Студопедия — ЭННЕАДЫ 24 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

ЭННЕАДЫ 24 страница






8. Так как тут свет истекает из тела, то конечно легко сказать, откуда он происходит, зная, где находится это тело. Но когда дано бытие невещественное - такое, которое не нуждается в теле, будучи само прежде и выше тела, которое утверждается на самом себе, и совсем не нуждается ни в каком для себя субстрате, то для него при такой его природе, нет и не может быть никакого такого начального пункта, откуда оно появляется, ни места, где бы оно всегда находилось, ни тела, от которого бы оно стояло в зависимости. А если так, то разве можно сказать, что одна его часть здесь, другая там? Ведь это значило бы, что есть где-то начальный пункт, откуда оно появляется, и что оно стоит в зависимости от чего-то другого. Поэтому с допущением, то все во вселенной участвует в этом бытии, должно быть соединяемо также и признание, что все участвует в нем, как в одном целом, при чем само оно не только не разделяется, но и не изменяется. Ибо только сущности, соединенной с телом /душе/, свойственна пассивность и только как акциденция; такая сущность представляется как страдательная и разделенная /по всем органам тела/, насколько мыслится - как функция или форма тела. Но то бытие, которое не соединено ни с каким телом, к соединению с которым напротив, всякое тело стремится, ни коим образом не участвует в тех страдательных состояниях, которые для тела столь же существенны, как и делимость, служащая их причиной. Короче, - как все телесное, по самой природе своей есть делимое, так бестелесное по самому своему существу есть неделимое. Да и как это можно было бы разделить то, что не имеет ни какого протяжения? Потому, если бытие протяженное участвует в бытие непротяженном, то этим своим участвованием вовсе его не разделяет, а если бы разделяла, то это значило бы, что и то непротяженное бытие есть протяженное. И так, когда вы говорите, что то единое сущее есть во многом, то не представляйте себе дела так, что само единое превращается во многое, но возводите множество к единству и то единое созерцайте как нераздельное целое во всем этом множестве, помня, что то единое истинно сущее не есть принадлежность ни какого-либо индивидуума, ни всей совокупности вещей, что оно принадлежит всецело лишь одному себе, есть само по себе и для себя всецело довлеет самому себе, что оно не имеет ни такой величины, как вся вселенная, ни тем более такой, как одна из частей вселенной, словом - абсолютно никакой величины. Да и как это оно могло бы иметь определенную величину, когда иметь ее свойственно лишь одному телесному? Поскольку же природа его совсем иная, чем природа телесного, то и нельзя ему усвоять никакой величины, то оно не находится ни здесь, ни там, словом нигде; а то иначе ему часто приходилось бы быть то здесь, то там. И наоборот, если пространственное разделение свойственно лишь такому бытию, одна часть которого здесь, другая там, то как возможно такое разделение для того единого сущего, которое не находится ни здесь, ни там? Итак, это единое сущее всегда пребывает в себе как нераздельное, не смотря на то, что многие существа стремятся к единению с ним. Они стремятся обладать им во все целости /а не разделять его между собой/ и если достигают участия в нем, то участвуют в нем, как в едином целом, насколько бывают к тому способны. Но участвуя в нем, они и не участвуют в том смысле, что оно не становится никогда собственностью ни одного из них. Только таким образом единое истинно-сущее и в себе самом пребывает всецело и во всех тех вещах, в которых открывается его сила; напротив если бы оно не было всегда нераздельным целым, тогда оно не было бы бытием в себе и для себя, тогда и вещи не участвовали бы в его истинном бытии, которого все и всегда жаждут, а участвовали бы в чем-то другом, чего они совсем не желают.

9. Теперь же, если бы то единое существо /мировая душа/ делилось на множество таких существ, из которых каждое вмещало бы в себе всю целость его существа, тогда получалось бы множество /таких же, как оно само/ первых существ, ибо каждое из них порознь было бы в таком разе первым. Как и чем тогда все эти первые существа отличались бы друг от друга, чтобы не слиться в одном и том же существе? Ведь не телами они различались бы и разделялись друг от друга, да и формирующими принципами тел но могут быть существа первые, так как они во всем должны быть подобны первому - высочайшему началу, от которого непосредственно происходят. С друго стороны, если допустить, что единое бытие разделилось на многие части и что эти части суть его силы, тогда уже каждая из этих частей не будет уже содержать его в себе во всей целости, а кроме того в таком разе сам собой возникает вопрос, как же это могли эти многие силы от него отделиться, его покинуть, и куда это они могли от него уйти? Потом, вполне уместен и такой вопрос: те силы, которые присущи чувственному миру, находятся ли в то же время и в том едином истинносущем, или нет? Если ответим: нет, то получится нелепое допущение, будто то единое-сущее потерпело уменьшение, стало немощным лишившись тех сил, которыми прежде обладало; кроме того, не менее нелепо и другое тесно связанное с этим допущением, - что силы могут отделяться от тех сущностей, которым они принадлежат. Напротив, если силы находятся и в едином всеобъемлющем начале и еще где нибудь, тогда силы эти находятся здесь /в этом мире/ или во всей своей целости, или только отчасти: если тут находятся только их части, тогда они суть части тех самых сил, которые там /во всей целости/; а если они тут во все полноте и целости, тогда опять они здесь не иные, а те же самые, что и там; а это значит, что они и здесь не разделены друг от друга и что единое всеобъемлющее начало есть везде одно и то же без всякого разделения. Можно пожалуй, еще и так представлять себе дело, что хотя силы многие все похожи друг на друга тем, что каждая содержит в себе целую силу, целое, что везде с одной субстанцией соединена одна сила. Но в таком разе все прочее пришлось бы принимать лишь за силы /без субстанций/, а между тем одинаково не мыслима - как субстанция без силы, так и сила без субстанции, ибо там /в сверхчувственном мире/ сила есть непременно вместе субстанция и сущность, или даже нечто высшее, чем сущность. Не таковы, конечно, силы здесь /в чувственном мире/: тут они гораздо меньше, слабее, так как они истекают от единого всеобъемлющего начала подобно тому, как от сильного яркого света истекает свет слабейший, менее яркий, но и этим силам присущи те субстанции, ибо сила не может существовать отдельно от субстанции - поэтому, насколько все эти силы по некой необходимости всегда друг с другом сообразуются, необходимо признать, что одна и та же всеобъемлющая сила везде /в них/ присутствует, а если не везде одинакова, то все же где не присутствует, всегда присутствует вся в целости, без разделения, наподобие того как одна душа в своем теле. А если так, то почему ей не присутствовать во всей вселенной? Ведь если бы она в частных силах делилась до бесконечности, тогда вследствие такого разделения она потеряла бы свою целость и дошла бы наконец до полного истощения. Потом /без такой единой целостной силы/ не было бы соответствия и согласия между частными силами столь различными в разных частях мира. Наконец и то можно поставить на вид, что образ /тень/ точно также не может существовать отдельно от того, что дает от себя образ /или отбрасывает свою тень/, как и свет отдельно от своего источника, и что если никакая вообще вещь, обязанная своим существованием чему-либо другому и представляющая собой лишь образ другого, не может существовать без своего оригинала, то и эти силы /чувственного мира/ не могут существовать отдельно от того единого всеобъемлющего начала, из которого проистекают. А если так, то это начало, источающее эти силы, должно присутствовать всегда и везде, где оно есть, при том присутствовать везде и во всем во всей своей целости, без всякого разделения.

10. Нам могут возразить, что существование образа не связано необходимо с существованием первообраза что есть такие образы, которые существуют и в отсутствии своих оригиналов, что например, и по удалении огня теплота, им произведенная, продолжает пребывать в согретых ею вещах и т.п. Вот наш ответ касательно отношения образа к оригиналу. Вы пожалуй, для примера возьмете образ, вышедший из под кисти живописца; но это будет пример не подходящий, ибо тут не оригинал производит свой образ, а живописец. Мало того, такой образ не есть в строгом смысле образ оригинала /им самим произведенный/ и это даже в том случае всегда кто-либо пишет свой собственный портрет, ибо и тут не тело живописца /само по себе/ рисует и не форма, воспроизводимая в рисунке /сама себя в нем изображает/; даже такой портрет гораздо правильнее считать продуктом соединения и расположения цветов, в котором сам живописец отсутствует, ибо тут вовсе не имеет места такое произведение образа /своим оригиналом/, какое бывает в зеркале, в воде, в тени, где образ в строгом смысле слова истекает от предсуществующего оригинала и в отсутствии его существовать не моет, а между тем таким именно образом, по нашему мнению, происходят низшие силы от высших. Что же касается указания на теплоту, способную существовать в отсутствии огня, то можно прежде всего поставить на вид, что теплота вовсе не есть образ огня, особенно если присутствие в ней огня отрицается, хотя и в таком разе все равно теплота не оказывается способной существовать без огня, потому что когда огонь удаляется от нагретого им тела, оно охлаждается, если не вдруг, то постепенно. Поэтому те, которые полагают, что все вообще силы чувственного мира способны таким же образом /как теплота нагретого огнем тела/ истощаться, должны бы утверждать /и то, что из него необходимо вытекает/, - что только один Первоединый бессмертен, а души и духи смертны. Мнение это ложно уже потому, что в нем происходящее от неизменной Первосущности признается текучим и тленным. Где, если бы солнце стояло неподвижно, то оно изливало бы один и тот же равномерный свет всегда в одни и те же места, а кто сказал бы, что свет солнечный не есть всегда один и тот же /вследствие того, что оно движется/ тот должен был бы вместе с тем утверждать, что само тело солнца подвержено течению и изменению. Впрочем, мы уже в другом месте старались доказать, что все происходящее от Первоединого нетленно и вечно, что души и духи бессмертны.

11. Но если сверхчувственное бытие во всей целости своей присутствует везде, то почему не все существа участвуют в нем, не имеют его в себе во все целости? Почему они представляют собой различные степени /совершенства/, - одни занимают первое место, другие - второе и т.д.? Это, конечно, потому, что те из них, которые более других способны воспринять его, более других и ему соприсущи, а оно присутствует везде как истинно сущее, не претерпевает никакого ущерба от того, что другие существа соприсущи ему в той мере, в какой к этому способны, ибо они присутствуют в нем не как в каком-нибудь месте, а на подобие того, как прозрачность присутствует в свете; отношение к свету непрозрачного, конечно, совсем иное. Поэтому, если есть в сверхчувственном мире существа первого, второго и третьего порядка, то эти порядки не местами отделены один от другого, а лишь отличны друг от друга достоинством, своими силами и своими специфическими особенностями, ибо тут ничто не мешает быть вместе - в единстве таким различным сущностям, как души и духи, или как разные науки высшего и низшего порядка. Нечто подобное наблюдается и в мире чувственном, как например, в одном и том же яблоке глаз видит его цвет, обоняние ощущает его запах, и каждое из наших чувств воспринимает все иное и иное качество яблока, между тем как все эти качества существуют вместе, а не отдельно одно от другого.

Но, если так, то само сверхчувственное бытие не есть ли многое и многоразличное? Конечно, оно есть многоразличное, хотя в то же время есть простое; оно есть единое и многое вместе, ибо как разум его - единый и множественный вместе, так и сущее /им мыслимое/ есть прежде всего единое, потому что если в нем есть и иное и иное, то это иное есть его собственное иное и инаковость есть его собственная инаковость, между тем как в несущем не может иметь места никакая инаковость; от сущего не отделимо единство, но где есть сущее, там есть и его единство, так что единое сущее зависит всегда лишь от самого себя, утверждается на самом себе. Нет ведь ничего невозможного даже в том, что одна сущность, будучи в известном отношении особой отдельной от другой, в то же время целиком находится в этой другой. Но конечно, возможны и есть различные виды присутствия одного в другом: иначе пребывают чувственные вещи в сверхчувственном мире там, где в нем они пребывают, иначе сверхчувственные сущности присутствуют друг в друге; иным образом тело находится в душе, и иным в душе же находится знание, иначе опять одно знание содержится в другом знании, в сравнении с тем, как оба они содержатся в одном и том же разуме, наконец совсем иным образом одно тело присутствует в другом теле.

12. Когда в воздухе среди тишины раздается звук, представляющий собой такое или иное слово, то чье-либо ухо, вблизи находящееся, слышит этот звук и это слово, - а если тут же будет другое ухо, то и к нему приблизится звук и слово, или оно приблизиться к слову. Или вообразите, что многие глаза рассматривают один и тот же предмет; все ведь они видят этот предмет /т.е. имеют в себе образ его/, не смотря на то, что он занимает одно определенное место. Таким-то образом один и тот же предмет служит источником различных впечатлений в зависимости от того, что различные органы на него направлены - оттого, что один из них есть глаз, друго - ухо. Подобно этому и все, что только способно быть одушевленным, получает каждое иную душу от одного и того же начала /мировой души/. Раздающийся в воздухе звук находится в нем везде не как единство раздробленное, а как единство целостное везде - во всяком месте. Равным образом, когда воздух принимает образ какого-либо предмета, то имеет его во всей неразделенной целости, ибо где бы ни поместился глаз, отовсюду видит один и тот же образ, впрочем не все держатся этого мнения. Примеры эти мы приводим для того, чтобы сделать понятным, что многие вещи могут участвовать в одном и том же начале. Яснее всего показывает эту возможность пример звука, насколько в нем в самом деле такая или иная форма вся в целости присутствует в воздухе тоже, как в одном целом, ибо не могли бы люди слышать все одно и то же, если бы вылившееся в звуках слово не находилось везде в целости, и если бы каждое ухо не воспринимало его тоже в полной целости. Но если так, если каждое слово целиком расходится в сем воздухе, как одном целом, без соединения такой-то части слова с такой-то частью воздуха, без разделения на части и слова и воздуха, то почему может казаться невероятным, что единая душа распространена повсюду, не разделяясь от этого на части, что она во всей своей целости присутствует везде, что она присуща всей вселенной, не делясь для этого или от этого на те части, из коих состоит вселенная? Когда душа соединена с телом, то в образе соединения своего с телом она представляет близкую аналогию выговоренным и раздающимся в воздухе словом, а до соединения с телом, она похожа на выговаривающего или только готовящегося выговорить слово. Впрочем, даже соединенная с телом, она сохраняет в некотором отношении сходство с тем, кто выговаривает слово и кто, выговаривая его, не владеет им и в то же время отдает его /другому/. Конечно, природа слова совсем иная, чем природа тех сущностей, для более ясного представления которых мы прибегаем к слову, как к его примеру, но все же между той и другой природой есть близкая аналогия.

Конечно, природа души совсем иная чем природа тел; поэтому следует представлять себе положение дела не так, что душа /мировая/ частью в самой себе пребывает, а частью находится в телах, а так, что она всецело пребывает в самой себе и в то же время отражает свой образ во множестве тел /подобно тому, как предмет отражается в зеркале или в воде/: все новое и новое тело, вследствие непосредственной близости повсюду души, получает от нее жизнь, которая доселе в нем не была дана, и обладает этой жизнью точно так же, как обладало ею прежде другое тело /в котором она была/, ибо вовсе не такой создана природа души /мировой/, чтобы такая-то часть ее помещалась в определенном месте и ждала тут тела, в которое ей нужно войти, но эта часть ее, о которой обыкновенно говорится, что она вошла в тело, как прежде этого существовала до вселенной, то есть, в самой себе, так продолжает существовать и теперь после того, как она видимо появилась вот здесь - в этом теле. Да и как это она могла бы низойти сюда? А если так, если душа не нисходит в какое-либо место, если она только реальное свое присутствие обнаруживает там, или здесь, не дожидаясь тут тела, которому нужно в ней участвовать, то ясно, что она пребывает в самой себе в то самое время, как становится присуще тому или другому телу. А если душа, проявляя свое присутствие в теле, пребывает при этом в самой себе, то это значит, что /тут не душа входит в тело, а/ тело входит в душу, - тело, находящееся доселе вне сферы истинно-сущего, теперь выступает сюда - в мир жизни. Так как этот мир жизни и до этого всегда существовал в самом себе без протяжения, а следовательно, и без разделения, то новое тело входит сюда, как в область непротяженного и участвует не в какой-либо только части жизни этого мира, а во всей его жизни; следующее новое тело точно также получит участие во всей целости это жизни и т.д. Поэтому, если следует признать правильным положение, что этот мир жизни весь в целости присущ всей этой совокупности тел, то столь же правильно и положение, что он весь в целости присущ и каждому из этих тел порознь, что он везде и во всем есть тождественный, по числу единый, нераздельный и целостный.

13. Откуда же, спрашивается, происходит протяженность во всем нашем чувственном мире, не исключая и существ, наделенных жизнью, если правда, что мир жизни чужд протяжения? Верить этой правде мешает нам ощущение, которое действительно показывает нам жизнь всегда то здесь, то там, между тем как разум говорит нам, что если мы видим таким образом /в сфере пространства/ жизнь, то это вовсе не потому, что сам мир жизни находится здесь или там, а только потому, что все протяженное участвует в нем непротяженном. Ведь когда что-либо участвует в другом, то оно участвует не в том же, что оно само, а иначе оно, строго говоря, ни в чем бы не участвовало и оставалось бы тем же, чем оно есть. Это значит, что если тело участвует в другом, то это другое должно иметь не телесную природу, которой тело и без того обладает, а совсем иную. Тело не может участвовать в телесном, точно также как величина не может участвовать в величине: ведь, если даже согласиться, что величина способна увеличиваться, то и от этого она не делается способной участвовать в величине, ибо двух-локтевый предмет не может быть трехлоктевым, а только он может иметь сперва одну величину, потом другую, а то иначе число два могло бы превратиться в число три. Итак, если то, в чем участвует протяженное и разделенное должно быть иным, должно иметь совсем иную природу, то ясно что само оно есть непротяженное и неделимое и чуждое всякого вида /пространственной/ величины. А это опять значит, что оно, присутствуя везде и во всем, присутствует как одно нераздельное целое. Оно есть неделимо вовсе не по причине своей крайней малости, ибо в таком разе оно все-таки было бы делимым, а кроме того не хватало бы на всю вселенную и не могло бы распространиться на всю массу тела по мере ее увеличения. Оно и не в том смысле есть неделимое, в каком признается неделимой /математически/ точка, потому что масса тела /каково бы оно не было/, никогда не есть точка, а бесконечное множество точек, и тогда выходило бы, что бытие, представляемое как точка, состоя из бесконечного множества точек, не есть, непрерывное, сложное и не может быть адекватным все вселенной. Итак, если вся без остатка телесная масса должна обладать и обладает тем бытием, которое вездесущее, то она обладает им, как единым целым, во всех частях, их которых она состоит.

14. Но если так, если одна и та же душа оживляет каждое живое существо, то каким образом каждое из них имеет свою собственную душу? Потом, как это и отчего одна душа бывает добрая, другая злая? - Конечно, душа /мировая/ сообщает жизнь каждому живому существу и содержит в себе все души и всех духов; она есть бытие единое и вместе бесконечное, она есть сразу и имеет все /живое/; в ней каждое живое существо, будучи от нее отличным, не имеет однако отдельного от нее существования, ибо иначе как она могла бы быть бесконечной? Она содержит в себе все вместе - все жизни, все души, всех духов, но так, что они не отделяются друг от друга границами и очертаниями и вследствие этого представляют одно целое единство. Она обладает жизнью не единичной /в себе замыкающейся/, а бесконечной и вместе единой - единой в том смысле, что она объемлет собой все жизни, которые однако, не смешиваются в ней в одно неразличное единство, хотя истекши из нее, остаются там же, откуда истекли; впрочем правильнее сказать, что они даже не истекали из нее, а всегда в ней пребывают, ибо она не подвержена процессу бывания, рождения, разделения; кажется она разделенной лишь в том, что ее воспринимает, между тем как в ней все от вечности остается одним и тем же; /не она к рождающемуся, а/ все рождающееся к ней приближается, с ней соединяется и ей подчиняется. Но, мы-то, что такое мы сами? Составляем ли мы саму душу /мировую/, или представляем собой лишь то, что приближается к ней и происходит во времени /т.е.тела/? Конечно, нет: прежде, чем последовало это происхождение /телесного/, мы существовали там: одни из нас как человеки, другие как боги, т.е., как чистые души и разумные духи в лоне чистого всеобъемлющего бытия, мы составляли из себя части самого сверхчувственного мира - но части не выделенные, не объемлемые, слитые в одно с единым целым. Впрочем даже теперь мы не совсем отделены от этого сверхчувственного мира, только теперь в нас к прежнему /чисто-духовному/ человеку присоединился другой, желающий быть иным, чем тот /чувственный, плотский/; так как мы /как духи/ не вне вселенной /а везде непосредственно близки к ней/, то этот иной человек, легко найдя нас, присоединяется к тому сверхчувственному человеку, которым некогда был каждый из нас, подобно тому, как не смотря на то, что звук один и слово одно, кто бы и с какой бы стороны не направил на него ухо свое, воспринимает его и слышит и имеет в слухе своем актуально то, что на него действует. Таким-то образом каждый из нас, ставши двойственным человеком, уже не бывает тем одним, которым прежде был, но за то часто бывает тем другим, который к тому первому присоединился - и это всякий раз, когда это первый в нас бывает недеятелен и как бы отсутствует.

15. Как это и почему тело, приближаясь к душе, воспринимает ее? Так как тело предрасположено участвовать в душе, то оно и воспринимает от нее то, к чему предрасположено, предрасположено же оно иметь свою особую индивидуальную душу, и вот почему оно не имеет в себе души универсальной, вот почему эта душа хотя во всей своей целости присуща телу, но не становится вся в целости его исключительной собственностью, - вот почему растения и животные, стоящие ниже человека, имеют от универсальной души лишь столько, сколько воспринять могли, подобно тому как когда выговаривается слово, один воспринимает только его звук, а другой кроме того разумеет его смысл, значение. Когда рождается то или другое живое существо, то оно с того же момента имеет в себе душу от истинно сущего, с которым входит в тесную связь, так как оно теперь не есть уже одно лишь тело пустое, неодушевленное. Оно и прежде этого благодаря своему предрасположению /к жизни/ оно лишь воспользовалось непосредственной близостью души и стало вдруг не просто только телом, но одушевленным телом, благодаря этой близости души, оно получило ее след, ее образ, не такую или иную часть души, но как бы истекший из нее огонь или свет, который породил в нем желания, удовольс

VI.5 О ТОМ, ЧТО ЕДИНОЕ ТОЖДЕСТВЕННОЕ СУЩЕЕ ВЕЗДЕ, ВО ВСЕМ ПРИСУТСТВУЕТ ВО

ВСЕЙ СВОЕЙ ЦЕЛОСТИ - ИССЛЕДОВАНИЕ ВТОРОЕ

[Всеобщая вера людей в единого везде сущего Бога. Доказательства истины этой веры. Отношение всеобъемлющего абсолютно сущего к множественности бытия в сверхчувственном и в чувственном мире. Отношение материи к идее. Мировая душа как единый источник жизни для всего одушевленного. Отношение чувственного мира, существующего в форме пространства и времени, к сверхчувственному миру, непротяженному и вечному.]

1. Что единое по числу и тождественное по существу начало присутствует везде и во всей своей целости, - это есть убеждение, общее всем людям, ибо все безотчетно, в силу некоего природного инстинкта говорят, что Бог, присущий каждому из нас есть один и тот же /во всех и во всем/. И, когда люди говорят так, напрасно стали бы вы требовать от них объяснения, как это Бог присутствует в нас, и спрашивать, на чем основывается это их убеждение: они в состоянии ответить лишь одно, - что так оно есть /а иначе быть не может/: покоясь на этом убеждении, возникающем одновременно с первым пробуждением мысли, они будут твердить все одно, что должно существовать нечто единое и тождественное и ни за что не отрекуться от этого единства. Это убеждение представляет собой начало крепчайшее, достовернейшее всех начал, - начало, которое изначала звучит в душах наших, которое, конечно, наблюдением вещей более проясняется и подтверждается, но возникает в нас и присуще нам прежде всего прочего, даже прежде положения, гласящего, что все стремятся к благу, ибо само это положение истинно лишь под тем условием, если все существа наблюдаются в единстве, стремятся к единству, образуют единство. Это единое, нисходя насколько возможно в иное, кажется многим и на самом деле является в известном отношении как множество, но его первоначальная природа и его стремление к благу, будучи /на самом деле/ стремлением к самому себе, приводит /это его множество/ к реальному единству, к которому стремится всякая природа, насколько всякая хочет утвердить саму себя, ибо благо всякой такой единой и единичной природы не в ином чем состоит, как в том, чтобы быть самой собой и для себя, утверждаться на себе - словом, чтобы быть единой, единичной. Поэтому вполне справедливо говорится, что благо такой природы заключается в ней самой, есть ее собственное благо, которого нечего ей искать вне себя. Да и как это, спрашивается, благо могло бы находиться где-то вне сущего, то есть падать в область несущего? Так как благо не есть же что-либо несущее, то ясно, что оно может находиться лишь в области сущего. А если так, если благо само есть сущее и находится всегда в сущем, то это значит, что пребывая в самом себе, оно в то же время присуще и каждому из нас /ибо существуем же мы/. Итак, мы сами не далеки от сущего, так как все мы в нем находимся и оно не далеко от нас. Выходит, что все существа /как существующие/ представляют собой в этом отношении одно /целость существующего/.

2. Так как разум человеческий, занимающийся решением этого вопроса /о природе истинно-сущего/, сам не представляет чистого единства, а кроме того в своем исследовании обращается к природе тел и отсюда заимствует для него основополагающие принципы, то не удивительно, что он и природу бытия сверхчувственного разделяет, считая ее похожей на природу телесную и приходит к отрицанию ее единства, иначе и быть не может, когда исследование выходит из принципов, не соответствующих /природе предмета/. Поэтому, нам в основу нашего исследования о едином абсолютно-сущем, следует положить начала самые достоверные, т.е. ноуменальные свойственные ноуменам и способные выразить природу истинно-сущего. В самом деле, все чувственное, находящееся в непрерывном движении, претерпевающее всяческие изменения, и везде во всяком месте разделенное, не может быть названо бытием в строгом смысле слова, а лишь быванием; напротив бытие сверхчувственное, как вечное, есть бытие не разделенное, - оно остается всегда себе равным и тождественным, не происходит и не гибнет, не занимает никакого пространства, не заключается ни в каком определенном месте, не входит никуда и не выходит ниоткуда, но пребывает всегда в самом себе. Когда идет речь о природе тел, то конечно, можно и должно выходить из понятия об это природе и ее свойствах и путем силлогистического умозаключения получить более или менее вероятные положения: но когда речь идет о бытие ноуменальном, тогда в основу исследования должно полагать природу той сущности, которая составляет предмет его, из нее самой извлекает все начала его, совсем уже не обращается к иной природе, как бы по забывчивости, но исключительно только из этой одной /сверхчувственной/ сущности извлекает понятие о ней, ибо /по учению Логики/ и везде вообще сущность предмета должна служить исходным пунктом всякого о нем исследования, и хорошее определение вещи дает указание и на многие ее свойства. Поэтому, когда речь идет о бытие ноуменальном, где сущность составляет все, то тут уже все внимание следует сосредоточить на сущности, ее одно постоянно держаться, к ней одной все относить.

3. Итак, если ноуменальное бытие есть такое истинно-сущее, которое не подвержено никакому изменению, никогда не удаляется от себя, исключает из себя всякое бывание и не занимает никакого места, то из такой его природы следует также, что оно всегда находится в самом себе, что оно не имеет частей, находящихся на известном друг от друга расстоянии - одна здесь, другая там и т.д., что оно никогда не выходит из самого себя вовне, так как в противном случае оно находилось бы во многих различных субстратах, или по крайне мере в каком-либо одном, и тогда уже не было бы недоступно страданию, ибо находиться в чем-либо другом значит быть подверженным страданию, а так как оно не подвержено никакому страданию, то оно не находится ни в каком другом субстрате. А если так, - если оно не удаляется от себя, не делить себя, но пребывает в себе, как единое целое, и может находиться сразу во многом, не терпя от этого никакого изменения, то это значит, что оно, открываясь во многих существах, остается во всех их одним и тем же, то есть, что оно пребывает вместе и в самом себе и вне себя, так как оно не представляет из себя одного определенного существа, но все существа участвуют в нем по мере своей к нему близости, зависящей от того, насколько они способны приближаться к нему. Таким образом, остается одно из двух, или отвергнуть сейчас установленные нами начала и положения и вместе с тем отрицать бытие ноуменального мира, или же, если нельзя отречься от признания его бытия, принять, как несомненную истину, высказанное нами в самом начале положение, что истинно-сущее есть единое по числу, тождественное и нераздельное целое. Оно не удалено ни от одного из существ, но для этого /чтобы быть им близким и присущим/ оно вовсе не изливается так, чтобы некоторые части его существа отделялись /и входили в них/; нет, оно во всей целости пребывает в самом себе, и когда оно производит что-либо низшее, менее совершенное, то при этом не покидает себя и не распространяет себя здесь или там в этих других вещах: допустить противное значило бы согласиться, что оно находится на одной стороне, а созданные им вещи на другой, и что оно, существуя отдельно от вещей занимает место. Уместно тут еще и такое соображение: что касается вещей происшедших /от единого сущего/, то каждая из них представляет или целое бытие или только часть его; если она есть только часть его в таком разе она не обладает природой целого; а если она есть целое, тогда мы должны или согласиться, что она может быть разделена на столько же частей, как и то все, в состав которого она водит, или скорей уже признать, что единое тождественное бытие может находиться одновременно везде во всей своей целости. Аргументация эта опирается на самой вещи ноуменальной и ее сущности и не содержит в себе ничего чуждого этой сущности, ничего заимствованного из области /телесной природы/.







Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 267. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Расчетные и графические задания Равновесный объем - это объем, определяемый равенством спроса и предложения...

Кардиналистский и ординалистский подходы Кардиналистский (количественный подход) к анализу полезности основан на представлении о возможности измерения различных благ в условных единицах полезности...

Обзор компонентов Multisim Компоненты – это основа любой схемы, это все элементы, из которых она состоит. Multisim оперирует с двумя категориями...

Композиция из абстрактных геометрических фигур Данная композиция состоит из линий, штриховки, абстрактных геометрических форм...

Измерение следующих дефектов: ползун, выщербина, неравномерный прокат, равномерный прокат, кольцевая выработка, откол обода колеса, тонкий гребень, протёртость средней части оси Величину проката определяют с помощью вертикального движка 2 сухаря 3 шаблона 1 по кругу катания...

Неисправности автосцепки, с которыми запрещается постановка вагонов в поезд. Причины саморасцепов ЗАПРЕЩАЕТСЯ: постановка в поезда и следование в них вагонов, у которых автосцепное устройство имеет хотя бы одну из следующих неисправностей: - трещину в корпусе автосцепки, излом деталей механизма...

Понятие метода в психологии. Классификация методов психологии и их характеристика Метод – это путь, способ познания, посредством которого познается предмет науки (С...

Конституционно-правовые нормы, их особенности и виды Характеристика отрасли права немыслима без уяснения особенностей составляющих ее норм...

Толкование Конституции Российской Федерации: виды, способы, юридическое значение Толкование права – это специальный вид юридической деятельности по раскрытию смыслового содержания правовых норм, необходимый в процессе как законотворчества, так и реализации права...

Значення творчості Г.Сковороди для розвитку української культури Важливий внесок в історію всієї духовної культури українського народу та її барокової літературно-філософської традиції зробив, зокрема, Григорій Савич Сковорода (1722—1794 pp...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.011 сек.) русская версия | украинская версия