Загадочная рукопись

Книга была в ужасном состоянии. Это был фолиант, скрепленный тесемками, отпечатанный на машинке под копирку – примерно пятая, а может, и шестая копия. На захватанном руками титульном листе значилось маловразумительное название – «Единство всех миров». Многие строчки рукописи было трудно разобрать, и если учесть, что все было напечатано очень плотно, через один интервал, то браться за чтение такой книги попросту не хотелось. Я откладывал это испытание и на день, и на неделю, но поскольку от меня ждали ответа и, соответственно, оценки книги, то однажды я все же заставил себя ее открыть.

И незаметно для себя погрузился в мир, о котором немало думал, подсознательно догадывался о его реальности, что-то приблизительно знал, еще больше хотел бы узнать, но все же он ускользал, скрывался в тумане суеверий, «научного» отрицания, религиозных недомолвок и общей странной боязни людей заглянуть за грань, которая ассоциируется со словом «смерть». А здесь, в этой загадочной книге шел как бы репортаж с того света, где бывший саратовский клерк и поэт Николай Осеёв подробно, едва ли не день за днем рассказывал о том, что он встретил в мире ином, какие испытания перенес, с кем встретился и подружился, чему научился, а главное – что узнал и открыл нового для себя.

Мой вывод уже тогда был однозначным: эту книгу надо иметь в каждой семье! Ведь, посудите, как бы мы лихо ни проживали собственные годы, сколь много благ или несчастий ни имели, верили или, в большинстве своем, не верили в загробную жизнь – но все мы там, за чертой, рано или поздно будем! И разве не важно, пока еще живем и наслаждаемся земным бытием, знать, что же нас ожидает там, за смертным порогом?! А в книге об этом было очень подробно.

«…Моя земная жизнь оборвалась 4 сентября 1851 года. Немного я не дожил до 36 лет», – читал я первые, весьма интригующие страницы романа.

Дальше я буду излагать канву повествования уже в пересказе, хотя, не спорю, правильнее было бы читать его в оригинале, а не в изложении. Но книга пока не издана, хотя прошло уже около десяти лет со дня ее создания, и уже шесть лет рукопись хранится у меня, как говорится, обжигая руки.

Николай Осеёв пишет, что родился он 16 октября 1815 года. Все его детство прошло в родовом имении под Саратовом. Мать была незаконнорожденной дочерью князя Андрея Голицына, а отец – простым служащим. Детей в семье было четверо. Мать умерла рано, отец вскоре вновь женился. Николеньку и младшую сестру Анну он отправил к бабушке в село Рудное. В доме у отца они бывали редко. В девять лет Николай был отдан в лицей в Саратове. Там и начал писать стихи. Свои произведения никому не показывал, кроме наставника группы Андрея Петровича Балдина и любимой сестры Анны, которая очень ценила его творческие искания. Преподаватель тоже одобрил начинания Осеёва, кое в чем помогал. «Но признания как поэт, – пишет Николай в надиктованном романе, – я так и не получил. Самое большое, что я имел, – это публикации в журналах. Я был поэтом-неудачником».

В 1837 году Николай полюбил девушку Тамару. Он был очень в нее влюблен и многого не замечал, хотя и чувствовал, что она не всегда искренна с ним. А в ноябре 1839 года Тамары не стало. Она болела не излечимой в ту пору болезнью.

Через 12 лет Николай, который так и не женился, не найдя девушки, которая сравнилась бы с Тамарой, тоже отправился в мир иной, как он пишет, «за своей любимой».

«Это было так, – значится в книге Инны Волошиной. – Я шел, задумавшись, что часто случалось со мной после смерти Тамары, и, переходя дорогу, не заметил приближавшийся автомобиль, который и сбил меня. Машины в то время были несказанной редкостью, да и то, что я назвал автомобилем, для современного человека трудно назвать машиной – просто четырёхколёсная самоходная телега с рычагом вместо руля… Я шёл очень быстро… Водитель, не ожидая столь резвого пешехода, не успел затормозить…

Один лишь миг! Боли я не почувствовал. Но ощущение было странным, словно я очнулся ото сна и, сначала с интересом, а потом с недоумением, наблюдал за тем, что происходило внизу, потому что я был почти на уровне крыш домов. Я видел изувеченное тело, и когда в нем узнал себя, меня охватил страх! Превозмогая сопротивление, я ринулся вниз. Но не знал, что мне делать. Я хотел соединиться с тем, что оставил, но не представлял, как это сделать. Возврата быть не могло: серебряная нить, связующая душу и тело, оборвалась (но тогда мне это было неизвестно).

Я видел, как суетились люди, но вскоре появился врач и сухо констатировал: «Мертв…» Мое тело было изувечено и беспомощно, в какое-то мгновение я чувствовал к нему отвращение... Я метался вокруг него, и постепенно прояснялось сознание: если я там, то что же «ЭТО», которое вьется вокруг меня самого?! Я чувствовал, что «ЭТО» тоже есть я. Ведь у этого второго есть руки, ноги, способность думать и передвигаться. Как ни рассматривал я СЕБЯ, не видел ничего, кроме беловатой тени, которая проходила сквозь все: и людей, и предметы. Я попытался заговорить, но меня не слышал никто. Пытался кого-нибудь остановить, но моя рука проходила сквозь касаемый предмет. Я понял, что перешагнул грань, которую называют – смерть. Зато я также приобрел знание, что смерть дает и рождение одновременно. С потерей плотного тела приобретается свобода души...

И еще мне хочется сказать, что здесь есть все, что есть на Земле, и не только... Этот мир таит много интересного и необычного для человеческого сознания. …Многое, очень многое зависит от того, насколько человек сознает свое положение в мире, значимость своей личности и, главное, от истинного его стремления и побуждений творить что-либо».

Я привел подробности начала книги Осеёва, обстоятельства его гибели и посмертного сознания только потому, что сам был весьма заинтригован и самим сюжетом, и достоверностью рассказа, угадываемой за безыскусными строчками. От странной рукописи я уже не мог оторваться.

В очередном письме Инне я в весьма благожелательном тоне написал о ее книге, желая ободрить с творческой удачей, предложил десятка два возможных названий взамен прежнего, не столь, на мой взгляд, выразительного, и просил подумать о желательности предисловия, так как о феномене психографии немногие знают и слышали.

Почему такое вступление все же необходимо? На мой взгляд, важно, чтобы это описание не сочли за обычное фантастическое произведение, или за плод воображения, или мистификацию, к чему читатели отнеслись бы как к сказке. Книга, скорее всего, документальна. Это свидетельство очевидца, сумевшего передать свои впечатления с того света, и такой ее необходимо представить читателям. Это делает произведение гораздо важнее и значимее для человечества, нежели любые фантазии на подобную тему.

Я сообщил Инне, что охотно взялся бы за такое предисловие, если не будет возражений.

Но чтобы написать вступление, мне, конечно, надо было многое узнать о самой Инне, о том, как появились и развивались ее феноменальных способностях, о самом способе получения информации с того света и т. д. и т.п. Мной было составлено несколько десятков вопросов, и новый конверт был отправлен в Сызрань.

Одновременно я дал почитать рукопись заместителю редактора местной городской газеты Ольге Николаевне Душевской – главным образом из-за сомнений в том, не слишком ли субъективен я в оценке книги? Да, тема жизни после смерти мне интересна, но я – исследователь аномалий, лицо в какой-то мере пристрастное, а как оценят достоинства книги другие?

Потом мы обсуждали свои впечатления.

К счастью, наши мнения совпали: книга сильная, и она имеет право на существование, и, безусловно, будет востребована читателем. Единственный недостаток, по мнению Ольги Николаевны, – она порой длинновата в диалогах, в подробностях: манера написания – явно из прошлого века. Однако я рассматривал это не как недостаток, а как элемент достоверности: личность из XIX века, каким был Осеёв, и не должна была писать, как это делали в своей прозе наши современники – скажем, Ремарк, Хемингуэй или Юлиан Семенов. Сейчас век иной, и динамика повествования, язык – иные. Как этого не понять?

Мы обсуждали с Душевской и перипетии посмертных приключений героя. Они были захватывающими! Особенно, если учесть нашу слабую осведомленность о происходящем после смерти.

Как сообщает Николай, первые девять дней, когда душа покидает тело, она не переходит в мир иной, а продолжает жить на Земле среди дорогих и близких людей. Только становится невидимой. Потому и он несколько дней был дома, откуда никуда не хотелось уходить и не было сил о чем-то думать.

Но постепенно Николай освоился в своем новом состоянии, мог передвигаться и, причем, свободно. Однако он не ходил, а, скорее, «плавал». Были при этом и некоторые трудности. Например, только с наступлением темноты приходили зрение и слух. А когда восходило солнце, все начинало как бы удаляться, терялось в ярком свете, и «умерший» становился слепым глухим. «Звуки доходили до меня, словно сквозь сон, но они не были четкими и сливались в гул, – писал Осеёв рукой Инны Волошиной. – Я пытался говорить, но меня не слышали и не видели, да и сам я мог пройти через стену, как бы просочиться сквозь нее. Мне было страшно от того, что я был один среди близких мне людей».

Он попал в иной мир, живой, интересный, со своими особенностями, увидел тамошнюю природу, напоминавшую земную, встретил людей, был в их поселениях. Но самое невероятное – он там, за гранью жизни, обрел Учителя! Вот как описывает это Николай:

Зато когда первое чувство страха прошло, Николай почувствовал чье-то присутствие. Обращались явно к нему, и он мог воспринимать смысл слов. Это существо имело очертания человека. С наступлением темноты его можно было разглядеть. Это был человек высокого роста, с темно-русыми волосами до плеч. Лицо с правильными чертами, почти идеально красиво. Что портило его внешность – это крупный нос, но в целом незнакомец производил приятное впечатление.

– Я твой учитель, – обратился он к Николаю. – Тебе пришло время покидать Землю. Ты совершишь, может быть, жуткое путешествие. Но что бы ни случилось с тобой – не бойся. Я буду встречать тебя там, по ту сторону реки...

Вскоре Николая вытащила из дома, увлекла какая-то сила… «После ужасающего шума и захватывающей дух скорости, наступила безмолвная тишина, и темнота мягко окутывала меня, – вспоминал бывший саратовский житель. – Придя в себя, я осмотрелся. Здесь было достаточно света. Я двигался по Млечному Пути, или по Долине Перехода. Это название я узнал позже от Учителя. Двигался я по дороге неровной, изрытой. Вдоль дороги росли деревья, похожие на ольху. Уже зеленела молодая листва, но в дорожной пыли проглядывали опавшие ольховые сережки, и они едва уловимо похрустывают под ногами. Должно быть, здесь была весна».

Вот это было поразительным для меня, читавшего книгу. Получается, там такая же природа, такие же деревья, трава, цветы, реки и озера? Как здорово! Но из чего они состоят? Они материальны? В иных измерениях есть твердая почва, русла рек и озер? Может, есть и солнце? И люди?.. Да, конечно, и люди.

Описываются первые встречи с людьми. Например, такая: на дороге двое, один в белых одеждах и другая, в грубом холщовом одеянии, внешне изможденная, усталая…

– Ты немедленно должна вернуться. Ты нужна детям. Их трое у тебя, подумай о них, – донеслись до Николая слова провожатого в белом одеянии. – Ты так хотела сына, и он увидел свет и жизнь, а ты хочешь покинуть его, не приложив его к груди?..

– Я не хочу возвращаться... – выдохнула женщина, и это был, скорее, стон.

А потом человек в белых одеждах обогнал его. Он был один. Как понял Николай, женщина вернулась к своему новорожденному и к семье.

«Вдруг откуда-то вылетела ватага мальчишек-подростков, они с криками пронеслись мимо меня. Что гнало их? Я предстал перед безобразным человеком, или тем, что осталось от него. Он был гадок, и от него несло смрадом разложения. Лицо было искажено, все в язвах, а кое-где сквозь драную одежду проглядывали кости. Это чудовище злобно огрызнулось мне:

– Свеженький... – и продолжило свой путь за убегавшими.

– Это был блуждающий дух, – позже пояснил Учитель. – Дух, не нашедший пристанища в стране небесной. Он низко пал и деградирует, становясь все хуже и хуже. Это духи, обреченные на гибель. Редко кто восстает из них. В основном они погибают, перестают существовать даже как энергия».

Но и дальше в повествовании были удивительные вещи. Например, чувство усталости, голода, новые встречи. Полька Ядвига, угостив путника, предупредила: – Будь осторожен в пути и молись, это поможет.

Была у него встреча и с другой женщиной… Красивая и соблазнительная, она ввела его в свой дом, выставила яства, предложила вино и дурман.

«…Она приложилась к кальяну сама, – вспоминал Николай. – Перебивая аромат кофе, комнату стал наполнять сладковатый и чуть тошнотворный запах. Женщина разомлела и улеглась на подушках, словно завлекая меня. Запах мутил мой разум, а чары женщины давили на меня.: я никогда не видел более совершенного тела. И во мне проснулось желание овладеть ею. Но я не знал, кто она? Как ее хотя бы зовут? Я спросил:

– Скажи хоть имя твое?

– Зачем? – усмехнулась она.

Николаю словно кто-то подсказал – беги отсюда! И он, преодолевая опьянение, ринулся к двери. И тут…

«Что запечатлела моя память – женщина была в ярости! Среди ее черных, как смоль, волос вились тоненькие сероватые змейки, а глаза горели огнем. Вместо прекрасной нежной кожи, была сухая, обтягивающая пальцы, а вместо ногтей – когти, широкие и острые», – вспоминал он.

– Благодари Всевышнего, что жив остался, и бабушке своей, когда она сюда придет, «спасибо» скажи, – позже разъяснил ситуацию Учитель. – Это она помогла тебе. Отравила душу твою та девица, одурманила. Как только сил у тебя хватило до бабушки добраться... Отварами из трав тебя отпаивала. Она неделю за тобой ходила. Днем маялась, места не находила, молилась, а ночами подле тебя была. Но она этого не помнит. Не дано этого людям знать».

Потом Николай встретил старичка: обветшалые штаны заправлены в начищенные сапоги, отливающие глянцем. Волосы темные с проседью, спутанные и грязные. В них была труха и еловые иголочки. Должны быть, он ночевал в лесу. И тот словно прочитал его мысли.

– А ты как думал, мил человек? Тебя одного носит по этим местам, где тропы так спутаны, что и не знаешь, куда идти.

«Вроде бы он говорил ободряющие слова, но у меня по спине пробежал холодок. И глаза... Волосы на голове начинали шевелиться, когда я встречался с ним взглядом.

– Пойдем со мной, места райские покажу, нужды ни в чем знать не будешь. – старичок смотрит мне в глаза и что-то бормочет, однако я слов разобрать не могу. Совсем онемел. В голове пронеслось: «Да не сам ли это Сатана? Господи, спаси меня от нечистой силы, Господи, спаси!»

Как оковы спали с рук. Старичок разразился диким хохотом.

– А ты что думал, Боженька тебя тут встречать будет в свои объятия? Здесь я хозяин, слышишь!

Молитва путнику помогла, но «старичок» настиг путника, когда настала ему пора переправиться через реку. Видно, она зовется у нас на земле Лета.

«Я бросился в воду, собирая все силы, чтобы плыть, – рассказывал Николай. – А он стоял на берегу и смеялся. Я оглянулся. О! Это была моя роковая ошибка! Я был почти у берега, а «старичок» у меня на виду обратился в ворона с огромным клювом и взмыл вверх. Я продолжал плыть, а ворон кружил надо мной. Он кружил, но не пикировал. Я оглянулся на него и это чуть не стоило мне жизни!

«Старичок-ворон» только и ждал моего взгляда. Стремительно он спикировал на меня, больно ударив клювом по голове, а потом стал бить крыльями по воде.

Мокрый и грязный путник выбрался на берег, где его уже ждал Учитель.

– Не бойся испачкать меня – ты чист! – сказал он с улыбкой.

«Я взглянул на себя и не поверил глазам: на мне была сухая и чистая белая рубаха до пят, почти как у Учителя, но более грубой материи.

Увидел свое отражение в воде и не узнал себя. Я не был я! Хоть и чувствовал себя прежним. Куда делись мои каштановые кудри? Вместо них, лицо обрамляли прямые волосы темно-русого цвета. Я стал выше самого себя на голову. Лицо было совсем не моим!

Оказывается, там, в мире ином, многие принимают именно тот облик, который более всего оставил след в душе человека. Но и прежний может легко восстанавливаться, когда, скажем, Николай Осеёв встречался с родственниками из своей последней жизни.

Вот такие испытания и много чего еще пережил Николай. Он также узнал, что, к примеру, встретился с самим Князем Тьмы в облике «старичка». Но в целом ему удалось достойно выходить из всех испытаний, которые выпали на его долю в первые 40 дней путешествия в мире ином.

А однажды Учитель сказал: – Сейчас ты вернешься к своим. Ты идешь к ним в гости. Ты можешь увидеть, кого хочешь, но только одного человека, и сразу вернешься.

«Я почувствовал, что прохожу через что-то более плотное. Я не знал, кого больше хотел увидеть: бабушку, Анну… Конечно, Анну!. Она больше всех убивалась обо мне.

Вмиг оказался рядом с ней. Она ложилась спать. Разбирала кровать, ходила взглянуть на своих спящих малышей. Какое-то время она лежала с открытыми глазами, а я, присев на сундук у стены, наблюдал за ней. Анна задула свечу и погрузилась в сон. Дальше я действовал импульсивно. Я не знал, что во время сна душа покидает свое тело и отправляется куда-то, влекомая своим желанием. Я видел, как Анна «раздвоилась». Увидев меня, она замерла:

– Николай?! – вскрикнула она. – Но ведь ты...

– Нет, я не умер! – остановил я ее. – Я жив и пришел к тебе в гости.

Она смотрела на меня, как зачарованная. Я взял ее за руку и подумал: «Пришел в гости, но не увижу бабушку?», – и мы с Анной оказались в бабушкином доме. Она спала, но души ее дома не было, и я подумал: «Жаль!» И тут на пороге появилась бабушка. Она охнула: «Господи, Коленька, это ты! Совсем такой же…»

Но это было во сне, а позже Учитель объяснил: «Ты шел к ним в том облике, который им знаком и дорог. Со временем ты научишься перевоплощению и, если захочешь, то можешь жить здесь в прежнем земном облике, хотя так делают очень немногие. Ведь покидают Землю и в старости, а обретая здесь молодость, не хотят возвращаться к тому, что постыло. Ты покинул Землю молодым и останешься молодым.

А вот что произошло на земле после сна Анны… Это увидел Николай из своего мира.

Анна с детьми была в доме у бабушки. За столом сидели люди – соседи и просто знакомые. Они пили чай с блинами. Они говорили между собой. Анна всхлипывала и рассказывала свой сон: «...проснулась я вроде и вижу: Николай сидит на сундуке у стены и смотрит на меня. Я удивилась, ведь он же умер, а он мне: «Нет, я живой, в гости к вам пришел». Потом не помню, как провалилась куда-то, а после вижу, мы все трое с бабушкой у нее дома за столом сидим, чай пьем. Потом Николай встал и вышел из комнаты, что-то сказал, но не помню что». И Анна заплакала, бабушка стала ее успокаивать:

– Значит, все у него хорошо, раз в гости приходил…

Затем Николай оказался близ Небесных Ворот, у которых много людей ждали своей участи. Вышла женщина в белом и назвала два имени. Две женщины поднялись и вошли в ворота. Николай, ожидая, когда его позовут, помогал другим, делился едой, которая у него оказалась в котомке, и, на удивление, его вызвали вскоре.

– Ты вошел в Небесную Страну сразу, – объяснил Учитель. – Это хороший знак, – и добавил: – смотри.

Николай тут же увидел бабушкин дом. Во дворе стояли столы, за ними сидели люди. Сквозь какую-то завесу он услышал голос Учителя: – Прошло сорок дней. Тебя вспоминают.

Потом Учитель объяснял, как надо правильно передвигаться, рассчитывая энергию на путь. И если на небольшие расстояния Николай передвигался легко и точно, то на более далекие оказывался или дальше, или ближе.

«Мне предстояло еще многое познать, – читал я в рукописи воспоминания Осеёва. – Но прежде всего была встреча с Богом, со светоносным существом, от которого исходили тепло и любовь. Каждая душа предстает перед Ним в свое время. Кто-то чуть ранее, кто-то чуть позднее. Это происходит непременно в течение полугода земного исчисления. Когда я предстал перед Ним, я не знал, как себя вести и что говорить, не зная, что Он потребует от меня?

Я не видел лица Всевышнего. Свет, исходивший от Него, не слепил меня, но был таким лучезарным, что под ним черты лица Всевышнего делались как бы невидимыми. Страх улетучился, я испытывал спокойствие.

– Твоя жизнь была недолгой. Но был ли ты счастлив? – эти слова относились ко мне.

– О, да! Конечно, я был счастлив... У меня была любовь!

– А теперь смотри внимательно, – сказал Всевышний.

Я остался в каком-то изолированном пространстве, наедине со своей жизнью. Я бледнел и краснел, улыбался и... плакал. Хотя трудно объяснить эти слезы. Мрачным видением было событие, запечатлевшееся в моей детской памяти: похороны мамы. Потом я видел себя бойким мальчишкой, и мне было стыдно за себя. Картины жизни сменяли одна другую. Но больше всего я краснел, видя себя с девушками из кабаре. Эти случайные и беспутные встречи доводили меня до изнеможения. Я видел себя со стороны и мог анализировать свои поступки и действия. Это было ужасной пыткой.

– Ты видел то, что должен был знать о себе. И ты сейчас сам себе судья».

Тогда же были объявлены повинности: 20 лет работ в карьере, где добывали золотоносную руду. «При этом я должен был еще и учиться», – добавляет в рассказе о своей загробной судьбе Николай.

При разговоре присутствовал очень похожий на Ангела человек. Учитель объяснил: – За твои озорства и грубость к близким ты не несешь наказания, потому что, будучи здесь, в трудный час своих испытаний, ты помогал абсолютно чужим тебе людям, и это избавило тебя от постоянной боли видеть обиженных тобою людей, и от сознания, что ты причинил им боль. Наказание было положено за более серьезные прегрешения, которые, как ты знаешь, были у тебя.

Однако в карьере Николай проработал недолго. Ему досталось трудиться в паре с угрюмым человеком по фамилии Вайнер, и чем-то Николай тронул его – видимо, своей искренностью и участием.

«Мы шли к дыре, зияющей чернотой в невысокой и со всех сторон осыпающейся горы, – описывает те дни Осеёв. – На пути попадались люди, и подавленные, и веселые, кто-то даже напевал, но все они были увлечены работой, каждый делал что-то свое. Нас провожали взгляды сочувствия или ненависти. Я был во всем чистом, а мое лицо свежим, ничуть не пострадавшим от удушливой пыли. Я чувствовал себя очень неловко и старался никого больше не рассматривать. Мы вошли в темный тоннель, в нем лишь изредка в стенах горели установленные светильники. Здесь было сыро, и от этого холодок охватывал тело».

Оказалось, что Вайнер находится на этих рудниках уже более семи веков!

– Знаешь, – обратился он к новичку однажды, – я не знаю, что происходит во мне. Понимаешь, меня сгноить хотели здесь, да я выжил. Тут все друг друга ненавидят. А ты не такой, тебя как брата хочется обнять. Мне дико это чувство, я никого не любил. Меня словно изнутри что-то распирает...

И вот однажды, выйдя из тоннеля, они оба замерли. Перед ними стояли три существа в белых одеждах. Один из них обратился – сначала к Николаю, потом к Вайнеру:

– С этого момента ты освобождаешься от работ на руднике, – сказал он Осеёву. – Ты же, – он обратился к Вайнеру, – последуешь за нами. Тебе даруется жизнь!

«Вайнер словно обезумел, он бросился ко мне и зарыдал, бормоча сквозь рвущиеся стоны:

– Это все ты перевернул, ты... вернул меня к жизни... ты брат мне... Зачем?.. Я не смогу там жить...

– Это редкий случай, когда освобождался от повинности сосланный на смерть, – пояснил позднее Учитель. – Ты же освобожден тоже. Ты своими действиями вверг Вайнера в смятение, тем самым помог сохраниться его душе. Это очень важно».

«Первое время после освобождения от повинностей на руднике я усиленно занимался, – сообщал Осеёв своей земной подруге Инне Волошиной. – Учился владеть своим телом при перемещении на разные расстояния. Учился мысленно конструировать одежду. Ведь здесь нет портных. Каждый сам себе и портной, и швея. Одежда может меняться мгновенно, стоит только захотеть и подумать об этом. Мне это давалось с трудом. Все, что я пытался водрузить на себя, не было прочным. И не будь рядом Учителя – ходить бы мне в лохмотьях. Научился я готовить себе пищу. С едой здесь все обстоит так же, как и на Земле, с той лишь разницей, что здесь не едят мяса. Его попросту нет. Да и нужды в нем нет».

Николай узнал, что дети сами заранее выбирают себе родителей, узнал, что его мама уже родилась на Земле Татьянкой, дочерью его сестры Анны – недаром она так ласкова с ней и так утешает в горестях…

Он научился и сделал себе собственный дом, который начинался с мысленного макета. Разбил около дома сад, построил беседку. Оказывается, растения растут там очень быстро. Это всецело зависит от желания человека, посадившего цветок или дерево. Они очень хорошо поддаются как бы внушению. Воздействием мысли можно возродить к жизни чахнущее растение или убить здоровое.

Все это описывается как реальные шаги каждого, кто приходит в тот мир. Но, правда, не каждый попадает на те уровни, что Николай. Есть и уровни ада, о которых рассказ дальше. Живущие на Земле должны знать, что там не чужды приходы в гости и подарки. Что и там живет искусство, и оно проявляется в самых разных областях, будь то вышивка или роспись посуды, не говоря о живописи, музыке, литературе...

Николай вскоре был зачислен в так называемый Синод Духовного Образования и много лет учился, переходя со ступени на ступень.

«Когда мне было одиноко, я уходил на Землю, – рассказывает в книге Николай. – Родные вспоминали свои «сны», а значит, вспоминали меня. О, как важно, чтобы тебя помнили! Когда говорили обо мне, я чувствовал это приливом новых сил, поднятием настроения. Мне становилось легче. Но я все же был одинок! Я хотел видеть Тамару!..»

 

Кто она, Инна Волошина?

 

Тем временем, после очередного длительного перерыва, пришло письмо от Волошиной с ответами на мои многочисленные вопросы. Читать его было интересно, поскольку вырисовывался своеобразный характер человека и прояснялись некоторые детали ее феномена.

В начале письма Инна соглашалась на предложенное мною вступление, причем сослалась и на мнение своего соавтора: «Николай ответил на поставленный вопрос о вступлении одном словом: «Разумно»».

А дальше я просто приведу текст ее письма с небольшими сокращениями.

«…Я не приняла окончательного решения об изменении названия книги, но теперь, сопоставляя свои внутренние чувства к книге с предложенными Вами, пожалуй, остановлюсь на этом – «За небесными вратами» Это название ближе мне и созвучнее с моим восприятием книги.

Теперь о себе. Я носила фамилию Клещева Инна Александровна, родилась 5 марта 1971 года. Внешность не описываю, так как высылаю фотографию, где я вместе со своей годовалой дочкой. Образование высшее. В 1993 году окончила Казахский сельскохозяйственный институт в городе Алма-Ате, факультет плодоводства. Однако по специальности не работала ни дня: вскоре пришлось по известным причинам из Казахстана уехать. Наши выпускники тоже разъехались кто куда. Мне очень хотелось бы работать в области генетики или селекции, потому что нравится возиться с растениями, экспериментировать, но… это сейчас никому не нужно.

Семейное положение – замужем, в брак вступила в 1994 году. У нас растет доченька, ей два года, зовут Саша.

Увлечения… Записывала понравившиеся и запавшие в душу стихи. Я их записываю до сих пор в блокнотики. Имена авторов и их известность не особенно интересуют. Важно содержание и только! Есть авторы, в творчестве которых много созвучного с моим внутренним миром. В первую очередь это Есенин и Блок. Другие авторы нравятся мне избирательно. Среди них назову В. Высоцкого и М. Цветаеву, В. Тушнову и Т. Кузовлеву, Б. Пастернака и И. Бунина, Омар Хайяма. В последнее время я открыла для себя новые имена – И. Талькова и Елизавету Стюарт. Мне также нравятся шекспировские трагедии и сонеты, в свое время, помню, зачитывалась Тургеневым. Вспоминаю, как тайком от родителей читала «Таис Афинскую» И. Ефремова. Меня влекли обряды и посвящения, тайнодеяния жриц, поразил образ Македонского: благородство и нелепость его стремления объединить мир, покорив его… А любовных сцен, чего ради прятали от меня эту книгу, я и не помню. У меня был к ней другой интерес.

Сейчас в потоке литературной мишуры так трудно держаться на плаву. Меня угнетает массовость ненужного, всевозможные серии романов о любви, немыслимые ужасы в фантастике. Конечно, много переиздается хорошей, переводной литературы, много новых имен, но и мусора хватает.

Должна заметить, что я всегда считала себя человеком со странностями – то ли оттого, что так обо мне частенько говорили, то ли оттого, что так оно и есть. Конечно, человек – это обособленная, неповторимая личность, и у каждого есть свои странности, но тем не менее я испытываю и сейчас некий дискомфорт от того, что живу далеко не теми проблемами, что большинство из окружающих меня людей. Если бы можно было передать те мысли, те образы и фантазии, что меня посещают… Но это трудно выразить в словах. А вот музыка – это да! Как много она в себе несет!.. Мне нравится все, что находит отклик в душе. Особое предпочтение отдаю органной музыке.

Если говорить об изобразительном искусстве, то мне близки пейзажи Левитана… Раньше я и сама неплохо рисовала, но сейчас уже нет прежней уверенности в руке. Мне очень нравилось работать акварелью по мокрому.

Но в целом я человек настроения: быстро загораюсь новым делом, но и быстро охладеваю. Завершаю лишь то, что крайне необходимо или к чему есть определенный интерес или цель. Могу вязать на спицах, крючком, могу шить…

Геннадий Степанович, Вы задаете конкретные вопросы, но мне трудно ответить что-то определенное на них. О себе сложно говорить.

Расскажу о первом впечатлении прикосновения к чему-то аномальному. Воспоминание относится к 1983 году, месяц – декабрь, число – 16.

В нашем поселке школу закрыли, так как в классах было по три-четыре ученика, а нас возили в соседний поселок. Я хорошо помню тот день. После окончания уроков мы, школьники, играли возле школы в снежки, ожидая свой автобус. Было облачно, солнце то выглядывало из-за туч, то накатывалась тень. Шел снег. Снежинки редкие и очень-очень пушистые.

Мне не нравилась эта игра – в «снежки». Мальчишки делали грубые снежки, стараясь побольше набрать талого снега, и комочки получались увесистыми, тяжелыми. Мне было и больно, и обидно за девчонок, о которых разбивались эти ледяные «снежки». Я стояла в стороне от играющих и ловила на варежку снежинки. Забавно! Они так переливались в лучах солнца, эти маленькие живые кристаллики, и так быстро таяли, но им на смену падали другие.

И вот в какой-то момент, когда легкое облачко закрыло на мгновение солнце, я непроизвольно резко посмотрела на дорогу. Мне показалось, что там кто-то стоит и смотрит на меня. Но я никого не увидела: улица и дорога были пусты. И все же я непроизвольно продолжала смотреть на дорогу и даже проводила взглядом нечто невидимое мне, но ощутимое… И тут кто-то, пробегая мимо, толкнул меня, и все исчезло, даже забылось. Однако в этот день, вернувшись из школы, я написала свое первое стихотворение:

Снег идет, снег идет,

Легкий, белый, чистый,

И снежинок хоровод

В воздухе кружится,

И пушистым покрывалом

На землю ложится…

До этого стихов я не писала, хотя мои сочинения учительница в школе хвалила.

Я не случайно так подробно описало это событие. Этот день до сих пор хранится в моей памяти. Подробнее я узнала о нем много позже, когда совместно с Н. писала книгу. Это тот самый момент, когда он впервые увидел меня на Земле. Ему что-то во мне напомнило Тамару, его любимую, но сходство было мимолетное. В тот день он ушел. Я проводила его взглядом, хоть и не видела, но чувствовала. Он ушел, чтобы вернуться снова…

Геннадий Степанович, как Вы поняли, я полностью идентифицирую себя с автором и героиней, что выведена в романе. Я повторюсь – сколько себя помню, всегда испытывала определенного рода неудобства из-за своих странностей. Я могла, к примеру, долго играться с радугой, которая получалась от преломления солнечных лучей в зеркале. Для меня радужный солнечный зайчик был живым…

Не знаю наверняка, но мне кажется, что ряд определенных событий в моей жизни привели к тому, что я встретилась с Николаем, и мы написали эту книгу.

Но как, каким образом я ощутила проявление интереса к себе из иномира – мне трудно сказать. Может, это произошло потому, что я не проводила границы между реальным и нереальным? Когда произошли первые выходы из тела, я хоть и испугалась, но быстро привыкла и восприняла эти события как естественные. Загадкой было лишь то, почему это произошло со мной и причем отнюдь не на грани жизни и смерти, как я читала в литературе?

Так что ничего особенного я не чувствовала. Правда, во мне было и раньше, и сейчас живет предчувствие какого-то большого грядущего события. И оно становится все более обостренным. Я жду. Постоянно чего-то жду, но… ничего не происходит. Однако внутренне я знаю, что неведомое мне событие обязательно произойдет.

Впрочем, в моей жизни был эпизод, но я его не отношу к разряду аномальных. Я любила молодого человека. Он был офицером, служил в Душанбе как раз в то время, когда там начались беспорядки. Я чувствовала его на расстоянии. Знала, когда позвонит, когда приедет. Доходило до смешного: ему уезжать, мы стоим на остановке, я – спиной к идущим автобусам, он видит номера. Когда подъезжает автобус, на котором ему ехать, я с ним прощаюсь. Он удивлялся, как я угадываю, но я просто чувствовала, что он сейчас уедет. Точно так же я чувствовала, что у наших встреч нет будущего, что нам по жизни не идти вместе. Но… как это ни глупо, я надеялась и верила. Я пережила сильное потрясение – наш разрыв был без ссор и каких-либо объяснений. Тяжелее всего было от осознания всего происходящего: я понимала силу и глубину своих чувств к этому человеку, я знала, что у нас нет будущего, и я также знала, что подобное в моей жизни никогда не повторится. Такое бывает раз в жизни! Больше я никого так не чувствовала.

Этот период эмоционального кризиса мне помог пережить Н. Он приходил ко мне, даже если я не выходила сама с ним на контакт. Он приносил мне цветы и украшал ими мою комнату. Я их не видела, но чувствовала их присутствие, а порой и запах, четко различая их цвет и род (розы, гвоздики, сирень). Однако жизнь цветов того мира недолог, они угасают в два-три дня, и Н. приносил новые. Я чувствовала теплоту его отношений ко мне, и это очень помогало в моей беде.

Было несколько путешествий с Н. в тот мир. Он показывал мне свои излюбленные места среди красивейших уголков природы. Мы были одни. Лишь однажды я побывала с Н. у старца Николоса (персонаж книги), но все разговоры были стерты из памяти, осталось только ощущение красивой местности.

Как происходили эти путешествия? Я ложилась спать – и все. Н. забирал меня с собой. Он ждал, пока я усну, и душа моя уходила с ним. Но это не в астральном теле. Почему я так думаю? Потому что я та не похожа на себя земную! А астрал – повторение земного образа. Откуда я знаю, что мой облик иной? По ощущениям, которые хорошо помню. У меня той – волосы русые и длинные и глаза не карие, а светлые. Я видела себя в зеркале, когда прихорашивалась в доме Н. Но лицо стерлось из памяти, происходит блокировка в сознании. Отчасти поэтому младенцам не следует давать зеркал – они пугаются «не своего» образа, они помнят себя иными…

Был и мой самостоятельный выход, когда я искала Н., – я об этом уже писала. Меня лишили такой способности в наказание за нарушение неких правил.

Вас, конечно, интересует, как я вышла на контакт с Николаем? Определенного ничего сказать не могу, все произошло как бы само собой. Однажды во мне прозвучал голос извне, который сообщил, что во Вселенной есть душа, которая ищет со мной прямой контакт. И все! Потом, как Вы помните, я взяла лист чистой бумаги и ручку, попыталась расслабиться, как мне советовали. Я понимала, что это часть того, чего я подспудно ожидала и продолжаю ждать.

С каждым контактом понимание между нами было все успешнее. Потом Н. как-то спросил мое согласие на совместную работу. Речь шла о книге. И я согласилась. Меня никто и ничто не принуждало. Я была согласна написать совместно с Н. книгу, так как понимала важность ее содержания. Мне же в ней было почти все известно. Не сам сюжет, а та жизнь, которая описывалась. Глубоко внутренне я это все знала и верила в существование потусторонней жизни. По-видимому, эти знания были во мне, но я не извлекала их из себя до определенного времени.

По содержанию книги Вы понимаете, что Н. должен был прийти ко мне ребенком. И до его рождения книга должна была быть закончена. Первые месяцы беременности были для меня сложными. Токсикоз, ослабленность, а отсюда и сонливость. И на каком-то этапе я почувствовала на себе давление извне. Снова был голос, или, вернее, мысль с предупреждением, что надо усиленно работать, чтобы в срок завершить написание книги. В этом слышалась подавляющая строгость, и я не могла ослушаться. У меня не было на это права. И снова произошедшее я приняла как должное. Я действительно допускала оплошность: редкие диктовки. А время шло. То есть необходимость ускорить работу с книгой была правомерной.

Знала ли я продолжение глав и эпизодов? Предугадывала. Какие сложности были в диктовках? Чем больше становился объем написанного, тем труднее мне было выкраивать время для приема текста. Создавалось такое впечатление, что некие силы сознательно мешали мне, отвлекая повседневными обыденными хлопотами. И в дальнейшем мои подозрения нашли подтверждение. Это были сознательные помехи со стороны сил Зла.

Как я «видела» картины того, о чем писала? Вы правы – фильм шел без звука. Это были застывшие картины наподобие диафильма, но они очень помогали мне в работе. Изображение, я, кажется, уже писала, – цветное.

Диктовки начались в Алма-Ате. Я была на четвертом курса института.

Что сказать о моих взаимоотношениях с Н.? Знакомство с ним мне не мешает ни в чем. Он оказывает мне своего рода помощь. Однако на мои вопросы он отвечает своеобразно. Не всегда ответ его сразу понятен. Вот, например, в последнее время у меня было два варианта устроиться на работу здесь, в Сызрани. За один вариант он ответил, что я не смогу там работать, место не для меня. За другой вариант – был ответ не торопись, подожди. Суть этих ответов я поняла позже: я устроилась на работу, но… совсем в другое место.

Что еще? Однажды Н. дал мне рецепт пасхального теста, как пекла его бабка, когда он был ребенком. Еще посоветовал, как солить капусту рассолом. И то, и другое получается очень вкусно и необычно.

Вы спрашиваете, верила ли я в существование загробного мира до этого моего контакта? Я не верила, а знала о его существовании и не только по опыту общения с Н.. В этом письме я не стану описывать свои необычные «сны», как я их называю. Письмо и так велико. Напишу позже.

Пока писала свое послание, еще раз обдумывала название, и мне нравятся как варианты такие – «Дар бессмертия» или «Врата небесные». Они тоже находят во мне отклик. А может, соединить? Например, «Врата небесные, или Дар бессмертия»?.. Что Вы скажете по этому поводу?

Мне хочется извиниться за мой почерк и столь длинное письмо. Я еще никогда не писала таких больших писем…»

С уважением – Инна.

6 февраля 1997 г.

Сызрань».

Я поразился последней фразе Инны: не писала таких больших писем, а у самой за плечами роман в пятьсот страниц!

Зато эпизод встречи девочки-подростка с душой Николая я хорошо помнил из книги и сразу нашел его. В книге он выглядел так:

«В начале 80-х годов XX столетия на земле Казахстана в пригороде крупного города я однажды зимой проходил мимо небольшой школы, – писал в книге Осеёв. – Дети играли в снежки. И в какой-то миг девчушка в профиль ко мне показалась до боли знакомой. Я отшатнулся от поразившего меня сходства. Но это только миг! Нет, она не была похожа на ту, что причинила мне столько боли. Мне показалось... Я не мог оставаться здесь больше. На меня нахлынуло множество противоречивых чувств, и я вернулся домой. Долго не мог овладеть собой, не мог найти себе места. Никого не хотел видеть, избегал любых встреч.

Чувство, переполняющее меня, не давало покоя. И вот я вновь на Земле. Я долго искал ее, ту, что поразила мое воображение. Хотя на поиски ушло всего около недели, мне эти дни показались вечностью. И все же я нашел ее!

Девчушка-подросток! Она стала записывать все мои мысли, и я часто, очень часто спускался к ней и ради нее на Землю…

Учитель сказал: – Ты нашел то, что искал. Сбереги свое счастье.

И, действительно, я был счастлив! Мир мне показался иным – краски стали ярче. И моя спутница многих лет Грусть оставила меня… Все стало иным, потому что ко мне пришла Любовь.

Сбылись слова Всевышнего. Я нашел ее здесь! В этом мире, хоть она и жила на Земле. Я бережно хранил в сердце милый образ. Я что-то должен был делать для нее, но не знал, что… Заметив в ней богатое воображение и полный мир фантазий, я сделал на нее запрос в Банк Космоса. В тайне от меня то же самое сделал и Учитель.

…Неполных 10 лет она была моей ученицей. Я работал с ней с особым желанием. Она была частью моей жизни. И я отдавал ей всю свою нежность. Долгое время не решался взглянуть на нее как на душу. И вот однажды… мне показалось, что какая-то незнакомая милая девушка с золотистыми волосами, которую я встретил в стране Грез, очень близка и дорога мне. Я чувствовал в ней любовь. Такое открытие меня озадачило. И я следил за ней, стараясь быть ею не замеченным. Я шел за ней тенью, пока она не вошла в тело; ошибки не было – это была она! Вот так я впервые встретил ее дух.

О! Я недооценил эту хрупкую девушку… Ее дух очень силен! Я узнал о ней, как считал, все, но ошибся. Мне была известна только ее земная жизнь. О прошлом я ничего не знал. Мне не давалась о ее прошлом никакая информация, и я решил, что в теле она живет первую жизнь. Как же я ошибся!

Потом они встретились в астральном мире.

– Не лукавь, – она перебила меня на полуслове, – ты не только работаешь со мной, но и заботишься обо мне, потому что я небезразлична тебе. Ты радуешься, когда видишь меня. А вот о своих чувствах… – она на миг осеклась и твердо, с уверенностью взглянув мне в глаза, добавила, – они взаимны. Прощай, мне пора.

Ее жизнь шла своим чередом. Многого из наших встреч она не помнила, лишь отдельные моменты. И тогда в ее устах рождались прекрасные стихи. Она силою слога превзошла меня. И, работая с ней, я многому учился сам.

Несколько раз мы бывали с ней у меня дома и, уходя на озеро, катались на лодке. Однажды она танцевала. За время танца на ней несколько раз менялась одежда. Она была божественно прекрасна! Никогда не забуду этого танца, когда движения сливаются воедино с музыкой и роднятся с состоянием души, а одежда отображает настроение и дополняет линии движений!

Как много всего пережитого! В моем сердце жила с радостью и боль… К ней пришла любовь на Земле. В чем-то она в своем избраннике видела меня. Она тянулась к нему и сердцем, и душой. Она металась, мучилась от внутренней борьбы. Видя ее муки, страдал и я. Страдал, потому что ничего не мог изменить в происходящем и никак не мог на нее воздействовать, чтобы облегчить переживания. Я боялся ее потерять…

Что-то вмешалось в ее жизнь Свыше. Они не ругались, но… расстались. Мне стыдно признаться в своем эгоизме, но глубоко внутренне я был рад, что он ушел от нее. Я метался и переживал не меньше, чем она. Меня одолевали сомнения, но наши встречи говорили о том, что мы по-прежнему духовно близки и неразлучны, что ничто не стоит между нами.

 

Что происходит в Долине Перехода?

 

Любопытно было прочитать в книге Волошиной и Осеёва, как происходит сам переход из загробного мира в наш, земной. Оказывается, вся будущая жизнь и все события в ней заранее расписаны по эпизодам, и, получается – ничего случайного в ней нет, все закономерно и имеет жесткие причинно-следственные связи! Ну, это просто не укладывается в голове!.. Хотя, скорее всего, так оно и есть на самом деле. Ведь недаром некая предопределенность жизненного пути иногда все же угадывается. Видимо, нам даются варианты поступков, а мы уж их совершаем или не совершаем.

То, что там, в загробном мире, зовется Долиной Перехода, с Земли в ясную звездную ночь хорошо просматривается ничем иным, как Млечным Путем. Млечный Путь и есть Долина Перехода. Самое большое скопление маленьких звездочек, образующих легкую туманность в Млечном Пути, выливается в Долине Перехода в Озеро Забвения, у которого происходит посвящение в будущего человека, рождающегося на земле.

Атмосфера здесь особая.

«Возле Озера было многолюдно. Каждый был занят своим делом, но впечатление хаоса не создавалось, словно кто-то невидимый управлял всеми людьми, подходившими к Озеру. Каждый делал то, что был должен делать… Испив воду из Озера, душа, идущая на Землю, забывает и все знания, и свою жизнь в этом мире…

«– Церемония посвящения проходит так: – объяснили Николаю сам процесс, а уж он потом записал его рукой Инны. – Сейчас приведут уходящую на Землю душу, в данном случае, женщину. Она преклонит колена, мы встанем полукругом за ее спиной и, сосредоточившись, при закрытых глазах, будем просматривать всю ее жизнь от рождения до смерти: все возможные варианты, отклонения и исключения. По своему усмотрению любой может на определенном участке жизни сделать любые изменения: усложнить ситуацию или облегчить путь к достижению цели. Можно поставить любое препятствие.

Такова участь каждого идущего на Землю. Он определяет и выбирает место рождения, родителей, а с этим – условия жизни. Также ставит перед собой цель, которую к исходу должен достигнуть, пройдя через определенные им же самим препятствия. При просмотре эти препятствия можно усложнить или облегчить. Для этого надо мысленно на данном участке поставить небольшой крестик, и все.

Мы подошли к берегу Озера Забвения. Откуда-то навстречу нам вышел мужчина в светло-голубой одежде до земли. Он вел за руку прекрасную молодую женщину. На ее лице мелькнула улыбка, обращенная ко мне и Учителю. Она узнала нас.

Ведущий держал за левую руку коленопреклоненную женщину, правую же она прижала к груди. Мы полукругом стояли на шаг позади нее.

Закрыв глаза, я увидел сероватую дымку. Она расступилась, и появилось изображение. Сначала нечеткое, а потом все резче и яснее вырисовывались картины, сменяющие одна другую.

Я видел родителей малышки, ее рождение, детство. Это тихий и болезненный ребенок. Очень много крестников в этот период. Зная, что могу вмешаться в ее жизнь, я убрал два крестика, избавив ее тем самым от двух простуд: в первый раз, когда она по весне очень сильно промочила ноги, но продолжала с детьми пускать кораблики в ручей и доставать их. Во второй раз, тоже весной, но уже годом позже, она во дворе сбивала сосульки с крыши пристроек около дома и грызла их. Это грозило ужасной ангиной.

Что произошло в тот миг, когда я поднял первый крестик? Конечно, убирал я его мысленно, силою воображения просто стирал. Подняв крестик таким образом, я увидел, как картинки, только что увиденные мной, прокрутились назад в обратном порядке…Щелчок, я не понял, где он прозвучал. Щелчок был приглушенный, после него стали прокручиваться те же события, но несколько измененные. Что же изменилось?..

Няня, собирая малышку на улицу, одела ей резиновые сапожки, а не войлочные, как раньше. Теперь же малышка, пуская кораблики, не промочила ноги, тем самым избежала простуды. Во втором случае, когда я поднял крестик, произошли тоже изменения: малышка за столом опрокинула на себя тарелку супа, за что была наказана – не пустили гулять на улицу в этот день, а на следующий семья уезжала за город. То есть, жизнь продолжалась, и опасность ангины миновала.

Так просматривался день за днем. Если Учитель или Марк вносили какие-то изменения, я видел лишь измененный вариант. Должно быть, если я вносил какие-то изменения, они видели тоже только измененный вариант.

Юность: девушка жива и подвижна, очень общительна и разговорчива, весела. Ко времени замужества ее дорожки расходились веером. У нее будет много поклонников, но выбор падет на трех претендентов. Наблюдая за ее жизнью, я вошел в ее образ, испытывая и радость, и переживания, и боль, обиду, разочарования – все, что она должна была испытать, пройдя через конкретные события. Я словно стал на какой-то период ею самой. Я ужасно боялся сделать ошибку: поставить где-нибудь крестик, усложнив ситуацию. Но в один момент я ощутил острую потребность вмешаться и остановить миловидного юношу, удержать его от признания в любви. Я поставил крестик. Прокрутились события назад, и вот идет измененный вариант: он провожает ее до дому, держа под руку, вот его рука соскользнула ей на талию. Все как в первый раз. «Неужели ничего не изменится?!» – ужаснулся я. И в этот миг откуда-то из подворотни выскочила огромная собака, громко залаяв. Я даже вздрогнул от неожиданности. Но юноша отпустил девушку и вжался в угол между домами, оставив девушку беззащитной. У меня в голове проскользнула мысль: «Кошку бы!» – и тут же с дерева спрыгивает кошка… Собака теперь бросилась за дико кричащей кошкой, тем самым девушка избежала покусов. Я облегченно вздохнул. Юноша подошел к ней и попытался обнять вновь, шепча слова утешения. Она же оттолкнула его, преподнеся ему пощечину.

Таким образом я устранил одного претендента на ее руку, не усложнив тем самым ситуацию: девушке придется пережить разочарование. Но зато она неминуемо встретится с человеком, предназначенным ей в мужья свыше. Если же в силу каких-то обстоятельств они расстанутся, к ней навстречу выйдет неминуемо дублер. Я не желал ей зла, хотя и знал, как тяжела боль разочарования, ведь миловидного юношу она превозносила, считая его чуть ли не идеальным мужчиной…

Более серьезно я не вмешивался в ее жизнь, лишь просматривал и изменял некоторые мелкие ситуации. Я чувствовал себя в ответе за изменения в ее жизни, и наблюдал лишь за обновленными вариантами ситуаций, которые изменяли Учитель и Марк.

Так была просмотрена вся ее жизнь. Как долго мы просматривали – не знаю, но когда видения исчезли, и я открыл глаза, женщина все еще стояла, преклонив колени.

Марк подошел к ней, указывая нам жестом оставаться на месте, и обратился к женщине:

– Закрой глаза. Смотри и запоминай.

Через какое-то время женщина поднялась с колен, опираясь на руку Ведущего и повернулась лицом к Марку.

– Ты все хорошее просмотрела и запомнила? – спросил Марк, чеканя слова.

– Да, – ответила твердо женщина.

– Желаешь ли посмотреть некоторые ситуации еще раз?

– Нет, – так же твердо и уверенно прозвучал ответ.

– Ты готова к переходу?

На лице женщины отобразилось волнение, и в короткий миг пронеслось масса чувств. Но, овладев собой, она четко произнесла:

– Да, я готова к переходу.

Женщина зачерпнула в пригоршню воды и умыла лицо, затем еще несколько раз зачерпывала воду и пила ее с жадностью. Я видел, как ее качнуло в сторону, но она удержалась на ногах, и тут к ней подошел Ведущий, поддерживая, он увлек ее за собой.

– Сейчас они держат путь к месту, называемому в Долине Перехода Лобное.

– Что это значит?

– Это место, с которого душа сходит на Землю и соединяется с телом в момент рождения ребенка.

– А как совершается этот переход?

– Ты хочешь спросить, что испытывает душа в этот миг? – уточнил Марк.

– Да.

– Как и при уходе в этот мир, на девятые сутки. Происходит движение по тоннелю, только теперь в обратном направлении – к Земле, а не от нее».

Вот такой необычный процесс осуществляется незадолго до рождения человека на земле… Якобы осуществляется. О нем, насколько мне известно, впервые рассказано так подробно. Но по ряду причин, примет я почему-то уверен, что так оно и происходит. Даже в своей исследовательской работе я встречал знаки того, что именно так и бывает.

 

Трудная судьба книги

 

Тем временем я затеял переписку с архивами и библиотеками Саратова: делал запросы о судьбе погибшего от несчастного случая в 1851 году Николая Осеёва. Тогда в губернском городе, как я узнал, издавали всего лишь одну газету, и в рубрике трагических новостей могла быть заметка о гибели молодого человека 35 лет. Однако меня переадресовывали то в Москву, то, позже, в Санкт-Петербург.

Из Москвы, из Российской государственной библиотеки, сообщили:

«В ответ на Ваше письмо от 7 апреля 1997 г. сообщаем, что газета «Саратовские губернские ведомости» за 1851 год отсутствует в фондах нашей библиотеки. Интересующее Вас издание имеется в Российской национальной библиотеке по адресу Санкт-Петербург…

Зав. отделом газет О.А. Ядыкина».

Позже ответили и из Санкт-Петербурга:

«По Вашей просьбе библиографы Российской национальной библиотеки просмотрели все сентябрьские номера газеты «Саратовские губернские ведомости» за 1851 год и никаких упоминаний о Н. Осеёве или неординарном несчастном случае с ним не обнаружили.

Зам. директора Е.В. Небогатикова».

Что ж, возможно, гибель человека под колесами экипажа и не столь громкое событие, чтобы о нем сообщать в газете, хотя, помнится, в те времена и более мелкие происшествия получали огласку. Или «Николай Осеёв» – это мистификация? Тогда чья?

Из Саратовского областного архива тоже пришел ответ на мой запрос об Осеёве, но там за такую услугу просили оплату в 350 тысяч рублей (по курсу на 1997 год), а у меня таких денег на тот момент не было… Потом с запросом забылось.

И еще я предпринял одно действие – передал рукопись книги редактору волгоградского журнала «Отчий край» В.Б. Смирнову, который несколько лет назад, будучи редактором городского издания «Новая газета» санкционировал публикацию двух моих брошюр «НЛО над Поволжьем» и «Призраки из поднебесья» весьма приличным тиражом – по 25 тысяч экземпляров каждая. Виталий Борисович одновременно возглавлял кафедру журналистики в Волгоградском госуниверситете, был доктором филологических наук, профессором. Правда, такие люди обычно консервативны, и как он воспримет такой способ литературного письма как психография, мне было неясно. На всякий случай я прихватил с собой замечательную книжку Э. Баркер «Письма живого усопшего» – как пример подобного творческого метода.

Беседа с маститым ученым и литератором повергла меня в шок: уважаемый редактор не знал буквально ничего о феномене психографического письма, и мне пришлось битый час рассказывать о нем, ссылаясь на известные примеры. Изумление и глубокое недоверие не покидало лица моего собеседника. А ведь есть Библия, написанная таким же способом – она продиктована, а не взята из головы! Есть поразительные примеры с творчеством Анни Бизант, Алисы Бейли, российских подданных Е.П. Блаватской и семейства Рерихов. Известны признания писателей Германа Гессе и Ричарда Баха о диктовках, которые они получали… Да много, много подобных фактов. И ничего этого не знает доктор наук?!

А ведь в истории литературы известен, к примеру, поразительный случай, никак не объясненный до сих пор. Он касается последнего неоконченного произведения Чарльза Диккенса «Тайна Эдвина Друда». В 1872 году, через два года после своей физической смерти, писатель надиктовал окончание романа через некоего малограмотного молодого человека из Америки Джеймса из Батльборо, который никогда не читал «Эдвина Друда» и вообще не знал о таком писателе, как Диккенс. Запись велась психографически. Специалистами эта вторая часть книги признана за совершенное факсимиле слога Диккенса и его неподражаемого юмора. Книга была переведена на многие языки мира, хотя источник диктовки остался неразгаданным. Дух самого Диккенса? Такого не может быть! А я полагаю, именно это и произошло, но мы, люди, слишком упрямы в своем отрицании иных миров.

Я долго не мог дождаться оценки книги редактором «Отчего края». Дождался… Увы, по телефону он сказал, что данная книга – просто фантазии и целиком сочиненная. Печатать ее они не будут.

Я был изумлен! Ведь я показывал фотографию Инны, когда ей было только 24 года, и в то время книга была уже написана. Создать многоплановый роман со множеством персонажей и увлекательнейшим сюжетом в такие юные годы?.. Такое могли лишь Достоевский или Гоголь, которые писали свои первые произведения в юном возрасте!

Я не знал, что думать…

Зато книга очень понравилась кругу моих родных и знакомых. Помню, мой отец, человек военный, в прошлом коммунист и, как многие в нашей стране, воспитанный атеистически, с огромным интересом прочитал рукопись Инны. Вероятно, как всех пожилых людей, его тревожила эта тема – о жизни после смерти, и он постарался познакомить с книгой и мою матушку – они читали ее по вечерам вслух. Отец и мама задавали мне много вопросов, читали некоторые письма Инны, и, кажется, прониклись верой в то, что за порогом жизни все так и есть, так будет, как рассказал Николай Осеёв. Книга своей искренностью и непридуманностью вызвала у них глубокое доверие. Они пересказывали ее своим пожилым соседям по подъезду, а книжку Э. Баркер прочитали, по-видимому, все их знакомые.

У меня осталось ощущение, что мои родители значительно спокойнее уходили в тот мир именно из-за прочитанной повести о потусторонней жизни. Отец незадолго до смерти второй раз попросил у меня почитать книгу. Он окончил свой путь первым, в 80 лет, а мама умерла спустя полтора года. В последний день своей жизни мама так и сказала: «Я, сынок, умираю спокойно, без страха. Я верю, что там жизнь продолжается, и знаю, что там меня ждет наш папочка, – так звала она на закате жизни моего отца и своего мужа Степана Савельевича. – Только б мне попасть в тот же мир, что и он. Но я более грешна, у меня были аборты, а наш папочка был святым человеком…»

В более драматической ситуации помогла эта книга старшему брату той самой Ольги Душевской, заместителя редактора газеты, которая первой из моих друзей читала рукопись Волошиной. Ее брат умирал в 60 лет от рака. Умирал трудно, мучительно и в полном сознании. По-видимому, в какой-то момент ему стало невыносимо от безысходности положения, от боли и уколов, от тяжести мук, физических и душевных. Атеист по своим взглядам, не верующий ни в какого Бога и ангелов, он однажды взмолился – попросил у сестры почитать что-нибудь из эзотерической литературы. И Ольга Николаевна взяла у меня эту рукопись…

Боже, что сделала с умирающим человеком эта книга!

«Геннадий, он так преобразился! – рассказывала Ольга о брате. – У него появилась в глазах надежда, он стал намного спокойнее, а главное, он обрел веру в будущее. Не в выздоровление, разумеется, а в ту потустороннюю жизнь, о которой прочитал. И, кажется, даже боль он уже переносил более стойко, чем до этой книги. Он уже не жаловался нам, а просто мужественно и просветленно ждал… Знаешь, его спасла эта книга!...»

 

Миры, которых много…

 

Да, рукопись Осеёва-Волошиной на многие вещи, не известные нам, раскрывала глаза. Вот еще некоторые сведения из нее. Они касаются уровней, или миров, на которые попадают греховные души.

«…Поразил меня больше всего Мир самоубийц, – описывал Николай Осеёв. – Как живут они? Ужасно! Их Мир – ряд планет, очень похожих одна на другую тем, что живущие там обитают в норах, вырытых в земле. Что есть свет, им едва ли ведомо. В этом мире царит постоянный сумрак, часты туманы, которые оседают на растительности в виде тинот. Из-за этого нельзя сказать что именно за дерево или цветок растет. Все поглощено в липкий, мерзкий налет. Живущие здесь существуют. Питаются, чем придется. Особенно трудно здесь духам первые три года пребывания. Церковью на Земле запрещено отпевать самоубийц в течение трех лет. Но этот мир осуждает их более строго.

Если на Земле самоубийц отпевают в церкви спустя три года со дня смерти и хоронят на кладбище отдельно ото всех за особой чертой (хотя с годами уйдет и эта строгость), то здесь все обстоит иначе.

Если по истечении трех лет, после отпева душа не раскаивается в содеянном, считая свою правоту превыше всего, она осуждается на еще более ужасные условия жизни.

Для близких, оставшихся на Земле, остается лишь верить и надеяться, что их ушедший раскается и пойдет на новые испытания, а через некоторое время будет возвращен на Землю в тело, чтобы полностью освободиться от идей самоубийства. Такое искупление грехов возможно лишь в новой жизни, а эта жизнь не будет легкой и, наверное, не раз возникнут подобные ситуации. Это – испытание душе на ее твердость и решимость освободиться от греха, пройдя через перерождение.

Трудно сказать, что бывает с теми, кто не раскаивается в грехе самоубийства. Я не знаю даже, как низко они опускаются и есть ли у них путь к восстановлению. Чаще же приходит раскаяние. Тогда предстоит долгий путь очищения. Для каждого этот путь свой. Все зависит от того, насколько искренне признание греха содеянного, и каковы были обстоятельства, подтолкнувшие человека на самый страшный грех – оборвать своею рукой себе же жизнь.

Не менее страдают и убийцы. Они отнимают жизнь у других, не имея на это никакого права! Жизнь дается человеку Свыше, и только Всевышний вправе решать, каким должно быть наказание убийце. Конечно, во все времена осуждалась такая жестокость, и убийц наказывали смертью, либо их постигала Карма Космоса.

Для убийцы же на том свете самое страшное наказание – видеть свои преступления, и не просто видеть, а испытывать на себе ВСЮ БОЛЬ ЖЕРТВЫ. И это не единожды, такое преследует постоянно, лишь на время отступают видения, чтобы потом вернуться с новой силой ощущений. Как долго преследуют такие видения? Пока душа не пройдет путь искупления греха.

Бывают убийства случайные, непреднамеренные. Тогда человеку вменяются особые повинности во искуплении содеянного, хотя его преступление может быть и снято с него.

Убийц очень легко узнать в этом мире. Им отнимают на руке правый мизинец и безымянный палец.

Мне даже трудно представить, насколько тяжела жизнь убийц и насильников. Их путь искупления вины более долгий и мучительный, чем у самоубийц..

Горек удел и пьяниц, не избавившихся от порока зелья на Земле. Они не могут здесь жить спокойно, их преследует Дух зелья, которому они отдаются, пристращаясь к алкоголю. Освободиться от его влияния трудно! Таких людей преследует запах спиртного до тех пор, пока они не находят путь удовлетворять растущую день ото дня прихоть: соприкоснуться во что бы то ни стало с одолевающим запахом. Путь к удовлетворению прихоти прост – Земля!

Человек, одолеваемый Духом Зелья, спускается на Землю и находит человека, употребляющего именно тот спиртной напиток, запах которого преследует его самого, и пристраивается к нему. Он становится блуждающим духом! Человек пьет, а дух через него вдыхает пары зелья, чем вынуждает человека пить все больше и больше и чаще.

Блуждающий дух постоянно деградирует и разрушается как личность. Но человек, к которому он пристраивается, тоже деградирует по-своему на Земле: меняется его облик, образ жизни и многое другое… Возле одного человека может собираться до десятка, а то и более блуждающих духов. Часто такой человек обречен на гибель.

Не все пьяницы, придя в этот мир, обречены на гибель. Есть души, которые через возврат на Землю полностью восстанавливают свой дух. Шанс к возрождению дается каждому. Используя его, можно обрести жизнь, а можно и усугубить свое положение. Ведь жизнь на Земле полна соблазнов и испытаний…

А еще есть Миры, где соприкасается Свет и Тьма. Здесь, как и на Земле, царит хаос, где добро часто воспринимается за зло, а зло почитается на уровне добра. Здесь стреляют и убивают, но смерти нет, остаются боль и раны. Этот мир тесно соприкасается со страной снов.

Как часто люди видят сны, в которых события развиваются в самых необычных условиях. Но все происходящее реально! Для души человека притягателен мир соприкосновения Света и Тьмы, поэтому она часто, минуя страну снов,