Психология межгрупповых отношений в рамках принципа деятельности.

Чтобы стало ясным содержание этого принципа в данном контексте, необходимо сделать несколько предваритель­ных замечаний относительно общего понимания проблемы межгрупповых отношений в отечественной со­циальной психологии [Агеев, 1983].

Первое из таких замечаний касается определения предмета соб­ственно социально-психологического исследования проблемы. Как видно из ее анализа, два узла проблемы остались не вполне ясными: отношения каких именно групп должна исследовать социальная психо­логия и что именно в отношениях этих групп должно быть подвергну­то изучению? Оба этих узла возникли в связи с промежуточным поло­жением социальной психологии между психологией и социологией.

В самом деле, если вся область больших социальных групп должна быть включена в предмет социологии, то в области межгрупповых отношений объектом социально-психологического анализа должны остаться лишь малые группы. Такой подход был долгое время доста­точно типичным. Но критика переоценки малых групп в системе со­циально-психологического знания привела к тому, что стал преобла­дать акцент на изучение взаимоотношения именно больших групп, так как только в этом случае можно повысить социальную значимость самой дисциплины.

Вряд ли подобное ограничение области межгрупповых отноше­ний представляется правомерным. Подобно тому как проблема груп­пы в социальной психологии включает в себя анализ и малых, и боль­ших групп, область межгрупповых отношений должна предполагать изучение отношений как между большими, так и между малыми груп­пами. Специфика социальной психологии не в том, какие «единицы» анализа имеются в виду, а в том, каков тот угол зрения, который характеризует ее подход.

Отсюда ― содержание второго узла: что же именно исследует со­циальная психология в области межгрупповых отношений? В отличие от социологии здесь в центре внимания стоят не межгрупповые про­цессы и явления сами по себе, а внутреннее отражение этих процес­сов, т.е. когнитивная сфера, связанная с различными аспектами меж­группового взаимодействия [Агеев, 1983]. Внимание концентрируется на проблеме отношений, возникающих в ходе взаимодействия между группами, как внутренней, психологической категории.

Однако в отличие от когнитивистской ориентации такое понима­ние предполагает не только связь субъективного отражения межгруп­повых отношений с реальной деятельностью исследуемых групп, но и детерминацию ею всех когнитивных процессов, сопровождающих эти отношения. Так же как и при интерпретации группы, причинно-след­ственные зависимости, обусловленность когнитивной сферы парамет­рами совместной групповой деятельности выступают главным направ­лением изучения всей области. В данном случае уместно рассуждение по аналогии: группы существуют объективно и для социальной пси­хологии важно, при каких условиях группа превращается для индиви­да в психологическую реальность; точно так же межгрупповые отно­шения существуют объективно и для социальной психологии важно, как этот факт предопределяет их восприятие друг другом.

Второе замечание касается самого термина «перцептивные про­цессы межгрупповых отношений». Выше уже отмечалась известная метафоричность термина «социальная перцепция» и его значительно более богатое содержание по сравнению с термином «перцепция» в общей психологии. В общей схеме перцептивных процессов был отме­чен вариант социально-перцептивного процесса, когда и субъектом, и объектом восприятия выступает группа. Понимание группы как субъек­та социальной перцепции означает конституирование совершенно нового уровня анализа социально-перцептивных процессов, требующего сопоставления привычного для исследования межличностного восприятия с восприятием межгрупповым.

Природа межгруппового восприятия заключается в том, что здесь имеет место упорядочение индивидуальных когнитивных структур, связывание их в единое целое; это не простая сумма восприятий чу­жой группы индивидами, принадлежащими к субъекту восприятия, но именно совершенно новое качество, групповое образование. Оно обладает двумя характеристиками: для группы―субъекта восприятия это «целостность», которая определяется как степень совпадения пред­ставлений членов этой группы о другой группе («все» или «не все» думают о другой группе так-то). Относительно группы―объекта вос­приятия это «унифицированность», которая показывает степень рас­пространения представлений о другой группе на отдельных ее членов («все» в другой группе такие или «не все»). Целостность и унифициро­ванность ― специфические структурные характеристики межгруппо­вого восприятия.

Динамические его характеристики также отличаются от динами­ческих характеристик межличностного восприятия: межгрупповые со­циально-перцептивные процессы обладают большей устойчивостью, консервативностью, ригидностью, поскольку их субъектом является не один человек, а группа, и формирование таких процессов не только более длительный, но и более сложный процесс, в который включа­ется как индивидуальный жизненный опыт каждого члена группы, так и опыт «жизни» группы. Диапазон возможных сторон, с точки зрения которых воспринимается другая группа, значительно более узок по сравнению с тем, что имеет место в случае межличностного вос­приятия: образ другой группы формируется непосредственно в зави­симости от ситуаций совместной межгрупповой деятельности [Агеев, 1983. С. 65-66].

Совместная межгрупповая деятельность не сводится только к не­посредственному взаимодействию (как это было в экспериментах Шерифа). Межгрупповые отношения и, в частности, представления о «других группах» могут возникать и при отсутствии непосредственно­го взаимодействия между группами, как, например, в случае отноше­ний между большими группами. Здесь в качестве опосредующего фак­тора выступает более широкая система социальных условий, обще­ственно-историческая деятельность данных групп. Таким образом, межгрупповая деятельность может выступать как в форме непосред­ственного взаимодействия различных групп, так и в своих крайне опосредованных безличных формах, например, через обмен ценностя­ми культуры, фольклора и т.п.

Примеров такого рода отношений можно найти очень много в области международной жизни, когда образ «другого» (другой стра­ны, другого народа) формируется вовсе не обязательно в ходе не­посредственного взаимодействия, но на основе впечатлений, почерпнутых из художественной литературы, средств массовой информа­ции и т.п. Как сама природа межгруппового восприятия, так и зави­симость его от характера культуры обусловливают особо важную роль стереотипов в этом процессе. Стереотип помогает быстро и достаточ­но надежно категоризировать воспринимаемую группу, однако, коль скоро стереотип другой группы наполняется негативными характе­ристиками («все они такие-то и такие-то»), он начинает способство­вать формированию межгрупповой враждебности, так как происхо­дит поляризация оценочных суждений. Как уже отмечалось, особен­но жестко эта закономерность проявляется в межэтнических отношениях. Стереотипы проявляются и в непосредственном меж­групповом взаимодействии, где их специфика описана в упоминав­шейся «гипотезе контакта».

Предлагаемый подход к анализу межгрупповых отношений являет­ся дальнейшим развитием принципа деятельности: межгрупповое вос­приятие само по себе интерпретируется с точки зрения конкретного содержания совместной деятельности различных групп. Разработка этой проблемы на экспериментальном уровне позволяет по-новому объяс­нить многие феномены, полученные в традиционных экспериментах.

Экспериментальные исследования. В серии экспериментов, выполненных в рамках изложенного подхода, проверялось предположение о зависимости межгруппового восприятия, в част­ности его адекватности, от характера совместной групповой деятель­ности.

В первой серии экспериментов [Агеев, 1983], проведенных на сту­денческих группах одного техникума в период экзаменационной сес­сии, в качестве конкретных показателей адекватности межгруппового восприятия выступали: I) прогнозирование групповой победы в си­туации межгруппового соревнования; 2) объяснение причин победы или поражения «своей» и «чужой» групп в этом соревновании; 3) пред­ставление о потенциальных успехах «своей» и «чужой» групп в раз­личных сферах деятельности, не связанных непосредственно с экспе­риментальной ситуацией. Мерой адекватности служила степень пред­почтения по указанным параметрам, которая демонстрируется по отношению к «своей» группе. Эксперимент заключался в следующем: две группы студентов должны были одновременно сдавать зачет по одному и тому же предмету одному и тому же преподавателю. В двух экспериментальных группах студентам сообщалось, что та группа, ко­торая продемонстрирует в процессе семинарского занятия хорошие знания, получит автоматический зачет, члены же другой группы ос­танутся и будут сдавать зачет обычным путем (каждый будет отвечать индивидуально). Им объяснялось также, что общая групповая оценка будет складываться в ходе семинарского занятия из оценок индивидуальных выступлений, каждое из которых получит определенную сум­му баллов. Однако в ходе эксперимента сумма баллов оставалась для испытуемых неизвестной; экспериментатор лишь называл лидирую­щую группу. Причем в первой ситуации экспериментатор умышленно называл лидирующей все время одну и ту же группу, а во второй ситуации ― обе группы попеременно. В третьей группе (выступавшей в качестве контрольной) студентам сообщалось, что автоматический зачет получит не та или иная группа в целом, а лишь часть наиболее успешно выступивших на семинаре студентов независимо от их груп­повой принадлежности.

Результаты этой серии экспериментов в целом подтвердили выд­винутые гипотезы: экспериментальные ситуации по сравнению с кон­трольной показали, что в условиях межгруппового соревнования на­блюдалось: а) значительно большее количество реплик в поддержку членов «своей» группы; б) значительно большее количество попыток помешать выступлениям «чужих»; в) регуляция выбора (подсказка экзаменатору вызывать тех членов «своей» группы, которые увеличи­вают ее шансы на победу); г) большее употребление местоимения «мы» при объяснении своей победы и местоимения «они» при объяс­нении своего поражения.

По всем трем параметрам межгруппового восприятия данные двух первых ситуаций значимо отличались от контрольной. В эксперименте было установлено, что межгрупповое восприятие зависит от характе­ра совместной групповой деятельности: в ситуациях соревнования обе экспериментальные группы выбрали стратегию внутригруппового фа­воритизма, т.е. их восприятие другой группы оказалось неадекватным. В определенном смысле результаты подтвердили данные Шерифа.

Теперь нужно было ответить на вопрос о том, при всяких ли условиях межгрупповой деятельности будет избрана такая стратегия во взаимо­действии. Ведь в первой серии экспериментов совместная межгрупповая деятельность была организована по принципу «игры с нулевой суммой» (одна группа полностью выигрывала, другая ― полностью проигрыва­ла); кроме того, внешние критерии оценки достижений группы носили амбивалентный характер (не были достаточно ясными для участников, поскольку каждому не сообщался балл его успешности и давалась лишь общая неаргументированная оценка деятельности группы).

Во второй серии экспериментов условия межгрупповой совмест­ной деятельности были существенно изменены. В этот раз экспери­мент проводился в пионерском лагере, где отрядам два раза задава­лись ситуации соревнования с различной его организацией: в первом случае в середине лагерной смены дети участвовали в спортивном соревновании, во втором случае в конце лагерной смены совместно трудились, оказывая помощь соседнему совхозу. Параллельно с осу­ществлением двух этапов эксперимента вожатые отрядов по просьбе экспериментатора проводили определенную повседневную работу с детьми: перед спортивным соревнованием всячески подчеркивали со­стязательные моменты, а перед работой в совхозе этот акцент был снят. В результате проведенных экспериментов было выявлено, что в условиях спортивного соревнования наблюдался резкий рост внутри-группового фаворитизма, а на этапе совместной деятельности в со­вхозе, напротив, его резкое уменьшение.

При интерпретации этих результатов было принято во внимание следующее: 1) на первом этапе второй серии (спортивное соревнова­ние) не имела места модель «игры с нулевой суммой», поскольку не было однозначной победы или однозначного поражения (отряды про­сто ранжировались по степени успеха). Кроме того, критерии оценки были очевидными и наглядными; 2) два этапа второй серии также различались между собой: на втором этапе межгрупповая деятельность (труд в совхозе) приобрела самостоятельную и социально значимую ценность, не ограничивающуюся узкогрупповыми целями в межгруп­повом соревновании. Отсюда можно заключить, что важнейшим фак­тором, который привел к снижению уровня внутригруппового фаво­ритизма и тем самым неадекватности межгруппового восприятия, явилась не сама по себе ситуация межгруппового взаимодействия, но принципиально новая по своей значимости деятельность, с отчетли­во выраженным содержанием и стоящая над узкогрупповыми целями.

При сравнении данных двух серий эксперимента можно заклю­чить, что негативная роль такой формы межгруппового взаимодей­ствия, организованного по принципу «игры с нулевой суммой» (что приводит к неадекватности межгруппового восприятия), может быть компенсирована иным характером совместной межгрупповой деятель­ности. Средством такой компенсации являются более общие («над-групповые») цели, ценности совместной социально значимой деятель­ности. При этом имеет значение и такой факт, как накапливаемый груп­пами опыт совместной жизнедеятельности. Понятным становится расхождение полученных данных с данными А. Тэшфела, где феномен внутригруппового фаворитизма был представлен как «константа», что было обусловлено, по-видимому, лабораторным характером экспе­римента и участием в нем не знакомых ранее друг с другом людей.

На основе предложенного подхода принципиальная схема генези­са межгрупповых процессов может выглядеть следующим образом:

Наличие трех звеньев в этой схеме позволяет по-новому объяс­нить соотношение внутригруппового фаворитизма как стратегии меж­группового взаимодействия и как характеристики межгруппового вос­приятия. Межгрупповое восприятие оказывается неадекватным (фе­номен внутригруппового фаворитизма) в таком межгрупповом взаимодействии, которое оторвано от социально значимой совмест­ной деятельности групп. Стабилизация неадекватных представлений о других группах может, следовательно, быть преодолена, если группы включить в деятельность с общими для них целями и ценностями.