянул в неё и увидел политика-нациста, сидящего на заднем сидении. Венсан последовал за машиной, которая ехала в одиночестве по улице Жозефа Бертрана, Пети Буа, Кото, Морт Фонтэн и так далее по прямой в сторону Парижа. Он старался не привлекать к себе внимания и держался на расстоянии.

- Винс, где он? – раздался голос Дьедонне из рации.

- Он подъезжает к набережной Жоржа Горса.

- Ты запомнил маршрут?

- Да. Подожди… - Венсан замолчал.

- Что?

Венсан молчал, но через секунд десять сказал:

- Он проехал набережную и едет по проспекту Женераль Леклерк в сторону центра.

- Тормози! – резко сказал Дьедонне. - Возвращайся в гараж.

- Хорошо.

Когда Венсан вернулся, он рассказал всем про машину Ле Пена: про номерные знаки, марку, модель, цвет и даже про диски.

На следующий день, в точке «Б» на пересечении набережной Жоржа Горса и проспекта Женераль Леклерк, ожидал Макс.

В 7:55 Венсан сообщил ему по рации:

- Ле Пен на подходе.

- Вижу его, - ответил Макс, спустя минуту.

Макс сел на велосипед и быстро покатил по направлению маршрута машины Ле Пена до того, как она проехала. Через полминуты машина обогнала Макса. Он следовал за ней, стараясь особо не привлекать к себе внимания.

- Где он? – спросил по рации Дьедонне, спустя несколько минут.

- Мы с месье Ле Пеном скоро будем около Эйфеля. Мы едем по дороге Жоржа Помпиду, - ответил Макс.

- Сколько метров до башни осталось?

- Наверно пятьсот.

- Сворачивай, не преследуй больше его. Езжай в гараж.

- Ладно.

Вернулся Макс и рассказал всё про дальнейший маршрут Ле Пена. Дьедонне прорисовал его на карте города.

На следующий день «эстафету» должен был продолжить Джеймс. Он стоял в точке «С».

В 7:55 Венсан сообщил Максу о приближении машины. Макс, в свою очередь, в 8:05 сообщил Джеймсу.

- Вижу, - сказал Джеймс.

Он тронулся с места, поехал прямо по дороге Жоржа Помпиду. Он думал, что машина уже должна была его обогнать. Оглянувшись назад, он увидел, что она сворачивает направо, на мост Бир-Акейм, который он только что проехал. Он резко затормозил, развернулся и поехал в обратную сторону. Джеймс уж думал, что упустил машину Ле Пена, но съехав с моста, увидел её, стоящую около Кафе Эйфель, на бульваре Гренель. Из неё вышел водитель. Джеймс стал подальше, в стороне.

- Дьедонне, водитель вышел и зашёл в кафе, - проинформировал по рации Джеймс.

- Жди и следуй за ними дальше.

- Понял.

Прошла минута, водитель вышел из лавки и сел в автомобиль. Джеймс закрутил педали. Путь машины лежал через набережную Бранли, набережную Орсе, бульвар Сен-Жермен, улицу Бак и мост Руяль, проехав его, она свернула направо. Далее она ехала по набережной и чуть меньше чем через километр припарковалась около здания мэрии Парижа. С задней двери, которую поспешно открыл водитель, вышел Ле Пен. Весь деловой, в красивом сером костюме, чёрных туфлях и старомодных очках - политик казался просто высшим сортом современного буржуа. Он зашёл внутрь здания.

- Цель выбрана, - сообщил по рации Джеймс.

- Что это?

- Мэрия.

- Я и не сомневался, - ответил Дьедонне с улыбкой, которую можно было почувствовать даже по рации. - Возвращайся.

- Ну что, друзья, - сказал Дьедонне, когда Джеймс вернулся и сообщил последние данные о маршруте, - теперь мы знаем всё. Нам остается только определить точку захвата.

- Может быть, около дома? – предложил Антуан.

- Верно мыслишь, там то и надо его брать.

- Что? А на кой чёрт мы так долго за ним следили? – спросил недовольно Саид.

- Терпение! Всему надо время, - сказал Дьедонне. – Идите сюда.

Все подошли к столу, на котором лежала карта с маршрутом.

- Вот! – Дьедонне ткнул пальцем в карту. – Видите? Здесь нужно будет его поджидать с утра, а потом выбежать с оружием и захватить.

- Да! Верно, - подтвердил Антуан, - это будет самое лучшее.

- Завтра пятница, рабочий день. Завтра мы это и сделаем.

Ненадолго воцарилась тишина. Во время неё, судя по всему, каждый обдумывал план завтрашнего дня.

- Антуан, у тебя много оружия? – спросил Дьедонне.

- Пять пистолетов, два револьвера и два автомата.

- Значит, пойдём все, у меня тоже есть пистолет.

- Какой конкретно план?

- Двое пусть будут сзади - за тем деревом, сообщат нам, а мы выбежим из-за домов с разных сторон и направим оружие на машину.

- А если водитель не остановится? – спросил Саид.

- Будем стрелять!

- Если же нет, то я продам машину своему знакомому скупщику краденого, - сказал Антуан.

- Так нельзя рисковать! – отрезал Дьедонне.

- Но это же бешеная куча денег! – вскликнул Саид.

- Я не собираюсь обратно в тюрьму и вам не советую, - сказал Дьедонне. – Антуан, ты что такое говоришь?

Наступил новый день. В 7:30 утра солнце ещё не взошло, но было тепло. Жану и Венсану было поручено стоять за деревом, и, когда машина Ле Пена будет выезжать, сообщить об этом остальным.

В 7:45, как обычно, двери дома Ле Пена открылись. Выехала машина.

- Он едет. Пять секунд, - передал по рации Венсан.

У всех заиграли нервы, и бешено забилось сердце. Они пытались успокоиться и настроить себя на атаку. По обеим сторонам, на своеобразной небольшой площади, соединяющейся улицами Эмиля Кузена и Жозефа Шалея, где жил Ле Пен, выскочили восемь ребят. Впереди шёл Дьедонне. Все ввосьмером остановились и направили оружие на приближающуюся машину. Они были в масках. Автомобиль остановился в пяти метрах от них.

- Вылезай, - сказал Дьедонне, открыв дверь водителя, - Пошёл вон отсюда! Беги, чтоб я видел твои пятки.

Водитель вышел и побежал прочь, что есть силы.

- Антуан, Саид и Олег, полезайте в машину. Все остальные – поезжайте в гараж.

Шестеро ребят сели на велосипеды и уехали.

- Антуан, садись за руль.

- Хорошо.

Дьедонне сел рядом с Ле Пеном. Депутат был очень испуган и возмущён. В глазах его было видно только одно – «Не убивайте меня».

- Кто Вы такой? – спросил испуганно политик.

- Хочешь увидеть моё лицо?! – улыбнувшись, сказал Дьедонне и снял маску.

- Ты? – спросил Ле Пен со страхом.

- Восставший из мёртвых! Призрак 1963-го года! Как тебе больше нравится?!

- Я думал, что ты сгнил в тюрьме.

- Я же тебе дал слово, что найду тебя. – Дьедонне улыбнулся.

- Что ты со мной сделаешь?

С каждой минутой политиком всё сильней овладевал страх.

- Проучу! Но не заставлю страдать, как ты меня. Ты этого не стоишь! Антуан, езжай в лес.

Они доехали до проспекта Эта Уни, и через улицу Женераль Першин покатили вглубь заповедника Фос Репоз по улице Эмператрис. Проехав по ней не более восьмисот метров, они свернули на маленькую тропку под названием улица Серизье. Она уходила глубоко внутрь гущей деревьев. Через минут пять они вышли из машины.

- Дай свой телефон! – сказал Дьедонне заложнику.

Он взял у него телефон и бросил в машину. Достав литровую бутылку бензина, облил ею заднее и переднее сиденье и двигатель автомобиля. Он зажёг одну спичку и кинул на заднее сиденье, вторую спичку на переднее, и третью на двигатель.

- Пойдёмте, - сказал он.

Через минуту после того как они ушли, прозвучал взрыв. Тот, кто обернулся, смог заметить большой огонь в лесу. Они пошли далее по улице Эпмератрис, свернули на улицу Морис Шевалье и там спустились в канализационный люк. Дьедонне в целях безопасности заклеил Ле Пену рот. Путь их был очень долгим - они шли под землёй почти четыре часа. Там омерзительно пахло, бегали крысы, и веяло страхом. Под конец пути они очень устали.

Дверь гаража им открыл Венсан.

- Всё нормально?

- Да. Приветствуйте нашего чудесного гостя! – сказал Дьедонне.

- Что ты с ним будешь делать? – спросил Пётр.

- Вы потом всё увидите. Даю слово – вам понравится.

- Дьедонне, - обратился вдруг Саид, - как я понял ты знаком с этим мерзавцем?

- Ты говоришь про многоуважаемого Жан-Мари? Да, мы с ним знакомы. У нас печальное совместное прошлое.

- Расскажи!

- Ради такого случая я готов, хотя лучше прошлое не ворошить… Начнём с того, что Ле Пен во время Алжирской войны спонсировал уже вам известную армейскую организацию ОАС, в которой состоял и я. Кстати, он тоже участвовал в боевых действиях.

Заложник сидел на диване и слушал, но ничего не говорил, несмотря на то, что рот его освободили от скотча.

- В то время, - продолжал Дьедонне, - он уже стал состоятельным и влиятельным человеком и рвался на самый верх. Когда война закончилась, он поддерживал генералов и солдат из ОАС, которые попали в тюрьму, в том числе и меня. Сам он, чёртов конспиратор, избежал тюрьмы, казни и даже суда. До сих пор никто из верховных властей не знает про его дела во время Алжирской войны, это известно только мне и некоторым членам ОАС, которые ещё живы. Спустя год с небольшим после нашего заточения в тюрьму, Ле Пен перестал нас поддерживать, в силу того что баллотировался в президенты. Нас переселили в плохие камеры, и оставили без поддержки со стороны. Нам стало очень плохо жить. Я оказался в соседней камере от Салана. У нас с ним и так были неплохие отношения, но сейчас они укоренились. Он стал помогать мне. Так шло время. Летом 1965 года я всё начал переосмыслять - я вам про это говорил. Я пришёл и рассказал Салану о том, что собираюсь донести до сведенья властей то, что Ле Пен причастен к отряду ОАС. Это всегда должно было оставаться в тайне, иначе Ле Пен не стал бы преуспевающим политиком. Рауль Салан выслушал меня и сказал, что это сумасшествие и то, что я подвергну всех большой опасности. Я ничего больше не сказал и ушёл. Спустя неделю ко мне в камеру зашли охранники, избили меня и бросили в карцер. Там я пролежал месяц. Как впоследствии я узнал, Ле Пен продолжал поддерживать только генералов из ОАС - Салана, Жуо, Гарде и других. Теперь мне стало понятно, почему генерал Салан себя так вольно вёл; почему предлагал мне вкусный чёрный кофе, которым так приятно пахло у него в камере, и аппетитные булочки с сыром, каждый раз, когда я к нему заходил. Салан предал меня и правду за чёртов кофе, а Ле Пен бросил гнить в дыру. После карцера меня содержали в подвале, в одиночной камере, которая была там единственной. Там было мало света, сырая земля, бегали крысы, и пахло смертью. Я просидел там ещё три года, до 1968. В тот год из тюрьмы были выпущены все генералы, офицеры, сержанты и просто солдаты, состоявшие во время войны в ОАС. Освободили всех, кроме меня.

- Как ты там жил так долго? – шокировано спросил Саид.

- Тебе лучше даже об этом не знать. Это было жутко.

- А что потом?

- О! Да, кстати! – воскликнул Дьедонне. – Справедливость всё-таки восторжествовала! Спасибо тебе, Ле Пен, за то, что перевёл меня обратно в обычную камеру. Пренизкий тебе поклон.

Дьедонне подошёл к заложнику.

- Не за что! – резко сказал тот и плюнул на штаны Дьедонне.

- Ах, ты невежественный засранец! – с этими словами мужчина в шляпе быстро и сильно ударил заложника по щеке ладонью. – Ты сидишь тут на диване, будь благодарен. Молодой полицейский сидел на полу, пристегнутый к батарее и с кляпом во рту.

- Так это были вы? – возмущённо спросил Ле Пен, посмотрев на всех.

- Да. Мы зовём себя Отряд Сопротивления. И вы нас нашли, как и обещали, - Дьедонне саркастично улыбнулся.

- Ты просто ничтожный террорист! – крикнул в ярости Ле Пен. – У тебя ничего не получится!

- У меня всё получится, ведь я делаю праведное дело.

- Ты просто хочешь разрушить наше государство.

- Я просто хочу восстановить в нём порядок. Хочу вернуть стране её былую славу и честь! Ведь когда-то она имела всё, абсолютно всё! А теперь что это? Самая большая в мире колония? Или это лепрозорий, в котором вы - главные прокажённые?! Почему всё так получилось, Ле Пен, и кого винить? Ты знаешь ответ - естественно, как всегда, одни виноваты в этом больше, чем другие, и с них в своё время спросится, но, вот вопрос: «Что же теперь делать нам, обычным людям? Смириться нам с этим или же собраться и вершить правосудие, во имя нации, семьи и свободы?!» Знаешь, я думаю, что здесь начало не в оружии и правосудии, так как его фактически нет. И если Господь на стороне всякого и дела его праведны, то прав я! А начало всё в сознании, в остальном все мы - обезьяны. В сознании всё дело, Ле Пен… И в отсутствии, у вас, здравой идеологии!

- О какой идеологии ты говоришь?

- Всё о той же. Знаешь, кто вы такие, политики и властители? Вы - тотальные радикалы, узурпировавшие народ, затравили людей до такой степени, что ущемили целиком их душу и сделали бессмысленной их жизнь!

- Это лишь твоё мнение.

- Это лишь правильное мнение, - сказал Дьедонне.

Политик на это не ответил ничего.

День, наполненный ажиотажем и стрессом, близился к концу. Ле Пена пристегнули наручниками к батарее, вставили кляп в рот и заклеили скотчем.

- Чувствуй себя как дома и не храпи, - сказал ему Дьедонне.

Все ребята посмеялись. Через минуту в гараже остались лишь Дьедонне, Антуан, Олег и Ле Пен. Следующий день был назначен днём казни политика, и он наступил.

С утра вышла газета, в ней писалось:

"Известный и многоуважаемый политик Ле Пен захвачен террористами в масках около своего дома, ровно двадцать четыре часа назад. Его машина найдена сожжённой, неподалеку в лесу. Глава парижской полиции Мишель Годен, заявил, что обязательно найдёт тех, кто этому причастен и предпримет к ним соответствующие меры. Существует версия, что это может быть так называемый «отряд сопротивления», либо какие-нибудь другие исламские террористические группировки".

- Видел это? – обратился Дьедонне к заложнику и кинул ему газету. – Вот до чего такие коррупционеры как ты довели страну – уже честных граждан считают террористами, да ещё и исламскими.

- Ты считаешь себя честным? – спросил в ответ Ле Пен.

- Более чем. Я же руководствуюсь справедливостью! А ты деньгами и фашизмом.

Политик на это не ответил ничего, ведь с правдой, зачастую, соглашаются молчанием.

- Что ты со мной сделаешь?

- Воздам тебе по делам твоим.

По плану Дьедонне они должны были привести заложника на площадь Согласия в пять часов ночи. Около колонны, что в центре площади, установить палку, сделанную из десяти больших палок и поджечь её. Потом, поставить Ле Пена с обратной стороны колонны и расстрелять в спину семью пулями.

- Но зачем поджигать эту палку? – спросил Саид.

- Огонь виден на расстоянии многих километров, это будет знак. Знаете кстати, - Дьедонне обратился ко всем, - что во время Второй Мировой Войны солдатам в темноте запрещалось прикуривать одной спичкой на троих. Только на двоих.

- Почему?

- За время пока будут прикуривать трое, успеет прицелиться снайпер, или простой солдат, если он находится близко…

Наступила ночь. Компания из девяти ребят, Дьедонне и Ле Пена вышла на улицу. На заложнике была надета маска. Дьедонне нёс в руках десять палок, каждая из которых была длинной в два метра. Они дошли до площади Согласия. Дьедонне скрепил все палки между собой изолентой. Получилась одна большая, длинной двадцать метров. Её он целиком облил бензином. Антуан помог ему прислонить палку к столбу в вертикальном положении. Дьедонне снял скотч со рта Ле Пена.

- У тебя есть последнее слово.

- Я остаюсь при своей точке зрения, - сказал политик, в чьих глазах был виден блеск слёз и страх того, что совсем скоро его постигнет неминуемая смерть. - Во Франции свобода и жизнь должна быть дана только её коренным жителям.

- С остановкой твоего сердца придёт конец твоей вере.

Дьедонне вытащил маленькую бумажку из своего кармана и положил её в карман Ле Пена. В ней было сказано: «Может быть, президент и начальник полиции тоже хотят на тот свет? Теперь вы тоже не пойдёте нам на уступки? Это неважно, потому что, так или иначе, в очередную годовщину казни Дантона мы вернём этой стране справедливость. Искренне ваш, Отряд Сопротивления».

- Ты сказал всё, что хотел? – спросил Дьедонне у политика.

Ле Пен посмотрел на него и ничего не ответил.

- Ну что ж, тогда поворачивайся лицом к столбу. Антуан зажигай маяк!

Антуан поджёг основание длинной палки. Она почти сразу же целиком разгорелась. С другой стороны столба стоял Ле Пен, теперь он стал более бесстрашным, но ноги его дрожали в коленках. Дьедонне зарядил пистолет.

- Передавай Салану от меня привет, - он выпустил первый патрон.

Свинцовая пуля впилась в живот Ле Пену, но он продолжал стоять. Потом второй и третий патрон в грудь. Он продолжил стоять, упёршись руками в столб. Четвёртый и пятый патрон попали ему в сердце. Он упал на колени, но ещё стоял на них. Шестой и седьмой Дьедонне выпустил с моментальной скоростью, и они угодили политику в поясницу, после чего тот оттолкнулся руками от столба и упал на спину. Возможно, в предпоследние выстрелы он подсознательно видел свою жену и дочь…

Все ребята пребывали в состоянии шока, кто-то из них в большей степени, кто-то в меньшей. В воздухе пахло кровью, ощущалось присутствие чего-то недоступного для человеческого глаза. Дьедонне подошёл к жертве и пощупал пульс. Естественно, политик был уже мёртв.

- Уходим скорей отсюда, - сказал Дьедонне.

Они добежали до ближайшего люка, открыли и спрыгнули в него. Через тридцать минут они дошли до гаража по канализации.

- Вот и свершилось! – сказал Дьедонне.

- Ты хотел ему отомстить? – спросил Саид.

- Нет! Я хотел, чтобы он сам испытал то, что я, только менее болезненно.

Антуан знал всё про жизнь Дьедонне, поэтому ничего не спрашивал и не говорил.

В утреннем выпуске свежей газеты было опубликовано заявление начальника парижской полиции Мишеля Годена:

"Мы не знаем кто они, и зачем им это нужно, но я обещаю, что мы найдём всех, кто причастен к убийству Жан-Мари Ле Пена и предпримем к ним радикальные меры. Мы казним того или тех, кто конкретно в него стрелял".

Так же в газете писали про то, что умер великий политик и очень хороший человек, сделавший очень много благих дел для страны.

- Что? Хороший человек? Они казнят меня? Столько ерунды вместе и сразу я не видел ещё ни в одной газете. – Дьедонне засмеялся. – Никчёмные бездельники хотят казнить меня вместо себя?!

- А что если они действительно тебя поймают? – спросил немного встревоженно Антуан.

- Я не верю в невозможное. Я реалист…