Интеллектуальная Ассоциация (МГИА) 12 страница

Если бы она не ходила сюда три раза в неделю, Уолли скоро забыл бы про все это, рассуждала про себя Эдна, повязывая фартук поверх рубашки и брюк. Она обычно надевала фартук для работы по дому. Мать Молли всегда настаивала на форме, но Молли только рукой махнула: «Ах, Эдна, это необязательно».

Этим утром Эдна снова не заметила, чтобы Молли варила себе кофе. Не было даже признаков того, что она вообще проснулась. Экономка решила подняться наверх и проверить. Возможно, после всего происшедшего Молли просто спит. А вынести ей пришлось немало. С понедельника Молли успели снова арестовать за убийство, а потом отпустить под залог. Все повторилось, как шесть лет назад. Неприятно так думать, но было бы лучше, если бы ее снова посадили.

Марта считала, что Эдне следует бросить эту работу, потому что Молли опасна, вспоминала Эдна, медленно поднимаясь по лестнице. У нее опять разыгрался артрит.

«А ты и рада, что Марта так думает», — шепнул голос в ее голове. Пусть полиция сосредоточится на Молли, а об Уолли даже не вспомнит.

«Но Молли всегда была так добра к тебе, — напомнил другой голос. — Ты можешь ей помочь, но не станешь этого делать. Уолли был в доме тем вечером, и тебе об этом известно. Может быть, он сумеет помочь ей вспомнить, что случилось. Но ты не можешь так рисковать. Не можешь позволить Уолли сказать все, что ему захочется».

Эдна переступила порог спальни как раз в тот момент, когда Молли вышла из душа. Когда экономка увидела ее в пушистом махровом халате с волосами, завернутыми в полотенце, она сразу же вспомнила маленькую Молли, всегда такую вежливую, которая говорила ей: «Доброе утро, миссис Барри» — своим нежным негромким голосом.

— Доброе утро, миссис Барри.

Эдна вздрогнула, сообразив, что это не отголосок прошлого, а нынешняя, взрослая Молли обращается к ней.

— О, Молли, клянусь, я на какой-то миг снова увидела тебя десятилетней! Странно, правда?

— Вовсе не странно, — возразила Молли, — может быть, для меня, но не для вас. Простите, что вам пришлось подняться. Я вовсе не проспала, как вы могли подумать. Вчера я и в самом деле легла рано, но не спала почти до рассвета.

— Это плохо, Молли. А ты не можешь попросить у доктора что-нибудь от бессонницы?

— Прошлой ночью я приняла снотворное, и мне помогло. Я спрошу, нельзя ли еще раз выпить это лекарство. Проблема в том, что доктор Дэниелс не слишком верит в таблетки.

— У меня есть немного снотворных таблеток, которые врач дал для Уолли на случай, если он станет беспокойным. Они не слишком сильные. Хочешь, дам?

Молли села перед туалетным столиком и протянула руку за феном. Потом она повернулась и прямо взглянула на экономку.

— Я с радостью воспользуюсь вашим предложением, миссис Барри, — медленно сказала она. — У вас есть лишний пузырек? Я заплачу.

— Зачем тебе весь пузырек? В нем почти сорок таблеток.

— Тогда поделитесь, хорошо? События развиваются так, что в течение нескольких недель мне придется принимать по таблетке каждую ночь.

Эдна не знала, сказать Молли о том, что ей известно об аресте, или нет.

— Молли, мне так жаль, что это произошло. Ты же знаешь, что я за тебя переживаю.

— Да, знаю, спасибо, миссис Барри. А теперь не могли бы вы принести чашку кофе? — Молли включила фен.

Убедившись, что Эдна отправилась на кухню, она выключила фен. Влажные волосы упали на шею. Тепло, наполнявшее тело после душа, ушло, и мокрые пряди неприятно холодили кожу.

"Ты же не собираешься выпить все эти таблетки сразу? " — спросила Молли саму себя. Может быть, она просто запуталась и ищет выход? А таблетки — это так, на всякий случай? Она посмотрела на свое отражение в зеркале — и не узнала себя. Молли придвинулась к зеркалу, заглянула себе в глаза. Она не была уверена в ответах на свои вопросы.

Через час Молли уже сидела в бывшем кабинете Гэри на первом этаже и просматривала содержимое коробок, которые принесла с чердака. Представители прокуратуры дважды знакомились с их содержимым. Они конфисковали их после смерти Гэри, потом вернули все после суда, а накануне во время обыска рылись в коробках снова. Молли решила, что они не нашли в них ничего интересного.

Но что ищет она сама?

Она искала то, что могло бы помочь ей понять, почему Анна-Мария Скалли сказала, что как врач Гэри ничего не стоил и за его убийство незачем было сажать в тюрьму. О неверности мужа Молли больше не вспоминала.

В коробке оказалось несколько фотографий в рамках. Молли достала одну из них и вгляделась. Их с Гэри сфотографировали во время благотворительного бала, устроенного Ассоциацией кардиологов в тот год, когда они поженились. Молли бесстрастно разглядывала снимок. Она вспомнила, как ее бабушка обычно говорила, что Гэри напоминает Тайрона Пауэра, звезду кино, который шестьдесят лет назад разбивал сердца.

Молли вдруг поняла, что никогда не пыталась выяснить, что скрывается под внешней привлекательностью и очарованием Гэри. Анна-Мария в какой-то момент это сделала. Но как ей это удалось? И что она узнала?

В половине двенадцатого позвонила Фрэн:

— Молли, я хотела бы заехать ненадолго. Миссис Барри у тебя?

— Да, она здесь.

— Отлично. Увидимся через десять минут.

Приехав, Фрэн подошла к Молли и обняла ее:

— Надеюсь, вчера ты отлично провела время.

— Да уж, лучше некуда. — Молли удалось выдавить слабую улыбку.

— Где миссис Барри?

— Думаю, на кухне. Судя по всему, она преисполнилась решимости приготовить для меня ленч, хотя я говорила, что не голодна.

— Идем со мной. Мне необходимо с ней поговорить.

У Эдны Барри упало сердце, когда она услышала голос Фрэн Симмонс. «Господи, помоги, — взмолилась она. — Не позволяй ей спрашивать меня об Уолли. Он не виноват в том, что таким родился».

Фрэн сразу же перешла к делу:

— Миссис Барри, врачом вашего сына был доктор Морроу, так?

— Да, это правда. Уолли посещал также психиатра, но его терапевтом был доктор Морроу, — ответила Эдна, стараясь сохранить обычное выражение лица.

— Ваша соседка, миссис Джоунс, сказала мне, что Уолли был очень расстроен смертью доктора Морроу.

— Да, верно.

— Кажется, в то время у Уолли была загипсована нога?

Эдна Барри ощетинилась было, потом быстро закивала.

— Да, от лодыжки до колена, — пояснила она. — Он носил его еще неделю после убийства бедного доктора Морроу.

«Зря я это сказала, — спохватилась она. — Она ни в чем не обвиняет Уолли».

— Я собиралась спросить вас, миссис Барри, не слышали ли вы с Уолли, как доктор Морроу называл Гэри Лэша или доктора Питера Блэка «убийцами с дипломом врача»?

Молли ахнула.

— Я не помню ничего подобного, — тихо ответила миссис Барри, она явно нервничала, постоянно вытирая руки о фартук. — Почему вы спрашиваете?

— Я не думаю, что подобное заявление легко забыть, миссис Барри. На меня, например, это произвело бы сильное впечатление. По дороге сюда я из машины позвонила мистеру Мэтьюзу, адвокату Молли, и спросила его о запасном ключе от дома, который всегда лежал в саду. Согласно его записям, вы отдали его полиции в то утро, когда был обнаружен труп доктора Гэри Лэша, и заявили, что он давно лежал в ящике стола на кухне. Вы утверждали, что Молли как-то раз забыла ключ от дома и взяла запасной из тайника и больше его туда не возвращала.

— Но это же неправда, — запротестовала Молли. — Я ни разу в жизни не забывала ключ от дома, Я твердо знаю, что запасной лежал в саду всю неделю до смерти Гэри. Я как-то выходила в сад и проверила, на месте ли он. Почему вы сказали, что запасной ключ давно лежал в доме, миссис Барри? Я не понимаю.

 

 

В вечернем выпуске новостей Фрэн рассказывала телезрителям о том, как продвигается расследование убийства Анна-Марии Скалли, и обратилась к ним с просьбой:

— Согласно показаниям Бобби Берка, работавшего за стойкой в «Морском фонаре» в вечер убийства, всего за несколько минут до трагедии в ресторан вошла пара и села за столик у двери. Филип Мэтьюз, адвокат Молли Лэш, просит этих людей объявиться и сделать заявление о том, что они видели на парковке перед тем, как войти в ресторан, и что они слышали в самом ресторане. Телефон адвоката Мэтьюза 212-555-2800. Вы также можете позвонить мне на телестудию по телефону 212-555-6850.

Камеру, направленную на Фрэн, отключили.

— Спасибо за репортаж, Фрэн, — жизнерадостно поблагодарил ведущий новостей Берт Дэвис. — Далее в программе: новости спорта с Тимом Мейсоном и прогноз погоды от Скотта Робертса. А теперь немного рекламы.

Фрэн отсоединила микрофон от лацкана пиджака и сняла наушник. Выходя из студии, она остановилась у стола Тима Мейсона.

— Давай угощу тебя гамбургером, когда закончишь, — предложила она.

Тим поднял брови:

— Я намеревался поужинать стейком, но раз ты предлагаешь гамбургер, съем его с удовольствием.

— Ни в коем случае. Стейк — это замечательно. Я буду у себя.

В ожидании Тима Фрэн вспоминала события дня. Сначала она встретилась с доктором Кирквудом, потом позвонила Филипу Мэтьюзу, а затем выясняла у Эдны Барри судьбу запасного ключа. Экономка решительно заявила, что не сомневалась ни минуты в том, что запасной ключ много месяцев валялся в кухне, а когда Молли попыталась ей возразить, Эдна Барри парировала: «Молли ошибается, это точно. Она была совершенно не в себе в то время».

Возвращаясь из Гринвича в Нью-Йорк, Фрэн снова позвонила Мэтьюзу и сказала ему, что все больше убеждается в том, что Эдна Барри что-то скрывает и это связано с запасным ключом. Экономка не желала отвечать на вопросы, поэтому Фрэн предложила адвокату как следует нажать на нее, чтобы женщина сказала правду. Филип пообещал изучить каждое слово, сказанное Эдной Барри в полиции и на суде, а потом спросил о реакции Молли на слова экономки.

Фрэн ответила, что они изумили ее, даже сбили с толку. После того как миссис Барри отправилась домой, Молли сказала что-то вроде: «Вероятно, я была не в себе еще до того, как узнала о романе Гэри с Анна-Марией. Я могла бы поклясться, что ключ лежал в саду за несколько дней до того, как я случайно услышала их разговор по телефону». Фрэн ни минуты не сомневалась в правоте Молли.

В дверь постучали, и к ней в кабинет заглянул Тим Мейсон. Фрэн махнула рукой, приглашая войти.

— Собирайся, — сказал он. — Я заказал столик в «Сибо» на Второй авеню.

— Отлично. Мне там нравится.

Пока они шли по Пятой авеню к Сорок первой улице, Фрэн подняла руки над головой, словно приветствуя окружавшие их дома.

— Мой город, — вздохнула она. — Я люблю его. Как хорошо вернуться сюда.

— Я тоже его люблю и рад, что ты вернулась, — добавил Тим.

В ресторане они выбрали один из кабинетов. Как только официант налил им вина и отправился за заказанными блюдами, Фрэн заговорила:

— Тим, кажется, ты говорил, что твоя бабушка умерла в клинике Лэша. Когда это случилось?

— Приблизительно лет шесть назад. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что во время нашей первой встречи на прошлой неделе мы обсуждали Гэри Лэша. Разве ты не говорил о том, что он великолепно заботился о твоей бабушке перед ее смертью?

— Да, говорил. А что?

— Потому что все больше людей говорят мне о том, что у Гэри Лэша-врача была и оборотная сторона. Я говорила с терапевтом, лечившим мать Билли Галло. Доктор Кирквуд сказал мне, что требовал показать свою пациентку специалистам, но не получил от ХМО разрешения на дальнейшие обследования. Потом у нее случился сердечный приступ, и она умерла прежде, чем что-то могли сделать. Разумеется, Гэри Лэш давно мертв и не имеет к этой истории никакого отношения, но доктор Кирквуд утверждает, что медицинская помощь постепенно деградирует. Ему лишь немного за шестьдесят, а он продает свою практику и не собирается больше лечить людей. Большую часть своей карьеры он был связан с клиникой Лэша и определенно заявил, что Гэри Лэш не был похож на своего отца. По его словам, проблемы, с которыми он столкнулся во время лечения миссис Галло, появились не вчера. Благополучие пациентов не является первоочередной заботой руководителей клиники Лэша и ХМО «Ремингтон». — Фрэн нагнулась к Тиму и понизила голос: — Кирквуд также сказал мне, что доктор Морроу, молодой врач, погибший во время ограбления за две недели до Гэри Лэша, называл Гэри и его партнера Питера Блэка «убийцами с дипломом врача».

— Довольно серьезное обвинение, — согласился Тим. — Но все же у меня осталось о нем самое хорошее впечатление. Как я уже говорил, мне понравился Гэри Лэш, и думаю, что для моей бабушки сделали все. Но я тут вспомнил об одном совпадении. Я говорил, что Анна-Мария Скалли была в числе медсестер, которые ухаживали за ней?

Фрэн широко раскрыла глаза.

— Нет, этого ты мне не говорил.

— Мне это не казалось важным. Все сестры работали отлично. Я помню, что Анна-Мария была очень расторопна и заботлива. Когда нам позвонили и сообщили, что бабушка умерла, мы, разумеется, сразу же отправились в больницу. Анна-Мария сидела у ее постели и плакала. Много ли медсестер прореагируют так, особенно если они были знакомы с пациентом совсем недолго?

— Немногие, ты прав, — согласилась Фрэн. — Они не смогут работать, если будут принимать близко к сердцу судьбу каждого больного.

— Анна-Мария была очень хорошенькой, но показалась мне немного наивной, — вспоминал Тим. — Конечно, ей было лишь немного за двадцать. Когда я позже узнал, что у Гэри Лэша с ней роман, мне это показалось отвратительным. Как мужчина, он повел себя недостойно. Но как врача мне его не в чем упрекнуть. Мы еще шутили, что бабушка влюбилась в Лэша, — чуть улыбнулся Тим. — Он был очень красивым, располагающим к себе человеком и давал понять, что по-настоящему заботится о своих пациентах. Доктор Лэш внушал доверие. Помню, бабушка говорила, что он заходил к ней в одиннадцать часов вечера. Немногие врачи сделают это.

— Молли Лэш повторила мне слова Анна-Марии Скалли: Гэри Лэш как муж и как врач не стоил того, чтобы его убийцу посадили в тюрьму, — заметила Фрэн. — И Молли говорит, что Анна-Мария сказала это очень уверенно.

— Но, Фрэн, что еще ты хотела услышать от женщины в ее положении?

— Возможно, как женщина, она была права. Но мне показалось, что она говорила еще и как медсестра. — Фрэн помолчала и покачала головой. — Не знаю, может быть, я тороплюсь с выводами, но если добавить ее мнение к мнению доктора Морроу, то я не могу не думать о том, что в этом что-то есть. Я чувствую, что на что-то наткнулась, и подозреваю, что большая часть всей истории так никогда и не выйдет наружу.

— Но ты репортер, проводящий расследование, Фрэн. Готов держать пари, что ты доберешься до правды. Я почти не знал Анна-Марию Скалли, но я благодарен ей за заботу о бабушке. Я бы хотел увидеть, как схватят ее убийцу. Если Молли Лэш осудят несправедливо, это станет трагедией.

Официант принес салат.

— Осудят несправедливо уже во второй раз, — с особым ударением сказала Фрэн.

— Такое может случиться. И каким будет твой следующий шаг?

— Я договорилась о встрече с доктором Питером Блэком на завтра. Это должно быть интересно. Я все еще пытаюсь назначить встречу с моей бывшей одноклассницей Дженной Уайтхолл и ее мужем Келвином.

— Могущественные люди.

Фрэн кивнула:

— Знаю, но беседа с ними необходима для передачи, и я намерена до них добраться. — Она вздохнула. — А теперь давай сменим тему. Так что ты думаешь, выиграют ли мои любимые «Янки» мировую серию в этом году?

Тим улыбнулся:

— Разумеется, выиграют.

 

 

— На этот раз я приеду одна, — объявила Дженна, позвонив Молли из машины. — Пусти меня ненадолго.

— Джен, я тебя люблю, но я с огромным трудом упросила доктора Дэниелса не приезжать сегодня. Сейчас только девять, но у меня слипаются глаза. Я хочу лечь спать.

— Я прошу всего пятнадцать минут.

— Ох, Джен, — вздохнула Молли. — Так и быть, заезжай, но только будь осторожна. Весь день вокруг дома вились репортеры, а я могу поклясться, что Кел не обрадуется, увидев на первых полосах газет фотографию жены в обнимку со знаменитой Молли Лэш.

Она осторожно открыла дверь, и Дженна проскользнула внутрь.

— Молли, — Дженна обняла ее, — мне так жаль, что тебе пришлось через все это пройти.

— Ты моя единственная подруга, — сказала Молли но потом быстро спохватилась: — Нет, это неправда. Фрэн Симмонс тоже за меня.

— Она звонила, чтобы договориться о встрече, но мы еще не назначили день. Кел пообещал, что встретится с ней, и, насколько мне известно, завтра она встречается с Питером Блэком.

— Фрэн говорила мне, что хочет встретиться со всеми вами. Чувствуйте себя свободно, говорите то, что сочтете нужным. Я ей верю, она не причинит мне вреда.

Они прошли в маленькую гостиную, где Молли уже разожгла камин.

— Я подумала о том, что мой дом слишком большой, — призналась она. — Я живу всего лишь в трех комнатах — спальне, кухне и здесь. Когда все закончится — если закончится, конечно, — я собираюсь приобрести что-нибудь поменьше.

— Думаю, это хорошая идея. — Дженна согласно кивнула.

— Но ты знаешь, что у штата Коннектикут на мой счет другие планы, и если у властей все получится, то мне достанется очень маленькая камера.

— Молли! — протестующе воскликнула Дженна.

— Прости. — Молли откинулась на спинку дивана и посмотрела на нее. — Ты отлично выглядишь. Великолепный черный костюм. Это «Эскада», верно? Высокие каблуки. Роскошные, но неброские украшения. Где-то была или куда-то собираешься?

— Деловой ленч. Всякая корпоративная чепуха. Я вернулась оттуда позднее обычного. Утром оставила машину на станции и вечером приехала прямо к тебе. Мне было не по себе весь день. Я ужасно беспокоюсь за тебя, Молли.

Молли попыталась улыбнуться.

— Я тоже ужасно за себя беспокоюсь.

Они сидели рядом на диване. Молли подалась вперед, сцепила пальцы.

— Джен, твой муж уверен, что я убила Гэри, правда?

— Да, — тихо ответила Дженна.

— И он также не сомневается в том, что я зарезала Анна-Марию.

Дженна не ответила.

— Я знаю, что это так, — продолжала Молли. — Не буду повторять, что ты для меня значишь, но, Джен, прошу тебя, сделай мне одолжение. Больше не привози сюда Кела. Только этот дом я могу назвать своим убежищем. Враги мне здесь не нужны. — Она покосилась на подругу. — Джен, не надо плакать. Это не имеет никакого отношения к нам. Мы все те же девочки из Крэндена, верно?

— Конечно. — Дженна торопливо вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Но, Молли, мой муж тебе не враг. Он хочет позвонить другому адвокату, известным экспертам-криминалистам, чтобы они вместе с Филипом разработали для тебя линию защиты. Они будут говорить о твоей невменяемости.

— Невменяемости?

— Молли, — взорвалась Дженна, — неужели ты не понимаешь, что тебе грозит пожизненное заключение? Особенно если учитывать твое первое обвинение? Мы не можем этого допустить.

— Нет, не можем. — Молли встала. — Джен, пойдем в кабинет Гэри.

Там было темно. Молли включила лампы, потом снова выключила.

— Вчера вечером, после того, как вы все ушли, я легла спать, но не смогла уснуть. Около полуночи я спустилась сюда, и знаешь что? Когда я включила свет, точно так, как сделала это сейчас, то я вспомнила, что точно так же поступила в тот вечер, когда вернулась с мыса Код. Я уверена, что свет в кабинете не горел. Я могу в этом поклясться!

— И что это значит, Молли?

— Подумай сама. Гэри сидел за столом. На нем лежали документы, значит, он работал. Наступил вечер. Он должен был включить свет. Если я правильно все вспомнила, то это значит, что убийца Гэри его выключил. Как ты не понимаешь?

— Молли, — прошептала Дженна, ее голос звучал тихо, но протестующе.

— Вчера я сказала доктору Дэниелсу, что вспомнила кое-что о двери и о засове.

Молли повернулась к подруге, увидела недоверие в глазах, и ее плечи поникли.

— Сегодня миссис Барри заявила, что запасной ключ, который мы хранили в саду, много месяцев лежал в ящике на кухне. Она утверждает, что я как-то забыла ключ от дома и воспользовалась запасным. Но я этого тоже не помню.

— Молли, позволь Келу пригласить других юристов, чтобы помочь Филипу подготовить твою защиту, — взмолилась Дженна. — Он вчера разговаривал кое с кем из них. Эти двое имеют большой опыт в ведении дел, где обвиняемый признается невменяемым. Мы оба думаем, что эти люди могут тебе помочь. — Она увидела выражение отчаяния на лице Молли. — Хотя бы подумай об этом.

— Возможно, именно поэтому мне приснилась дверь и задвижка, — мрачно предположила Молли, игнорируя предложение Дженны. — Вероятно, у меня будет выбор: либо камера в тюрьме, либо палата в сумасшедшем доме.

— Молли, перестань. Я выпью с тобой чашку чая, а потом уеду, чтобы ты могла лечь спать. Ты говоришь, что не высыпаешься. Доктор Дэниелс разве не дал тебе успокоительное?

— Он давал мне снотворное позавчера, а сегодня миссис Барри принесла таблетки, которые врач прописал Уолли.

— Не надо брать чужие лекарства!

— На пузырьке была этикетка. Я знаю, что они подходят. Не забывай, я была женой врача и кое-чему научилась.

Когда Дженна ушла, Молли заперла входную дверь и ногой нажала на кнопку, закрывающую задвижку. Щелчок задвижки заставил ее замереть на месте.

Она намеренно открыла задвижку и снова закрыла, заставляя подсознание подсказать ей, почему этот привычный, простой звук вдруг стал таким путающим.

 

 

В четверг Питер Блэк начал свой рабочий день с посещения Таши. По всем медицинским показаниям она должна была уже умереть к этому времени, размышлял он с тревогой, идя по длинному коридору к ее апартаментам.

Вероятно, было ошибкой включать ее в эксперимент. Обычно подобный опыт давал полезные, иногда удивительные клинические результаты, но из-за матери Таши его было сложно проводить. Барбара Колберт слишком пристально следила за состоянием дочери и имела очень хорошие связи. Помимо Таши, в отделении было достаточно пациентов, пригодных для этого невероятного эксперимента, родственники которых никогда бы ничего не заподозрили и восприняли последний прОблеск сознания перед смертью как дар свыше.

Не стоило говорить доктору Логу, что Харви Мэджим как будто узнал свою жену перед смертью, укорил себя Питер. Но теперь поздно было останавливаться. Он должен был сделать следующий шаг. Ему ясно дали это понять. Блэк сам привез препарат из лаборатории в Уэст-Реддинге, и теперь лекарство лежало у него в кармане в полной безопасности.

Когда он вошел в комнату, медсестра, сидевшая у изголовья Таши, клевала носом. Нет ничего лучше сонной медсестры, подумал Блэк. Это то, что требовалось. У него появился повод отослать ее.

— Предлагаю вам пойти выпить чашечку кофе, — резко сказал он, разбудив женщину. — Принесите ее сюда, а я подожду. Где миссис Колберт?

— Она заснула на диване, — прошептала сестра. — Бедную женщину наконец сморил сон. Ее сыновья ушли. Они вернутся вечером.

Блэк кивнул и повернулся к пациентке. Сестра вышла из комнаты. Состояние Таши не изменилось с прошлого вечера. Доктор Блэк знал, что оно стабилизировалось благодаря вовремя сделанному уколу.

Он достал небольшой пакетик из кармана, казавшийся удивительно тяжелым для своего размера. Блэк знал наверняка, как подействует препарат, который о ввел Таше накануне. Результаты предстоящего укола он предсказать не мог.

Блэк подумал о том, что Лог совершенно вышел из-под контроля.

Он поднял вялую руку Таши, нашел подходящую вену. Ввел иглу и медленно опустил поршень, наблюдая как жидкость входит в тело.

Блэк посмотрел на часы. Восемь. Примерно через двенадцать часов все будет кончено, так или иначе. Теперь можно сосредоточиться на неприятной встрече которая его ожидала. Итак, он окажется лицом к лицу с излишне любопытной репортершей Фрэн Симмонс.

 

 

В четверг утром, после бессонной ночи, Фрэн рано приехала на работу, намереваясь подготовиться к предстоящей беседе с доктором Питером Блэком. Она попросила информационный отдел собрать все возможные сведения об этом человеке и обрадовалась, увидев, что материалы уже лежали на ее столе.

Фрэн быстро просмотрела их, удивившись скудости данных. Родился в Денвере в рабочей семье, учился в местной школе, в медицинском институте получал лишь посредственные или хорошие оценки, работал интерном в какой-то заштатной больнице, затем там же работал врачом. Не слишком впечатляет, сказала себе Фрэн. Возникает вопрос: почему Гэри Лэш именно его выбрал себе в партнеры?

* * *

В полдень Фрэн проводили в кабинет Питера Блэка. Ее поразила обстановка комнаты. Подобная роскошь больше подходила президенту крупной компании, чем терапевту, даже если этот терапевт и занимал должность исполнительного директора клиники и ХМО.

Питер Блэк пожал ей руку и провел в уголок для отдыха у большого окна. Красивый кожаный диван, два кресла в тон и кофейный столик создавали уютную, живую атмосферу гостиной.

Она не задумывалась о том, каким представляла себе Питера Блэка. Вероятно, подсознательно Фрэн ожидала увидеть человека, похожего на Гэри Лэша. Муж Молли был красивым мужчиной, он располагал к себе. У Питера Блэка был землистый цвет лица, и Фрэн удивилась тому, насколько сильно он нервничал. В нем чувствовалась напряженность, особенно в том, как он присел на краешек своего кресла, словно был готов отразить нападение. Хотя он явно старался быть любезным, но голос выдавал его состояние.

Блэк предложил кофе. Когда Фрэн отказалась, он сказал:

— Мисс Симмонс, у меня сегодня чрезвычайно загруженный день, как, полагаю, и у вас. Так что давайте перейдем сразу к делу. Я согласился встретиться с вами потому, что хочу категорически заявить, насколько неприемлемой мне кажется эксплуатация Молли Лэщ в погоне за рейтингом. Эта женщина явно не в своем уме.

Фрэн выдержала его взгляд не моргнув.

— Мне казалось, я помогаю Молли, а не эксплуатирую, доктор. Позвольте спросить: ваш диагноз основан на оценке ее нынешнего состояния или это поспешность суждений, которой, насколько я вижу, отличаются все ее друзья?

— Мисс Симмонс, нам определенно нечего сказать друг другу. — Питер Блэк встал. — Прошу меня простить...

Фрэн осталась сидеть.

— Нет, доктор. Вы знаете, что я приехала сюда из Нью-Йорка, потому что должна задать вам несколько вопросов. Тот факт, что вы согласились на встречу, с моей точки зрения, предполагает ваше согласие на них ответить. Поэтому вы обязаны уделить мне хотя бы десять минут вашего времени.

Питер Блэк неохотно вернулся в кресло.

— Десять минут, мисс Симмонс, и ни секундой больше.

— Благодарю вас. Я поняла со слов Молли, что вы навещали ее в субботу вечером вместе с супругами Уайтхолл и попросили приостановить мое расследование из-за предстоящего слияния вашего ХМО с четырьмя другими такими же организациями. Это верно?

— Да. Я думал также и о благополучии Молли. Я уже объяснял.

— Доктор Блэк, вы знали доктора Джека Морроу?

— Разумеется. Он был врачом нашей клиники.

— Вы были друзьями?

— Мы хорошо друг к другу относились, я бы так это назвал. Мы уважали друг друга. Но никогда не проводили вместе свободное время.

— Ссорились ли вы незадолго до его смерти?

— Нет, не ссорились. Насколько мне известно, он поспорил с моим коллегой доктором Лэшем. Если я не путаю, конфликт произошел из-за того, что ХМО отказалась оплачивать процедуру, назначенную доктором Морроу одному из пациентов.

— Знали ли вы о том, что он называл вас и доктора Лэша «убийцами с дипломом врача»?

— Нет, не знал, но это меня не удивляет. Джек был человеком вспыльчивым и легко выходил из себя.

Он напуган, решила Фрэн, наблюдая за Питером Блэком. Он напуган и лжет.

— Доктор, вы знали о том, что у Гэри Лэша роман с Анна-Марией Скалли?

— Не имел ни малейшего понятия. Я был шокирован, когда Гэри признался в этом.

— Это произошло всего за несколько часов до его смерти, — напомнила Фрэн. — Я не ошибаюсь?

— Да, все обстояло именно так. Всю неделю я замечал, что Гэри чем-то расстроен, поэтому в воскресенье мы с Келом Уайтхоллом поехали навестить его. Тогда мы обо всем и узнали. — Питер Блэк бросил взгляд на часы и подвинулся ближе к краю кресла.

Он готовится выставить ее, поняла Фрэн. Но она должна задать еще пару вопросов.

— Скажите, доктор, Гэри Лэш был вашим близким другом?

— Очень близким. Мы познакомились во время учебы в институте.

— Вы часто встречались после окончания института?

— Я бы так не сказал. Получив диплом, я работал в Чикаго. А Гэри приехал в Гринвич сразу после интернатуры, чтобы заняться практикой вместе с отцом. — Блэк встал. — Мисс Симмонс, я настаиваю на том, что мне пора вернуться к работе. — Он повернулся и подошел к письменному столу.

Фрэн последовала за ним.

— Последний вопрос, доктор Блэк. Вы просили Гэри Лэша дать вам возможность работать в Гринвиче?

— Гэри сам послал за мной после смерти отца.

— Поймите меня правильно. При всем уважении к вам я не могу не заметить, что он предложил вам стать его партнером в клинике, которую основал его отец. В этом районе было немало хороших терапевтов, которые с удовольствием выкупили бы часть практики, но Гэри выбрал вас, хотя вы работали рядовым врачом в самой обычной больнице Чикаго. Чем вы так отличаетесь от других?

Питер Блэк мгновенно повернулся к Фрэн.