Травка пускается вдогонку папе

 

 

И вот начальник станции повел Травку куда-то в сторону от перрона. Идти

было трудно. Один раз Травка больно ударился ногой о рельс. Хотелось

заплакать, но Травка не заплакал, а только потер ногу.

-- Почему так много рельсов? -- спросил он. -- То и дело попадаются под

ноги.

-- А это потому, что тут много поездов собирается. Для каждого поезда

свой путь. Видишь, сколько паровозов стоит?

-- Вижу. А скоро наш паровоз?

-- Да вот он.

Они подошли к громадному черному паровозу. В паровозе что-то громко

шипело. Пахло раскаленным металлом и горячим смазочным маслом.

Травке сделалось немножко страшно. Он крепко схватил начальника за руку.

-- Ну-ну, не бойся, малыш! -- ласково сказал начальник, совсем как папа,

и громко закричал: -- Эй, Беляков.

Травка только хотел сказать, что он ничуть и не боится, как в паровозном

окошке показался человек, с виду совсем не похожий на Белякова. Травка

думал, что Беляков должен быть обязательно белым, а на этом человеке были

черная кожаная куртка, черная фуражка, в руках он держал тряпку с черными

пятнами, и даже лицо у него было не белое, а загорелое, красноватое, с

черными усами.

-- Что скажете, товарищ начальник? -- закричал черный Беляков, стараясь

перекричать свою машину.

-- Вот, пассажира тебе привел. Возьми его с собой. На Пролетарской

ссадишь. Только смотри не потеряй его по дороге, как родной папаша потерял.

Скоро отправляетесь?

-- Семафора ждем, товарищ начальник. Пока полную протирочку сделал

своему красавцу.

-- Ага... мм... -- промычал вместо ответа начальник и протянул Травке

руку. -- Ну, прощай, брат! -- сказал он. -- Да как тебя звать-то?

-- Травка.

-- Травка? Чудно что-то. В честь кого же тебя так назвали?

-- Не знаю. Просто так. А вас как зовут?

-- Меня Николай Иванычем зовут, -- ответил начальник станции.

Он взял Травку под мышки, высоко поднял на руках и посадил на паровоз:

-- Ну, прощай, брат Травка. Не забывай! Кланяйся своему папаше.

Травка решил никогда не забывать Николая Ивановича и даже подумал: как

жаль, что он раньше не познакомился с этим хорошим человеком! Вот было бы

интересно! Мама никогда ничего не позволяет и всего боится. Папа редко

когда бывает свободен. Травка ходил бы к Николаю Ивановичу в гости и

все-все узнал бы про железную дорогу.

На площадке паровоза было темно и жарко. Прямо перед Травкой оказалась

громадная черная машина с ручками, с ярко начищенными медными трубками и

кранами, с круглыми коробками вроде часов. Все это сияло, шипело и полыхало

жаром. Железный пол трясся. Травка стоял перед машиной и боялся

пошевельнуться.

Вдруг сзади него раздался громкий голос:

-- Ну-ка, с дороги! Зашибу!

Травка и не заметил, что, кроме Белякова, на паровозе был еще один

человек, наверно помощник Белякова. Он подошел откуда-то сзади. В руках у

него была большая черная лопата, похожая на совок. Он открыл круглую

чугунную дверь машины, и Травку обдало таким светом и жаром, что он

поневоле отскочил, закрыл лицо руками и отвернулся.

Незнакомый человек стал быстро подхватывать лопатой черный блестящий

каменный уголь и бросать его в топку машины. Запахло чем-то вроде газа из

кухонной газовой плиты на новой Травкиной квартире. От скрежета и лязга у

Травки зазвенело в ушах. Наконец круглая дверь с грохотом закрылась, и

Травка осторожно обернулся.

Незнакомый человек смотрел на стрелку машинных часов и постукивал по ним

пальцем. Беляков вытер руки тряпкой, высунулся наполовину из паровозного

окошка и совсем как будто забыл о Травке.

Травка подошел к Белякову и решился заговорить. Он тронул Белякова за

ногу. Беляков склонился к нему.

-- А это ваш красавец? -- спросил Травка, незаметно показывая на

незнакомого человека. -- Вы говорили, полную протирку ему сделали.

-- Да нет, что ты! -- улыбнулся Беляков. -- Это мой помощник. Он же и за

кочегара ездит. А красавец -- вот он! Видишь, как блестит! Видишь, как

сияет! -- И он любовно хлопнул тряпкой по машине.

Потом он выглянул еще раз в окошко и сказал:

-- Ну, можно отправляться. Есть семафор.

-- Вы быстрее поезжайте, -- попросил Травка. -- А то мы не догоним папу.

Беляков повернул рукоятку. Паровоз заревел так, что у Травки даже

задребезжали зубы. Беляков повернул какое-то колесо, потом потянул к себе

рукоятку, и паровоз медленно тронулся со станции.