С температурада ауадағы дыбыс жылдамдығы тең: С) 340 м/c 1 страница

Покупатель тайн

 

Тень метнулась в угол и исчезла. Лиза отшатнулась к двери, ударившись

спиной о косяк, так, что очки сорвались с носа и упали на пол.

-- Лена-а-а!! -- завопила она -- Ленка-а! Скорее!

-- Что такое?! Что?! -- Алена влетела в комнату, огляделась

стремительно, бросилась к сестре, пыхтя, вцепилась в запястья, силясь

развести, отнять от ее лица плотно прижатые ладони.

-- Опять оно... они... -- всхлипывала Лиза. -- Там, в углу, за ранцем... Не подходи!

Осмотрев заплаканную, но невредимую сестру, Алена успокоилась.

Решительной походкой она направилась в угол и подняла ранец -- пусто! Снова

пересекла комнату и подобрала очки, валявшиеся у Лизиных ног.

-- Так и есть, опять стекло треснуло. Мама с папой точно разорятся на

твоих очках.

-- Да что стекло! -- Лиза все еще дрожала. -- Я не хотела пугать тебя,

но не могу я больше так. Ты понимаешь, меня хотят убить!

-- Ну кому ты нужна? -- спросила Алена противным наставительным

голосом. -- Родители запрещают тебе на ночь страшные сказки читать, а ты не

слушаешься.

-- Я их, между прочим, и не читаю ночью.

-- А кто вчера под одеялом фонарик включал?! -- задохнулась от

возмущения сестренка. -- Думаешь, я не видела?!

-- Может, я просто так... -- Лиза смутилась.

-- Ты не бойся, -- утешала Алена, -- я никому не скажу. Даже

Печенюшкину.

-- Аленка, -- остановила ее сестра со вздохом, -- мы же

договаривались...

Действительно, эта тема была запретной. Прошло около года со времен

событий в Фантазилье, а ничего волшебного с девочками и вокруг них больше не

случалось. Вот только колечки с зелеными камешками, прощальный подарок дона

Морковкина -- странно! -- не становились тесны сестренкам, хотя обе

порядочно подросли за год.

Как-то Лиза, находясь в большом горе -- ее не приняли в театральный

кружок, -- попробовала трижды повернуть колечко на пальце. Толку не было

никакого. Алена на расспросы старшей сестры отвечала, что и не пыталась

вертеть свое кольцо. Она, мол, не маленькая и отлично знает -- это можно

делать только в самом крайнем-распрекрайнем случае. Но, говоря так, Аленка

подозрительно отводила в сторону глаза.

-- Да... -- вздохнула она. -- Договаривались. Честное слово, я

нечаянно. Так кто тебя хочет убить? Твой граф Каракула из книжки?

-- Не Каракула вовсе, а Дракула. Только это глупости все, выдумки. Я в

него не верю. Нет, ТО совсем другое. Уже дней десять, как началось. И в

комнате правда кто-то был. Я видела. Сегодня -- третий раз.

-- Третий?!

-- Ну да! Уже было два копуше... покушения. -- Лиза всхлипнула. --

Началось, когда я шла из библиотеки. В прошлый вторник.

Мне, помнишь, дали сказки Фрэнка Баума! Конечно же, я на ходу читала.

Вдруг меня сзади кто-то ка-ак толкнет! Я одной ногой на чем-то

поскользнулась и шмякнулась назад, прямо на спину. Книжка отлетела, очки

отлетели, как не разбились, не знаю.

Лежу я, а голова и плечи у меня над открытым колодцем.

Там на тротуаре с колодца кто-то крышку чугунную снял. Я перепугалась

-- сил нет, но сразу вскочила и огляделась. Никого нет, ну вообще никого! А

рядом гнилой помидор раздавленный. Я, когда на нем поскользнулась, немного в

сторону, падая, по асфальту пролетела. А так бы точно под землю ухнула. --

Она зябко повела плечами. -- Глу-у-бокий колодец! Я дна так и не

разглядела...

Лиза молчала. Алена молчала тоже. Думала.

-- Ох, слышала бы мама, -- сказала она наконец. -- Сколько раз тебя

ругали: не читай на ходу! Ты, наверно, просто поскользнулась, а остальное

тебе показалось.

-- Лена! -- Сестра снова чуть не заплакала от обиды. -- Чтоб нам

никогда собаку не купили, если вру!.. А во второй раз было еще страшнее.

-- Как? Расскажи! Нет, если боишься, не надо... Нет, лучше все-таки

расскажи!

-- Я тебе говорила, что Пашка Соколов из нашего класса в больницу

попал? Что он чуть не умер, что ему четыре часа операцию делали? Теперь

полгода будет в гипсе лежать!

-- Да, говорила. Он с великом в яму упал за нашим домом, в воскресенье.

Тогда еще папа твой велосипед разобрал и спрятал.

-- Вот! Но правды никто не знает, кроме меня. Эту яму уже месяца два,

как раскопали. Там огромные трубы на дне. Их хотят то ли менять, то ли

чинить, но еще не меняли и не чинили. Лишь бы начать. Как мы с тобой

квартиру убираем. Поперек ямы -- три толстенные длиннющие доски. Когда по

ним на велике с разгона проскакиваешь, они так здорово пружинят, как бы чуть

подбрасывают. В воскресенье, помнишь, мама простыла, и мы на дачу не

поехали. Вы с папой пошли по магазинам, потому что, когда все на дачах, в

городе больше продуктов бывает. А я вышла покататься.

-- Тебе, Лизочкина, запрещали там ездить, где яма!

-- Запрещали... -- пригорюнилась Лиза. -- Но я же не знала...

По этим доскам танк проехать может. Ну, слушай! Я раз по доскам

прокатилась, потом по пустырю. За дом не уезжала. А с пустыря эту яму все

время видно. Никто подойти туда не мог, я бы заметила. Пусто вокруг, лето,

жара, почти все за городом.

Еду снова к яме, а тут передо мной на своем "Орленке" из-за дома Пашка

выскакивает. "Догоняй!" -- кричит. Я за ним, но он же здоровый, не догнать.

Как вчистит, я сзади, и вдруг, вижу -- его велик от земли отрывается, метра

полтора пролетает и вместе с Пашкой -- в яму. Как я затормозить успела!..

Подбегаю, смотрю: Пашка лежит внизу, поперек трубы, не шевелится, и,

главное, доски... Аккуратно так сложены сбоку ямы, одна на другой.

Я заорала, лечу во двор, мигом взрослых куча примчалась, я с ними,

впереди всех. Двух минут не прошло. А доски, представляешь, опять лежат, как

всегда, через яму. Я чуть с ума не сошла. Одну такую доску двое здоровенных

дядек еле с места сдвигают. А тут ведь вообще никого вокруг не было...

Опять не было. Как и в прошлый раз, когда меня в колодец толкнули...

-- А что ты взрослым сказала?

-- Про доски ничего не говорила. Не поверил бы никто. Они решили, что у

Пашки руль повело... Когда папа мой велосипед разбирал, я с ним даже не

спорила. В жизни больше на велик не сяду.

-- Лиза, -- жалобно сказала Аленка без перехода, выдержав, однако,

паузу, -- давай с тобой все-таки пообедаем. Ведь завтракали мы еще с

родителями, утром, рано-рано. У меня от голода всегда насморк начинается.

-- Нужно понюхать сырую разрезанную луковицу, -- машинально ответила

Лиза. -- Запах лука прогоняет насморк.

-- Что, сопли перепугаются? -- фыркнула Алена.

Лиза невольно улыбнулась.

-- Пойдем на кухню. Обед мама на плите оставила, нужно только

разогреть. Правда, я после всего что-то и есть не хочу.

-- Потому ты и тощая такая, -- отвечала Алена, обгоняя сестру по дороге

к кухне. -- Я тоже не толстая, потому что расту. А если начну толстеть --

сяду на диету: не буду есть ничего невкусного.

Лиза мыла посуду, Аленка вытирала. После обеда на душе у сестренок

стало как-то уютнее. Журчит из крана горячая вода, солнце сияет в окне,

спорят на карнизе голуби. Еще час, другой -- и вернутся родители. Рядом

телефон, можно снять трубку, набрать номер и услышать голос кого-нибудь из

дедушек или бабушек. До страхов ли тут? А может, Лизе все только показалось?

-- А может, все тебе только показалось, Лиза? -- осторожно спросила

сестра. -- Я вот один раз точно знала, что нам подарили котенка, и даже с

ним играла. Потом утром проснулась и все не могла понять, где же котенок.

Такой рыжий, а одна передняя лапка белая. А потом поняла, что мне все

приснилось. Так грустно было.

-- Что я, сна от яви не отличу?! -- разозлилась Лиза. -- Но родителям

все равно не скажу! Взрослые ни во что непонятное не верят! Папа, вон, про

НЛО тоже говорит, что это сказки. А их даже по телевизору показывают.

-- Да, -- вздохнула Алена, -- так хочется собаку... Она бы нас

защищала. Я знаю, есть защитные собаки. Бабушка папу все время уговаривает.

-- А он отвечает, что породистый щенок дорого стоит, что мяса на него

не напасешься и выгуливать некому. Хотя сам, я слышала, тоже маме говорил,

что надо покупать собаку. Скорей бы! Тогда уж нас точно никто не тронет.

-- Лиза! Давай все маме расскажем. Ну, пожалуйста, а то и я тоже

забоялась.

-- Знаешь, Лена, -- произнесла Лиза торжественно и грустно, -- я не

хочу, чтоб меня отправили в сумасшедший дом.

-- Ну и что. Печенюшкин прилетит и освободит тебя. Он же своих друзей

спасает от всех несчастий. -- Аленка опасливо покосилась на сестру, опять

нарушив уговор, но та не сердилась.

-- Не знаю, прилетит он или нет, -- задумчиво сказала Лиза,-- но мне

так тоже не нравится. Друзей он, выходит, выручает, а незнакомые -- хоть

пропади. Пашку Соколова кто спасет? Он ходить, говорят, будет теперь на

костылях или, вообще, в коляске ездить. А если б не я, гонял бы и сейчас на

"Орленке"...

Телефонный звонок послышался из гостиной.

-- Я, я возьму! -- хором закричали девочки и бросились из кухни. На

повороте Аленка обогнала сестру, ворвалась в комнату и схватила трубку

первой.

-- Да-а, -- пропела она со взрослыми интонациями. -- Аллоу. Я вас

слушаю, -- и после паузы разочарованно протянула трубку Лизе. -- Опять тебя.

Мальчишка какой-то.

Забравшись в кресло с ногами, Алена с интересом прислушивалась к

разговору. Однако понять, о чем шла речь, было сложно. Лиза, в основном,

молчала и только изредка вскрикивала:

"Да?! Да ты что?! Вот здорово! Не может быть!" Наконец она положила

трубку и уставилась на младшую сестренку с восторженной улыбкой.

-- В детский клуб на дискотеку? -- напряженно спросила Аленка. -- Я

тоже хочу, а ты меня не берешь никогда. Спорим, я лучше всех в группе

"полечку" танцую.

-- Да ничего ты не понимаешь!! -- заорала Лиза. -- Это же Пашка звонил!

Он уже дома! Ходит! У него в два дня все зажило, а остальные три дня его

врачи изучали, не верили. Хотят книгу о нем писать. Он теперь, наверное, в

Японию поедет!

Там его тоже хотят изучить. Вот повезло! Ему, конечно, там видик

подарят. Японцы всем видики дарят.

Алена с удовольствием представила себе Японию. Как ей казалось, это был

большой красивый полудворец-полубольница.

Узкоглазые приветливые японцы встречают детей на пороге, белозубо

улыбаются и все кланяются, кланяются, прижимая руки к груди. А вокруг дворца

растут деревья, выгнутые, как балерины, и усыпанные мелкими белыми

цветочками. А над деревьями летают бумажные журавлики...

-- Еще Пашка спрашивал, -- тихо проговорила Лиза, -- правда, что над

ямой досок не было, или ему померещилось? Я сказала, что померещилось.

Аленка неохотно освободилась от сладких грез.

Зазвонил телефон, и на этот раз Лиза, сидевшая рядом, сдернула трубку

первой.

-- Аллоу! -- пропела она. Вот, оказывается, кому подражала Алена. --

Привет, бабушка! Нет, они ушли. Да, скоро. Сидим, разговариваем. Да,

обедали. Нет, телевизор не включали. Да, помним, что включать нельзя, что

может взорваться. Да, как придут, позвонят. Ну, пока, целуем.

-- Баба Люся? -- полуутвердительно спросила Алена.

-- Угу. -- Лиза кивнула. -- Вот и расскажи ей, попробуй, как в родной

детской, только зайдешь, из-под твоих ног кто-то в угол кидается и

пропадает, как не был. А она и телевизор без родителей просит не включать. У

нас же новый, такие не взрываются, даже мама разрешает нам одним смотреть.

Телефон зазвонил опять.

-- Теперь баба Галя, -- уверенно сказала Лиза, поднося трубку к уху.

Но это оказалась не бабушка.

-- Добрый день. Мы говорим с Лизой Зайкиной?

-- Да, я слушаю вас.

-- Очень хорошо. Итак, Лиза, ты догадалась о нашей тайне. Попробуем

договориться мирно.

-- Кто вы?! -- быстро и взволнованно спросила девочка. -- Погодите! Это

вы нападали на меня?

Было от чего встревожиться. Голос в трубке, настолько внятный, что даже

Алене, сидевшей рядом, слышно было каждое слово, казался совершенно

нечеловеческим. Не металлический голос робота, нет! Так, наверное, мог бы

говорить паук, если б умел. Или таракан. Или скорпион. Шершавый какой-то был

голос, гадкий. Короче, неприятности продолжались.

-- Нападали без нашего ведома. Больше такого не случится. Должен

поздравить, у тебя умелые защитники. Каков трюк с помидором! Неплохо. Однако

к делу! Мы покупаем твое молчание и заплатим дорого. Чего ты хочешь больше

всего на свете?

-- Догнать и перегнать Америку! -- мигом ответила Лиза. -- И чтобы мама

с папой никогда не умирали... Но второе важнее. Постойте! А какая тайна?

-- Ты хитрая девочка, -- одобрительно произнес голос. -- Хитрая и

осторожная. Правильно. Больше никто из людей не должен узнать тайну. Пока.

Потом все равно будет поздно, мы совершим то, что задумали. Если обманешь

нас -- возьмешь награду и выдашь тайну -- гибель ждет тебя и всех твоих

близких. Думай. И называй свою цену, но говори серьезно!

-- А... А что вы можете... ну, например? -- Не понимая, как быть, Лиза

тянула время.

-- Мы дадим все, что можно потрогать руками. Машина, две, три, самолет,

дворец, деньги, любые, сколько хочешь.

-- А нос мне исправить можете?

-- Глупая! За деньги можно укоротить тысячу носов.

-- Я хочу, чтобы все любили друг друга. Чтобы люди не болели и жили

долго и счастливо.

-- Так мы не договоримся. Повторяю: все, что можно потрогать руками.

Думай. Ты должна произнести два слова из ТЕХ четырех. Доказать наверняка --

ты понимаешь, о чем идет речь. И назначить свою цену.

-- А если, например, попрошу деньги, как доказать,что я их заработала,

а не своровала?

-- Это наши заботы. Не тревожься, мы играем честно. Жди звонка через

полчаса.

Несколько секунд Лиза еще сжимала трубку, из которой сыпались в ухо

короткие гудки...

-- Давай соглашаться! -- тормошила сестру Аленка. -- Мы попросим десять

кукол Барби с полным набором одежды, миллион шуб для мамы, миллион денег,

дворец, как Япония, и для папы "Запорожец" или эту, не помню, которая ему

очень нравится.

-- "Мерседес-Купе", -- угрюмо подсказала Лиза. -- Вот если б я еще

понимала, о какой тайне речь.

-- Но если ты сама говорила!

-- Откуда я помню!

-- Значит, через полчаса нас будут брать в плен?

-- Через 24 минуты. -- Лиза посмотрела на часы. -- Кто же они? Голос

жуткий -- прямо мурашки по коже. Это не человек, я уверена. Может,

пришельцы? Очень просто, решили захватить Землю. Я про это сто раз читала.

-- Такие зелененькие? С рожками?

-- Эх, Ленка. Семь лет только исполнилось, и уже думаешь, что все

знаешь. Насмотрелась чепухи по "кабелю".

-- Давай, давай, вспоминай, Лизочкина! -- трясла ее Алена.

-- Ну, ну же!! Какая тайна?

-- Так... Попробуем... В колодец меня спихивали во вторник, с этого

началось. Значит, перед вторником что-то было. Что мы перед вторником

делали?

-- Перед вторником в воскресенье мы вернулись с Алтая.

-- Правильно. А там больше молчали. Походы, купанье, купанье, походы и

каша, каша, каша...

-- Дома ты ее не ешь, а там как лопала!

-- А ты сама как?

-- Я кашку очень люблю, -- с достоинством сообщила Алена, -- и всегда

ее хорошо ем. И костер я разжигать помогала, и щепочки, и ветки, и шишки

носила. А ты отлынивала.

-- Врешь, я не отлынивала!

-- Да! Да! Ленилась! Помнишь, тебя папа ругал?

-- Один раз всего и ругал! Ой! Телефон!..

-- Еще тринадцать минут осталось, -- прошептала Лиза. -- Неужели он?

На этот раз никто не спешил перехватить трубку. Девочки смотрели на

аппарат с опаской, как на жабу. Наконец гудка после шестого, пожалуй, Лиза с

дрожью прильнула ухом к микрофону.

-- Алло! Лизочек? Здравствуй, солнышко! -- нервно и ласково зажурчал в

трубке бабушкин голос. -- Как вы там? Ты где-то была? Почему долго не

подходила?..

-- Баба Галя... -- шепнула Лиза Аленке, зажав низ трубки ладонью.

Сестра, кивая, махала руками, подавала отчаянные знаки, -- кончай, мол,

некогда, надо что-то делать. Круглощекое ее личико сморщивалось -- вот-вот

заревет.

Быстро-быстро, не сознавая, что говорит, но, кажется, убедительно, Лиза

закруглила разговор, бросила трубку и поднесла часы к глазам. Оставалось

девять минут. Одновременно боковым зрением она заметила, что Алена, отчаянно

пыхтя носом, чтоб не разрыдаться, поворачивает кольцо на пальце.

Один раз, второй, третий...

И тут же Лиза, помимо собственной воли, поднялась и на ватных ногах

зашагала в детскую. Там она схватила краски, кисточку и, обмакивая ее для

скорости в чашку с недопитым чаем, стоявшую рядом, принялась рисовать на

светлых, уже новых обоях.

Алена, напряженно открыв рот, следила за кистью.

Лиза работала быстро и размашисто, как неопытный маляр. Однако рисунок

-- опять чудеса! -- получался прекрасный.

Пожалуй, в стиле Васнецова. Вот уставились на сестер три кошачьих

головы, белая, черная и рыжая. Пар валил у них из ноздрей, пасти были

раскрыты в азарте стремительного полета.

Вот три мощных шеи соединились, переходя в огромное полосатое туловище.

Вытянулся по ветру длиннющий пушистый хвост...

Телефон в гостиной зазвонил вновь. Не прекращая работу,Лиза быстро

глянула на часы и ахнула. Время!

-- Беги, Аленушка! -- крикнула она. -- Поговори подольше, постарайся.

Мне немножко осталось. Давай!

-- Але! Кто это? -- Алене было не до кривляний.

-- Добрый день! -- голос, как и прежде, леденил кожу, пронизывая до

пяток. -- Пригласите Лизу Зайкину!

От волнения и страха девочка позабыла все, что хотела сказать.

-- Мы тебя не боимся! -- воскликнула она. -- И денег твоих не хотим!

Все папе расскажем, и тайну вашу противную! Вот!

-- Ну, что ж, -- медленно произнес голос. -- Пеняйте на себя.

Раздались короткие гудки отбоя. Скорее, скорей. Только бы успеть! Алена

кинулась обратно в детскую.

Лиза уже заканчивала картинку. Великий Маг Дракошкиус, широко раскинув

по стене гигантские крылья, летел сестренкам на помощь. На спине его,

наклонившись вперед, чтобы удержать равновесие, и вытягивая перед собой

сложенный зонтик, как шпагу, стояла Фантолетта. Щеки феи горели, пепельные

локоны раздувал ветер. Лизе оставалось сделать несколько последних мазков

кистью. Алена спиной закрыла сестру от неведомой опасности и глянула вокруг.

И тут из всех углов комнаты полезли, откуда ни возьмись, маленькие

бурые корявые нескладные существа. На кривых оранжевых ножках, с оранжевыми

ручками, с пучками коротких зеленых щупалец вместо ступней и ладоней, они

медленно и безмолвно двинулись на сестер.

Ма-а-а-ма!! -- заорала Аленка, срывая охапками книги со стеллажа и

швыряя их в подступающих страшилищ...

Глава вторая

День рождения Алены

Примерно год назад, вскоре после событий в Фантазилье, седьмого июля

семья Зайкиных готовилась встретить день рождения младшей дочки Алены. Шесть

лет уже -- это вам не шуточки.

В то утро Лиза проснулась неожиданно рано, часу в восьмом. Была

суббота, и никто еще не вставал. Мама с папой умаялись накануне, готовя

всякие вкусности, и легли спать глубоко за полночь. Алена тоже помогала и

задремала прямо за столом, нарезая огурцы для салатика. Пришлось родителям

умывать и переодевать ее на весу и спящую укладывать в постель.

Лиза допоздна занималась уборкой и тоже с удовольствием поспала бы

подольше, но -- увы! Закон подлости -- если можно поваляться в кровати --

обязательно продерешь глаза ни свет ни заря.

Но, раз уж выпала такая судьба, стоило, пока никто не видит, заняться

главным делом. Вот уже недели три Лиза писала роман. О школьной жизни. Книга

предполагалась совершенно правдивая, без всяких там волшебных штучек. На

долю девочки выпало столько сказочных приключений, что временно она была ими

сыта.

Название родилось необычное:"Школьные годы", а это, говорят, половина

успеха. К сегодняшнему утру было заполнено семь с половиной страниц толстой

тетради в линейку. С главной героиней, Изабеллой Тигренковой, пятиклассницей

и борцом за справедливость, будущий читатель мог уже познакомиться. Основу

же романа, борьбу между старым директором Нитратовым и молодым учителем

физкультуры Демократовым, предстояло еще изобразить.

Книга создавалась медленно, в муках, а сегодня что-то работалось совсем

туго. Еще раз перечитав последнюю фразу "Милиционер отпустил рокера, и

мальчик радостно побежал на заседание школьного совета", Лиза захлопнула

тетрадь.

Утро стояло за окном алое и золотое, как пионер с горном.

На детской площадке и вокруг нее возились в основном иностранцы.

Местные жители в выходной предпочитали выспаться. Зато рядом, во дворе

детского сада, не было ни души. Лиза решила выйти во двор и попрыгать на

пустующей территории через резиночку.

Тихонько умывшись и одевшись, она, вместо завтрака, собрала и съела

крем, подтекший с торта, прихлебывая из горлышка лимонад. Тщательно облизав

пальцы, Лиза с грустью посмотрела на сияющее блюдо, на пухлый торт,

украшенный грецкими орехами, клюквой и шоколадом, сунула в карман толстый

моток резинки и выскочила на улицу.

-- В круг, за круг, две "березки"... -- шепотом бормотала Лиза, прыгая.

Она упражнялась уже, наверное, час -- ноги изрядно устали. Пора, пожалуй,

было и домой. Алена могла проснуться и потребовать подарки. Этот момент

пропускать не хотелось.

Помешали иностранцы. Гавайский ансамбль народной песни, как объяснила

переводчица. Давали концерты в Тбилиси и по пути в Москву, понятно, не могли

миновать Сибирь.

Каждому хотелось хотя бы посмотреть на "двор чудес" с горой мороженого

и бассейном пепси-колы.

Коричневые люди в красных с белыми цветами национальных одеждах

окружили Лизу. Они улыбались, шумели, блестели раскосыми глазами, сверкали

фотовспышками.

-- Гавайские друзья хотят поговорить с тобой, девочка, -- сказала

вежливая худенькая переводчица. -- Они спрашивают, как тебя зовут, где ты

живешь и почему вместе с другими детьми не радуешься чудесным сладостям?

-- Зовут меня Лиза Зайкина, -- быстро ответила героиня. -- Живу я в

третьем подъезде на втором этаже, вон они, наши окна. Мы все, кто рядом

живет, мороженым объелись, пепси-колой обпились, а зеленый горошек не каждый

и любит. Можно я пойду? У моей сестренки сегодня день рождения, она,

наверное, уже проснулась.

Гавайцы зашумели еще сильнее. Симпатичная толстуха, похожая на Женуарию

из "Рабыни Изауры", полезла в сумку и, оживленно лопоча, вручила Лизе набор

ароматических фломастеров и плоский календарик-калькулятор.

-- Для вас с сестренкой, -- улыбнулась переводчица. -- Мы тебя не

задержим. Разреши только узнать, как ты думаешь, откуда взялось все это?

Лизе неприятно было дурачить добрых иностранцев, но что еще оставалось

делать. И с ходу она придумала удобное объяснение.

-- Я считаю, что природе надоело быть жестокой, -- сказала девочка. --

Это она так извиняется за землетрясения. Ну, пока!

Грациозно присев в прощальном реверансе, как учили в танцевальной

группе, Лиза помахала рукой и помчалась к дому, прижимая к груди подарки.

Но дойти до подъезда ей не удалось.

Около дверей, на скамейке, как раз под окнами квартиры Зайкиных,

расположенной на втором этаже, сидел смуглый старик в необычной для Сибири

одежде. Белый тюрбан на голове, длинный -- до колен -- кремовый китель с

сияющими пуговицами, необычного фасона сандалии и смешные, совершенно как

кальсоны, штаны.

"Иностранец, -- мелькнуло у Лизы в голове, -- а может, сумасшедший. Что

ж это он в кальсонах, фу! Наверное, иностранный сумасшедший. Раз здесь

столько иностранцев, могут среди них и ненормальные быть."

Она хотела прошмыгнуть мимо, но старик, приподняв руку и мягко

коснувшись Лизиного плеча, остановил ее.

-- Скажи, милая девочка, могу ли я довериться тебе? -- спросил он со

странным, но приятным акцентом. -- Известно мне, ты не туристка, проживаешь

здесь. Есть ли у тебя несколько времени, дабы выслушать мой рассказ?

Родители настрого запрещали Лизе общаться с неизвестными, но худой

старик казался совершенно безобидным,а добрые глаза его смотрели на девочку

с неуверенностью и надеждой.

-- Вы можете довериться мне, и живу я здесь, -- ответила она честно, --

но я сильно тороплюсь. Надо успеть домой, пока сестренка не проснулась.

Хотя, -- добавила вежливая Лиза, -- минут десять-пятнадцать у меня, думаю,

есть. Этого хватит?

-- Постараемся! -- заторопился незнакомец. -- Я также имею совершенно

малый срок и не представляю никаких понятий, успею ли сам. Так что прежде

рассказа спрячь обязательно это и никому продолжительное время не показывай.

Достав из кармана кителя белесоватый гладкий полупрозрачный

камень,похожий размерами и формой на небольшой мандарин, старик положил его

на ладонь девочке. Лиза мельком глянула на камень, решила, что он некрасив и

наверняка представляет для чудаковатого иностранца лишь историческую

ценность. Например, как воспоминание о любимом павлине, проглотившем этот

камень сдуру и расплатившемся мучительной гибелью за недостойную прекрасной

птицы жадность. Не забывайте -- хоть Лиза и писала правдивый роман в

свободное время, больше всего она любила сказки. А читатели сказок такие

фантазеры...

Поэтому героиня наша засунула сомнительный сувенир поглубже в карман и

приготовилась слушать.

-- Давным-давно в горах обширной страны обитало племя ведьм черикуара.

Мало кто слышал о нем. Редкие охотники забирались так высоко в горы, а тот,

кто оказывался в руках колдуний, домой уже не возвращался. Ведьмы ненавидели

мужчин и предавали лютой казни -- бросали в пропасть на острые камни.

Два-три раза за всю историю племени -- случайно -- туда попадали женщины с

равнины. Их ведьмы не трогали и просто отправляли домой...

Монотонный голос старика убаюкивал. Рассказывал он чуть нараспев,

обратив лицо к небу и слегка покачивая головой.

Сказка начиналась интересно, Лиза не слышала такую раньше, но время

шло, и девочка украдкой поглядывала на часы. Вежливость не позволяла ей

прервать незнакомца.

-- Каждый год весной в расщелине скалы, недоступной для обычных людей,

расцветал загадочный горный цветок пинго.

Три-четыре бутона бывало на его стебле. Накануне того утра, когда они

раскрывались, предводительница племени и с ней еще две ведьмы забирались в

расщелину. Вся ночь проходила в заклинаниях, ворожбе и колдовских плясках. А

утром ведьмы приносили в свое племя трех или четырех новорожденных девочек

по числу бутонов на цветке.

И вот за три года до событий, о которых повествует мой рассказ,

произошло небывалое. Цветок пинго выпустил всего два бутона, и лишь двумя

младенцами пополнился род. То же повторилось и на следующий год. А еще через

год цветок дал только один бутон. Только один!

Томясь в недобрых предчувствиях, колдуньи ожидали новой весны... Едва

появились в узких складках гор, везде, где ветер нанес хоть горсточку земли,

редкие зеленые побеги, предводительница ведьм Кеклокса собралась проведать

священное место. С двумя помощницами пробралась она к чудесному цветку.

Плача и вопя, ведьмы упали навзничь перед желтеющим стеблем, на котором не

было ни одного бутона.

Вернувшись домой, Кеклокса трое суток ничего не пила и не ела. На

закате четвертого дня она сварила колдовское зелье из ядовитого сока лианы

тимбо. Всю ночь ведьма жгла костер, кипятила на нем дьявольский отвар и,

дыша ядовитыми испарениями, плясала вокруг огня. Пена шла у нее изо рта,

ведьма билась головой о землю, продолжая пляску, и, наконец, на рассвете,