Методологические проблемы.

Социально-психологическое исследование характеристик больших социальных групп наталкивается на целый ряд трудностей. Богатство методик изучения раз­личных процессов в малых группах часто контрастирует с отсутствием подобных методик для исследования, например, психологического облика классов, наций и других групп такого рода. Отсюда иногда рождается убеждение, что область психологии больших групп вообще не поддается научному анализу.

Поэтому у традиции исследования психологии больших социальных групп сложилась довольно сложная и весьма прихотливая судьба. С од­ной стороны, социальная психология начиналась именно с исследова­ния больших социальных групп. Как известно, немецкий философ М. Лацарус и языковед Г. Штейнталь, позднее немецкий психолог В. Вундт заложили основы изучения «психологии народов»; а идеи фран­цузских социологов Г. Тарда, Г. Лебона и итальянского юриста С. Сигеле легли в основу концепции «психологии масс». Эти исследования отцов-основателей социальной психологии носили теоретический характер. Но в первой половине XX в. стала бурно развиваться эмпирическая соци­альная психология и основной фокус внимания сместился на малые группы. Проблема больших социальных групп оказалась пасынком в зна­чительной степени благодаря тому, что ослаб интерес к теоретическим исследованиям в социальной психологии, а также из-за сложности ис­следования больших групп эмпирическими методами.

В американской традиции проблеме исследования психологии боль­ших социальных групп уделялось весьма специфическое, но в целом недостаточное внимание [Хьюстон и др., 2001], доказательством чего можно считать крайне редкое употребление самого термина «большая группа». Объяснение такого невнимания к проблематике связывают с традицией существования двух социальных психологий: психологи­ческой и социологической. Именно вторая ветвь рассматривалась как «ответственная» за изучение психологии больших групп. Правда, осо­бая разновидность этих групп, а именно стихийные, кратковременно существующие группы, не была обделена вниманием, но обычно ис­следования такого рода осуществлялись не в ключе психологии групп, а под рубрикой «коллективное поведение».

Радикальные преобразования в мире в конце XX в., в частности такие, как бурные студенческие выступления 1968 г. во Франции, массовые выступления против войны во Вьетнаме и за гражданские права в США, возникновение в Европе движения «зеленых» и др., сделали очевидной необходимость изучения больших социальных групп во всех их проявлениях. Не случайно возрождение интереса к этой проблематике характерно прежде всего для европейской социальной психологии, где изучение психологии больших социальных групп в большей степени обусловлено традицией, восходящей к работам ос­нователей этой дисциплины, а также к богатой социологической тра­диции изучения социально-классовой структуры общества, прежде всего М. Вебера [Смелзер, 1994].

Новая волна интереса к этой проблематике в Европе возникла в 1970-е годы как ответ на леворадикальные выступления, прокатив­шиеся по миру, и как критика американской социальной психологии за ее «асоциальность»: необходимость изучения больших социальных групп интерпретируется как одно из направлений усиления внимания к социальному контексту. В частности, одна из центральных идей С.

Московиси заключается в призыве сделать больший акцент на иссле­довании больших социальных групп, что он обозначает термином «со-циологизация». Это ― своеобразное признание того, что сама соци­альная психология не может справиться с данной проблематикой и необходимо должна усвоить элементы социологического знания: «Со­циальная психология становится здесь способом изучения социальных процессов, протекающих в обществе в целом в достаточно широких масштабах» [Московиси, 1984. С. 220]. Но на этом пути социальная психология делает еще первые шаги.

Можно с уверенностью сказать, что проблематика психологии больших социальных групп переживает в настоящее время второе рож­дение. В сущности социальная психология без раздела о психологии боль­ших социальных групп, очевидно, вообще не может претендовать на то, чтобы быть социальной психологией в точном значении этого слова. Такая позиция характерна для отечественной социальной психологии, где исследования психологии больших социальных групп занимают осо­бое место. Они начали активно развиваться с самого начала «второго рождения» этой дисциплины, т.е. с 1960-х годов [Горячева и др., 1965; Парыгин, 1971]. В значительной степени это связано с формулировани­ем предмета социальной психологии, явившимся следствием дискус­сии 60-х годов, где, как известно, прозвучала мысль о необходимости своеобразного сочетания в этой дисциплине психологического и соци­ологического подходов. Следствием этого явилось признание права на существование специального раздела внутри социальной психологии― «Психологии больших социальных групп», не фигурирующего в тра­диционных учебниках. Важно, что этот раздел включает в себя анализ психологических характеристик различных типов больших социальных групп, как организованных, так и стихийных.

По утверждению Г. Г. Дилигенского, рассмотрение психологии больших групп даже как рядоположенной проблемы социальной пси­хологии (наряду с проблемами малой группы, личности, общения) не может считаться правомерным, ибо это не одна из проблем дан­ной дисциплины, а важнейшая ее проблема, поскольку «содержание социально значимых черт человеческой психики формируется имен­но на макросоциальном уровне» [Дилигенский, 1971]. Как бы ни была велика роль малых групп и непосредственного межличностного обще­ния в процессах формирования личности, сами по себе они не созда­ют исторически конкретных социальных норм, ценностей, устано­вок, потребностей. Все эти и иные содержательные элементы обще­ственной психологии возникают на основе исторического опыта больших групп, опыта, обобщенного знаковыми, культурными и иде­ологическими системами: этот опыт лишь «доведен» до индивида че­рез посредство малой группы и межличностного общения. Поэтому социально-психологический анализ больших групп можно рассмат­ривать как «ключ» к познанию содержания психики индивида.

Конечно, наряду с опытом больших социальных групп важней­шее значение для понимания содержательных элементов обществен­ной психологии имеют и массовые социальные процессы и движения. Характер общественных изменений и преобразований, непосредствен­ное участие в революционных (или контрреволюционных) движени­ях, сложные процессы формирования общественного мнения ― все это также немаловажные факторы, задающие весь строй психологи­ческих характеристик больших групп. Поэтому точнее было бы гово­рить о необходимости социально-психологического анализа больших социальных групп, а также массовых процессов и социальных движений. Однако, поскольку эти массовые процессы и движения имеют в каче­стве своего субъекта большие социальные группы, для краткости можно так обозначить этот раздел ― «Психология больших социальных групп». Прежде чем приступить к рассмотрению психологических особеннос­тей некоторых конкретных больших групп, необходимо выделить как минимум те принципиальные методологические вопросы, без реше­ния которых такое рассмотрение не может быть успешным.

Прежде всего это вопрос о том, какие же группы следует рассмат­ривать в качестве «больших». Далее, какова структура психологии боль­ших групп, ее основные элементы, их соподчинение, характер их вза­имосвязи. В-третьих, это вопрос о том, каково соотношение психики отдельных индивидов, входящих в группу, с элементами групповой психологии. Наконец, в-четвертых, какими методами можно пользо­ваться при изучении всех этих явлений. Сразу же нужно сказать, что ответы на эти вопросы приходится отыскивать не только, а может быть, и не столько в психологии, сколько в социологии. Это не озна­чает, что в психологической литературе такие проблемы не освеща­ются, но на них делается недостаточное ударение.

Итак, что же такое «большая социальная группа»? Исходя из общих принципов понимания группы, мы не можем, конечно, дать чисто ко­личественное определение этого понятия. В приведенной выше схеме было показано, что «большие» в количественном отношении образова­ния людей разделяются на два вида: случайно, стихийно возникшие, дос­таточно кратковременно существующие общности, куда относятся тол­па, публика, аудитория, и в точном значении слова социальные груп­пы, т.е. группы, сложившиеся в ходе исторического развития общества, занимающие определенное место в системе общественных отношений каждого конкретного типа общества и потому долговременные, устойчи­вые в своем существовании. К этому второму виду следует отнести прежде всего социальные классы и слои, различные этнические группы (как их главную разновидность ― нации), профессиональные группы, поло­возрастные группы (с этой точки зрения в качестве группы могут быть рассмотрены, например, молодежь, женщины, пожилые люди и т.д.).

Естественно, не может быть предложена некоторая общая схема изучения признаков, структуры, типов коммуникации в этих, столь различающихся между собою группах. Однако общие черты, свой­ственные большим группам, нельзя абсолютизировать. Каждая разно­видность этих групп обладает своеобразием: нельзя выстраивать в один ряд, с одной стороны, класс, нацию, какую-либо профессию, моло­дежь, а с другой ― толпу, массу и публику. Значимость каждого вида больших групп в историческом процессе различна, как различны и многие их особенности. Поэтому все «сквозные» характеристики боль­ших групп должны быть наполнены специфическим содержанием. Дальнейший анализ поэтому должен быть посвящен каждому из этих типов групп раздельно.

Структура психологии больших организованных групп. Эти группы представляют особый интрес, так как имеют наибольшее значение для понимания психологичес-ких характеристик исторического процесса.

Для всех выделенных таким образом больших социальных групп характерны некоторые общие признаки, отличающие эти группы от малых групп. В больших группах существуют специфические регулято­ры социального поведения, которых нет в малых группах. Это ― нравы, обычаи и традиции. Их существование обусловлено наличием специ­фической общественной практики, с которой связана данная группа, относительной устойчивостью, с которой воспроизводятся истори­ческие формы этой практики. Рассмотренные в единстве особенности жизненной позиции этих групп вместе со специфическими регулято­рами поведения дают такую важную характеристику, как образ жизни группы. Его исследование предполагает изучение особых форм обще­ния, особого типа контактов, складывающихся между людьми. В рам­ках определенного образа жизни приобретают особое значение инте­ресы, ценности, потребности. Не последнюю роль в психологической характеристике названных больших групп играет зачастую наличие специфического языка. Для этнических групп ― это само собой разуме­ющаяся характеристика, для других групп язык может выступать как определенный жаргон, например, свойственный профессиональным группам, такой возрастной группе, как молодежь.

В отличие от малых групп, в больших группах этого типа гораздо более непосредственный характер приобретает социальная детермина­ция происходящих в них процессов, в частности, более очевидно зна­чение ценностей и стереотипов. Большие группы существуют на про­тяжении длительного периода времени, поэтому при их исследова­нии обязателен учет двух характеристик времени: синхрония (анализ процессов, протекающих в одно и то же время) и диахрония (анализ процессов в их временной протяженности, так как именно в этом сечении возможно проследить трансляцию признаков группы от по­коления к поколению).

Теперь можно ответить на вопрос: какова структура психологии больших социальных групп? При ответе на него необходимо обозначить некоторые принципиальные соображения. Посредствующим звеном между экономическим развитием и историей культуры в широком смысле этого слова являются обусловленные социально-экономическим разви­тием изменения в психологии людей. Эти изменения очевидны прежде всего не как индивидуальные изменения в установках, взглядах, инте­ресах каждой отдельной личности, но именно как изменения, харак­терные для больших групп. Влияние сходных условий существования группы на сознание ее представителей осуществляется двумя путями: а) через личный жизненный опыт каждого члена группы, определяе­мый социально-экономическими условиями жизни всей группы; б) че­рез общение, большая часть которого происходит в определенной со­циальной среде с четко выраженными чертами данной группы.

Эти особенности групповой жизни обусловливают структуру пси­хологии большой социальной группы, которая включает в себя це­лый ряд элементов. В широком смысле это ― различные психические свойства, психические процессы и психические состояния, подобно тому как этими же элементами обладает психика отдельного человека. В отечественной социальной психологии предпринят ряд попыток определить более точно элементы этой структуры. Почти все исследо­ватели (Г. Г. Дилигенский, А. И. Горячева, Ю. В. Бромлей и др.) выде­ляют две составные части в ее содержании: 1) психический склад как более устойчивое образование (к которому могут быть отнесены со­циальный или национальный характер, нравы, обычаи, традиции, вкусы и т.п.) и 2) эмоциональная сфера как более подвижное динами­ческое образование (в которую входят потребности, интересы, на­строения). Каждый из этих элементов должен стать предметом специ­ального социально-психологического анализа.

Третья проблема, которая была поставлена выше, ― это пробле­ма соотношения психологических характеристик большой группы и со­знания каждой отдельной личности, в нее входящей. В самом общем виде эта проблема решается так: психологические характеристики груп­пы представляют собой то типичное, что характерно всем индиви­дам, и, следовательно, отнюдь не сумму черт, свойственных каждой личности. Известный ответ на этот вопрос содержится у Л. С. Выготс­кого в его рассуждениях о соотношении «социальной» и «коллектив­ной» психологии. Поясняя значение термина «коллективная психоло­гия», он говорит: «Все в нас социально, но это отнюдь не означает, что все решительно свойства психики отдельного человека присущи и всем другим членам данной группы. Только некоторая часть личной психологии может считаться принадлежностью данного коллектива, и вот эту часть личной психики в условиях ее коллективного проявле­ния и изучает всякий раз коллективная психология, исследуя психо­логию войска, церкви и т.п.» [Выготский, 1987. С. 20].

По-видимому, та часть личной психологии индивидов, составля­ющих группу, которая «принадлежит» группе, и есть то, что можно назвать «психологией группы». Иными словами: психология группы есть то общее, что присуще в той или иной мере всем представителям данной группы, т.е. типичное для них, порожденное общими услови­ями существования. Это типичное не есть одинаковое для всех, но именно общее. Поэтому в социологическом анализе, например, пред­принимаются попытки сконструировать особый социальный тип лич­ности как тип, свойственный некоторой социальной группе: чаще всего социальный тип личности мыслится как тип личности предста­вителя определенного социального класса, но в принципе понятие «социальный тип личности» может быть отнесено к характеристике типичного представителя и какой-либо профессии (тип учителя, на­пример) или возрастной группы («молодой человек XX в.» и т.п.).

Фиксация этого типичного ― весьма сложная задача. Общие чер­ты в психологии представителей определенной социальной группы существуют объективно, поскольку они проявляются в реальной дея­тельности группы. По отношению к каждому отдельному «сознанию» групповая психология выступает как некая социальная реальность, выходящая за пределы сознания отдельного индивида и воздействую­щая на него вместе с другими объективными условиями жизни, что, по выражению А. Валлона, приводит к «удвоению среды», в которой действует человек.

Выявление общего, типичного невозможно путем изучения лишь содержания индивидуальных сознаний членов группы, прежде всго потому, что не все черты, присущие психологии группы, присущи каждому члену группы. В отдельных случаях какой-либо конкретный представитель группы может вообще в минимальной степени обладать этими общими характеристиками. Это объясняется тем, что члены группы различаются между собой по своим индивидуальным психо­логическим характеристикам, по степени вовлеченности в наиболее существенные для группы сферы ее жизнедеятельности и т.д. Мера усвоения коллективного опыта группы соединяется с индивидуаль­ными психологическими особенностями ее членов, поэтому и полу­чается то явление, о котором говорил Л. С. Выготский: только «часть» психологии личности «входит» в психологию группы.

Здесь мы вплотную подходим к вопросу о том, какими же метода­ми можно исследовать психологию больших социальных групп. Поскольку ее типичные черты закреплены в нравах, традициях и обычаях, соци­альной психологии приходится в данном случае прибегать к использо­ванию методов других наук, в частности этнографии, которой свой­ствен анализ продуктов культуры. Нельзя сказать, что эти методы вооб­ще неизвестны социальной психологии: если вспомнить предложения В. Вундта об изучении языка, мифов и обычаев для познания «психоло­гии народов», то станет ясным, что на заре своего возникновения социальная психология обращалась к проблеме использования таких ме­тодов. Естественно, сегодня и они претерпели существенные измене­ния, но в принципе сам набор подобных методов допустим. Одной из современных форм применения таких методов являются так называе­мые межкультурные или сравнительные исследования, где термин «меж­культурные» отдает лишь дань традиции его использования историками культуры, в действительности же сравниваются отнюдь не обязательно различные культуры, но и различные социальные группы.

При изучении психологии больших социальных групп могут приме­няться и методы, традиционные для социологии, включая различные приемы статистического анализа. Результаты исследований, выполнен­ных при помощи таких приемов, не всегда вскрывают причинно-след­ственные связи; в них, скорее, описываются некоторые функциональ­ные зависимости, которые позволяют получить значимые корреляции, что допустимо для корреляционного исследования, распространенного при изучении психологических характеристик больших групп.

Кроме названных методов исследования, при изучении больших групп социальная психология использует также приемы, принятые в языкознании, поскольку в определенной степени ей приходится здесь иметь дело с анализом знаковых систем. Естественно, и в данном слу­чае возникают проблемы, неизбежные при анализе объектов, требу­ющих комплексного подхода, а большие группы являются именно таким объектом. Трудности, стоящие на пути исследования этой про­блемы, очевидны, но они должны умножить усилия, направленные на ее разработку, а не порождать стремление игнорировать ее.

Существенный вклад в исследование психологии больших соци­альных групп внесен сегодня концепцией «социальных представле­ний», разработанной во французской психологической школе (С. Московиси). Она в значительной мере претендует на то, чтобы пред­ложить одновременно и метод исследования больших групп. Под соци­альным представлением в этой концепции понимается обыденное пред­ставление какой-либо группы о тех или иных социальных явлениях, т.е. способ интерпретации и осмысления повседневной реальности. При по­мощи социальных представлений каждая группа строит определенный образ социального мира, его институтов, власти, законов, норм. Соци­альные представления ― инструмент не индивидуального, а именно группового социального познания, поскольку «представление» выра­батывается на основе опыта, деятельности группы, апеллируя к по­черпнутым в этом опыте житейским соображениям. По существу че­рез анализ социальных представлений различных больших групп по­знается их психологический облик [Донцов, Емельянова, 1987].

Механизм связи группы и выработанного ею социального пред­ставления выступает в таком виде: с одной стороны, группа фиксиру­ет некоторые аспекты социальной действительности, влияет на их оценку, использует далее свое представление о социальном явлении в выработке отношения к нему. С другой стороны, уже созданное груп­пой социальное представление способствует интеграции группы, как бы «воспитывая» сознание ее членов, доводя до них типичные, при­вычные интерпретации событий, т.е. способствуя формированию груп­повой идентичности [Андреева, 2000]. Таким образом, анализ соци­альных представлений есть ключ к пониманию психологии группы.

Эта концепция помогает более точному определению такого поня­тия, как менталитет, под которым понимается интегральная характе­ристика некоторой культуры, в которой отражено своеобразие видения и понимания мира ее представителями, их типичных «ответов» на кар­тину мира. Представители определенной культуры усваивают сходные способы восприятия мира, формируют сходный образ мыслей, что и выражается в специфических образцах поведения. С полным правом та­кое понимание менталитета может быть отнесено и к характеристикам большой социальной группы. Типичный для нее набор социальных пред­ставлений и соответствующих им образцов поведения и определяет мен­талитет группы. Не случайно в обыденной речи упоминают «менталитет интеллигенции», «менталитет предпринимателя» и т.п.

Анализ методологических принципов изучения психологии боль­ших групп можно подкрепить исследованиями психологии конкрет­ных групп.

Социальные классы и слои. Среди всего многообразия больших социальных групп особый интерес представляют собой социальные классы, при анализе психологии которых социальная психология в особенно большой степени сопряжена с определенным социологическим подходом. В многотомном руководстве по социальной психологии под редакцией Г. Линдсея и Э. Аронсона указывается на то, что сам термин «класс» имеет различное содержание для американских и европейских исследователей. Для европейцев, по мысли автора, поня­тие это более «реально», так как идентификация с классом более оче­видна, достаточно часто сопряжена с определением политической при­надлежности. Для американской культуры вообще нехарактерно опери­рование понятиями «рабочий класс», «буржуазия» и т.п., но гораздо привычнее термины «средний класс», «низший класс» и др. Это связано с тем, что в социологических теориях социальная структура описывает­ся при помощи такого понятия, как «социоэкономический статус», а не «социальный класс». Естественно, что это не может не сказаться на различиях в трактовке структуры психологии класса; в частности, в боль­шей мере, чем анализ психологии класса, предлагался анализ психоло­гии различных социальных слоев. При всех обстоятельствах, однако, важно учесть, что сущность социально-психологического анализа со­стоит в том, чтобы выявить связь между психологическими характери­стиками группы и образцами поведения ее членов.

Социологическая традиция, на которую опирается социальная психология, при этом может быть различной. Так, в традиционном для марксистской (и, в том числе, отечественной) социологической традиции понимании класса можно наметить три основные линии исследования психологии классов: это выявление психологических особенностей конкретных классов, которые существовали в истории и существуют в настоящее время; характеристика классовой психоло­гии разных классов определенной эпохи; анализ соотношения клас­совой психологии и психологии отдельных членов класса как частный случай проблемы соотношения психологии группы и психологии ин­дивида, включенного в данную группу. Для этой традиции характерно само употребление термина «классовая психология», что, впрочем, не исключает из анализа и психологию отдельных слоев, входящих в тот или иной класс.

Естественно, какой бы путь ни был выбран для анализа, необхо­димо при всех условиях возвратиться к структуре психологии группы и посмотреть на специфику каждого элемента, представленного в пси­хологии класса. Наиболее полно исследована эмоциональная динами­ческая сфера классовой психологии, что включает классовые потреб­ности, классовые интересы, набор социальных ролей. Поскольку соци­альное положение определяет объем и состав материальных и духовных благ, которыми каждый член группы располагает, постольку оно же задает и определенную структуру потребностей, относительное пси­хологическое значение и удельный вес каждой из них. Но этого обще­го положения недостаточно, коль скоро в анализ включаются более конкретные и сложные факторы, такие, например, как реальная жиз­ненная ситуация различных слоев одного и того же класса. Так, об­щие условия труда и быта рабочего класса определяют в целом струк­туру его потребностей, а положение отдельных слоев ― ее варианты.

Что касается интересов, то эта проблема гораздо лучше исследова­на в социологии, чем в социальной психологии. Вместе с тем ряд проблем требует социально-психологического анализа. Интерес фор­мируется как интерес всей группы, но каждый член класса включен не только в данную группу, он ― член многих социальных групп: во-первых, внутри самого класса есть много подгрупп, различающихся по уровню квалификации, по сферам занятости и т.д.; во-вторых, каждый представитель класса может в то же самое время быть членом какой-либо группы в сфере образования (например, в школе или вузе), где он непосредственно взаимодействует с членами другого класса. Возникает переплетение различных интересов, каждый из которых определен принадлежностью к значимой социальной группе. Как в этой системе интересов индивида обозначаются наиболее устойчивые интересы и, напротив, при каких обстоятельствах менее коренные интересы начинают играть доминирующую роль ― имеет принципи­альное значение [Социальная психология классов, 1985. С. 10].

Включаемые в динамическую часть классовой психологии такие элементы, как набор социальных ролей и соответствующая социальная ориентация личности, ввиду нестрогости предлагаемого перечня, а также неразработанности самих этих понятий в применении к ана­лизу психологии больших групп практически не исследовались. То же относится к такому, иногда называемому признаку, как социальные чувства. Понятие «социальное чувство» не является общепризнан­ным в литературе; в известной степени оно спорно и уязвимо, поэто­му использовать его можно лишь как описательное определение неко­торого состояния эмоциональной сферы группы (например, доста­точно употребительным является такая характеристика, как «классовая ненависть», эмоция, возникающая в связи с тем, что всякая соци­альная дифференциация так или иначе связана с неравенством). По­этому неопределенность термина не умаляет значения самой пробле­мы, она лишь свидетельствует о том, что в социальной психологии нет сложившейся традиции исследовать эту область при помощи на­учного понятийного аппарата, ей приходится заимствовать термино­логию из других традиций, например из традиции гуманистической литературы, философии и истории.

Когда речь заходит о фиксации в классовой психологии ее наиболее устойчивых компонентов, вопрос представляется значительно менее разработанным. В самом деле, важнейшим из таких компонентов явля­ется «психический склад», но на операциональном уровне этот компо­нент относительно лучше раскрыт лишь для одного вида больших групп ― для наций. Что же касается классов, то «психический склад» здесь обыч­но описывается как некоторый психический облик, проявляющийся в определенном способе поведения и деятельности, на основании кото­рого можно реконструировать те нормы, которыми руководствуется данная социальная группа. Этот облик проявляется в социальном харак­тере, но операционально определение и этого понятия слабо разрабо­тано в собственно социально-психологической литературе.

Термин «социальный характер», правда, представлен в трудах нео­фрейдистского направления, в частности в работах Э. Фромма. Для него социальный характер ― это связующее звено между психикой индивида и социальной структурой общества. Но типы социального характера не привязаны у Фромма к определенным социальным клас­сам, а соотносятся с различными историческими типами самоотчуж­дения человека в различные эпохи. Так названы: человек эпохи раннего капитализма («накопительский тип»), эпохи 20-х годов XX в. («ры­ночный тип», связанный с обществом «тотального отчуждения») и т.п. [Фромм, 1993]. Поэтому чаще социальный характер определяется опи­сательно, как то, что проявляется в типичном устоявшемся образе действий представителей разных классов в разных ситуациях их жиз­недеятельности и отличает представителей данного класса от пред­ставителей других классов. При этом могут быть использованы описа­ния, содержащиеся в истории культуры, гражданской истории, худо­жественной литературе (достаточно вспомнить произведения Бальзака, Драйзера, Горького). Литература, по существу, проделала социально-психологическую работу, являя собой пример того типа исследова­ний, которые именуются монографическими. Тот факт, что продукт такого исследования существует не вформе научной теории, не в системе научных понятий, а в художественных образах, т.е. в свой­ственной литературе форме отражения действительности, не делает это исследование менее ценным.

Кроме социального характера, психический склад раскрывается в привычках и обычаях, а также в традициях класса. Все эти образования играют роль регуляторов поведения и деятельности членов социаль­ной группы, а потому имеют огромное значение в понимании психо­логии группы, дают важнейшую характеристику такого комплексного признака класса, как его образ жизни. Социально-психологический аспект исследования образа жизни, в частности, в том и состоит, чтобы в рамках объективного положения класса определить и объяс­нить доминирующий образец поведения основной массы представи­телей этого класса в массовых, типичных ситуациях повседневной жизни. Привычки и обычаи складываются под влиянием определен­ных жизненных условий, но в дальнейшем закрепляются и выступают именно как регуляторы поведения. Анализ привычек и обычаев есть собственно социально-психологическая проблема. Методы исследо­вания этой проблемы близки к традиционным психологическим ме­тодам, поскольку здесь возможно использование методик наблюдения. Что же касается традиций, то часть их воплощена в предметах матери­альной культуры, и потому к изучению их применимы методики, из­вестные в психологии под названием анализа продуктов деятельности. Степень и мера проявления привычек и обычаев в качестве регулято­ра социального поведения, естественно, не одинаковы для различ­ных классов различных эпох. Так, установлено, что прочнее всего при­вычки и обычаи сохраняются, даже в современных обществах, преж­де всего в крестьянстве. Большой город с разветвленной системой общения способствует, напротив, известному смешиванию обычаев, привычек и традиций разных социальных групп.

Радикальные социальные изменения, характерные для конца XX столетия, привели к существенным изменениям и в социальной структуре обществ, так что многие традиционные классы или перестают существовать, или значительно модифицируются, или на арену истории вообще выступают если не новые классы, то во всяком слу­чае новые социальные слои. Это отчетливо видно на примере преоб­разований в современном российском обществе. Здесь обозначена, на­пример, проблема становления среднего класса, психология которого, естественно, никогда ранее не исследовалась. В литературе существует острая полемика относительно границ среднего класса, о положении таких социальных слоев, как предприниматели (бизнесмены), однако пока эта дискуссия идет преимущественно в общественно-полити­ческих изданиях. В социальной же психологии новые аспекты пробле­мы еще только намечаются [Емельянов, Поварницына, 1998].

Таким образом, мы указали основные направления анализа, по ко­торым социальной психологии еще предстоит выполнить задачу изуче­ния психологических характеристик различных социальных слоев и спо­собов, которыми «строится» психология группы, обеспечивает «освое­ние» каждым индивидом социальной реальности. Здесь важно понять, каким образом относительно большая масса людей ― при всем их пси­хологическом разнообразии ― в каких-то значимых жизненных ситуа­циях демонстрирует сходство различных представлений, вкусов, даже эмоциональных оценок действительности. Ситуации же эти есть ситуа­ции особых жизненных условий, определяемых прежде всего принад­лежностью к конкретной большой социальной группе, поэтому соци­альная психология не может игнорировать этот факт при построении объяснительных моделей человеческого поведения и деятельности.

Этнические группы. Другим примером больших социальныхгрупп, значимых в историческом процессе, являются различные этнические группы. В отличие от психологии классов психологические особенно­сти различных этнических групп и прежде всего наций исследованы значительно лучше. Выделилась особая ветвь науки на стыке социаль­ной психологии и этнографии ― этнопсихология, которая специаль­но исследует эти проблемы [Стефаненко, 1999]. При разработке про­блем этнической психологии иногда акценты несколько смещены: в фокусе внимания из всех этнических групп оказываются только на­ции. Между тем, хотя нации и являются примером наиболее распрос­траненной формы этнической общности, кроме них и сегодня суще­ствуют такие их разновидности, как народность, национальная груп­па и т.п. Поэтому было бы неправомерно всю проблему сводить только к изучению психологии наций. Отмеченный сдвиг акцента привел к неточности терминологии, употребляемой в этом разделе социальной психологии: при характеристике компонентов психологии этничес­ких групп сплошь и рядом говорят не об «этническом характере», а о «национальном характере», не об «этнической психологии», а о «на­циональной психологии», «национальных чувствах», «национальном самосознании», хотя все эти образования представляют собой част­ный случай аналогичных проявлений общественной психологии эт­нической группы.

Традиция исследования психологии этнических групп в социаль­ной психологии восходит к работам В. Вундта по «психологии наро­дов», где «народ» интерпретировался именно как некоторая этничес­кая общность. Вундту же принадлежит и постановка вопроса о том, что методом исследования психологии этнических групп должно быть исследование мифов, обычаев и языка, поскольку эти же самые образо­вания составляют и структуру психологии этнических групп. После Вундта в западной психологии возникло много новых подходов к изу­чению этой проблемы, главным среди которых явился подход, разви­тый в рамках культурантропологии.

Национальная (этническая) принадлежность индивида является чрезвычайно значимым для социальной психологии фактором потому, что она фиксирует определенные характеристики той микросреды, в условиях которой формируется личность. Этническая специфика в оп­ределенной степени концентрируется в историческом опыте каждого народа, и усвоение этого опыта есть важнейшее содержание процесса социализа