Глава седьмая. На мгновение все замирают, а потом разом начинают двигаться

 

На мгновение все замирают, а потом разом начинают двигаться. Марисабель спрыгивает со стола, бежит к Владу и вцепляется в его руку, крича, что пора уходить. Влад обращает на нее не больше внимания, чем на комара, с усмешкой наблюдая за тем, как Линдси пытается освободиться от его хватки. Девон и Эшли придвигаются ближе и преграждают Линдси путь к тропинке. Взгляд Линдси дико бегает в поисках спасения, пока Влад, рывком притянув ее к себе, не хватает се за подбородок, вынуждая смотреть прямо ему в глаза. Ее рука бессильно повисает.

Мысль, забрезжившая в моей голове, наконец принимает форму, пробившись сквозь панический страх, потрясение и чувство вины: «Это плохо. Ты должна сделать что-то. Покончить со всем этим». О том, что делать, я думаю недолго — я не могу позволить себе думать долго. В конце концов, я вляпалась во все это из-за собственной глупости. Возможно, глупость же и поможет мне спастись. Я протискиваюсь сквозь кусты. «Глаза, — говорю я себе, — избегай смотреть им в глаза».

— Вот вы где! — восклицаю я, стряхивая с руки прилипшие листья и улыбаясь куда-то в сторону груди Влада самой широкой улыбкой из всех своих улыбок. — Я все здесь обошла. Я думала, мы встретимся на парковке. Слава богу, я услышала твой голос.

Влад отпускает Линдси скорее от неожиданности, чем от страха. Подскочив к ней, я продеваю руку под ее локоть. Она, как удав боа-констриктор, сжимает мою руку; но ее тело по-прежнему не слушается ее.

— Нам лучше идти. А вам всем хорошей ночи, — говорю я. Судя по всему, испуг превратил меня в бесстрашного техасца. Потрясающее открытие о свойствах личности, которое я запишу позже, если не буду валяться в канаве в виде трупа. Я пытаюсь развернуться вместе с Линдси, но она пока не способна на прямолинейное движение. Поворот получается медленным и неуклюжим. Краем глаза я вижу, как Влад кивает поверх наших голов.

Мы поворачиваем направо и упираемся прямо в Девона и Эшли. Я пытаюсь переместиться в сторону, но ноги Линдси запутываются в моих, и я наступаю на ее туфлю. И тут я делаю ошибку: поднимаю глаза и смотрю на их лица. Их лица не ухмыляющиеся, их лица не сердитые, и за ту секунду, пока я не отвожу взгляд, я успеваю увидеть, что их глаза мертвы, как глаза пациента с остановкой сердца. Они просто... существуют, как две гигантские шахматные фигуры. Тот, что слева, до сих пор, как предупреждение, сжимает в руке бессильно обмякшее тело кролика.

Хорошая новость заключается в том, что Линдси начинает подавать признаки жизни. Ее взгляд по-прежнему остается остекленевшим, но понемногу становится все более осмысленным, и я чувствую, как ее пальцы сжимают мое плечо. Она по собственной инициативе делает неуверенный шаг в сторону, и я совершаю все возможное, чтобы поощрить ее импульс в том направлении. По крайней мере до тех пор, пока две кирпичные стены не преграждают нам путь.

Влад, подкрадываясь боком, появляется в поле моего зрения. На нем черные сапоги с носками, загнутыми как два дьявольских рога. Я концентрируюсь на вышитых узорах на его сапогах, уповая только на то, что мне хватит сил не поднять взгляд на Влада, и мечтая о том, чтобы мое сердце не выскочило из груди.

— Эта ночь обещает быть гораздо более интересной, чем я мог себе представить, — говорит он. — Два по цене одного! Бинго!

— Влад, это деструктивное поведение, — строго говорит Марисабель, но потом ее голос начинает дрожать. — Давай просто пойдем домой. Пожалуйста, давай просто пойдем домой.

— Молчать! — рычит Влад. Марисабель продолжает умолять его уйти, и тогда он приближается к ней и кричит: — Вечно запрещаешь мне убивать, хотя должна держать рот на замке, — ревет он. — Если еще хоть одну секунду мне придется слушать твой голос, я вобью тебе кол в сердце. И тогда ты станешь прахом. Прахом.

Пользуясь тем, что он отвлекся, я трясу Линдси за ее хрупкое плечико.

— Линдси, я думаю, мы должны попытаться сбежать.

Она поворачивает ко мне голову, и хотя в глазах ее плещется тревога, лицо по-прежнему остается бессильным.

— Ноги. Проблема, — только и говорит она. Внезапно я осознаю, что над поляной повисла мертвая тишина.

Грубая рука хватает меня за подбородок. Влад рывком поднимает мне голову, и я встречаю его взгляд, в котором пляшет возбуждение от того, что он собирается сделать. Его рот приближается к моему уху. От Влада исходит приятный запах, но вместо того чтобы почувствовать его дыхание на своей щеке, я не чувствую ничего. Я еще сильнее вцепляюсь в Линдси.

— Вам, наверное, интересно, что происходит и почему это происходит с вами, — спокойно произносит Влад. — Полагаю, я могу пригласить тебя в наш маленький мирок, Софи, тем более что ты скоро покинешь свой.

— Вы вампиры, — ухитряюсь выдавить я. Клянусь Богом, я не намерена покидать этот мир под аккомпанемент нотаций Влада.

На какую-то секунду он выглядит смущенным.

— Что ж, думаю, это сэкономит время, — замечает он, и в следующую секунду его пальцы словно тисками сжимают мой подбородок. Не успеваю я закричать, как он зажимает мне рот. Он толкает нас назад, пока наши спины не упираются в шершавый ствол дерева. Я неуклюже пинаю Влада по голени. Следующее, что я чувствую, — это жгучая боль, пронизывающая мою ногу до колена, когда он с силой наступает мне на пальцы ног. Одна моя рука зажата в руке Линдси, другую он прижимает к моему боку. За его улыбающимся лицом я с трудом различаю деревья.

Нет никакой надежды на спасение. Мое дыхание становится прерывистым — перемена, от которой лицо Влада освещается весельем. Он сочувствующе щелкает языком.

— Это продлится недолго, — заверяет он меня. Его голос звучит непринужденно и поучительно, как будто мы в парке аттракционов. — Через несколько минут ты начнешь терять зрение, а потом тебя просто... не станет. — Он приближает ко мне лицо, так что теперь я не вижу ничего, кроме его светлых бровей и темных глаз. — Смотри в них. В конечном счете так для тебя будет лучше.

Я знаю, что должна отвернуться, но не могу. Проще сделать так, как он говорит. Проще даться. Я смотрю в его глаза, изучая темно-серые кольца вокруг зрачков, в ожидании того, что я буду загипнотизирована, увижу вспышки света или почувствую разрывающую голову боль. Я чувствую легкий ветерок на коже... Я чувствую ноющую боль в пальцах ног — на них до сих пор стоит Влад... Я чувствую, как сводит судорогой руку, на которую всем своим весом опирается до сих пор неподвижная Линдси... но больше я не чувствую ничего.

Проходит несколько мгновений, прежде чем я осознаю, что Влад уже не прижимает меня к дереву. Вместо этого он скептически смотрит на меня. Это продолжается секунды три, а потом лицо его вдруг искажается, и он с рычанием припадает к моей шее. Я чувствую, как в меня словно впиваются два длинных осколка стекла — впиваются так глубоко, что не остается никакой надежды на то, чтобы когда-либо их вытащить.

Я слышу собственный крик, прорвавшийся сквозь боль, и обрушиваюсь на землю, увлекая за собой Линдси. Мы падаем друг на друга, и колено Линдси упирается в изгиб моего бедра. Я смотрю в небо, полное следов от пролетевших самолетов и призрачных предвестников звезд, которые уже начинают появляться на темнеющем небе. Я высвобождаю одну руку из клубка наших ног и рук и подношу ее к шее. По моим пальцам течет горячая липкая жидкость.

Слева доносятся звуки борьбы. Я поворачиваю голову на звук, опасаясь оказаться растоптанной, но это вызывает у меня приступ головокружения, так что мне приходится зажмуриться, пережидая его. Снова открыв глаза, я вижу лежащего на спине Влада с оскаленными клыками. И Джеймса — прекрасного, прекрасного Джеймса, — сидящего на нем, тоже с обнаженными клыками.

Галлюцинации, у меня галлюцинации. Я несколько раз моргаю, чтобы прогнать видения. Еще не обретя способность видеть, я чувствую, как Линдси справа от меня приподнимается и садится, обнимая меня рукой за спину и помогая подняться. Моя шея слишком слаба, чтобы поддерживать голову, и она заваливается на плечо. «Софи — китайский болванчик», — думаю я и хихикаю. Только после пары пощечин Линдси наконец удается заставить меня поднять голову.

— Перестань хихикать, как идиотка, и посмотри, — шепчет она, хватая меня за подбородок и поворачивая мою голову в другую сторону. Голос ее звенит от изумления — изумления с примесью ужаса.

Джеймс и Влад теперь стоят лицом к лицу, напряженно уставившись друг на друга.

— Оставь их, Влад.

— Боюсь, для этого уже слишком поздно, — весело отвечает Влад. — Они все знают.

— Подумай. Это ставит под угрозу твои поиски. Две пропавшие девушки привлекут массу внимания. Люди испугаются, запаникуют.

— Мне плевать на людей.

— И зря. Они будут искать тебя, пока ты ищешь ее. И в этом случае ты никогда ее не найдешь. И тогда не будет никакой «Данаи».

Это заставляет Влада задуматься. Скрестив руки на груди, он склоняет голову набок и вытирает уголки рта с выражением, которое я бы назвала брезгливым, если бы он только что не жевал мою шею.

— Возможно, ты прав, — осторожно замечает он, изучая свои пальцы, на которых в слабом вечернем свете поблескивает кровь. Он поводит рукой туда, где мы с Линдси жмемся друг к другу, сидя на земле. — Но как, по-твоему, я исправлю это... недоразумение? Думаю, я мог бы стереть их память, но это еще больше истощит меня — а именно это было причиной того, что я собирался рискнуть и съесть их прямо сейчас! — заканчивает он, покачивая головой и как будто говоря: «Ну и головоломку я себе загадал!»

— Я сделаю это, — торопливо отвечает Джеймс. — Я позабочусь об этом.

Влад удивленно приподнимает брови:

— Правда? А у меня создалось впечатление, что ты считаешь себя выше этого... Как ты там говорил? Ах да, «вампирские штучки».

Хотя я видела клыки Джеймса, сейчас у меня перехватывает дыхание. Точнее говоря, вдохнув огромное количество воздуха, я начинаю кашлять и задыхаться. Подняв взгляд, я вижу, что Джеймс смотрит на меня с каким-то неизъяснимым выражением.

Затем он снова поворачивается к Владу.

— Я сказал, я позабочусь об этом.

Влад на секунду успокаивается, как будто мы — математические задачки, которые только что исключили из контрольной работы. Но потом прищуривается:

— Тебе нравится эта девчонка.

— Которая?

— Софи. Брюнетка.

Джеймс сохраняет непроницаемое выражение лица.

— Ты, наверное, шутишь? Она жуткая зануда. Я просто хочу проследить за тем, чтобы ничто не помешало тебе найти ту девушку, — говорит он. — После этого я останусь здесь, а вы уйдете, как мы и договаривались.

— Мы также договаривались, что ты будешь помогать нам, если я позволю тебе уйти и жить самостоятельно, — говорит Влад. — Но при этом, если я не ошибаюсь, сегодня ты появился в первый раз.

— Но теперь-то я здесь, — настаивает Джеймс. — Позволь мне доказать тебе, что я хочу помочь.

Влад сжимает губы, обдумывая преимущества предложения.

— Что ж, очень хорошо, — наконец говорит он. — У тебя еще будет шанс показать, на что ты способен. Но я рассчитываю на то, что, когда я появлюсь снова, они не будут знать, кто я такой.

— Я понял, — отвечает Джеймс, подходя и рывком поднимая нас на ноги. Мы с таким же успехом могли быть сделанными из пенопласта — столько усилий ему на это потребовалось. Он подталкивает нас перед собой и дает указание идти прямо.

Дорога до моего джипа занимает целую вечность — по крайней мере, так мне кажется. Сначала мы все молчим, пока наконец Линдси слабым голосом не замечает, что, как ей кажется, ей не стоит сейчас садиться за руль. Все то время, пока мы стоим у машины, она не сводит глаз с Джеймса.

Он поворачивается ко мне.

— Ты можешь вести машину? — спрашивает он, глядя на мою все еще кровоточащую шею. То ли это мое воображение, то ли я действительно вижу вспышку интереса в его взгляде. Чем дольше я не отвечаю, тем более обеспокоенным становится лицо Джеймса.

— Софи...

— Я могу вести машину, — говорю я.

Он сдержанно кивает.

— Тогда отвези Линдси домой и возвращайся к себе, запри двери и никуда не выходи. Я буду здесь, пока не уйдет Влад.

— Но...

— Пожалуйста. Он не всегда держит слово. Мне нужно сказать ему, что я уже сделал то, о чем он просил, чтобы он не беспокоился об этом сегодня ночью.

Я знаю, что мои слова сейчас здесь никого не интересуют, но я должна кое-что сказать:

— Спасибо тебе.

В первую секунду мне кажется, что в его глазах появилась надежда, как будто он с облегчением понял, что все не так уж сильно изменилось. Но в следующий миг его лицо снова становится непроницаемым.

— Поговорим позже, — бросает он и исчезает за стеной деревьев.