АР – Нью-Йорк

Это ночью около половины второго автомобильная авария унесла жизни бывшего детектива из Бруклина и молодой пары из Куинса.

По словам очевидцев, микроавтобус Форд 1976 г.в., за рулем которого был бывший детектив Мануэль Васкез, 21 год отработавший в полиции Бруклина, вылетел на встречную полосу на Декалб и столкнулся с Форд «Caprice».

Водителем Форда «Caprice» был двадцатитрехлетний мужчина из Квинса. Он и его двадцатипятилетняя жена погибли на месте. Имена погибших не уточняются до уведомления родственников.

Васкез скончался по дороге в больницу. Полиция сообщает, что, в момент аварии он находился в состоянии алкогольного опьянения.

У Хэйли скрутило живот от волнения, когда она дочитала последние строки. Господи милосердный, нет. Мэнни погиб спустя пару часов после того, как она уехала от него. Конечно, это выглядело как несчастный случай, ведь он столько выпил, что ему вообще не стоило оказываться за рулем.

Но время… после всего, что они обсудили, да и, зная о его паранойе, как он переживал, что за Хэйли следят. Она не могла отбросить мысль, что это вовсе не было несчастным случаем. Холодок пробежал по спине Хэйли, и она оглянулась, не стоит ли кто-нибудь у нее за плечом, не следят ли за ней.

Хотя она провела в его обществе всего несколько часов, Хэйли чувствовала, что Мэнни был добрым малым, честным копом, по-настоящему, искренне преданным идее установления справедливости, любой ценой. Она снова задумалась о том, почему он потерял работу, и уволил ли его шеф из-за пьянства или потому, что кто-то пытался заткнуть Васкеза, прикрыть его расследование, как сам он утверждал. Хэйли ужасно сожалела, что такой честный человек, с такими благими намерениями, так плохо кончил – его жизнь была разрушена алкоголем, он был унижен и запуган. И вот он убит. Какой позор, что он так никогда и не увидит справедливого разрешения дела, которое так дорого ему стоило.

Она хотела докопаться до правды с его помощью, но теперь у нее не было шанса получить список его «подозреваемых» – ее наиболее важную зацепку на данный момент. Или запись Фрэнки-Лиса, которая, по словам Мэнни, содержала дополнительную информацию об ОЭН. Хэйли должна была больше настаивать вчера, чтобы получить необходимую ей информацию, которая была у Васкеза. Может быть, тогда она могла бы получить ответы на свои вопросы.

И тут ее осенило. Записка! Бог ты мой, у него же осталась моя записка. Когда она сказала, что он может оставить записку у себя, Васкез положил ее сверху, в свою папку с «безумными» письмами. И она могла все еще быть там, дожидаться, пока копы ее найдут, обыскивая квартиру Мэнни. Нет, они же думают, что его смерть – несчастный случай. Записку, скорее, найдет кто-то из родственников, или хозяйка квартиры, когда будет выбрасывать его вещи. Кто-то ведь обязательно найдет ее. А записка, плюс запись на его автоответчике, могли раскрыть ее, стать поводом для ареста: копы обвинят ее в сокрытии улик и кто их знает, в чем еще.

Хэйли до смерти боялась оказаться в тюрьме, этот страх был сильнее, чем все испытанное ею за последнее время. Она соображала с бешеной скоростью. Нужно было достать записку и стереть сообщение, во что бы то ни стало. И нельзя было больше тратить время. Мэнни представил ее старухе- хозяйке как свою племянницу? Тем лучше, Хэйли могла этим воспользоваться. Заговорить старухе зубы, попасть в квартиру, и как можно скорее уехать оттуда. Место было оживленное, сравнительно безопасное. Хэйли сказала начальнику, что по личным причинам вынуждена уехать незамедлительно. Спустя десять минут она уже мчалась в Бруклин.

 

***

 

Фитнесс-центр «Атлас Джим» был старой закалки, для тех, кто серьезно настроен на самосовершенствование. Там были тренажеры и штанги, и раздевалки. И клиенты, которым было все равно, какую схему тренировок выбрать – лишь бы в результате нравиться противоположному полу.

– Полегче, ты, чемпион, мы тут не за золото соревнуемся, – прошипел спарринг-партнер Домино.

Она перестала давить, а потом и вовсе убрала колено с его шеи, встала и протянула руку, помогая подняться ему.

– Что-то ты сегодня, прямо, фанатична, – сказал он игриво, толкая ее в плечо.

Домино одарила его извиняющейся улыбкой:

– Прости, что-то я не рассчитала, наверное, – впервые она вот так замечталась. Она всегда знала правила «качалки» и правила борьбы – как далеко она может и должна заходить.

Она сняла эластичный ободок со лба и направилась к скамейке со штангой, остановившись только для того, чтобы сделать глоток воды из бутылки и вытереть ладони о полотенце. Ее тренировочные брюки и майку уже можно было выжимать от пота, но она собиралась заниматься еще, как минимум, час. Хорошие тренировки, до потери сил, были ей нужны, и они ей нравились, но сегодня она пришла сюда не ради удовольствия. Сегодня она пришла сорвать раздражение. Это задание действовало ей на нервы, и она не знала, почему именно.

Двадцать минут упражнений на жим не смогли помочь ей побороть смятение. Ей нужен был воздух. Поэтому она приняла короткий холодный душ, бросила сумку в один из запирающихся ящичков, переоделась в шорты и футболку и вышла на восьмикилометровую пробежку. Она должна была пройти хорошо, хотя в столице и было больше 27 градусов Цельсия. Но в половине девятого утра и при пасмурном небе это было терпимо. К тому же, Домино было не привыкать выкладываться в любую погоду.

Фитнесс-центр был расположен в офисном комплексе к северу от Восточного Потомакского парка, поэтому Домино выбрала маршрут, ведущий через мост на Четырнадцатой улице в Вирджинию, а затем пролегающий по велосипедной дорожке вдоль реки.

Она услышала громкий мужской голос откуда-то справа. В лодке, ближе к носу, сидел мужчина, и подгонял женщину с веслом, кричал ей грести быстрее. Похоже, они должны были грести в одном ритме, и мужчина продолжал считать и подгонять, или это он старался попасть в ритм? Домино не была уверена, но громкий хорошо поставленный голос вводил ее в транс.

Она закрыла глаза на несколько секунд, и, когда она их снова открыла, она, казалось, была уже в совсем другом месте.

"Быстрее, быстрее!"

 

Ей было пятнадцать, и тогда голос справа принадлежал Дэвиду Атэру, который вел свой джип в стороне от нее и двух одногруппников – парня и ее лучшей подруги Мишель, которой тоже было пятнадцать. Они были в Национальном Лесопарке Рио Гранде. У Домино болели легкие от постоянного бега в течение уже двух часов, или даже больше. Ей казалось, она тащила на себе мертвое тело, такими тяжелыми были песочные отягощения на лодыжках и огромный рюкзак, мокрые после того, как Домино незадолго до этого еще пришлось передвигаться вплавь.

Парень, бежавший от Домино по левую руку, упал, страшно ругаясь. И снова прозвучал голос Атэра:

– Дальше. Встал и побежал дальше.

Она не могла припомнить ни одного случая за свою жизнь, когда она сильнее уставала и была так нацелена на результат. Мишель бежала рядом, но выглядела так, словно была готова расстаться с завтраком. Она промямлила что-то о том, что, если они выживут после этой тренировки, убить Атэра одним пальцем будет для них проще простого.

Атэр подъехал к ним на расстоянии вытянутой руки.

– Больно? – крикнул он сквозь рев мотора.

– Да, сэр, – прокричала Домино в ответ, не сводя глаз с дороги впереди.

– Хочешь, чтобы все это прекратилось?

– Да, сэр, – снова крикнула она, зная, что ее моральная агония отражается в этот момент на лице.

– Тогда продолжай бежать, – услышала она, – Беги, пока не перестанешь чувствовать боль. Пока вообще не перестанешь чувствовать. Пока не поймешь, что хочешь, чтобы боль не кончалась.

– Да, сэр, пока не перестану чувствовать. Никакой боли, – прошептала она.

Большую часть дороги она преодолела, ни о чем не думая, ступая все чаще и чаще, размеренно и быстро отталкиваясь от асфальта.

– Пока не перестану чувствовать, – сказала она себе. Вслух.

Она пробежала мост до середины, как вдруг остановилась, плавно замедляясь.

– Черт, – она хлопнула себя ладонью по лицу. Пнула банку из-под колы, валявшуюся у нее под ногами.

Что она знала, кроме бега – от других и от самой себя, – бега «пока не перестанешь чувствовать». Почему это больше не работало, почему мысли о Хэйли заставляли Домино чувствовать, что больше и не заработает, и почему так больно было лгать Хэйли? Ответов на все эти «почему» она не знала, но обратный путь до фитнес центра она решила проделать пешком.

Она приближалась к входу, когда зазвонил ее сотовый. Это был Пирс, он хотел сообщить информацию от оперативников, прослушавших домашний телефон Хэйли.

– Удар только что звонила своему новому другу из Бруклина, – сказал он, – Она оставила сообщение на его автоответчике.

– Я слушаю.

– Она, похоже, что-то дала ему, взамен, на что он тоже ей что-то обещал, причем этим вечером… она сказала, что это «многообещающе». Она встретится с ним в шесть. В общем, доберись туда, с Рено встретишься по дороге. Отправь его в квартиру этого Мэнни, попробуйте узнать, что она отдала ему, и что должна получить взамен.

– Я уже в пути, – она захватила из багажника сменную одежду, прежде чем направиться в раздевалку.

Спустя час после того, как они выехали в Бруклин, Рено начал жаловаться на плохое самочувствие. Он сказал, что возможно, это оттого, что он прошлым вечером несколько злоупотребил дарами моря в ресторане. К моменту, когда они достигли точки невозврата, его немилосердно рвало в пластиковый пакет. Рено сидел на самом заднем ряду в микроавтобусе, такой слабый, что не мог самостоятельно передвигаться. О том, чтобы направить его в квартиру Васкеза, не было и речи.

Домино подождала, пока старуха, ковылявшая с пакетом от подъезда к мусорному баку, зайдет за угол дома, и только потом вышла из машины. Никого больше вокруг не было, никто ее не видел. Вчера Домино обошла вокруг дома и заметила решетки на окнах квартиры Васкеза. Единственный путь внутрь лежал через подъезд.

Ее перекосило, когда она увидела, сколько в двери замков. Ей сказали, что этот тип параноик. Но на то, чтобы отпереть замки, могло понадобиться пара минут, а в тот же коридор выходило слишком много соседских дверей. Ее могли заметить в любую минуту. Сначала она постучала, достаточно громко, чтобы в квартире услышали, а соседи не подняли тревогу. Когда ответа не последовало, Домино принялась за замки, и попала внутрь через три минуты.

Хотя Домино доводилось бывать в самых разных местах с жуткой антисанитарией, такого ей видеть в странах первого мира не доводилось. Помимо грязи и бардака, там стоял такой смрад, что дышать Домино пришлось через рот. Она обыскала квартиру и быстро нашла записку Хэйли, небрежно брошенную поверх всех бумаг в картонной папке на диване Васкеза. И хотя она успела быстрым взглядом пройтись по паре дюжин бумаг в других папках, запиханных в трудно-выдвигающиеся ящики, ничего больше примечательного в гостиной Домино не обнаружила.

Вдруг голоса за дверью заставили ее заскочить в спальню, потому что единственный замок, на который она потрудилась себя запереть дверь, открыли снаружи. Это был единственный замок, к которому не требовался ключ, чтобы закрыться изнутри.

Ее любопытство обратилось тревогой, когда она узнала один из голосов: он принадлежал Хэйли.

– Спасибо, Эдна, я вам очень признательна.

Домино слышала, как Хэйли зашла в квартиру, а потом заперла за собой дверь. Домино протиснулась за дверь спальни, там она спряталась достаточно неплохо, потому что могла следить в щелку за тем, что происходит в гостиной. Хэйли прошла в узком поле зрения, открывавшемся, если смотреть сквозь зазор между дверью и косяком, потом пошуршала бумагами и выругалась. Домино знала, что, если Хэйли смогла войти в квартиру без Мэнни, то искать записку она будет до победного. Домино неслышно сняла рюкзачок, достала лыжную маску и надела ее. Хэйли не должна была увидеть Луку.

Она слышала, как Хэйли воспроизвела сообщение на автоответчике, а потом стерла его с характерным писком. Потом она открыла тошнотворно-грязные ящики стола и поискала среди бумаг. Спустя пару минут Домино почувствовала приближение Хэйли и увидела в своем узком поле зрения, что та приближается к входу в спальню.

Домино еще плотнее вжалась в стену, держа теперь рюкзак у ног, и старалась собраться перед контактом с целью. Когда Хэйли вошла в комнату, Домино уловила жасминовые нотки знакомого парфюма. Она задержала дыхание, ощущая напряжение всеми нервными окончаниями, сердце ее бешено стучало. Она была более взволнована и тревожна, чем обычно в таких ситуациях. В ее голове пронеслась мысль: а что если эта разница связана с нарастающим притяжением к Хэйли.

Снова открываются и закрываются ящики, скорее всего, комода или прикроватных тумбочек, которые Домино успела заметить краем глаза.

Хэйли бубнила что-то себе под нос.

– Ну, где же они, где? – снова раздался звук перебираемых бумаг.

Домино отважилась на короткий взгляд в ту сторону. Хэйли была всего в паре метров от нее, спиной к ней, она наклонилась над кроватью, и читала документы, разбросанные по матрасу и везде вокруг.

– Господи Иисусе! О, Мэнни! – в голосе Хэйли звучало воодушевление, и Домино видела, как она взяла большой конверт и открыла его.

Домино выбралась из-за двери, но Хэйли, похоже, услышала или почувствовала это, и повернулась в ее направлении, как раз в тот момент, когда Домино была уже совсем рядом. Чтобы не дать Хэйли повернуться, она провела захват шеи из-под плеча, и заломила Хэйли руку. В обычных условиях она бы немедленно повалила жертву, но сейчас что- то ее остановило. Вместо этого она наклонила вперед голову Хэйли, та потеряла равновесие и упала на кровать лицом вниз.

Хэйли попыталась сопротивляться, но Домино прижала ее всем весом и достала пистолет. Прижала его к основанию шеи Хэйли, но не стала взводить курок. Потом она произнесла только одно слово, на тон ниже своего голоса, надеясь, что Хэйли не узнает его:

– Нет!

Хэйли замерла, уткнувшись лицом в матрас.

Ее стесненное дыхание, казалось, звучало очень громко. Домино слышала запах ее страха. Она ненавидела делать это, но выбора у нее не оставалось. Одной рукой держа пистолет у головы Хэйли, другой она вытащила конверт, который Хэйли только что открыла, и сгребла бумаги, раскиданные по кровати. Потом она поднялась, медленно, молясь, чтобы Хэйли оказалась достаточно рассудительной, и оставалась в том же положении. Домино пришлось рисковать, заговорив снова. Низким голосом. Хрипло. Угрожающе.

– Не двигаться.

Пятясь, она прихватила рюкзак уже на пути в гостиную, потом остановилась у дивана Васкеза, чтобы обыскать сумочку Хэйли на предмет записи убийства. Вместо нее Домино нашла DVD подписанный так: «Мадонна, специальное интервью телеканалу Эйч-би-оу, 2003». Этот умный ход чуть не заставил ее улыбнуться. Не удивительно, почему они не нашли запись среди всего, что было в квартире Хэйли. Домино положила диск в свой рюкзак, и взглянула еще раз в сторону спальни, успокоенная тем, что Хэйли не пыталась поднять глаза на нее или следовать за ней.

Открыв дверь в коридор, Домино стащила с себя маску, радуясь мысленно тому, что ни одно из окон Васкеза не выходит на парковку, и Хэйли не сможет увидеть, как она уходит. Сердце гулко ухало в груди. Никого на улице. Никто не видел, как она уходила. Однако облегчение быстро сменилось яростью, когда она осознала, что едва было, не случилось. В животе все перевернулось от мысли, что, если бы Хэйли попыталась бежать, ее пришлось бы пристрелить. Домино прошла к припаркованному микроавтобусу, ей было любопытно узнать, чем там занимался Рено, что не мог ее предупредить. Он лежал пластом, на спине, и с него градом лил холодный пот.

Домино позвонила Пирсу, сообщила новости и спросила, нужно ли им проследить за Хэйли, или лучше возвращаться в Вашингтон. Ей было сказано оставаться на месте и проследить, куда теперь пойдет Удар, поэтому Домино надела рыжий парик и солнечные очки, и отогнала микроавтобус подальше о «Мустанга» Хэйли. Пока она ждала, когда Хэйли выйдет из подъезда, Домино вставила DVD в ноутбук и просмотрела запись камер наблюдения. Без эмоций, ища признаки, по которым можно было бы ее вычислить.

Точно ли она взяла все? То, что было у Мэнни и все, что оставила Хэйли? Пирсу не особенно понравились события дня, но убирать Хэйли Домино отчаянно не хотелось. Объективизация, которая обычно характеризовала все задания, выполненные Домино, просто не работала во время операции «Затмение».