XVI НЕОЖИДАННЫЙ ВИЗИТ

Можете себе представить, как счастливы были Сара и Бекки, как приятно было им сидеть перед камином и глядеть на яркое пламя, как весело осматривать вещи и восхищаться ими. На блюдах оказались сандвичи, тартинки и булочки, а в миске был горячий вкусный бульон. Бекки пила чай из кружки с умывального стола. Чай был великолепный, и потому незачем было представлять себе, что он не чай, а что-нибудь другое. Девочкам было тепло, они были сыты и счастливы. Сара так много жила воображением, что ничто, хотя бы самое необыкновенное и чудесное, не могло долго удивлять ее. Все казалось ей возможным.

-- Я не знаю никого, кто мог бы сделать это, -- говорила она, -- но кто-то есть. И вот мы сидим в убранной им комнате, у затопленного им камина) Да, кто бы он ни был и где бы он ни был -- он мой друг, Бекки!

Но нужно сознаться, что в то время, как они сидели у камина и ели разные вкусные вещи, им по временам становилось немножко страшно и они с опасением взглядывали друг на друга.

-- А как вы думаете, мисс? -- шепнула в одну из таких минут Бекки. -- Как вы думаете, не может все это вдруг пропасть? Не лучше ли нам есть поскорее?

И она торопливо засунула в рот сандвич. Если все это сон, то нечего заботиться о хороших манерах.

-- Нет, не пропадет, -- сказала Сара. -- Я ем булочку и чувствую ее вкус. А во сне никогда не ешь по-настоящему. Кроме того, я щипала себя, и мне было больно, а когда я взяла в руки горячий уголь, то обожглась.

Долго сидели девочки около камина. Наконец Сара взглянула на свою преобразившуюся постель.

На ней было лишнее одеяло и лишняя подушка, которыми могла воспользоваться Бекки. И скоро в соседней комнате было устроено такое великолепное ложе, о котором никогда и не грезилось Бекки.

Уходя от Сары, Бекки остановилась около двери и, обернувшись, с восхищением оглядела все.

-- Если ничего этого не будет здесь утром, мисс, -- сказала она, -- оно во всяком случае было здесь вечером. Я никогда не забуду того, что здесь было. -- Она взглянула на каждую вещь в отдельности, как бы стараясь запечатлеть все как можно лучше в памяти. -- Огонь был здесь, -- и она указала на камин, -- стол стоял перед ним. Лампа была вот тут, и свет казался розовым. На вашей постели, мисс, лежало атласное одеяло, а на полу -- теплый ковер, и все было великолепно! -- Она остановилась на минуту и положила руку на живот. -- А здесь был суп, и чай, и сандвичи, и булочки -- все было здесь! -- И приведя это последнее доказательство того, что все было настоящее, она ушла.

В школе, как и в кухне, какими-то неведомыми путями узнается все. Утром все уже знали, что Сара в опале, что Эрменгарда наказана и что Бекки не отказали от места сегодня же утром только потому, что трудно было найти сразу служанку, которая согласилась бы работать с утра до вечера за несколько шиллингов в неделю. А старшие ученицы отлично понимали, почему мисс Минчин не выгнала из дому Сару.

-- Сара Кру так быстро растет и так много учится, -- сказала Джесси Лавинии, -- что мисс Минчин скоро сделает ее учительницей -- и, конечно, даровой. Нехорошо было с твоей стороны, Лавви, говорить мисс Минчин, что они устроили пир на чердаке. Откуда ты узнала это?

-- От Лотти. Она еще мала и не понимает, что можно сказать и чего нельзя. А если я передала это мисс Минчин, то тут нет ничего дурного. Я только исполнила свой долг. Ведь Сара Кру устроила все это тайком, она обманывала.

-- Что же они делали, когда к ним вошла мисс Минчин?

-- Представляли себе какую-то глупость. Эрменгарда принесла на чердак закуски и лакомства и угощала Сару и Бекки. Нас она никогда не угощает. Мне, конечно, не нужны ее лакомства, но неприлично с ее стороны угощать служанок на чердаке. Очень возможно, что мисс Минчин выгонит Сару, несмотря на то, что та нужна ей как учительница!

-- А куда же она пойдет, если мисс Минчин выгонит ее? -- с некоторой тревогой спросила Джесси.

-- Почем я знаю? -- отрезала Лавиния. -- Интересно, какой вид будет у нее сегодня, когда она придет давать французский урок? Должно быть, она будет очень сконфужена после того, что случилось. И мисс Минчин строго наказала ее. Вчера она не обедала, а сегодня останется без завтрака, без обеда и без ужина.

Джесси была не злая, а только бесхарактерная девочка, находившаяся под влиянием Лавинии.

-- По-моему, это ужасно! -- воскликнула она. -- Мисс Минчин не имеет права морить ее голодом!

Когда Сара сошла утром в кухню, кухарка и остальные служанки вопросительно взглянули на нее; но она быстро прошла мимо них. Она проспала сегодня; проспала и Бекки. А потому они обе торопливо сошли вниз, не успев повидаться и поговорить друг с другом.

Сара вошла в судомойную. Бекки изо всей силы чистила котел и тихонько мурлыкала что-то. Лицо ее так и сияло.

-- Оно было у меня на постели, мисс, когда я проснулась, -- возбужденно прошептала она, -- то есть одеяло. Оно было такое же настоящее, как вечером.

-- И мое тоже, -- сказала Сара. -- В моей комнате все осталось, как было. Одеваясь, я съела несколько оставшихся от ужина сандвичей.

-- Ах, батюшки, батюшки! -- восторженно зашептала Бекки и тотчас же уткнула голову в котел, потому что в судомойную вошла кухарка.

Мисс Минчин рассчитывала, как и Лавиния, что Сара будет сконфужена и убита. Ее всегда раздражало, что никакое самое строгое наказание не пугало Сару и не доводило до слез. Когда ей делали выговор, она стояла молча, вежливо и серьезно выслушивая его; когда ее наказывали, она исполняла лишнюю работу или оставалась без обеда, не жалуясь и ничем не выказывая своего неудовольствия. Уже одно то, что она никогда не отвечала дерзко, было, по мнению мисс Минчин, само по себе дерзостью. Но теперь Сара, наверное, смирится. Вчера она не обедала и не ужинала, а сегодня, как ей известно, не будет есть ничего. Это, без сомнения, сломит ее упорство, и она сойдет вниз бледная, с заплаканными глазами.

В этот день мисс Минчин увидала в первый раз Сару, когда та пришла в класс давать младшим воспитанницам урок французского языка. И к ее величайшему изумлению, Сара вошла веселая, румяная, улыбающаяся. Ничего подобного мисс Минчин не ожидала. Она даже почувствовала себя оскорбленной. Что это за странная девочка! Как может она быть такой веселой?

И она тотчас же подозвала к себе Сару.

-- Вы как будто не сознаете, что вы наказаны, -- оказала она. -- Неужели у вас до такой степени зачерствело сердце?

Если ребенок хорошо поужинал и спокойно спал в теплой комнате на мягкой постели; если он заснул среди волшебной сказки, а проснувшись, убедился, что эта сказка -- действительность, он не может чувствовать себя несчастным. И ему невозможно скрыть это: его выдает выражение глаз. И когда Сара подняла глаза и взглянула на мисс Минчин, та увидала, какая радость светится в них.

-- Извините, мисс Минчин, -- вежливо ответила Сара, -- я знаю, что я наказана.

-- Так постарайтесь не забывать этого и не смотреть так, как будто с вами случилось что-то необыкновенно приятное. И помните, что вы останетесь сегодня без завтрака, без обеда и без ужина.

-- Да, я помню, мисс Минчин, -- сказала Сара. "Как трудно было бы мне перенести это наказание, -- подумала она, -- если бы волшебник не пришел ко мне на помощь так вовремя!"

-- Не может быть, чтобы она была очень голодна, -- шепнула Лавиния Джесси. -- Посмотри на нее. Впрочем, она, может быть, представляет себе, что отлично позавтракала, -- с презрительной усмешкой прибавила она.

-- Она непохожа на других, -- сказала Джесси, смотря на Сару. -- Иногда я немножко боюсь ее.

-- Какой вздор! -- оборвала ее Лавиния.

Весь этот день у Сары было сияющее лицо и румянец на щеках. Служанки перешептывались, с изумлением глядя на нее, а маленькие голубые глазки мисс Амелии выражали полнейшее недоумение. Она положительно не понимала, как можно казаться такой счастливой, находясь под высочайшей опалой. Впрочем, это было очень похоже на Сару. Она, должно быть, решила терпеливо перенести наказание.

А Сара, раздумывая о чудесном превращении своей комнаты, пришла к заключению, что нужно сохранить это в тайне. Если мисс Минчин вздумает еще раз прийти на чердак, то все, конечно, откроется. Но едва ли она придет, если только у нее не появится подозрение. За Эрменгардой и Лотти будут зорко следить, и они довольно долго не осмелятся покидать вечером свои спальни. Впрочем, Эрменгарде можно рассказать все и только попросить ее не говорить никому. И Лотти попросить о том же, если она, сверх ожидания, придет на чердак. "Но что бы ни случилось, -- повторяла себе Сара весь день, -- что бы ни случилось, я знаю теперь, что на свете есть очень, очень добрый человек и что он мой друг. Если я даже никогда не узнаю, кто это, если мне не удастся поблагодарить его, я все-таки не буду чувствовать себя такой одинокой, как прежде".

Погода в этот день была еще хуже, чем накануне, -- еще сырее и холоднее. Сару часто посылали то за тем, то за другим, а кухарка, зная, что она в немилости, была с ней еще грубее и требовательнее обыкновенного. Но что значило все это после того, что случилось накануне! Сара хорошо поужинала вечером, поела сандвичей утром, знала, что будет спать в теплой комнате, на мягкой постели, и если даже проголодается к вечеру, то все-таки сможет протерпеть до утра. А утром ей во всяком случае дадут позавтракать.

Ее долго в этот день продержали за работой, а потом мисс Минчин велела ей идти в класс и заниматься до десяти часов. Но Сара засиделась за своими книжками еще позднее.

Когда она поднялась по лестнице и остановилась около своей двери, сердце ее тревожно забилось.

"Может быть, там теперь уже нет ничего, -- подумала она, стараясь не падать духом. -- Может быть, все это было дано мне только на одну ночь".

Сара распахнула дверь и вошла. А войдя, она облегченно вздохнула и, затворив дверь, прислонилась к ней и огляделась кругом.

Волшебник опять приходил сюда. Камин был затоплен и горел как будто еще ярче и веселее, чем накануне. Много новых вещей появилось в комнате, и она до того изменилась, что Сара протерла себе глаза. На столике снова стоял горячий ужин -- на этот раз были тарелки и чашка и для Бекки. Все некрасивое в комнате было по возможности скрыто. На растрескавшейся каминной доске лежал кусок яркой вышивки и стояли вазы и статуэтки; красивые материи были прибиты к грязным стенам, а на полу лежало несколько больших, мягких подушек, которые могли служить сиденьями. Деревянный сундук, стоявший в комнате Сары, был покрыт ковром, на нем лежали подушки, и он превратился в хорошенький диван.

Сара тихо отошла от двери, а потом села и стала осматривать все.

-- Я живу теперь, как в волшебной сказке! -- сказала она. -- Мне кажется, я могу пожелать чего угодно, и все тотчас же явится!

Она встала и постучала к Бекки.

Войдя к Саре, Бекки от изумления едва удержалась на ногах и в первую минуту не могла произнести ни слова.

-- Ах, батюшки! -- наконец, задыхаясь, проговорила она. -- Ах, батюшки!

Вечером Бекки сидела перед камином на подушке и пила чай из своей собственной чашки.

На постели Сары оказались новые пуховые подушки и новый матрац. Те же, которые были у нее в прошлую ночь, лежали теперь у Бекки.

-- Откуда все это является, мисс? -- воскликнула Бекки. -- Господи, помилуй! Кто же делает все это?

-- Не знаю, -- ответила Сара, -- и не желаю узнавать. Такая таинственность нравится мне гораздо больше. Жаль только одного, что я не могу поблагодарить моего друга- волшебника.

А волшебная сказка продолжалась. Почти каждый день в комнате Сары появлялось что-нибудь новенькое, и скоро она стала неузнаваема. Стены с обвалившейся штукатуркой совсем исчезли под чудными яркими тканями и картинами, а над сундуком-диваном была прибита полочка, на которой лежало несколько книг. Все было так удобно и красиво, что больше уже ничего, казалось, не оставалось желать.

Когда Сара сходила утром вниз, остатки ужина были на столе; а возвращаясь к себе вечером, она знала, что волшебник уже унес их и поставил на стол свежий ужин. Мисс Минчин была так же резка и сурова с Сарой, как всегда; служанки обращались с ней по-прежнему грубо; ее посылали то туда, то сюда во всякую погоду и часто бранили; с Эрменгардой и Лотти ей не давали сказать ни слова; Лавиния презрительно фыркала, смотря на ее совсем истрепавшееся платье, а другие девочки с любопытством оглядывали ее, когда она приходила в класс. Но что значило все это для Сары, жившей в чудной волшебной сказке! Иногда, выслушивая выговор, она едва удерживалась от улыбки.

"Бели бы они знали! -- думала она. -- Если бы они только знали!"

Приходя домой после долгой, утомительной ходьбы по грязным улицам, усталая, измокшая, голодная Сара знала, что найдет в своей комнате и затопленный камин, и ужин. И это поддерживало ее. Через некоторое время она немного пополнела, на щеках у нее появился румянец и глаза уже не казались такими огромными, как прежде.

-- Сара Кру удивительно поздоровела, -- сказала раз мисс Минчин своей сестре таким тоном, как будто считала это за личную для себя обиду.

-- Да, она пополнела, -- ответила бедная глупенькая мисс Амелия. -- А перед этим она была очень похожа на умирающую от голода ворону.

-- Умирающую от голода! -- гневно воскликнула мисс Минчин. -- С какой стати ей казаться умирающей от голода? Ее кормят хорошо.

-- Д-да, конечно, -- робко согласилась мисс Амелия, видя, что ее замечание было, как всегда, сделано совсем некстати.

-- Очень неприятно видеть подобную вещь в девочке ее лет, -- сказала мисс Минчин, не удостаивая выразиться яснее.

-- Какую вещь? -- решилась спросить мисс Амелия.

-- Ее манеру держать себя, такую заносчивую и вызывающую, -- с досадой ответила мисс Минчин. Она знала, что в раздражавшей ее манере Сары не было ничего заносчивого и вызывающего, но не нашла сразу подходящего слова. -- Всякого другого ребенка сломила бы та... та перемена, которую, ей пришлось испытать. Но на нее это как будто совсем не подействовало, она держит себя, как... как если бы была принцессой.

-- А помнишь, -- воскликнула мисс Амелия, -- что она сказала тебе раз в классе? Она сказала: "Я думала о том, что бы вы сделали, мисс Минчин, если бы..."

-- Нет, не помню, -- прервала ее мисс Минчин. -- Не говори глупостей.

Но она отлично помнила слова Сары.

Бекки тоже поздоровела и пополнела. Да и немудрено. И она имела свою долю в волшебной сказке. У нее было теперь два матраца, две подушки и теплое одеяло; она каждый вечер ужинала и сидела на подушках около камина. Бастилия исчезла, и заключенных больше не было. На чердаке жили теперь среди окружающих их чудес две счастливые девочки.

Иногда Сара читала что-нибудь вслух из своих книг, иногда сидела, ничего не делая, и смотрела на огонь. Она думала о своем неизвестном друге, которого ей очень хотелось увидать и поблагодарить

Через некоторое время произошло еще одно удивительное событие. Посыльный позвонил во входную дверь и принес несколько свертков. На них крупными буквами было написано: "Девочке, живущей на чердаке, направо от входа".

Сара отворила посыльному дверь и взяла у него вещи. Она положила два самых больших свертка на стол в передней и прочитала надпись. Мисс Минчин, сходившая в это время с лестницы, увидала ее.

-- Отнесите вещи той молодой леди, которой они присланы, -- строго сказала она. -- Что вы так смотрите на них?

-- Они присланы мне, -- спокойно ответила Сара.

-- Вам? -- воскликнула мисс Минчин. -- Кто же прислал их вам?

-- Я не знаю, кто прислал их, -- сказала Сара, -- но они адресованы мне. Я сплю на чердаке, направо от входа. Комната Бекки -- налево.

Мисс Минчин подошла к столу и прочитала надпись.

-- Что лежит в этих свертках?:- спросила она.

-- Не знаю, -- ответила Сара.

-- Разверните их, -- приказала мисс Минчин.

Сара развернула свертки. В них оказались разные принадлежности туалета: чулки, башмаки, перчатки, изящное платьице из мягкой шерстяной материи, шляпа и зонтик. Вещи были хорошие и дорогие. На пришпиленной к платью бумажке было написано: "Просят носить все это каждый день. Когда вещи износятся, их заменят новыми".

Мисс Минчин была поражена. Неужели она ошиблась и у девочки, которую она считала нищей, есть богатый покровитель? Может быть, у нее есть родственник, о котором поверенный капитана Кру не слыхал? Этот родственник узнал, где она живет, и решил позаботиться о ней таким таинственным и странным образом? Родственники бывают иногда большие оригиналы, в особенности богатые дяди-холостяки, которые не желают держать детей у себя в доме и предпочитают заботиться о них издалека. Это по большей части очень вспыльчивые и обидчивые люди. Будет в высшей степени неприятно, если у Сары найдется такой родственник и если он узнает, в каких лохмотьях она ходила, как много работала и как голодала. Мисс Минчин растерялась и искоса взглянула на Сару.

-- Кто-то, по-видимому, принимает в вас участие, -- сказала она так ласково, как не говорила с Сарой со дня смерти ее отца. -- Так как эти вещи присланы вам и их обещают заменить новыми, когда они износятся, то вы можете надеть их теперь же. Когда оденетесь, приходите в класс и учите уроки там. Сегодня вас никуда не пошлют.

Через полчаса дверь в класс отворилась и вошла Сара. Все девочки с изумлением устремили на нее глаза.

-- Господи! -- шепнула Джесси, толкнув локтем Лавинию. -- Посмотри на принцессу Сару!

Лавиния взглянула на нее и покраснела от досады.

Да, это была принцесса Сара в хорошеньком шерстяном платье; волосы ее были перевязаны лентой.

-- Может быть, она получила наследство, -- снова шепнула Джесси. -- Мне всегда казалось, что с ней должно случиться что-нибудь необыкновенное. Она такая странная.

-- Уж не появились ли снова на сцену алмазные россыпи? -- насмешливо заметила Лавиния. -- Да не вытаращивай же так на нее глаза -- это глупо!

-- Сядь на свое место, Сара, -- сказала мисс Минчин.

И в то время, как все девочки с изумлением смотрели на Сару, даже не стараясь скрыть волнение и любопытство, она села на свое прежнее почетное место и развернула книги.

Вечером, поужинав в своей комнате вместе с Бекки, Сара некоторое время сидела молча и смотрела на огонь.

-- Вы придумываете что-нибудь, мисс? -- спросила Бекки.

Когда Сара задумчиво смотрела на огонь, это почти всегда означало, что она выдумывает какую-нибудь новую историю или сказку. Но на этот раз ее мысли были заняты не тем.

-- Нет, -- сказала она, покачав головой, -- я думаю о другом.

Бекки почтительно смотрела на нее. Она относилась с благоговением ко всему, что делала и говорила Сари.

-- Я думаю о моем друге, -- объяснила Сара. -- Если ему не хочется, чтобы я знала, кто он, то было бы нехорошо с моей стороны стараться узнавать это. Но я очень бы желала поблагодарить его и сказать ему, какой счастливой он сделал меня. Доброму человеку всегда приятно узнать, что он сделал кого-нибудь счастливым. Для него это приятнее благодарности. Хорошо бы... придумать...

Она внезапно остановилась: взгляд ее упал иа шкатулку, которая появилась в комнате всего два дня тому назад. В ней лежали письменные принадлежности: бумага, конверты, перья, чернила.

-- Как это не пришло мне в голову раньше! -- воскликнула Сара и, вынув лист почтовой бумаги, села к столу.

-- Я напишу ему, -- весело сказала она, -- и оставлю письмо на столе. Тот, кто уносит посуду, возьмет, наверное, и письмо. Я не буду расспрашивать моего друга ни о чем и только поблагодарю его. Не может быть, чтобы это было неприятно ему.

И Сара начала писать:

 

"Надеюсь, вы не рассердитесь на меня за то, что я пишу вам, несмотря на ваше желание не открывать своего имени. Пожалуйста, не думайте, что я хочу разузнать что-нибудь; мне только хочется поблагодарить вас за вашу доброту ко мне, за то, что все изменилось вокруг меня, как по волшебству. Я так благодарна вам и так счастлива -- и Бекки тоже. Нам обеим все это кажется чудом, и мы восхищаемся всем. Мы были так одиноки, так зябли и голодали, а теперь -- подумайте только, как много сделали вы для нас! И я не могу не сказать вам: благодарю вас -- благодарю вас -- благодарю вас!

Девочка, живущая на чердаке";.

Утром Сара оставила письмо на столе, а вечером его уже не было: оно исчезло вместе с посудой. Итак, она узнала, что ее друг-волшебник получил письмо, и была очень довольна.

Поужинав, Сара взяла одну из своих книг и стала читать вслух для Бекки. Вдруг какой-то звук около окна привлек их внимание.

-- Там кто-то есть, мисс, -- несколько тревожно проговорила Бекки.

-- Да, -- сказала Сара, прислушиваясь. -- Похоже, как будто кошка царапается в окно.

Она встала и подошла к окну. Звук действительно походил на царапанье. Не обезьяна ли это, уже прибегавшая раз к ней в комнату? И сегодня она видела, как та, сидя на столе, грустно смотрела из окна соседнего чердака.

-- Это, наверное, обезьяна! -- прошептала Сара. -- Я бы желала, чтобы это была она.

Сара встала на стул и, тихонько приотворив окно, выглянула из него. На крыше лежал снег -- он шел целый день, -- а на снегу, около окна, сидела, съежившись, обезьяна. Когда она увидала Сару, черная мордочка ее жалобно сморщилась.

-- Это обезьяна, -- сказала Сара. -- Она убежала с соседнего чердака и пришла к нам, на огонек.

Бекки тоже подошла к окну.

-- Вы впустите ее сюда, мисс? -- спросила она.

-- Конечно, впущу, -- весело ответила Сара. -- На дворе холодно, а обезьяны привыкли к теплу. Я постараюсь заманить ее сюда.

Она открыла окно и, протянув руку, стала ласково звать обезьяну.

-- Иди сюда, -- говорила она, -- я не сделаю тебе ничего дурного.

И обезьяна как будто поняла ее. Она не убежала и позволила Саре внести себя в комнату. А потом она свернулась у нее на руках и, захватив прядь ее волос, посмотрела на нее.

-- Какая милая, милая обезьянка! -- воскликнула Сара, целуя ее смешную головку и садясь к камину. -- Ах, как я люблю маленьких животных!

Обезьяна была очень рада, что ее поднесли к огню. Сидя на руках у Сары, она с любопытством оглядела Бекки и, по-видимому, осталась довольна осмотром.

-- Какая она безобразная, мисс! -- заметила Бекки.

-- Да, она похожа на очень некрасивого ребенка, -- сказала Сара. -- Но хорошо, что ты не ребенок, обезьянка. Твоя мама не могла бы гордиться тобою, и никто не осмелился бы сказать, что ты похожа на кого-нибудь из своих родственников.

Она прислонилась к спинке стула и задумалась.

-- Может быть, ей неприятно, что она такая некрасивая, -- сказала она, -- и это постоянно лежит у нее на душе... Есть у тебя душа, обезьянка?

Но обезьянка только подняла свою маленькую ручку и почесала себе голову.

-- Что вы будете делать с нею, мисс? -- спросила Бекки.

-- Я положу ее спать на мою постель, а утром отнесу индийскому джентльмену, -- ответила Сара. -- Мне будет очень жаль расставаться с тобой, обезьянка, но делать нечего. Ты должна любить больше всех ту семью, в которой живешь, а я не принадлежу к ней.

Ложась в постель, Сара устроила у себя в ногах теплое гнездышко для обезьяны, и та заснула, по-видимому, очень довольная своим помещением.

 

XVII
"ЭТО ОНА!";

На другой день трое детей Монморанси сидели в библиотеке индийского джентльмена и старались по мере сил развлекать его. Он сам пригласил их. В этот день должен был вернуться из путешествия м-р Кармикел, и он с нетерпением ждал его.

М-р Кармикел пробыл в отсутствии гораздо дольше, чем ожидал. Приехав в Москву, он долго не мог найти удочеривших девочку русских, а когда ему, наконец, удалось напасть на их следы, оказалось, что они уехали. И ему пришлось остаться в Москве и ждать их возвращения.

М-р Кэррисфард сидел в своем покойном кресле. Дженет, которую он любил больше остальных детей, поместилась около него на полу, а Нора сидела на табуретке. Перед камином лежала тигровая шкура. Дональд уселся верхом на голову тигра и прыгал на ней, воображая, что едет куда- то. И нужно сознаться, что он ехал довольно шумно.

-- Не кричи же так, Дональд! -- остановила его Дженет. -- Когда приходишь развлекать больного, нельзя развлекать его, крича во все горло. Такое развлечение слишком шумно -- правда, м-р Кэррисфард?

-- Нет, ничего, -- ответил он, потрепав ее по плечу. -- Это отвлекает меня от мыслей.

-- Хорошо, я буду сидеть тихо-тихо! -- закричал Дональд. -- Мы все будем тихи, как мышки!

-- Мыши так не шумят, -- заметила Дженет.

-- Одна мышь не может, а много мышей могут, -- возразил Дональд. -- Тысяча мышей может.

-- Не думаю, чтобы и пятьдесят тысяч могли, -- строго сказала Дженет. -- А мы должны быть тихи, как одна мышка.

М-р Кэррисфард засмеялся и снова потрепал ее по плечу.

-- Папа теперь уже скоро приедет, -- сказала она. -- Не поговорить ли нам о пропавшей девочке?

-- В настоящую минуту я и не могу говорить ни о чем другом, -- ответил индийский джентльмен.

-- Мы так любим ее, -- сказала Нора. -- Мы называем ее "неволшебная принцесса".

-- Почему же это? -- спросил м-р Кэррисфард.

-- Потому, -- ответила Дженет, -- что она, хоть и не волшебница, но будет богата, как принцесса в волшебной сказке. Сначала мы называли ее волшебной принцессой, но это подходило к ней меньше.

-- А правда ли, -- спросила Нора, -- что ее папа отдал все свои деньги другу, у которого были алмазные россыпи, а потом друг убежал? Он думал, что все деньги пропадут и считал себя вором?

-- Но ведь на самом деле он не был вором? -- заметила Дженет.

-- Нет, не был, -- сказал м-р Кэррисфард, взяв ее за руку.

-- Мне так жаль этого друга, -- продолжала Дженет. -- Ведь он не виноват. Как он должно быть, мучился, бедный!

-- Ты сообразительная девочка, -- сказал м-р Кэррисфард, сжимая ее руку.

-- А рассказывали вы м-ру Кэррисфарду, -- крикнул Дональд, -- про бедную-девочку-но-не-нищую? Говорили вы ему, что она стала хорошо одеваться? Должно быть, и она пропадала, а теперь кто-нибудь нашел ее.

-- Кэб! -- воскликнула Дженет. -- Он остановился у подъезда. Это папа!

Дети бросились к окнам.

-- Да, это папа! -- объявил Дональд. -- Но никакой девочки с ним нет.

Маленькие Монморанси в одно мгновение исчезли из комнаты и сбежали вниз по лестнице. Так они всегда встречали отца. Слышно было, как они прыгали в передней, хлопали в ладоши и целовали своего папу.

М-р Кэррисфард пытался встать, но снова упал в кресло.

-- Не могу, -- прошептал он. -- У меня совсем нет сил!

-- Нет, дети, -- послышался голос м-ра Кармикела. -- Приходите через некоторое время, а теперь мне нужно поговорить с м-ром Кэррисфардом. Ступайте к Рам Дассу и поиграйте с ним.

Дверь отворилась, и вошел м-р Кармикел. Он был как будто еще румянее обыкновенного и внес в комнату атмосферу свежести и здоровья. Но глаза его глядели грустно и тревожно, когда он пожимал руку больного.

-- Ну, что же? -- нетерпеливо спросил м-р Кэррисфард. -- Девочка, которую удочерили русские...

-- Не та, которую мы ищем, -- докончил м-р Кармикел. -- Она гораздо моложе дочери капитана Кру. Ее зовут Эмилией Кэрью. Я видел ее и говорил с нею. Русские дали мне все нужные сведения.

Итак, снова неудача! Рука м-ра Кэррисфарда безжизненно упала на колени, и он с отчаянием взглянул на своего приятеля.

-- Значит, нужно начинать поиски сначала, -- сказал он, -- вот и все. Садитесь, пожалуйста.

М-р Кармикел сел. Он любил этого больного несчастного человека. Сам он обладал таким прекрасным здоровьем и был так счастлив в своей веселой и любящей семье, что не мог не относиться с состраданием к горю и болезни. Если бы в этом доме раздавался хоть один звонкий детский голосок, он не казался бы таким печальным, как теперь. Бедный м-р Кэррисфард! Как мучительна, должно быть, эта постоянная гнетущая мысль о том, что дочь его друга брошена на произвол судьбы, и по его вине!

-- Полно, полно! -- сказал м-р Кармикел, -- Мы найдем ее.

-- Нужно приняться за поиски немедленно, -- взволнованно проговорил м-р Кэррисфард. -- Не придумали ли вы чего-нибудь?

М-р Кармикел встал и начал ходить взад и вперед по комнате.

-- Да, кое-что придумал, -- ответил он, -- но не знаю, выйдет ли из этого толк. Мне пришла в голову одна мысль, когда я ехал из Дувра.

-- Какая?

-- Мы все время искали девочку в парижских школах. Попробуем поискать ее в лондонских. Вот к какому заключению я пришел.

-- В Лондоне много школ, -- сказал м-р Кэррисфард. -- Да и здесь, рядом, есть школа.

-- С нее мы и начнем, так как она ближе всех, -- решил м-р Кармикел.

-- В этой школе живет девочка, интересующая меня, -- сказал м-р Кэррисфард, -- но она не воспитанница, а что-то вроде служанки. Она такая бедная и заброшенная!

В эту минуту Рам Дасс вошел в комнату и почтительно поклонился.

-- Саиб, -- сказал он, подняв свои блестящие черные глаза, -- пришла та самая девочка, которую жалеет саиб. Обезьяна опять прибежала к ней по крыше, и она принесла ее. Я сказал девочке, чтобы она подождала. Мне пришло в голову, что, может быть, саибу захочется увидать ее и поговорить с ней.

-- Что это за девочка? -- спросил м-р Кармикел.

-- Служанка в соседней школе -- та самая, о которой я только что говорил, -- ответил м-р Кэррисфард и сказал, обращаясь к Рам Дассу: -- Да, я желаю ее видеть; попросите ее сюда... Во время вашего отсутствия, Кармикел, -- прибавил он, -- мне было очень тяжело и время тянулось для меня страшно медленно. Рам Дасс рассказал мне про эту бедную девочку, про лишения, которые она выносит, и мы придумали сообща очень романический план помочь ей. Но без Рам Дасса этот план едва ли удался бы.

Сара вошла в комнату, держа на руках обезьяну, которая прижалась к ней и мурлыкала что-то, не имея, по- видимому, ни малейшего желания расстаться с ней.

-- Ваша обезьяна опять прибежала вчера вечером к моему окну, -- сказала Сара. -- Я взяла ее к себе, потому что на дворе было очень холодно. Я принесла бы ее еще вчера, если бы не было слишком поздно. Так как вы нездоровы, то я не хотела тревожить вас.

Индийский джентльмен с интересом и участием смотрел на нее.

-- Это было очень внимательно с вашей стороны, -- сказал он.

Сара взглянула на Рам Дасса, стоявшего около двери.

-- Могу я отдать обезьяну ласкару? -- спросила она.

-- Почему вы знаете, что он ласкар? -- слегка улыбнувшись, спросил в свою очередь индийский джентльмен.

-- Я знаю ласкаров, -- ответила Сара, передавая Рам Дассу обезьяну, которой это, по-видимому, было не особенно приятно. -- Я родилась в Индии.

М-р Кэррисфард вдруг выпрямился, и лицо его так изменилось, что Сара в первую минуту даже испугалась.

-- Вы родились в Индии? -- воскликнул он. -- Подите сюда, -- и он протянул руку.

Сара подошла к нему и остановилась, с удивлением смотря на него. Что такое с ним?

-- Вы живете рядом? -- спросил он.

-- Да, в семинарии мисс Минчин.

-- Но вы не принадлежите к числу воспитанниц?

Грустная улыбка промелькнула на губах Сары.

-- Я и сама не знаю, что я такое, -- после минутного колебания ответила она.

-- Почему же так?

-- Сначала я поступила в школу как воспитанница, а теперь...

-- Значит, вы были воспитанницей? А теперь?..

Грустная усмешка снова показалась на губах Сары.

-- А теперь я живу на чердаке, рядом с судомойкой, -- ответила она. -- Кухарка посылает меня за покупками, и я делаю все, что она велит мне. Кроме того, я занимаюсь с меньшими воспитанницами.

-- Расспросите ее, Кармикел, -- сказал м-р Кэррисфард и откинулся на спинку кресла, как бы почувствовав внезапную слабость. -- Я не могу.

М-р Кармикел умел разговаривать с детьми. И Сара заметила это, когда он обратился к ней и ласково спросил-

-- Итак, сначала вы были воспитанницей, дитя мое! Когда же это было?

-- Когда папа привез меня в школу.

-- А где ваш папа теперь?

-- Он умер, -- ответила Сара. -- Он потерял все свое состояние и не оставил мне ничего. Некому было заботиться обо мне и платить за меня мисс Минчин.

-- Кармикел! -- воскликнул индийский джентльмен. -- Кармикел!

-- Не пугайте ее, -- шепнул ему м-р Кармикел и, снова обратившись к Саре, сказал: -- И тогда вам дали комнату на чердаке и сделали вас служанкой?

-- Некому было заботиться обо мне, -- повторила Сара. -- Я осталась одна на свете.

-- Отчего потерял ваш отец свое состояние? -- вдруг спросил индийский джентльмен.

-- Он не сам потерял его, -- ответила Сара, удивленная этими расспросами. -- У него был друг, которого он любил -- очень любил. Этому другу он и отдал свои деньги. Он слишком верил своему другу.

-- Но ведь его друг, может быть, и не хотел разорять его, -- прерывающимся от волнения голосом сказал индийский джентльмен. -- Это могло случиться не по его вине.

Сара не знала, как сурово звучал ее голос, когда она заговорила; если бы она знала это, то, может быть, постаралась бы смягчить его ради индийского джентльмена.

-- Для моего папы это было все равно, -- ответила она. -- Горе убило его.

-- Как звали вашего папу? -- спросил индийский джентльмен.

-- Ральф Кру, -- ответила Сара. -- Капитан Кру. Он умер в Индии.

По бледному лицу больного пробежала судорога; Рам Дасс бросился к нему.

-- Кармикел! -- задыхаясь, проговорил м-р Кэррисфард. -- Это она -- та девочка!

Рам Дасс налил в рюмку капель и поднес ее к губам своего господина. Сара дрожала от страха: ей казалось, что индийский джентльмен умирает.

-- Какая я девочка? -- пробормотала она.

-- М-р Кэррисфард был другом вашего покойного отца, -- сказал м-р Кармикел. -- Не пугайтесь. Вот уже два года как мы разыскиваем вас.

Сара приложила руку ко лбу, и губы ее задрожали.

-- А я была все время у мисс Минчин, -- проговорила она, как во сне. -- Тут же, рядом, по ту сторону той самой стены.