Живая пыль

 

 

Челов e к, осушивш i й слезы ребенка и вызвавш i й на его лиц e улыбку, в

сердц e Милостиваго Будды значит больше челов e ка, выстроившаго самый

великол e пный храм.

Конфуц i й.

 

Охотники за черепами

 

-- Отваливай!

Сильныя, молодыя руки упираются в багры, и между шлюпками и деревянной

пристанью Яхт-Клуба протягивается ¹⁶⁴ изумрудная дорожка морской глади,

искрящейся в горячих отв e сных лучах южнаго солнца.

-- Весла... -- протяжно звучит команда нашего "боцмана", и дюжина

лопастей горизонтально замирает над чуть плещущейся поверхностью воды.

"Боцман" или, понятн e й выражаясь, начальник отряда морских скаутов, высок i й,

коренастый студент-техник Боб, с отт e нком безпокойства оглядывает об e

шлюпки. Его круглое, добродушное лицо озабочено, но б e локурый вихор как-то

особенно задорно выбивается из под края фуражки.

-- На воду! -- р e зко рвутся слова, гребцы быстро наклоняются вперед,

вода бурлит под гнущимися лопастями весел, и шлюпки почти прыгают вперед,

как застоявш i еся кони под хлыстом на e здника.

-- Раз! Раз! Раз! -- дает темп Боб, и наша "флагманская" шлюпка стр e лой

летит по бухт e.

-- Лихо вышло! -- одобрительно роняет наша спутница Тамара, и боцман

благодарно улыбается ей, сжимая румпель. Он доволен. Не осрамились ребята!

Отвалили, что надо -- комар носу не подточит... А безпокойно было! В кои

в e ки старому другу и начальнику, дяд e Бобу, удалось прорваться в

Севастополь. И теперь, посл e долгой разлуки, он в качеств e "почетнаго

балласта" приглашен на прогулку. И, слава Богу, ребята не ударили в грязь

лицом.

Шипит струя у борта, ровной п e нистой струей откладывается за кормой

пройденный путь, и весла с плавным ритмом сочно плещут своими лопастями.

Мимо медленно проходят громады здан i й морского завода, мертвые корпуса

старых броненосцев, пестрые склоны сползающих к вод e улиц.

-- Еще далеко, Тамара?

Тамара, начальница герль-скаутов, теперь воспитательница пр i юта,

указывает рукой в конец южной бухты.

-- Да вот там, Борис Лукьяныч, видите, с e рая полоса справа от вокзала

-- это их трубы. Там наберем ребят, сколько нужно.

-- Запасы неисчерпаемы? -- см e юсь я.

Спокойное, чуть грустное лицо Тамары осв e щается слабой улыбкой. ¹⁶⁵

-- Ну, еще бы!.. Сюда, в Севастополь на л e то и осень собираются тысячи

и тысячи безпризорников. Тепло, солнце... Курорт, одним словом.

-- А эти трубы для них врод e домов отдыха?

-- Да, похоже на это. Это, видите ли, старыя цементныя трубы для

канализац i и. Безпризорники и облюбовали их для себя. С вокзала сразу туда. А

там ни дождь не берет, ни в e тер... И главное -- взрослые не дол e зут -- узко.

Вот увидите сами...

-- И часто так, вот, с безпризорниками возитесь?

-- Ну, не так, что очень часто, но стараемся... -- отв e тил Боб. --

Опасно в e дь это... И без того камуфляж такой устраиваем, что небу жарко...

Комсомол, да п i онеры так и рыскают, чтобы подвести... Сухопуты наши, да

д e вчата сорганизовались в литкружок "Сапог"...

-- Это еще что за невидаль?

Круглое лицо боцмана расплылось в лукавой улыбк e.

-- А это, Борис Лукьяныч, так сказать, научно обоснованное прим e нен i е к

м e стности... Эта липа полностью так называется: "Литературный кружок молодых

пролетарских поэтов -- "Сапог" имени Демьяна Б e днаго"...

-- Но почему же "Сапог"?

-- А это, чтобы кр e пче было... Марксист<с>к i й подход... Комсомол i я и

думает: "нав e рное, свои парни в доску, раз так ни на что непохоже

назвались!"... Это, так сказать, -- "новое слово наперекор традиц i ям гнилого

запада"... Это теб e не мистическая лирика... Не "Умирающ i й лебедь", или

"Облако мечты"... Мы уж думали назвать кружок: "Умирающ i й гиппотам" или, по

Маяковскому, -- "Облако в штанах". Но, во первых, у нас и юбки водятся, а во

вторых, -- позанозист e й нужно. Вот, и придумали -- чего уж пролетар... тьфу,

с этими словами -- ну, пролетарист e е: "Сапог Демьяна Б e днаго". Да и "поэзы"

наши соотв e тствующ i я. Вот, врод e:

 

"Грудь моя ржаная,

Голос избяной...

Мать моя родная,

Весь я аржаной!.."

 

Вс e засм e ялись. Даже обычно молчаливая и замкнутая Тамара не выдержала.

¹⁶⁶

-- См e шн e е всего, Борис Лукьянович, -- объяснила она, -- что все это

д e йствует. Мы, вот, под такой защитной окраской работаем в пр i ют e -- по

воспитательной лин i и. А мальчики...

-- Ты полегче, Тамара, -- нарочито зв e рским басом пошутил кто-то из

гребцов-"мальчиков". -- А то мы и обид e ться можем...

-- Да ну вас. Тоже мужчины выискались! Да, так мальчики на корабельной

сторон e в больниц e помогают -- читки, перевязки... И пока не тронули...

Марка "пролетарских поэтов и поэтесс".

-- А моряки как?

Боб задорно тряхнул головой.

-- Ну, мы-то совс e м здорово окопались -- "морск i е допризывники". Нам

Военкомат даже эти, вот, дв e шлюпки дал. А кто знает, что под видом

допризывников -- Комбакин¹¹ в полном состав e?

 

¹¹ "Комитет Баковой Интеллигенц i и" -- прозвище моряков-скаутов.

 

-- И это ваша общественная нагрузка -- безпризорников катать?

-- Ну да, -- серьезно отзовался боцман. -- Жаль в e дь ребят. Хочется

хоть что-нибудь для них сд e лать... и, знаете, презанятные и талантливые

ребята там есть... Вот, сами увидите. Правда, конечно, и то, что слабые в

таких услов i ях недолго и выживают. Вот Тамара -- молодец. Она всегда с таких

походов кого-нибудь в свой пр i ют выудит. Так на-пару и д e йствуем... Бои, --

так сказать, добывающая, а герли -- обрабатывающая промышленность.

-- А часто катаете их?

-- Да как сказать... Постольку, поскольку... жратва есть...

-- А сегодня как?

-- А вы на шестерк e не видали? Под банками? Н e т? Ну, сегодня у нас

прямо пир горой будет. Вчера в Военкомат e для проведен i я стр e льбы пару

винтов достали и дельфина под Херсонесом угробили... Да удалось ¹⁶⁷ еще из

склада на "проведен i е допризывной подготовки" и картошки малость

стр e льнуть... Мало, конечно, но что-ж д e лать... В общем выйдет, что дельфина

раза в четыре будет больше, ч e м картошки. Ну, да это -- мелочи жизни...

Мы-то люди не балованные, а эта мелюзга -- и подавно... Ну, вот, кажись, и

пр ie хали.

-- Суши весла! -- раздалась команда. Блестящ i я мокрыя лопасти

протянулись над водой, и шлюпка, замедляя ход, плавно заскользила к берегу.

Далеко сзади звучали всплески весел второй, бол e е тяжелой шлюпки. Гребцы

вытирали вспот e вш i е лбы и довольными голосами переговаривались о

перспективах похода.

Н e сколько л e т тому назад вс e эти теперь взрослые юноши стояли

мальчиками в скаутских рядах. А теперь каждый из них -- самостоятельный

челов e к, ищущ i й своих путей во всем многообраз i и сов e тской жизни. Но в этом

поход e мы опять -- одна старая скаутская семья...

-- Ну, охотники за черепами, пошли! -- пошутил Боб, и мы вышли на

берег.

 

Безпризорники

 

Невдалек e, в метрах 20-30, у кучи цементных овальных труб шевелилось

н e сколько групп безпризорников -- д e тишки по виду 10-14 л e т, грязныя, худыя,

в самых разнообразных лохмотьях, из под которых пятнами мелькали полосы

темнаго т e ла. Эти маленьк i я полуголыя существа, шевеливш i яся на грязной

земл e, как-то странно напоминали червей, извивающихся на куч e падали. Я

невольно вздротнул от этой ассоц i ац i и...

-- Бей на кон!

-- Крой, Бога н e т!

-- Зажаривай, Хр e н! -- слышались возгласы из кучки.

-- Это они на деньги играют, -- шепнула мн e Тамара. -- Да у них-то,

собственно, только два интереса в жизни и есть -- воровать, да в карты

играть...

При нашем приближен i и безпризорники прекратили игру и с подозр e н i ем

уставились на нас. ¹⁶⁸

-- Если бы у нас была форма милиц i и, да пушки на боку, -- сказал Боб,

-- они давно бы уже нырнули в свои трубы и поминай, как звали. Выкури-ка их

оттуда!.. Ох, не любят они властей... Смерть... Ну, Тамара, "ловчиха душ",

теб e слово.

-- А ну-ка, ребята, -- весело прозвучал голос Тамары. -- Кто хочет на

лодк e прокатиться? На Учкуевку и обратно?..

Угрюмыя, недов e рчивыя лица безпризорников остались неподвижными. Для

них взрослые всегда представляли собой какую-то власть, какое-то насил i е,

попытку выбить из привычной колеи жизни куда-то в сторону тюрьмы, д e тских

домов, распред e лителей, ГПУ, колон i й, пр i ютов, -- словом, всяческой

"дисциплины".

-- Куды, куды? -- с подозр e н i ем переспросил один мальчуган, од e тый в

рваный мужской пиджак, доходивш i й ему почти до пяток.

-- Да, вот, в море, версты за три... Там поиграем, поб e гаем, покупаемся

и пр ie дем обратно.

-- Ишь, ты... Умная какая выискалась!.. На пустое-то брюхо?.. Ишь, ты,

цаца какая... Сама б e гай... -- ворчливо раздалось из кучи.

-- Да у нас и продовольств i е есть... Пооб e даем там же... Да разв e никто

из вас с нами раньше не e здил?

На звуки разговора выл e зли из трубы еще н e сколько ребятишек. Один из

них, курчавый маленьк i й мальчик, без рубахи, од e тый в старые, бахромчатые

"взрослые" штаны на веревочных подтяжках, радостно вскрикнул и подб e жал к

Тамар e. Его бл e дная замазанная сажей мордочка с i яла.

-- Опять по e дем, тетя? Правда? -- воскликнул он, -- и меня возьмете?

-- Конечно, конечно, возьмем, милый. Ты, вот, только скажи остальным,

что мы по e здим и обратно вернемся... Они, вот, не в e рят.

-- Да это вс e с посл e дними по e здами пр ie хали... Они не знают... А т e,

кто раньше были, в Ялту потопали -- виноград досп e л...

Он повернулся к остальным безпризорникам и, не выпуская руки Тамары,

оживленно крикнул: ¹⁶⁹

-- Ребята! Ей Бо, тетка этая подходящая!.. Я ужо раз с ими e здил.

Страсть, как хорошо! Песок, тама, как пух. Опять же и шамовка будет... В e дь

будет, тетя, правда? -- вопросительно повернулся он к Тамар e.

-- Ого-го... -- отозвался Боб. -- Сегодня у нас прямо пир будет!..

Алло! -- крикнул он в сторону шлюпки. -- Серж... Колич! А ну, покажите-ка

нашего кита.

Через н e сколько секунд над бортом шлюпки показалась темно-зеленая

зубастая морда дельфина.

-- Видишь, ребята, об e д-то какой будет... И картошка есть.

-- Да... -- озабоченно-недов e рчиво протянул изможденный узкогрудый

еврейск i й мальчуган. -- Знаем мы эти штучки! А, может, прямо в пр i ют, альбо

в милиц i ю завезете... -- он не закончил и хрипло закашлял, схватив себя за

грудь.

-- Да брось, хлопцы, дурака валять! -- дружелюбно огрызнулся боцман. --

Разв e -ж мы похожи на мильтонов?¹² Ни пушек у нас, ничего н e т. Не в первый

раз катаем... E дем, что там кочевряжиться!..

-- А д e вченкам тоже можно? -- спросил из мрака трубы какой-то хриплый

голосок.

-- Конечно, можно, -- ласково отв e тила Тамара. -- Выл e зай-ка оттуда!

Из отверст i я трубы показалась спутанная грива б e локурых волос, и зат e м

оттуда на четвереньках медленно выл e зла д e вочка в рваном плать e, с голыми

руками. Она была так худа и истощена, что, казалось, порыв в e тра свалит ее

на землю. Худеньк i я, как спички, руки и ноги, вваливш i еся больш i е глаза,

син i я губы...

-- Так в e рно -- можно? -- переспросила она, удивленно оглядывая нас.

-- Конечно, можно, -- мягко отв e тила Тамара. -- Может быть, еще подруги

есть?

Вм e сто отв e та д e вочка наклонилась к отверст i ю трубы и крикнула:

-- Манька, Аниська!.. Л e зьте сюды! На дачу по e дем!

Через полминуты из отверст i я трубы выл e зли еще дв e д e вочки, так i я же

худыя и оборванныя.

 

¹² Милиц i онеров.

 

¹⁷⁰

-- А ты, Боб, сколько ребят можешь взять?

-- Да на вельбот штук 6, да на шестерку еще с дюжину. В e сят-то они вс e,

что скелеты. Балласт пустяковый...

-- Ну, вот, значит, 20 челов e к можем взять, -- весело обратилась к

безпризорникам Тамара. -- Ну-ка, кто с нами?

-- Я, я первый! -- восторженно взвигнул кудрявый мальчуган, все еще не

выпуская руки д e вушки. -- Возьмете меня?

-- Ну, хорошо, хорошо, конечно. А вы, д e вочки, с нами?

-- А что-ж? Думаешь, мы спугаемся? Гд e наша не пропадала? E дем что-ль,

д e вчата? -- обернулась она к подругам и см e ло шагнула вперед.

-- А вы, ребята? Неужто сдрейфите перед д e вченками? -- подзадоривающе

спросил боцман. -- А в e дь в дельфин e -то, пожалуй, пуда с три будет. Вот

пошамаем-то!..

Против соблазна сытно по e сть не устояли в e чно голодные желудки, и еще

мальчиков 5-6 присоединилось к нам. Остальные недов e рчиво, но уже с

колебан i ем плелись сзади.

Разсаживая "пассажиров", Боб распорядился еще раз провокац i онно

продемонстрировать тяжелую тушу дельфина. Сердца дрогнули.

-- А ну, ребята... Еще м e ста есть! Кто с нами?

Через н e сколько минут мы отчалили с "полным штатом". На банках, под

ними, на дн e шлюпки -- везд e расположились пестрыми пятнами представители

"издержек революц i и", того милл i она безпризорников, которые очутились в

грязи улицы в результат e непрерывнаго голода и безчисленных разстр e лов.

-- Вот они, "цв e ты жизни", "счастливые вздохи октября", -- шепнула

Тамара с какой-то бол e зненной усм e шкой. -- Как подумаешь о их будущем, так

сердце разрывается.

-- Да. Что и говорить. Дожили. За Росс i ю стыдно. Для нас, мужчин, это

прямо, как пощечина... Б-р-р-р-р... Ну, а скажите, Тамара, как зд e сь пр i юты

работают? ¹⁷¹

-- Да что... Прежде всего не хватает их. Вот, мы подсчитывали,

поскольку это, конечно, поддается подсчету: вот, в одном Севастопол e с

окрестностями к осени этих безпризорников набирается больше тысячи.¹³

Конечный жел e знодорожный пункт, да и сезон -- осень. А Севастополь -- врод e

распред e лительнаго пункта, они отсюда по всему побережью расползаются... Ну,

так в пр i ютах -- их зд e сь, в город e три -- челов e к 100-150 пом e щается, не

больше. Да и состав м e няется каждый день: ребята б e гут во вс e ноги, через

вс e заборы: ни e ды, ни платья не хватает, воспитательной работы н e т.

Казенщина. Что-ж будет привязывать ребят к пр i юту, когда они в своих стайках

л e том всегда что-нибудь своруют и прокормятся?..

-- Ну, а в вашем пр i ют e -то как?

-- У нас все-таки лучше, я там на служб e, как воспитательница и со мной

наши герли. И игры, и занят i я, и праздники, и прогулки. Конечно, ребятам

интересн e е. У нас и поб e гов почти н e т. Но я, вот, все боюсь, донесет

кто-нибудь, что под видом лит-кружка -- скауты, "гидра контр-революц i и", ну,

и скандал... Еще хорошо, что только выгонят... А то и отсид e ть придется...

Посмотрите, посмотрите, а дядя Боб, -- прервала она. -- И как это им все

интересно... Прямо -- дикареныши...

Д e йствительно, оживленныя лица безпризорников всюду высовывались из под

банок, планшира и с любопытством смотр e ли на наших скаутов, на двигающаяся

весла, на проб e гающ i е мимо живописные берега.

 

¹³ По подсчетам жены Ленина. Н. К. Крупской, безпризорников в 1931 г.

было около 2 милл i онов челов e к.

 

-- Суши весла... Шабаш... Ставь мачту... -- послышались слова команды,

и через н e сколько минут б e лая ткань паруса надулась св e жим в e тром. Поворот,

и шлюпка вынеслась в открытое море.

 

"Генерал"

 

-- Ну, как ребята? E дем в Турц i ю, а? -- шутливо спросил боцман.

-- А нам все едино, -- откликнулись равнодушные ¹⁷² голоса. -- Хужей

все едино не будет... А гд e подыхать -- какая заразница? Помоек там н e т,

что-ль, в твоей Турц i и? -- и привычное ругательство "закруглило" одну из

фраз.

-- Ну, это уже не фасон! -- серьезно оборвал Боб. -- У нас ругаться

нельзя.

-- Чего это так? Уши, что ль, так i я н e жныя? -- насм e шливо спросил

вихрастый круглоголовый мальчуган, виртуозно сплевывая за борт.

-- Уши не уши, а у нас, брат, так i я уж правила. У нас всегда, как кто

выругался, так сейчас кружку воды за рукав...

Безпризорники засм e ялись.

-- Ишь ты, напугал! Да хоть ведро, нам то что? Зам e сто бани...

-- Ну, вот и ладно! Париться, значит, и будем. А вы пока, ребята,

выберите себ e старшаго, "генерала" вашего, чтобы порядок наводил.

-- В e рно, это д e ло! Да вот, нехай Каракуль будет, -- раздались голоса.

-- К хр e ну твоего Каракуля!.. Сенька нехай!.. Сук в рот, твоему Сеньк e!..

Каракуля!..

Парт i я Каракуля перекричала. Новый "генерал", кр e пк i й курносый паренек,

немного постарше, л e т этак 15, од e тый в женскую кофточку и длинныя,

доходивш i я до груди брюки, довольно усм e хнулся.

-- Ладно, черти... Я ужо завинчу вам гайки. Подождите... Кто только

руганется, я ему, ангидрит его перекись марганца, такое сд e лаю...

-- Го, го, го... -- раздался см e х со вс e х сторон. -- Сам, вот, небось,

выругался. Эх, ты, генерал! Кружку, ему, кружку! -- донеслись отвсюду

веселые голоса.

-- Ничего брат, Каракуль, не сд e лаешь, -- не удержался от см e ха и

боцман. -- Подавай, братишка, прим e р: на то и начальство. Ленич, дай-ка с

бака кружку.

-- Ну, вот, стану я с вами тут дурака валять! -- недовольно возразил

"генерал". -- Да разв e -ж я ругался?

-- А то как же? Уже забыл, что ль? Память, видать, у тебя с гулькин

нос. А матом-то кто нас сейчас облаял?

-- Да это-ж я так, по хорошему, зам e сто шутки. ¹⁷³ Наперед что-б

бодрость, да дисциплина была... Нешто-ж это руготня?

-- А наше д e ло шашнадцатое... Обругал и кончено. Правила...

-- Ладно, -- внезапно разсвир e п e л Каракуль. -- Хр e н с вами! Пусть никто

не скажет, что Ванька Каракуль -- жулик, слову своему не хозяин! Давай сюда.

Он сердито вырвал из рук Ленича кружку и под общ i й злорадный хохот

поднял руку и вылил воду себ e в рукав.

-- Ну, а теперь, дьяволы, держись, -- угрожающе сказал он, поеживаясь.

-- Уж я вам теперь ни одного мата не прощу. Все море скрозь вас пропущу.

Будете вы у меня б e дные... Ангелочков с вас сд e лаю.

-- Будя, Каракуль, трепаться-то. За собой лучше смотри! Воспитатель

тоже выискался.

-- Ладно, пой! Рано пташечка зап e ла, как бы кошечка не съ e ла! Попомните

вы "генерала Каракуля"!..

-- А почему это тебя Каракулем прозвали? -- спросил я.

-- А это по моей спец i альности, -- гордо отв e тил мальчик.

-- По какой это спец i альности?

-- Это он сзади у дам, которыя заз e вавшись, из пальта каракуль р e жет,

-- объяснил кто то.

-- Как это?

-- Да, проще простого! -- самодовольно усм e хнулся "генерал". -- Ежели

которое пальто каракулевое, или другое какое подходящее с царскаго времени у

старых, значит, барынь или "совбурок"¹⁴, ну, я, ясно, и сл e жу. Ну, а как

дама эта, гд e у магазина станет или там с каким фраером¹⁵ лясы точит -- я уж

тут как тут... А у меня такая бритва есть -- раз, раз и ваших н e т, -- кусок

каракуля в карман e...

 

¹⁴ Сов e тская буржуйка.

 

¹⁵ Челов e к, котораго можно обворовать.

 

-- А разв e дама не зам e тит?

-- Когда зам e тит, -- засм e ялся парнишка, -- ужо поздно. Ищи в e тра в

пол e. Нашего брата в толп e поймать, ¹⁷⁴ надо гороху на e вшись. Вот, все

едино, как в наших трубах: пойди, укуси! Разв e что газом, как сусликов. Да и

мы сами-то не без газов!..

-- Ну-ка, ребята, -- раздалась команда боцмана, прервавшаго нашу

"инструктивную" бес e ду. -- К берегу подходим. Смотрите, чтобы безпорядку не

было! По одному на берег выл e зать.

 

Первая дисциплина

 

Через н e сколько минут киль шлюпки с мягким шип e ньем выл e з на песок, и

ребята радостно повыскакивали на пляж. Вскор e подошла и вторая шлюпка,

высадившая и свою порц i ю пассажиров.

-- Ну, Каракуль, -- сказала Тамара, -- мы на тебя, как на каменную

гору, над e емся. Помоги, брат, нам порядок поддержать.

"Генерал" гордо выпрямился.

-- Уж раз выбрали, сучьи д e ти, я им головы попроламываю, а порядок

будет. Уж будьте покойнички, я их пообломаю.

-- Ну, ну. Ты уж лучше головы им оставь ц e лыми, а пока устрой вот что:

выстрой нам их в одну шеренгу.

-- В шеренгу? -- переспросил Каракуль. -- Плевое д e ло. Это в один

секунд.

Он подскочил к самому высокому мальчику, поставил его спиной к

остальным и заорал:

-- Эй, вы, кал e ки подзаборные! Становись в очередь папиросы получать.

Высш i й сорт: трет i й Б, экстра, 20 штук 3 коп e йки.

Ребятишки зашевелились и к нашему удивлен i ю без всяких объяснен i й стали

строиться в затылок один другому.

-- Ну, ну, смирно, -- сердито закричал "генерал". -- Кто тут драться

будет -- изуродую, как Бог черепаху!

Ребята притихли. Мы почувствовали себя смущенными.

-- Что-ж ты, Каракуль, обманывать стал? -- упрекнул Боб. -- У нас

папирос вовсе и н e т. Скауты не курят.

-- Экая б e да. Зато, вишь, как быстро построились. Не обманешь -- не

продашь. И сицилизм без обману не строится. ¹⁷⁵

-- Ишь, ты, какой политик нашелся! Ну, ладно, что-ж с тобой сд e лаешь,

-- махнул рукой боцман. И, повернувшись к "очереди", он скомандовал:

-- Направо!

Ребята кое-как повернулись лицом к нам и замерли...

Прошло не мало л e т с т e х пор... И каких л e т! Много ярких картин

промелькнуло перед моими глазами, но этот момент почему-то вр e зался в память

с четкостью фотографической пластинки.

Сл e ва ровной тяжелой массой шумит темное море, медленно и л e ниво катя

б e лые гребни своих валов на желтый песок. Справа невысоко поднялась ст e на

коричневых морщинистых скал, а перед нами неровной пестрой шеренгой

вытянулись два десятка жалких оборванных голодных ребятишек, с напряжен i ем

глядящих нам в лица. И вся эта картина пронизана с i яющим солнечным св e том и

ов e яна соленым в e тром моря...

Многое, многое стерлось в памяти. Но почему-то эти секунды стоят, как

живыя!

-- Вот что, братишечки, -- бодро начал боцман. -- Ваш "генерал" вам

малость наврал, но не так уж и сильно. Курева у нас н e т, но зато дельфин

ждет, а он жирный, как свинья. Сд e лаем, значит, так: сперва купанье и стирка

платья. На это уйдет час. За это время наши ребята сварят пол-дельфина и мы

его слопаем. Потом полежим на солнышк e, поиграем, докончим нашего дельфина и

айда домой. Кто хочет -- в свои трубы, а кто хочет в настоящ i й дом. Ну, как

идет?

-- Э, э, э... -- разочарованно пронеслось по рядам.

-- И тут обман! Папирос н e т. Чего там мыться? И так сойдет!

Боб не обратил вниман i я на воркотню "пролетар i ата".

-- Ну, ты, "генерал", принимай команду над мальчиками, а ты, Тамара,

возьми д e вочек в оборот. Ну-с! Мужчины туда, а д e вочки туда, за тот вот

утес. Ну, шагом марш!

Ребята кучкой двинулись за "генералом", но из этой кучки сразу же стали

отрываться отд e льныя единицы с явным нам e рен i ем "смыться" и изб e гнуть бани.

-- Стой, стой! -- закричал, догоняя их, боцман. -- Я ¹⁷⁶ вам самаго

главнаго еще не сказал: если кто не вымоется, да не постирает платья, ни

кусочка дельфина так и не увидит. Так и знай. Тут вам морск i е порядки!

На отставших посыпались насм e шки, и дисциплина в "полку" сразу окр e пла.

-- Ну, вот, -- довольно зам e тил Боб, оборачиваясь к нам. -- Я уж знаю,

за какую возжу подергать. Теперь, брат, наша власть. Теперь они у нас

шелковыми будут. Голод не тетка... Ты, Ленич, со своим патрулем, займись-ка

брат, дельфином, а мы потопаем к ребятам -- одному "генералу" не управиться

с такой оравой. Ромка, не забудь аптечки, походную амбулатор i ю откроем, как

всегда!

На песчаном берегу под горячим солнышком уже копошилась д e твора.

"Генерал" "методами соц i алистическаго возд e йств i я" уже сум e л уговорить их

снять платье, и вид обнаженных д e тских т e л ударил, как хлыстом, по нашим

нервам. Худеньк i я руки и ноги, торчащ i я ребра, сутулыя спины. Живые

маленьк i е скелеты. Подр e занные ростки жизни...

Не без труда заставили мы безпризорников вымыть свое платье и разв e сить

его сушиться на горяч i я, накалившаяся на солнц e скалы. Зат e м скауты тоже

разд e лись.

-- Ну, а теперь, ребята, купаться, -- скомандовал Боб. -- Ты, Ромка, и

ты, Григ, будьте дежурными, сверху смотрите за утопленниками, а то в волнах

ни черта не увидать. А вы, ребята, так и знайте, кто утонет, тому ни кусочка

дельфина. Ну, айда! Голодранци усих кра i н, геть у море!

И куча веселых голых т e л с хохотом бросилась навстр e чу наб e гавшему

с e дому валу...

Через полчаса голодная ватага наших питомцев с горящими от нетерп e н i я

глазами кружком расположилась у костра. Их вымытыя мородочки производили

самое отталкивающее впечатл e н i е. Под коркой грязи и копоти раньше не было

видно так ясно, как сейчас, бл e дной землистой кожи, синих губ, ввалившихся

глаз. И на эти бл e дныя лица уличная грязь уже наложила свои бол e зненные

отпечатки. Это были не д e ти с ясными глазками и веселой улыбкой, это были

преждевременно состаривш i еся ¹⁷⁷ подростки со сл e дами голода, лишен i й и

порока на истощенных лицах.

Порц i и дельфина с картошкой, нанизанныя на палочки, уже чинно

выстроились на разостланном парус e.

-- Ну, что-б никому не обидно было, мы н e что врод e жеребьевки устроим,

-- сказал Боб. -- Ты, "генерал", вс e х своих знаешь?

-- Ну, что за еврейск i й вопрос? В одном дом e, почитай, живем, одним

д e лом занимаемся, карманы чистим.

-- Ну, вот, и ладно. Поворачивайся спиной.

-- Это кому?

-- Кому? Да хоча бы Петьк e.

Жадная рука быстро протягивается из кучи и ц e пко захватывает порц i ю.

-- А это?

-- Кузьк e. А это -- Хр e ну...

-- Ну, вот, и ладно, -- говорит Тамара, когда раздача окончена. --

Никому и не обидно. Только вы не сп e шите ребята, никто не отберет. А e сть

нужно медленно, не сп e ша. Потом в e дь еще раз кушать будем.

 

Обыкновенная истор i я

 

Посл e завтрака -- мертвый час. Часть ребята дремлет -- кто прямо на

солнышк e, кто в т e ни скал. Моряки моют и чистят шлюпки, и кучка

безпризорников с интересом помогает им.

Около нас с Тамарой, под т e нью скалы собралась кучка ребятишек

"поговорить по душам". Посл e дн i е остатки недов e р i я и отчужденности уже

исчезли, и в нашей маленькой групп e воцарилась атмосфера искренней

задушевности и дов e р i я.

Старшая из д e вочек, которая первая р e шила e хать с нами, путаясь в

словах и порядк e событ i й, медленно и несм e ло разсказывает свою истор i ю.

Маленьк i й безпризорник-воришка, типа Каракуля, зорко высматривает, что

бы стянуть на базар e. Это единственная изв e стная ему форма борьбы за жизнь.

 

-- Да разв e упомнишь, как д e ло-то было?-- с трудом говорит она,

задумчиво глядя на море. -- Жила я с маткой в сел e под Курском. Говорили

старики, что раньше ¹⁷⁸ хорошо жили, да я не помню, совс e м еще малая была. А

то все плохо было. А в прошлую зиму совс e м замучилась. Как по осени отобрали

у нас хл e б -- продналог, значит, ну, ничего и не осталось. А весной уж и

совс e м голод пошел. Сперва как-то терп e ли, а потом, не приведи Бог, как

плохо стало. Лебеду, да кору стали e сть. Опухли вс e. Вот, видите, как i я у

меня ноги-то сейчас! ¹⁷⁹ Хоть на бал, так i я тонк i я, -- она насм e шливо

пошевелила своей худой ногой. -- А тогда прямо как бревна были, только, вот,

силы не было совс e м. Одна опухлость, а силы никакой. Ну, а мамка у меня

старая была. Она уж с м e ста так и не сходила. Так Богу душу и отдала по

весн e. Поплакали, похоронили мы ее, а батька и говорит мн e и меньшому брату,

Ванятка звался, года на 2 помоложе меня был: "Собирайтесь, по e дем

куда-нибудь. Може, гд e в город e прокормимся. Зд e ся все равно окол e вать:

весной-то с e ять в e дь неч e м будет". Ну, взяли мы, значит, по м e шку с платьем

и пошли из деревни на станц i ю. А в деревн e -то мало кто уже и живой-то

остался. Только хаты пустыя стоят. Ну, пошли мы, значит. А тут уж совс e м

весна была, да только дождь, буря, холод. А итти-то 50 верст надо было.

Н e сколько дней топали. Хорошо еще, что батька кусок лошадиной ноги достал на

дорогу -- варили ее. Но все-таки батька больной совс e м стал. Как пришли к

станц i и, он и свалился. Подобрали его на носилки и куды-то отнесли. А мы с

Ваняткой так и остались. Стали просить Христа ради курочка хл e ба. Которые

пассажиры давали, которые н e т, а все лучше жилось, как в деревн e. А потом

потерялся Ванятка. Я уж не знаю -- как. Людей набито везд e было. Каждый

толкнет... Кому какое д e ло до мальченки? Свое горе у кажного, небось, есть.

А, может, и под по e зд попал... Махоньк i й в e дь он у меня был...

Д e вочка замолчала, и ея худенькое лицо перекосилось гримасой боли.

-- Ну, а потом изв e стно, что... Подруги нашлись, воровать научили. Раз

своровала, другой, а потом и засыпалась. В тюрьму, а потом в д e тдом...

Посмотр e ла я там дня два, и ночью через забор ходу.

-- Плохо разв e было? -- с участ i ем спросила Тамара.

-- Ясно, что плохо... Первое д e ло, голодовать опять пришлось. А потом

-- вс e ругают, попрекают: "Дармо e дка, говорят, лишн i й илимент" и всяко!.. Ну

их, -- махнула она рукой... -- Опять я на улицу пошла. С другими д e вченками

познакомилась. Потом, конечно, и мужчины пошли. Всего было... Уж лучше и не

вспоминать... Как это у нас поют... ¹⁸⁰

И она внезапно зап e ла своим хриплым срывающимся голоском п e сню

д e вочки-проститутки:

 

"Не плачь, подруженька, ты, д e вица гулящая...

Не мучь ты душу, объятую тоской...

В e дь все равно -- вся наша жизнь уже пропащая,

А т e ло женское в e дь проклято судьбой..."

 

В тоскливых словах этой уличной п e сенки прозвучало унын i е и жалоба

безконечно усталаго челов e ка. Этот контраст д e тскаго голоска со словами и

безнадежностью горя взрослаго челов e ка ошеломил нас. Тамара сердечно

привлекла к себ e поющую д e вочку, и та, внезапно прервав свое п e нье,

прислонилась к ея плечу и горько разрыдалась.

-- Господи, хоть бы отравиться дали! -- всхлипывая говорила она. --

Замучилась я совс e м. Кажный ногой пнет... Пшла прочь, проститутка, кричат...

Никто ласковаго слова не скажет... Словно кошка, али собака...

Тамара ласково гладила ее по голов e и шептала как i я-то успокоивающ i я

слова, но в глазах у нея самой стояли слезы волнен i я. Мало по малу д e вочка

перестала рыдать и, уткнув лицо в руки, лежала на песк e, и только изр e дка ея

узеньк i я плечи вздрагивали от подавленных рыдан i й.

 

Око за око, зуб за зуб...

 

-- Вишь, сразу видно -- баба! -- сердито сказал подошедш i й Каракуль. --

Как что, так и в рев... С чего это она?

-- Да, вот, жизнь свою вспомнила, -- тихо отв e тила одна из д e вочек.

-- Жизнь, жизнь, -- ворчливо продолжал "генерал", усаживаясь. -- Ясно,

что у нас не жисть, а жестянка, но скулить тоже резону н e т...

Видно было, что наш "генерал" привык изображать из себя забубеннаго

прожженнаго парня, прошедшаго вс e сов e тск i е трубы и зубы...

-- Ну, а ты, Каракуль, как в трубы попал?

-- Я-то? -- переспросил паренек с самым удалым ¹⁸¹ видом. -- Да очень

просто -- раз, два, и ваших н e т. Долго ли ум e ючи?

Безпризорники засм e ялись. Он залихватски подбоченился и продолжал:

-- А ежели толком разсказать, то игрушка такая вышла. Я сам -- с

Херсона, а папка мой в царское время в полиц i и служил. Ч e м уж и не знаю,

кажись, городовым... Ну, вот, так с два тому назад спутался он с каким-то

пр i ятелем. Вот, разик и дернули они как-то с папкой.

Каракуль выразительно и художественно изобразил бульканье водки.

-- Здорово дрызнуто было... Ну, а изв e стно пьяный язык треплется, как

тряпка. Словом, папка мой спьяна и ляпнул про городового-то...

-- Я это как сейчас, вот, помню -- я тогда на лавк e лежал, не спал, все

слышал. Не нравился этот папкин пр i ятель. Ох, думаю, быть б e д e! Видно, и

вправду этот сукин сын в ВЧК служил. Вечером вдруг машина -- папку за зад и

в конверт... А там долго ли?.. Туды сюды и в подвал... Как же, "враг

трудового народу"... Сволочи!.. Ох, и зло же меня взяло! Ну, думаю, уж я

себ e, может, голову сломаю, а уж теб e, гаду ползучему, отплачу за папкину

смерть. Ну, вот, вскорости, подстерег я этого пр i ятеля ночью на улиц e, да

нож сзади ему в ребра и сунул...

-- Ишь, ты!.. -- раздался восторженный возглас.

-- А мн e -то что? -- возбужденно воскликнул Каракуль. -- Смотр e ть я на

него буду, что ли? Он папку, сволота, выдал, а я с ним ц e ловаться буду?..

-- Ну, а потом? -- прервал тот же голос.

-- Потом? -- небрежно протянул паренек. -- Потом -- изв e стно что: под

вагон, и досвиданья -- на вольную жисть. А теперь, вот, на курорт пр ie хал

под первым классом прямо из Москвы... Не жисть, а лафа: зимой -- гд e в

Питер e, альбо в Москв e, а л e том -- пожалуйте на юг, на курорт...

 

На пляж e

 

Свисток боцмана прервал его хвастливый разсказ. Начались игры и

состязан i я. Могуч i й инстинкт игры, который не был заглушен даже годами

голодной безпризорной ¹⁸² жизни, овлад e л д e тьми. Веселый см e х огласил

морской берег. В азарт e игр и состязан i й забылись вс e тревоги настоящаго и

мрачные тона будущаго...

Оказалось, что этим маленьким дикарям неизв e стны даже самыя простыя

игры, и примитивныя пятнашки, эстафетка или лисичка вызывали взрывы см e ха и

оживлен i я. Но если в играх, требовавших ловкости и мелких движен i й,

безпризорники усп e шно состязались с нашими скаутами, то оказалось, что их

сила и физическая выносливость подорваны уличной жизнью накр e пко. Эти

маленьк i е челов e чки, изумительно выносливые к холоду, голоду и лишен i ям, не

могли проб e жать без отдыха даже 100 метров, хорошенько перекувырнуться и

прыгнуть...

Но несмотря на неусп e х состязан i й по спорту, см e ху и азарта было --

хоть отбавляй. Больше вс e х торжествовал Каракуль, кружка котораго при общем

см e х e постоянно опоражнивалась в рукава провинившихся. К концу состязан i й

приз боцмана -- перочинный нож -- тому, кто меньше вс e х ругался, был выдан

тому курчавому мальчугану, который первый вызвался e хать с нами.

Ему досталось только четыре кружки. "Рекорд" оказался что-то больше

30...

 

Концерт

 

Посл e об e да, за которым был окончательно ликвидирован дельфин, скауты

сорганизовали маленькое "клубное отд e лен i е" -- показали шуточныя сценки,

фокусы, забавы и в заключен i е проп e ли н e сколько скаутских п e сенок.

Лагерная п e сенка "Картошка" им e ла необыкновенный усп e х. Ребята

попросили повторить ее. Особенно понравились заключительныя слова:

 

"Неуклюж i е бегемоты

Издают протяжный вой....

Хоть и знают скауты ноты,

Но поют -- о, Боже мой!.."

 

Слово "бегемоты" потребовало спец i альнаго разъяснен i я, каковое и было

дано Тамарой со вс e ми красками ¹⁸³ тропических истоков Голубого Нила.

Правда, слова Африка и Нил тоже потребовали объяснен i й.

-- Да что-ж это, ребята, -- словно обид e лся боцман. -- Все-то мы вам

поем, да разсказываем. А вы нам-то разв e не сум e ете сп e ть?

-- Мы-то? Эва! -- с ноткой обиды в голос e отв e тил "генерал". -- Мы тоже

не сапогом сморкаемся... Давай, робя, сгрохаем, что-ль?..

-- А что?

-- Да хуч бы для начала -- нашу "подвагонную". Я -- за зап e валу...

Ну-ка!..

Хриплым, но в e рным баском Каракуль затянул п e сенку о судьб e

безпризорника, везд e встр e чающаго пинки и окрики. Вс e его сторонятся и никто

не пожал e ет... Вот он, одинок i й и озлобленный, в кучк e других безпризорников

встр e чает какую-то д e вочку и останавливается, как вкопанный...

 

"-- Что, пацан, распялил з e нки?¹⁶

-- Гд e теб e, дуреха, знать...

Ты мою сестренку Нинку

Мн e напомнила опять...

 

Ну точь в точь твой голос звонк i й,

И глаза совс e м твои...

-- Ну, а гд e твоя сестренка?

-- Скорый по e зд раздавил".

 

И нестройный хор маленьких оборвышей дружно подхватил:

 

"Свисток, браток, да на ось...

Нас опять повезет паровоз...

Мы без дома и гн e зда,

Шатья безпризорная..."

 

Мы похвалили. "Генерал" расплылся от удовольств i я.

 

¹⁶ Пристально смотришь.

 

-- Ну, ежели вам понравилось, -- мы вам тут ц e льный концерт

сварганим... А ну-ка, Сенька! Давай, Шкет, ¹⁸⁴ что с того, что ты по дачным

по e здам воешь... Хуч тут и безплатно, да для хороших людей и веревки говорят

не жалко.

Сенька-Шкет, курносый остроглазый мальчик с огромной копной б e локурых

растрепанных волос на голов e, довольно ухмыльнулся.

-- А мн e што? Я завсегда. С моим полным... А што?

-- Да вот, хоть "Гон со смыком"...

Сенька подбоченился и потопал по песку босыми ногами...

-- Эх, чечетка не выйдет... Эх-ма!.. Ну, да все едино...

И он начал чистым ясным голоском п e сенку вора:

 

"Гоп со смыком -- это буду я... Та-та...

Граждане, послушайте меня.

Ремеслом я выбрал кражу,

Из тюрьмы я не вылажу,

И тюрьма скучает без меня... та-та"...

 

Тут Сенька разухабисто подмигнул, шевельнул плечами, и видно было, что

на полу он иллюстрировал бы п e сенку залихватским танцем...

 

"Но сколько бы в тюрьм e я не сид e л, та-та

Не было минуты, что-б не п e л...

Заложу я руки в брюки

И хожу, пою от скуки...

Что уж будешь д e лать, коль зас e л? Та-та"...

 

Дальн e йш i я приключен i я вора развиваются своим чередом... Вот он "весело

подыхает":

 

"Но если я неправедно живу, та-та,

К чорту попаду я на луну...

Черти там, как в русской печк e,

Жарят гр e шников на св e чк e...

И с ними я литровку долбану... та-та"...

 

Приключен i я неунывающаго воришки продолжаются и в раю: ¹⁸⁵

 

"Там живет I уда Искар i от, та-та...

Среди святых лягавым он слывет.

Гадом буду, не забуду,

Прикал e чу я I уду:

Пусть, халява, даром не орет..."

 

П e сенка вызвала дружный см e х. Надо признаться, что парнишка исполнил ее

прямо артистически, с большой музыкальностью и юмором. Единогласно

потребовали "еще".

-- Ну, что-ж еще?.. Разв e, вот, еще Пересыпскую. Эх...

 

" E шь ананасы,

Рябчика жуй...

День твой посл e дн i й

Приходит, буржуй!.."

 

-- Да брось к чортовой матери, Сенька, -- раздались голоса. -- Выбрал

тоже дерьмо такое п e ть! При буржуях сам бы, небось, может, анан<а>сы жрал

бы. Давай лучше жалостную!..

-- Жалостную? Ну, ладно. С дрожементом, значит?

Он скорчил унылую рожицу и слезливо зап e л:

 

"Товарищь, товарищь,

Скажи моей мам e,

Что сын ея погибнул на пост e...

С винтовкой в рукою

И с шашкою в другою

И с п e снею веселой на уст e..."

 

Дал e е оказывается, что причины такой трагической смерти --

романтическ i я:

 

"Евонная Манька

Страдала уклоном.

Плохой между ими был контакт...

Намазанныя губки,

Кол e на ниже юбки...

А это безусловно -- вредный хфакт..." ¹⁸⁶

 

Происходит соотв e тствующая "идеологическая дисскус i я", в результат e

которой:

 

"Она ему басом:

-- Катись к своим массам!..

Не буду я сид e ть в твоем клубе...

-- Ах, ты, вредная гада,

Тибя мен e не надо,

Я проживу и без теб e "...

 

Но, в конц e концов, -- "сердце не камень"... Оно разрывается от обиды:

 

"Товарищь, товарищь,

За что же мы боролись...

За что мы проливали нашу кровь?

За намазанныя губки?

За кол e на ниже юбки?

За эту, за проклятую любовь?"

 

Мы были в восторг e. "Генерал" горделиво усм e хнулся.

-- Он у нас чище Шаляпина... Как гд e на вокзалах -- так монета и

сыпется...

-- А что ты с деньгами-то д e лаешь? -- спросил Боб.

-- Как это что? -- не понял вопроса Сенька. -- Обыкновенно, что...

Теперь очередь не понять наступила у боцмана..

-- Как это, обыкновенно?

-- Ишь, ты, наивняк какой выискался! -- фыркнул Сенька. -- Ясно что --

пропиваю... А что-ж с ними больше д e лать-то?

Каракуль прервал д e ловой разговор.

-- Ладно, ладно... Заткнись, Сенька. А ну-ка, Манька, проскрипи ты что.

Манька, темнокожая д e вочка л e т 13, злобно сверкнула на Каракуля черными

глазами из под косм св e шивающихся на лицо волос.

-- Ты, Ванька, своей голотой командуй, -- обр e зала ¹⁸⁷ она "генерала".

-- А когда к нам л e зешь -- сопли раньше утри...

-- Да ты не кирпичись, Манька, -- примирительно отв e тил Каракуль. -- Я

в e дь так только. Спой, дружок, холера теб e в бок, для наших-то хозяевов...

Не ломайся!

Мы присоединились к просьб e. Манька секунду колебалась, но потом

кивнула головой.

-- Ишь, ты, -- шепотом сказал мн e Каракуль... -- Вот чудеса-то!

Уговорили!.. Огневая она, да с норовом... Не зря ее "Манька -- вырви глаз"

зовут?...

-- Это почему ее так прозвали?

-- Никому не спустит! Как что -- так в глаза, как кошка, л e зет.

Говорят, какому-то красноинд e йцу так глазья и повыдергивала... Не поладили,

видно...

-- Ш-ш, -- зашишикали на нас, и в наступившей тишин e прозвен e л мягк i й

серебристый голосок, тихо и с громадным чувством начавши чудесную по

простот e и лирик e п e сенку "Кирпичики"...

 

"На окраин e гд e -то города

Я в убогой семь e родилась...

Горемыкою, л e т пятнадцати,

На кирпичный завод нанялась..."

 

Ах, эти "Кирпичики"!.. Как молн i еносно и стих i йно овлад e ли они всей

Росс i ей... Кто только не знал их и кто не п e л?.. Я помню, как в Москв e

н e сколько концертов подряд знаменитой артистк e Неждановой не давали п e ть,

требуя "Кирпичиков". Она отговаривалась незнан i ем слов. Тогда избрали

комисс i ю, чтобы написать текст и все-таки, в конц e концов, заставили ее

сп e ть "Кирпичики".

И никогда знаменитая п e вица не слыхала, в e роятно, таких апплодисментов,

как посл e заключительных слов п e сенки:

 

...Так за Сеньку-то, за кирпичики

Полюбила я милый завод...

 

И сколько л e т пришлось всяким сов e тским "культ-отд e лам" принимать м e ры

для выкорчевыван i я этой "идеологически невыдержанной" п e сенки... ¹⁸⁸

А звуки п e сенки льются и льются... И вс e притихли и как будто

зачарованы голосом "Маньки -- вырви глаз", поющей под аккомпанимент рокота

моря...

-- Манечка, Манька... -- раздались голоса посл e конца п e сни... -- А

ну-ка, "Мурку"... Спой, Манька, не ломайся, когда просят... А ну...

Манька, словно очнувшись, тряхнула головой, и снова в ея глазах блеснул

злобный огонек. Тамара наклонилась к ней и ласково сказала.

-- Спойте, Манечка, мы вс e просим... Пожалуйста, голубчик.

Манька как-то дико взглянула на Тамару, вздрогнула и отвернулась.

-- Ладно, -- отв e тила она.

И в наступившем напряженном молчан i и полилась п e сенка о любви вора к

"Мурк e "... В этой любви и страсть, и ненависть, и боль... И звонк i й голосок

п e вуньи с зам e чательной выразительностью передавал эти примитивныя чувства

вора. Я оглянулся... Безпризорники сид e ли неподвижно, не отрывая глаз от

лица Маньки. Кулаки у многих были сжаты и от волнен i я прерывалось дыхан i е и

раскрывались рты...

"Мурка" оказалась предательницей... Любовь вора и сладкое "блатное"

житье она пром e няла на "лягашку"¹⁷... И вот наступает возмезд i е:

 

"Шел я на малину¹⁸, встр e тились мн e урки...

Вот один из них мн e говорит:

"Мы ее вспороли... В кожаной тужурк e

Там, за переулочком, лежит..."

 

И рыдающим аккордом вырываются из губ поющей д e вочки посл e дн i я слова:

 

"Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая...

Здравствуй, дорогая... И прощай..."

 

И я вижу, как по щек e удалого Каракуля ползет слеза...

 

¹⁷ Сотрудник уголовнаго розыска.

 

¹⁸ Воровской притон.

 

¹⁸⁹

Кончилась п e сенка, но молчат вс e. Сколько у этих д e тей

сентиментальности и романтичности под вн e шней корой наплевательскаго

отношен i я ко всему в жизни... И не разберешь, что зд e сь больное,

издерганное, а что душевное и мягкое...

Каракуль первым встряхнул головой.

-- Вот, стерва, -- одобрительно произнес он, стараясь скрыть свое

волнен i е. -- Аж до сердца достало!.. Теб e бы Манька, в зв e ринец, ты бы

бегемотов, вот, как в п e сн e, в слезу бы вогнала. Фу... Ну, это не д e ло --

так разнюниваться... А ну-ка, Шлемка, запузырь ты что повесел e е... Хоть бы

про свадьбу!

Худой высок i й мальчик озлобленно оглянулся.

-- Пошел к чорту, -- мрачно буркнул он.

-- Ишь, ты, какой гордый, что твой Троцк i й! -- вспыхнул Сенька. -- Как

дельфина-то, небось, жрал, а как сгрохать что, так и морду воротишь... Раз

компан i я -- так уж нечего разсусоливать. Добро бы еще не ум e л...

-- Спойте, Шлема, -- попросил я, с интересом вглядываясь в его

характерное еврейское лицо с тонкими чертами, красиво очерченными бл e дными

губами и чахоточными пятнами на щеках... -- Я очень люблю евр i йск i я п e сенки.

А вы сами откуда?

Щлема исподлобья взглянул на меня.

-- Я? С Голты.

-- Ага -- это который в "Первомайск" переименован? Я бывал там...

Лицо Шлемы мгновенно прояснилось...

-- Бывали? Правда? А давно?

-- Да в 1922 году.

-- А-а-а-а, -- разочаровано протянул Шлема. -- Давно... Тогда еще люди

жили. А теперь там -- уй, не дай Бог, что д e лается...

-- А ты-то почему у e хал?

Тонк i я губы Шлемы бол e зненно искривились:

-- Почему?... И отец умер, и мать умерла, и сестра умерла. Я и ушел...

-- Да будя там слезы точить, -- вм e шался Каракуль. -- Чего ушел? Ясно

чего -- не сдыхать же с ¹⁹⁰ голодухи... Им в e дь, жидюкам, может, хуже нашего

пришлось! Мужик -- он на земл e хоть что найдет, корешок какой выкопает, а им

совс e м каюк. Ну, да ладно! Таких истор i й не переслушаешь... Вали, Шлемка,

своего Шнеерзона. Нечего там! А мы, ребята, покеда для него оркестр

сварганим.

И улыбающ i еся безпризорники начали подмывающе веселый мотив "Свадьбы

Шнеерзона".

-- Ну, ну, Шлемка... Гоп, ца, ца, ца... Гоп, ца, ца, ца...

На бл e дном лиц e Шлемы промелькнул отсв e т борьбы с самим собой, но потом

губы его скривились в невеселой усм e шк e. Он покорно встал и, балансируя в

такт "оркестру", плавным речитативом начал чудесную п e сенку об еврейской

свадьб e.

 

...Большущ i й шум ув дом e Шнеерзона,

"Ес титсах хойшех" -- прямо дым идет.

Он женит сына, Соломона,

Который служит ув Губтрамот".¹⁹

 

Еще н e сколько строф и Шлемка улыбается уже весело и задорно, его глаза

начинают подмигивать, и т e ло все жив e й движется в такт п e сенк e.

 

¹⁹ Губернск i й транспортно-механическ i й отд e л.

 

Ax, эта веселая Одесса, создавшая изумительные шедевры бодрых,

см e шливых п e сенок. "Одесса-мама" -- разгульная, неунывающая, искрящаяся

жизнерадостностью. Кто из одесситов не любит глубоко своей Одессы и кто не

стыдится вн e шне этой любви?

-- Скажите, вы с Одессы?

Оскорбленный отв e т:

-- Сами вы сволочь!

Еврейская свадьба в голодной Одесс e. Шлемка ее своим акцентом

подчеркивает каждый штрих описан i я. Вот непревзойденный блик: "музыкальное

оформлен i е" свадьбы:

 

"А на стол e стоят три граммофоны...

Один "Дубинушку" сиб e поеть,

Другой увертюрит из "Миньоны",

А трет i й "Яблочку" ореть..." ¹⁹¹

Дружный хохот сопровождает каждый стих. И оркестр с особенным жаром

подхватывает залихватск i й мотив.

Безпризорники на случайной работ e по переноск e ящиков.

 

Я вглядываюсь в покрытое красными пятнами лице Шлемы, еврейскаго

мальчика, вм e ст e с тысячами других валяющагося под заборами и трубами.

Сколько евреев -- ¹⁹² и с e дых "буржуев", и подростков -- пришлось встр e чать

мн e за р e шетками двух десятков пройденных мной тюрем, в твердынях

Соловецкаго монастыря, за проволокой лагерей, в глуши сибирской ссылки, в

"труд-коммунах" ГПУ, этапах -- словом, на дн e сов e тской жизни.

Тяжело досталось похм e лье революц i и еврейской масс e. Может быть, даже

тяжел e й, ч e м другим.

-- Вот это, да! -- восторженно заорал Каракуль посл e конца п e сенки. --

Вот это, удружил! Ну, Шлемка, за мной пол-литра! Молодец ты, обр e занная твоя

душа! Ей Богу, молодец! Ну, а теперь давай, ребята, напосл e док нашу,

безпризорную, жалостную. Ну-ка-сь! Хором, как сл e довает, как взрослые.

Разом! Ну...

И сиплые надорванные голоса, потерявш i е свою звучность в мятелях

с e вера, под морозами уличных закоулков, в пыли вагонов, в угл e кочегарок,

затянули любимую п e сню безпризорника:

 

"Во саду на рябин e

П e сни п e л соловей...

А я мальчик на чужбин e

Позабыт от людей"...

 

Сиротливой жалобой прозвучали первыя слова этой п e сни, словно души этих

маленьких челов e чков, брошенных в тину и грязь жизни, протянули к нам,

взрослым, свою боль и свой упрек... Словно весь см e х и недавнее веселье были

только наигранным способом скрыть свою боль. А вот, теперь эта боль

прорвалась...

 

"Позабыт, позаброшен

С молодых, юных л e т...

Я родился сиротою,

Счастья, доли мн e н e т"...

 

Сколько искренняго чувства в этих срывающихся голосках! Сколько

набол e вшей жалобы в звуках этой простой протяжной мелод i и. Сколько жуткаго

смысла в этих нехитрых словах!..

И на фон e нестройнаго, словно рыдающаго и захлебывающагося, хора тонк i е

голоса Маньки и Сеньки выписывают горьк i я слова: ¹⁹³

 

"Как умру, похоронят

И зароют меня,

И никто не разскажет,

Гд e могилка моя..."

 

А сверху с i яет солнце, рокочет море, мягко ц e лует вс e х ласковый

в e терок. Сколько радости в м i р e!..

Но темная т e нь безпред e льнаго челов e ческаго горя, только одна капля

котораго выражена с таким отчаян i ем в этой п e сенк e, туманит всю красоту

картины Божьяго м i ра...

Боже мой! Боже мой! Вот таких маленьких челов e чков, лишенных крова,

семьи, ласки, уюта, участ i я, дружбы, -- их милл i оны! Милл i оны маленьких,

исковерканных жизней и сломанных ростков...

Живая пыль на дорог e революц i и... Кто положит их слезы, их кровь, их

жизни на чашку в e сов против перспектив "царства счастья"?

 

Путь к душ e

 

Минутка бес e ды у костра... Почти невидимыми огоньками вспыхивает

приготовленный заран e е костер. По старой привычк e укладываются скауты у

костра послушать, как в старину, разсказы "дяди Боба"... Безпризорники тоже

незам e тно проникаются важностью момента и затихают...

Сегодня я говорю именно для них, наших гостей, "нашего балласта", как

добродушно-шутливо называет ребятишек наш боцман...

Я разсказываю легенду о св. Георг i и Поб e доносц e, о подвигах рыцарей в

борьб e со злом, о стремлен i и вперед к св e ту и добру... Сказки см e няются

шутками, истор i я великих людей -- правилами гиг i ены, наши скаутск i е законы

-- загадками...

Сгрудившись у костра, ребятишки жадно слушают разсказы о другой, лучшей

и бол e е св e тлой жизни, ч e м их оси, подвалы, вагоны и водосточныя трубы.

Проб e жит по рядам см e х, и опять внимательны глазки этих д e тей... В e дь

что ни говори -- это еще д e ти ¹⁹⁴ под грубой коркой преждевременной

троттуарной зр e лости... И как д <