Царево государево послание во все его Российское царство об измене клятвопреступников - князя Андрея Курбского с товарищами 7 страница

Когда ты получишь это наше государево послание, тебе, Иоганну, королю Шведскому, Готскому и Вендийскому, будет уже известно и другое наставление, данное нами прежде, в январе месяце. В этом наставлении было подробно описано, как ты присылал к стопам нашего владычества бить челом Павла, епископа Абовского, когда наше высокое величество было в своей вотчине, в Великом Новгороде, как о приезде твоих послов было донесено нам в Великий Новгород, как мы по прежнему обычаю дали твоим послам наставление, как твои послы раздражили наше величество своим нелепым поведением и мы на них разгневались, как мы, находясь в Великом Новгороде, хотели за твое малоумие обратить свой гнев на твою Шведскую землю, и по какой причине наше величество, надеясь, что ты образумишься, отложило свой гнев, снисходя к челобитию твоих послов нашей государевой думе - Михаилу Кайбуловичу Астраханскому с товарищами, к ходатайству наших детей и к челобитью нашей думы, и как мы, отпустив твоих послов, послали с ними к тебе наставление и повеление, как тебе заслужить прощение нашего высокого величества (повеление к тебе послали есмя, как тебе нашие степени величества умолити.- Послы шведского короля Иоганна III - Павел, епископ Абов-ский, Антон «Оловеев» (Тоне Ольсон) и другие - приехали на Русь в сентябре 1569 г. Их приезду предшествовали события, весьма осложнившие русско-шведские отношения: в 1567 - 1568 гг. между Иваном Грозным и шведским королем Эриком XIV был заключен договор о союзе (см. ниже, прим. 8), но в конце 1568 г. Эрик был свергнут, и к власти пришел его брат Иоганн III, противник этого союза, подвергший оскорблениям русских послов, находившихся в Швеции. Отношения между Швецией и Русью сразу обострились, но Иоганн, ведший в то время войну с Данией, не хотел пока воевать с Грозным. Павел Абовский, посланный им к Ивану IV, должен был уладить возникшие уже пограничные инциденты и урегулировать отношения. Шведские послы не были приняты царем, и летом 1570 г. их сослали в город Муром. Обеспокоенный этим, Иоганн III дважды посылал к Грозному гонцов - в сентябре 1570 г. Янса и Шеферидова (Сиффридсона) (см. ниже комментарий ко второму посланию к Иоганну III, прим. 7) и в августе 1571 г. «легкого гончика» Ирика (Эрика). Осенью 1571 г. (до начала сентября, так как она помечена 7079 годом от сотворения мира - год кончался 31 августа) Иван IV послал Иоганну грамоту, уже содержащую ряд мотивов, повторенных потом в обоих комментируемых посланиях (о «неразсудном обычае» Густава Вазы, воевавшего с русскими, о знатном происхождении оскорбленных шведами русских послов и т. д.) Грамота эта, не занесенная в русские «Шведские дела», сохранилась в шведских архивах в списке XVII в. - на русском языке и в шведском переводе. Она издана Ернэ (Н. Hjarne) в его статье «Ur brefvexlingen emellen Johan III och Ivan Vasilievitj» (Historiskt Bibliotek, 1880, VII). О Павле Абовском Грозный писал: «И послы твои, пришедши к нашим боярам, уродственным обычаем стали что болваны, и сказали, что с ними к боярам никоторого приказу нет, а прежнего обычея позабывши, ино над ними по их уродству потому так и сталось...И ты б ныне прислал своих послов наскоре, чтоб послы твои были в нашего порога величества октября в первый день. И толко послы твои к тому сроку не будут, и мы взяв твоих первых послов, хотим своего царьского величества двором в свеских островев [!] витати, о том и тебя от своих уст хотим въспросити, которым обычаем такие непотребства в твоей земле учинилися» (русское прило. жениек статье Ернэ, стр. 7). В ноябре 1571 г. царь действительно решил даже «идти на непослушника своего на свейского Ягана короля войною за его неисправленье» [Сб. РИО, т. 129, стр. 207; одновременно им была послана еще одна грамота Иоганну, сохранившаяся только на шведском языке (Ернэ, ук. соч. стр. 541)], но трудная международная обстановка (война в Ливонии, татарская угроза) заставила его отказаться от похода на финско-шведские земли (в северной Ливонии война со шведскими силами шла непрерывно - русские осаждали Ревель, занятый шведским гарнизоном). В январе 1572 г. шведские послы, вызванные в Новгород, дали царю обязательство, что их король пойдет на все условия, предложенные Иваном IV; уплатит за «бесчестие» русских послов в Швеции, поможет Ивану IV в организации разработок серебряной руды, обеспечит свободный проезд иностранцев на Русь через Швецию и т. д. После этого «по печалованью детей своих царевича Ивана и царевича Федора и по челобитью царевича Михаила и бояр своих» царь отпустил в январе 1572 г. Павла и других послов с грамотой Иоганну III, содержащей условия, на которых царь согласен заключить мир. Приезд Павла и переговоры с ним сохранились в «Шведских делах» Посольского приказа (см.: Сб. РИО, т. 129, №№ 13 и 15).). Об этом тебе неоднократно было писано подробное наставле ние и установлен срок для прибытия твоих послов к нам в нашу вотчину Великий Новгород в Троицын день этого года (Троицын день - переходящий праздник христианского календаря (49-й день от пасхи), в 1572 г. приходился на 25 мая. Царь в этот день еще не приехал в Новгород [по Новгородской II летописи он приехал 1 июня (ПСРЛ, III, изд. 1841 г., 171)], но находился на пути туда.). Мы же, как истинный христианский государь, умилосердились над твоей Шведской землей, удержали свой гнев и остановили бранную лютость. Но даже немногие наши люди из передовых частей, оторвавшись от остальных, сумели причинить твоей земле достаточно вреда, - ты сам знаешь, чего они достигли и сколько людей пленили и куда ты дел своих людей (А которые немногия передние люди оторвався да так учинили…то сам сочтешь. -- Военные действия, о которых здесь упоминает Грозный, имели место, очевидно, в конце 1571 г., когда царь принял решение «итти на...Ягана короля». В грамоте, посланной в январе 1572 г. с Павлом Абовским, Иван IV писал Иоганну III: «пошли были есмя...на тебя и на твою землю Свейскую и дошли есмя сами до своей отчины до Великого Новгорода, а ис передовых наших полков иные люди дошли до Орешка, а иные немногие люди, которые от передовых людей оторвались, и в Свейскую землю отомчались» (Сб. РИО, т. 129, стр. 221). Иоганн III жаловался на «порубежных лихих людей» и раньше - в октябре 1570 г. (там же, стр. 194).). Мы надеялись, что ты и Шведская земля уже осознали свою глупость. Поэтому мы и оказали милость твоим послам., отпустив их домой. Мы дали тебе наставление, как тебе бить челом и назначили срок - Троицын день. Мы же обещали быть к этому времени в своей вотчине, в Великом Новгороде, и выслушать твое челобитье от твоих послов.

К указанному тебе сроку, в Троицын день, наше величество прибыло в нашу вотчину, в Великий Новгород, со своими думными людьми. Но ты словно обезумел и по восьмой день августа от тебя никакого ответа нет. А мы до сих пор ожидали от тебя ответа, милостиво и кротко пребывая здесь со всей своей царской роскошью и со всей своей думой, с ближними людьми и без рати, но до сих пор про твоих послов слуха нет, прибудут они пли нет. А выборгский твой приказчик Андрус Нилишев [Андрос Нильсен] писал к ореховскому наместнику князю Григорию Путятину, будто наше высокое величество само просило мира у ваших послов.

Нет нужды много писать об этом: этой зимой ты сам увидишь, как мы просим мира - то будет уже не то, что было прошлой зимой! А после этого нам сказали, что твои послы будут к Петрову двю (А Выборской твой приказщик Андрус Нилишев писал к Ореховскому наместнику...А после того сказали, что послы твои будут к Пет-рову дню. - Грамота А. Нильсена, наместника шведского короля в Выборге, была формальным поводом к написанию комментируемого первого послания Иоганну III. «Шведские дела» Посольского приказа сообщают о прибытии этой грамоты и о решении Ивана «отписать» ответ одновременно - под 1 августа 1572 г.: «И того же лета 7080-го, августа в 1 день. Писал ко царю и вел. князю из Орешка наместник Григорий Путятин, что писал к нему из Выбору наместник Андрус Нилишев не по пригожю, что буттось государь сам миру просити велел у государя его у Свейского короля послов...А государь, царь и вел. князь в ту пору был в Великом Новгороде и приговорил...послать к Свейскому от государя грамота из Орешка в Выбор» (Сб. РИО, т. 129, стр. 227). Можно, однако, предполагать, что «непригожая» грамота Нильсена была получена ранее 1 августа, так как в комментируемом послании царь указывает, что «после» этого письма пришла весть о приходе послов к Петрову дню, т. е. к 29 июня (непереходящий праздник христианского календаря). Возможно поэтому, что на окончательное решение царя послать столь «грозное повеление» оказали влияние другие события - в частности, значительное улучшение международного положения Руси, определившееся как раз в июле августе 1572 г. (см. ниже, прим. 10).). Не надеешься ли ты, что Шведская земля может попрежнему плутовать, как делал твой отец Густав, нападавший, вопреки перемирию, на Орешек? (Как отец твой Гастав через перемирие Орешек воевал. - Война между шведским королем Густавом I Вазой и Иваном IV происходила в 1555 - 1557 гг.; начав эту войну, Густав нарушил русско-шведское перемирие 1537 г. (см. ниже, комментарий ко второму посланию Иоганну III, прим. 12). Смертельно боявшийся усиления «Московита» и всеми мерами старавшийся сохранить изоляцию Руси от Запада, шведский король пытался накануне войны привлечь на свою сторону Ливонский орден и Польско-Литовское государство. Эти попытки успеха не имели, и в течение двух лет войны шведы безуспешно осаждали русский город Орешек (Нотебург - Шлиссельбург - Петрокрепость); в 1557 г. Густав принужден был согласиться на невыгодный для него мир (в частности, устанавливавший свободу торговли между Русью и Швецией и свободный пропуск русских послов через Швецию). Об этой войне см.: Г. В. Форстеи. Балтийский вопрос, т. I, стр. 17 - 21.). Как тогда досталось Шведской земле! А как брат твой Эрик обманом хотел нам дать жену твою Катерину, а его свергли с престола и тебя посадили! (А как брат твой Ирик оманкою нам хотел дати жену твою Катерину да и с королевства его сослали, а тебя посадили. - История русско-шведских отношений при Эрике XIV (старшем сыне Густава Вазы, вступившем на шведский престол в 1560 г.) была довольно сложной. С одной стороны, Эрик после распадения Ливонского ордена взял под свою власть Ревель (Таллин) и тем самым выступил в качестве соперника Ивана IV в северной Прибалтике - отсюда ряд столкновений между ним и русским царем [в 1563 г. в ответ на «безлепотное и неудобственное его писание» царь «писал х королю в своей грамоте многие бранные и под-смеятельные слова» - (ПСРЛ, XIII, ч. 2, 369)]. Но, с другой стороны, война с Данией, начатая Эриком в 1563 г., заставляла его стремиться к сближению с Москвой. В 1564 г. Эрик XIV заключил перемирие с Иваном IV (военных действий между обоими государствами фактически не было и раньше). В 1567г., после переговоров, длившихся несколько лет, шведские послы Нильс Гюлленшерна и другие подписали в Александровской слободе договор о союзе между Русью и Швецией: оба государства согласились на раздел Ливонии (большая часть ее должна была достаться Ивану IV), на взаимную помощь против врагов (в русских «Шведских делах» не сохранилась та часть, где описывается заключение этого договора - см. его текст в шведском издании: Rydberg, Sverges Traktater, IV. Stockholm, 1888, стр. 538; русское изложение см.: Форстен, ук. соч., т. I, стр. 493 - 495). Своеобразным обеспечением договора 1567 г. должно было быть довольно необычное обязательство шведского короля: Эрик обязался передать Ивану IV Катерину Ягеллон, сестру польского короля и жену своего брата Иоганна, в то время по его приказу арестованного (Иоганн был сторонником сближения с Польшей, с чем и был связан его брак с Катериной); в случае невыполнения этого условия Иван считал «грамоту не в грамоту и братство не в братство» (ПСРЛ, XIII, 407). Договор 1567 г., действительно, так и не вошел в силу: в сентябре 1568 г., во время пребывания русских послов, приехавших для ратификации договора, в Швеции произошел государственный переворот, и королем стал бывший узник - Иоганн III.). А потом осенью нам говорили, что ты умер, а весной сказали, что тебя согнали с государства брат твои Карл да зять твой герцог Магнус (брат твой Карло, да зять твой арцог Маамус. - «Карло» - герцог Карл Зюдерманландский, брат Эрика и Иоганна, третий сын Густава Вазы (будущий шведский король Карл IX); «Маамус» - Магнус, сын германского герцога Саксен-Люнебургского, живший в Швеции и женатый на дочери Густава Вазы. И Карл и Магнус принимали участие в свержении Эрика XIV, и оба они после прихода Иоганна III к власти внушали ему страх и недоверие. В марте 1571 г. шведский гонец Яне, живший прежде в России и вновь желавший перейти на русскую службу, писал Грозному: «ныне, государь, при Ягане короле в Свел великое заворожну [?] стало: браты противу брата, а зять их Магнус против их же» (Сб. РИО, т. 129, стр. 198).). А после этого пришла весть про послов твоих, будто они идут и будто ты на своем государстве. Ныне же про послов твоих слуху нет; говорят, что ты сидишь в Стокгольме, в осаде, а брат твой Эрик на тебя наступает. И тут-то ваше плутовство и обнаруживается: оборачиваетесь, как гад, разными видами. И раз уж год прошел, а ты бить челом не прислал, а земли своей и людей тебе не жаль (богат и надеешься на деньги!), то мы тогда много писать не хотим: возложили упование на Бога. А как крымскому хану без нас от наших воевод досталось, о том спросив, узнаешь! (А что Крымскому без нас от наших воевод учинилось, о том спрося уведаешь. - Речь идет о победе над крымским ханом, одержанной в июле 1572 г. на р. Лопасне (в Молодях) русскими войсками под командованием М. И. Воротынского. 6 августа известие об этой победе пришло к царю в Новгород (ПСРЛ, III, 173). По мнению акад. С. Б. Веселовского, это известие (наряду с вестью о смерти опаснейшего врага Ивана IV - польского короля Сигизмунда II Августа) было непосредственным толчком к написанию комментируемой грамоты: «Немедленно после получения вестей о победе Воротынского царь продиктовал и 11 августа послал давно известную историкам и обращавшую на себя внимание грамоту к шведскому королю» (С. Б. Веселовский. Духовное завещание Ивана Грозного. Изв. АН СССР, сер. истории и философии, т. IV, № 6, 1947, стр. 520).)).

Ныне же мы поехали на свое царство в Москву, а в декабре опять будем в своей вотчине, Великом Новгороде, и тогда ты посмотришь, как мы и наши люди станем у тебя мира просить! Если же ты захочешь бранную лютость утолить и пришлешь послов, согласно нашему наставлению, то мы тебя за твою покорность пожалуем.

Дано это величественное наставление в нашей вотчине, в Великом Новгороде, в 7080 году, 11 августа [11 августа 1572 г.], на 39-й год нашего правления, 26-й год принятия Российского царства, 20-й год Казанского царства, 18-й год Астраханского царства (Казанского 20, Астраханского 18. - Грозный считает от года взятия Казани (1552 г.) и Астрахани (1554 г.) Следует отметить, что отсчет годов Казанского и Астраханского «царств» в грамотах Ивана IV часто расходится: даты взятия Казани и Астрахани считаются в разных грамотах по-разному. Напр., согласно заключительной фразе во втором послании Иоганну III (стр. 147) начало «Астраханского царства» приходится на 1555 г.; согласно посланию Полубенскому (стр. 204), начало того же «царства» приходится на 1553 г.; согласно посланию Баторию (стр. 238), начало «Казанского царства» приходится на 1553 г., а «Астраханского царства» на 1554 г.).

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ ШВЕДСКОМУ КОРОЛЮ ИОГАННУ III (1573)

Божьей [следует перечисление атрибутов] милостью, властью и хотением скипетродержателя Российского царства, великого государя, царя и великого князя Ивана Васильевича нсея Руси [следует полный титул] наставление и слово Иоганну, королю Шведскому [следует титул].

Ты прислал к нам через пленника свою грамоту, наполненную собачьим лаем, - мы дадим тебе на нее отповедь позже (Что прислал еси свою грамоту с полоняником и которая твоя лая, и тому заповедь опосле. - В конце 1572 г. - начале 1573 г. Грозный предпринял очередной поход в северную Ливонию, в результате которого им был отвоеван город Пайда (Вайсенштейн, ныне г. Пайде Эстонской ССР). Во время этого дохода Грозный получил через одного из пленников грамоту Иоганна III, написанную в ответ на первое из комментируемых посланий и давшую повод к написанию второго послания. Текст этой грамоты не приведен в русских «Шведских делах» - здесь содержится только краткое указание на то, что грамота Иоганна была написана «не по пригожею» (Сб. РИО, т. 129, стр. 230). Грамота эта не сохранилась, повидимому, и в шведском подлиннике: она не попала ни ч публикацию переписки Иоганна III и Ивана IV, сделанную Ернэ (Н. Нarne, ук. соч.), ни в издание Sverges Traktater Ридберга и Баллендорфа (т. V - VI, 1903). Содержание ее, однако, может быть довольна ясно представлено из комментируемого послания (представляющего собою ответ на нее), так как царь считал необходимым пространна ответить на все доводы шведского короля. Грамота Грозного демонстративно адресована из отвоеванной Пайды, хотя в «Шведских делах», где она помещена, указано, что она писана «з дороги, идучи из Ливонские земли» (Сб. РИО, т. 129, стр. 230).). А сейчас, по своему государскому обычаю, достойному нашего высокого величества, посылаем тебе пространное наставление со смирением.

Первое: ты пишешь свое имя впереди нашего, - это неприлично, ибо нам брат - цесарь Римский и другие великие государи, а тебе невозможно называться им братом, ибо Шведская земля честью ниже этих государств, как будет доказано впереди. Ты говоришь, что Шведская земля - вотчина отца твоего; так ты бы нас известил, чей сын отец твой Густав и как деда твоего звали, был ли твой дед на престоле, и с какими государями он был в братстве и в дружбе (чей сын отец твой Густав и как деда твоего имянем звали, и на королевстве был ли. - Густав Ваза, отец Иоганна III, вступил на престол в 1523 г. 1 результате свержения датской власти над Швецией. Он происходил из старинного шведского дворянского, но не королевского-рода. Грозный считал поэтому шведских королей не равными себе - «прирожденному государю»; в грамоте, посланной Иоганну III в феврале-1569 г., Иван IV называл его, хотя и неправильно, «избранным» королем что было в его глазах лишним выражением неполноценности шведских королей (ср. эту грамоту в русском приложении к указанной статье Ернэ). Насмешки над «мужичьим родом» Ваз составляют, если можно так выразиться, первый лейтмотив комментируемого второго послания к Иоганну III. Сами Вазы тоже считали некоролевское происхождение своим серьезным недостатком и пытались с большими натяжками доказать родство своего рода с древними королями, некогда правившими Швецией (ср.: Г. В. Форстен. Борьба на Балтийском море. СПб., 1884, стр. 256, прим. 2).), укажи нам всех их поименно и грамоты пришли, и мы тогда уразумеем.

Когда ты прислал гонца своего переводчика Петрушу [Спффридсона] просить охранной грамоты для своих послов, то мы думали - ты хочешь заключить мир по прежнему обычаю: с наместниками Новгородскими (как преж того бывал вам мир с намесники Ноугородцкими. - Вопрос о необходимости для «Свейской земли», поскольку она «честью ниже» Руси, сноситься не с царем, а лишь с его новгородскими наместниками, является как бы вторым лейтмотивом комментируемого послания. Сношения Швеции с Новгородом начались значительно раньше, чем с Москвой: владея Финляндией, Швеция была непосредственным соседом Новгородской земли. С конца XIV в. Швеция находилась под властью датских королей (Кальмарская уния), так что, когда в конце XV в. московский государь Иван III присоединил Новгород и взял в свои руки его дипломатические сношения, Швеция не была самостоятельным государством. Как Иван III, так и его потомки относились с явной враждебностью к многочисленным попыткам шведских правителей освободиться от датской власти: датские короли были традиционными союзниками Руси, и Иван III даже помогал в 1497 г. датскому королю в войне против шведского правителя Стуре (см. ниже, прим. 11). Отсюда и установилась традиция сношений со Швецией через Новгород: правители царской «вотчины», Новгорода, сносились с правителями «вотчины» датских королей - Швецией.) (так ведь велось исстари в течение нескольких сот лет, еще при князе Юрии, да при посадниках Новгородских, а у вас - при князе Магнусе, который ходил войной к Орешку ((при князе Юрье да при посадниках Ноугородцких, а у вас при Магнуше князе, которой приходил к Орешку. - Имеется в виду московский князь Юрий Данилович, занимавший несколько раз новгородский престол и в 1323 г. ходивший во главе новгородцев в поход на шведов (на Неве), и шведский король Магнус Эриксон, занимавший с 1333 г. шведский престол. В 1348 г. он предпринял поход (под предлогом обращения в католичество) на новгородский Орешек; поход был отбит новгородцами, обращавшимися за помощью к московскому князю Семену Ивановичу Гордому. Дальнейшая судьба Магнуса (в 1356 г. он попал в плен к датскому королю и в 1374 г. умер на чужбине) дала повод к появлению в русских летописях рассказа о его неудачном крестовом походе и так называемого «Рукописания Магнуша», в котором шведский король, указывая на свою трагическую судьбу, советует потомкам не нападать па Русь. Из новгородских летописей (ср. напр.: ПСРЛ, III, 227) эти сказания проникли в общерусские летописи времени Ивана Грозного - Никоновскую летопись и Степенную книгу (ср. напр.: ПСРЛ, X, 224).), и потому мы послали охранную грамоту по прежним обычаям и хотели даровать тебе по прежним обычаям мир с нашими вотчинами - Великим Новгородом и Ливонской землей. Но ты епископа Павла прислал без настоящих полномочий и с надменностью и поэтому из этого ничего не вышло. С архиепископом Павлом была послана охранная грамота, - так почему же ты к нам в течение всего лета не прислал послов? А мы были в своей вотчине, в Великом Новгороде, и ждали, что ты смиришься, а военных действий не вели нигде, разве что какие-нибудь мужики столкнулись между собой на границе. А если некоторые люди, оторвавшись от наших передовых частей, и повоевали в Финской земле, то это случилось потому, что когда мы отправили с епископом Павлом охранные грамоты на послов, эти люди уже далеко зашли - мы приказали их вернуть, но не успели, поэтому они и повоевали.

А Ливонскую землю мы не перестанем завоевывать, пока нам ее Бог даст. Злое же дело начал ты, как только сел на государство и наших великих послов, боярина нашего и наместника Смоленского Ивана Михайловича Воронцова, дворецкого нашего Можайского Василия Ивановича Наумова и дьяка нашего Ивана Васильева сына Лапина неповинно и с глумлением велел ограбить и обесчестить - в одних сорочках их оставили! (И послов наших великих...неповинно за посмех велел еси ограбити и безчествовати, в одных сорочках поставили. - «Великие послы» Ивана IV, И. М. Воронцов и другие, находились в Швеции с июля 1567 г. по июнь 1569 г. Во время их пребывания там им пришлось стать свидетелями и даже отчасти жертвами государственного переворота 1568 г.; статейный список Воронцова, сохранившийся в «Шведских делах» (Сб. РИО, т. 129, № 12), содержит замечательное описание последних дней Эрика и воцарения Иоганна. В августе 1567 г. послам стало известно, что Эрик сошел с ума - стал «не сам у собя своею персоною», как деликатно объяснили Воронцову шведы (Сб. РИО, т. 129, стр. 134). Воспользовавшись душевным расстройством Эрика, его враги - представители преследуемой им феодальной знати - начали подготовку государственного переворота. Арестованный Эриком Иоганн вновь, при не вполне ясных обстоятельствах, обрел свободу. Шведский рейхсрат (государственный совет) предложил Эрику отклонить заключенный его послами договор с Иваном IV (Форстен, Балтийский вопрос, т. 1, стр. 399 - 400). Послам заявили о невозможности выдать Катерину - «законную жену живого мужа» (Сб. РИО, т. 129, стр. 154 - 155); Воронцов и его товарищи безуспешно напоминали, что такое обязательство было дано шведскими послами в Москве (в том числе и Нильсом Гюлленгаерной, членом рейхсрата). Фактически руководство переговорами не находилось уже в руках Эрика, - сам он тайно извещал послов, что,, если ему удастся расправиться с Иоганном, то он передаст им Катерину (там же, стр. 158, 163). 29 сентября 1568 г. Иоганн одержал победу над Эриком и вступил в Стокгольм - «и того же часу пришли на посолской двор многие немцы...и людей пограбили, да и самих послов ограбили, оставили в одних рубашках» (стр. 168). Погром был приостановлен герцогом Карлом Зюдерманландским, более дальновидным политиком, чем его брат. В течение некоторого времени послов подвергали шантажу: требовали, чтобы они написали Ивану IV, не упоминая об учиненном над ними грабеже и указывая, что они «здоровы»; послы отказались «лгати своему государю» (стр. 169). В октябре они были высланы в Або; в мае 1569 г. их выпустили оттуда и отправили на Русь (стр. 170).) А ведь это такие великие люди: отец того Ивана, Михаил Семенович Воронцов, был нашим наместником в нашей вотчине, в Великом Новгороде; а прежде никогда не бывало, чтобы от нас, государей, ходили послы в Шведскую землю: послы всегда ходили от новгородских наместников! А наказание на послов возложено напрасно, якобы за то, что они за твоей женой приехали, а они не сами приехали: прислали их, а послали их из-за вашего же вранья: сказали, что тебя в живых пет. Если бы сказали, что ты жив, как же было твою жену просить? Каждый знает, что жену у мужа взять нельзя. И тебе надо было пенять на своего брата ЭрикаР да на его советников, которые с ним делали это дело обманом.

А послы наши, боярин и наместник Смоленский Иван Михайлович Воронцов с товарищами приняли страдания п глумления из-за твоего недомыслия.

Произошло это все таким образом: прежде всего, вскоре после твоей свадьбы стало известно, что твой брат Эрик подверг тебя заточению, а после этого стало известно, что ты скончался. И мы, прождав года с полтора, послали к твоему брату, королю Эрику, гонца своего Третьяка Андреевича Пушечникова узнать, жив ты или нет, чтоб брат твой Эрик, если тебя нет в живых и детей у тебя также нет, прислал к нам, ради наших милостей. Катерину, сестру брата нашего короля Польского и великого князя Литовского Сигизмунда-Августа, а мы его за то пожалуем - освободим от сношений с наместниками нашей вотчины, Великого Новгорода, и начнем с ним сноситься сами. А просили мы Катерину, сестру брата своего, для того только, чтобы, взяв ее, отдать ее своему брату Сигизмунду-Августу, Божьей милостью королю Польскому и великому князю Литовскому, а у него взять за сестру его Катерину свою вотчину, Ливонскую землю, без кровопролития, в не по той причине, которую измыслили лгуны и бездельники; в этом деле нет никаких причин, кроме тех, о которых мы писали выше.

Тебя же от нас спрятали; ведь если бы мы знали, что ты жив, разве мы стали бы просить твою жену? И посланника нашего Третьяка, заведя в пустынное место, уморили, предав насильственной смерти, а к нам прислал твой брат своего посланника Ивана Лаврентьева [Ганса Ларссона] (И посланника нашего Третяка, заведши в пустынныя места, лихою смертью уморили, а к нам присылал брат твой посланника своего Ивана Лаврентьева. - Третьяк Пушечников, судя по летописным известиям, был отправлен в Швецию, в апреле 1565 г. (ПСРЛ, XIII, 396). В феврале 1566 г. приехавший из Швеции переводчик Нечайко Тамаров сообщил, что «Третьяка Пушечникова, не дошед Свейского короля, на дорозе в Свейской земле не стало поветреем» (т. е. умер от заразной болезни, - ПСРЛ, XIII, 401); во время переговоров с Эриком XIV обвинение в умерщвлении Третьяка не выдвигалось (ср.: Сб. РИО, т. 129, стр. 156). Дальнейшие переговоры велись, судя по «Шведским делам», шведским гонцом Гансом Ларссоном («Лаврентьевым», - Сб. РИО, т. 129, стр. 156 и в комментируемой грамоте) и, судя по летописи, русским гонцом Савлуковым (ПСРЛ, XIII, 404). Эти переговоры предшествовали приезду в Москву шведского посла Нильса Гюллешлерны, подписавшего в 1567 г. упомянутый выше союзный договор.) с уверением, что наш гонец Третьяк умер случайно, и с просьбой сообщить, что именно мы хотели передать через Третьяка. И мы Ивану Лаврентьеву велели сказать о нашей милости твоему брату: если он пришлет сестру польского короля Катерину, то мы его пожалуем - освободим от сношений с наместниками. После этого твой брат Эрик послал к нам своих послов, князя Нильса [Гюлленшерна] с товарищами, и они посулили отдать нам сестру польского короля Катерипу, а мы пожаловали твоего брата Эрика, освободили его от сношений с наместниками, дали клятву и послали своих полномочных послов. Наши полномочные послы жили у вас года с полтора, а про тебя слуху никакого не было - жив ты или нет, и у Нильса с товарищами не могли они ничего про тебя выпытать, поэтому-то о тебе и не думали, поэтому и была высказана такая просьба. Когда же ты пришел к власти, ты беспричинно предал наших послов грабежу, бесчестью и оскорблениям из-за лживого сообщения твоего брата и всех шведских людей. Заманили обманом наших послов, да и мучат, и грабят, да год просидели в Або в заточении, да еще отпустил ты их, как каких-нибудь пленников! Но ведь наши послы не виноваты ни в чем - не солгали бы ваши люди, нашим людям и ходить незачем было; а мы думали, что они говорят правду. Тебе следовало пенять на своих людей, которые сообщают неправду, а наши послы у тебя напрасно мучились из-за твоего недомыслия. А после всего этого ты с надменностью послал к нам своих послов - Павла, епископа Абовского, и других. Итак, это ты начал делать злое дело, нападая на честных людей вместо лживых, - если бы мы вашей лжи не поверили, этого бы не было.

Все это мы тебе обстоятельно объяснили, а много говорить об этом нет нужды: жена твоя у тебя, никто ее не хватает, а вот много крови ради одного слова своей жены пролил ты напрасно. Вперед об этом вздоре много говорить не стоит, а станешь говорить, мы тебя и слушать не будем: делай что хочешь со своей женой, никто на нее не покушается!