ЖМ 6 курсына интерндерге «Клиникалық электрокардиография» элективті пәні бойынша емтихан тестілері 2014-15 35 страница

Некоторые, правда, пытались удержать его от участия в скандальном «Собрании во имя Всеобщей Любви», в театре «Ист-Виллидж», но не потому, что это могло повредить его здоровью – просто все боялись, что это помешает ему получить вид на жительство в США. Бхактиведанту Свами пригласили поучаствовать в этом шоу, наряду с Алленом Гинзбергом, Тимоти Лири и множеством рок-звезд. Сборы от концерта шли в фонд предвыборной компании Луиса Аболафии, баллотирующегося в президенты от «Любви и мира». Адвокат Бхактиведанты Свами, услышав, что Свамиджи собирается участвовать в концерте, предупредил, что это может плохо сказаться на решении посольства о его дальнейшем пребывании в стране. Некоторые ученики разделяли опасения адвоката и тоже возражали против намерения Свамиджи. Тот было согласился, но в день, на который было назначено шоу, передумал и решил пойти:

— Я приехал сюда, чтобы проповедовать сознание Кришны, — объявил он.

Пришло время выступить против лидеров ЛСД, претендующих на духовность. Незадолго до того Свамиджи говорил, что очень хочет попасть на это шоу, но не пойдет, поскольку ученики ему запрещают. Но тут он просто заявил, что пойдет, и точка!

Однако в самом конце мая Свамиджи почувствовал упадок сил. Он жаловался на перебои сердца. Надеясь, что через день-два эти симптомы пройдут, Киртанананда попросил Свамиджи отдохнуть и пока не принимать посетителей. Но тому становилось все хуже и хуже.

Киртанананда: Свамиджи начал жаловаться, что у него отнимается левая рука. В левой половине его тела начались подергивания, а левая рука и вовсе перестала ему подчиняться. Казалось, что это каким-то таинственным образом угнетает его и причиняет ему моральную боль.

Ачьютананда: Это случилось в воскресенье, за два дня до Дня поминовения?. После обеда мы должны были проводить большую программу в одном зале, в городе. Я поднялся, чтобы позвать Свамиджи – преданные были уже готовы. Он лежал на своем ложе, белый, как мел. Он сказал:

— Послушай мое сердце.

Я наклонился к его груди и услышал мелкую дрожь.

Я спустился вниз, но не хотел пугать ребят и поднимать панику. Я подошел к Киртанананде и тихо сказал:

— У Свамиджи небольшие перебои с сердцем.

Мы взбежали наверх. Свамиджи сказал:

— Массируйте здесь.

Я стал растирать ему грудь – он показал, как это делается.

— Другие пусть идут на программу, а Ачьютананда может остаться. Если что-нибудь случится, он позовет, — сказал Свамиджи.

Ребята ушли на программу, а я остался ждать. Один или два раза он подзывал меня и велел быстрыми движениями растирать ему грудь. Вскоре ему стало лучше, и к нему вернулся нормальный цвет лица. Я смотрел на него, открыв рот, и не знал, что делать. Он взглянул на меня и спросил:

— Чего сидишь без дела? Повторяй «Харе Кришна».

Вечером у него снова начались приступы, поэтому я лег спать в соседней комнате. А поздно ночью он снова позвал меня, и велел растирать ему грудь.

Киртанананда: Это произошло во вторник, в День поминовения. Я сидел в комнате Свамиджи. Внизу шел киртан, и в это время у него опять начались подергивания. Лицо Свамиджи вдруг напряглось. Он начал вращать глазами и внезапно откинулся назад. Я подхватил его. Он выдохнул: «Харе Кришна», — и все прекратилось. Я подумал, что это конец, но тут он снова стал дышать и повторять «Харе Кришна». Однако тело его больше не слушалось.

Брахмананда: Я был тогда вместе с Киртананандой. Это было воскресенье накануне Дня поминовения. Мы не могли понять, что происходит со Свамиджи. Он не мог сидеть, все время стонал, и никто не знал, в чем дело. Мы (я и Киртанананда) ухаживали за ним, делая все, что могли. Мне даже пришлось пойти и купить для него судно.

Левая сторона его тела была парализована. Он попросил повесить перед ним на стену фотографию его духовного учителя. Думая, что Свамиджи готовится оставлять тело и хочет в эти последние минуты сосредоточиться на своем духовном учителе, Ачьютананда прикрепил фотографию к двери, чтобы Свамиджи мог на нее смотреть.

Преданные собрались в передней комнате его квартиры, и Свамиджи велел им петь «Харе Кришна». Затем он попросил их молиться Нрисимхадеве — одному из вечных образов Господа Кришны.

Сатсварупа: Свамиджи сказал, чтобы мы молились Господу Нрисимхе, повторяя: «Мой учитель еще не закончил свой труд». Время от времени он разрешал нам по очереди растирать разные части его тела. Затем он попросил нас спуститься вниз, в храм, и всю ночь петь киртан.

Джадурани: Он научил нас, как молиться Господу Нрисимхадеве. Он слово за словом продиктовал молитвы, и я их записала, после чего позвонила в Сан-Франциско и Монреаль и по телефону продиктовала им эти слова. Свамиджи сказал:

— Вы должны молиться Кришне, повторяя: «Наш духовный учитель еще не завершил свой труд, поэтому, пожалуйста, позволь ему закончить».

Дамодара: Я вошел в храм. Внизу никого не было, и я просто сел, чтобы повторить несколько кругов мантры. Сверху спустился какой-то преданный. На нем лица не было, и я спросил, что случилось. Когда он рассказал мне, я бросился наверх. Все сидели во второй комнате, вдоль стен. Оттуда через окно в стене можно было видеть комнату Свамиджи. Все читали мантру. Джадурани пустила по рукам клочок бумаги, на котором было что-то написано. Свамиджи, объяснила она, хочет, чтобы мы читали эти молитвы.

Брахмананда: Мы принесли в комнату Свамиджи изображение Господа Нрисимхи. Все, кто там был, повторяли мантру. Когда Свамиджи вынужден был пользоваться судном перед изображением Господа Нрисимхи, он просил у Него прощения. Он понимал, что прямо перед ним сидит Господь Нрисимха. Я смотрел на Него как на картинку, а Свамиджи видел Самого Господа Нрисимхадеву.

Ему становилось все хуже, он чувствовал общую слабость. Мы не могли найти доктора – по случаю Дня поминовения все было закрыто. Я позвонил нашему семейному врачу, но его не оказалось дома. Все уехали отдыхать – в День поминовения все уезжают за город. Я никого не мог найти. Я обзвонил все больницы, всех врачей, я пытался и так, и эдак, но никого не смог найти. Наконец, позвонив в скорую помощь, я добился своего. Пришел врач. Это был старикашка с очень громким голосом. Увидев Свамиджи, он сказал:

— Мне кажется, этот человек слишком много молится. Я думаю, ему нужно делать какие-нибудь упражнения. По утрам он должен ходить на прогулки.

Ачьютананда: Знаниями этот доктор не отличался. Он заявил, что у Свамиджи простуда. Я спросил:

— Как простуда? У него же сердцебиение!

— Хммм, не знаю, что и сказать… Он пьет виски?

— Он не пьет даже кофе и чая, — сказал я.

— О-о-о, славно, славно. Ну-у, наверное, он простудился.

Дваракадхиша даса: Он вошел, окинул взглядом помещение, и то, что он увидел, ему явно не понравилось – это было видно невооруженным глазом. Он посчитал нас обыкновенным сборищем хиппи, и не мог дождаться того момента, когда можно будет уйти. Он сказал, что у Свамиджи грипп. Более смехотворный диагноз придумать было сложно. Затем он попросил заплатить за визит. Мы заплатили, и он ушел, а Свамиджи стало только хуже.

Преданные вызывали другого доктора, который пришел и поставил диагноз. Он сказал, что у Свамиджи сердечный приступ средней тяжести, и его нужно немедленно госпитализировать.

Макс Лернер (адвокат, друживший с преданными): Мне позвонили и сказали, что у Свами легкий сердечный приступ, и нужна моя помощь. Они собирались положить его в больницу Бельвью, но я предложил устроить его в частную клинику (по крайней мере, попытаться). Через несколько часов переговоров с персоналом клиники «Бет-Израэль» мы привезли Свамиджи в больницу.

Брахмананда: На следующее утро после праздника пришлось вызвать карету скорой помощи. В клинике «Бет-Израэль» не было своей машины, и тогда я позвонил в одну из частных компаний. В клинике мы договорились, что привезем Свамиджи к девяти утра, но машины не было до полудня. Все это время Свамиджи стонал, не переставая. Наконец, приехала машина, а в ней — двое дюжих молодцов. Они обращались со Свамиджи, словно с мешком тряпья. Я подумал, что было бы лучше, если бы мы отвезли его на такси.

Никого, кроме Киртанананды, который остался в палате Свамиджи сиделкой, в клинику не пустили. Преданные вернулись в храм, чтобы исполнить просьбу своего духовного учителя – петь всю ночь. Киртанананда позвонил в Сан-Франциско и рассказал Хаягриве о том, что случилось — как Свамиджи неожиданно откинулся навзничь и вскрикнул «Харе Кришна!», как в течение полуминуты в нем не наблюдалось никаких признаков жизни… а затем – жадный вздох: «Харе Кришна! Харе Кришна!» Киртанананда попросил Хаягриву, чтобы сан-францисские преданные всю ночь пели и молились Господу Нрисимхадеве.

Тава кара-камала-варе накхам адбхута-шрингам

Далита-хираньякашипу-тану-бхрингам

Кешава дхрита-нарахари-рупа джая джагадиша харе

Господь Нрисимхадева, воплощение Господа Кришны в образе получеловека-полульва, приходил в незапамятные времена, чтобы спасти Своего чистого преданного Прахладу и убить демона Хираньякашипу. Свамиджи попросил своих учеников молиться Господу Нрисимхадеве, повторяя особую мантру и мысленно обращаясь к Нему: «Наш учитель еще не завершил свой труд. Пожалуйста, защити его». Ребята вернулись в храм и начали петь, но через несколько часов все уснули. Они хотели отдохнуть, а на следующий день снова поехать в больницу.

Харидас: Когда в Сан-Франциско мы услышали печальную новость, всех охватило горе. Люди плакали. Любовь нашу нельзя было описать словами. Все думали о Свамиджи, все наши мысли были только об одном: как помочь ему выкарабкаться, как дать ему сил. Все взывали к Кришне, Господу Чайтанье и любому, к кому только можно было обратиться с просьбой поделиться своей силой со Свамиджи. Люди приходили в храм и на четках повторяли молитвы. Все, независимо от вероисповедания и увлечений, посвящали свои молитвы выздоровлению Свамиджи. Все молились вместе с нами.

Хаягрива: Я никогда не забуду ту ночь. Мы включаем на алтаре Джаганнатхи освещение, зажигаем свечи и поем «Харе Кришна» в их мерцающем свете. Пение очень торжественно, а танец еще более торжественен. По улице Хэйт новости разлетаются быстро, и вскоре храм заполняется людьми, которые приходят, чтобы всю ночь петь с нами.

Мукунда и Джанаки позвонили в Нью-Йорк. Но ничего нового им не сообщили. У постели Свамиджи по ночам дежурит Киртанананда. Никого больше туда надолго не пускают. Больничный режим. Да, в Нью-Йорке все поют.

Мы поем до полуночи. Большинство гостей уходит, но никто из нас не чувствует сонливости. Волны киртана захлестывают нас. Мой ум переносит меня то к Свамиджи, то в Нью-Йорк, то в будущее, то в прошлое… Я вынужден насильно возвращать его в комнату, в настоящее, чтобы помнить, почему мы здесь, почему мы поем, почему умоляем Кришну дать нашему учителю еще немного времени и позволить распространить великое движение санкиртаны по всему миру.

Пение постоянно с нами, оно неотступно ведет нас за собой.

К двум часам ночи я начинаю уставать. Чтобы не заснуть, я меняю инструменты и играю то на мриданге, то на караталах, то на фисгармонии. Многие танцуют, прогоняя сон, девушки разносят прасад — нарезанные ломтиками яблоки. Сидеть у стены опасно, потому что стоит облокотиться, как сразу начинает клонить в сон. Мы так беспомощны!

«Харе Кришна» утешает. Пение освобождает от ненужных мучений. Оно помогает нам смягчить горе, снять напряжение, дает силы молиться и надеяться.

Между тремя и четырьмя утра наступает самое экстатичное время, брахма-мухурта*, час перед рассветом. Если он переживет этот час, то непременно будет жить дальше.

И мы поем. Мы повторяем мантру на четках. «Харе Кришна» звучит непрерывно. Мы проводим традиционный утренний киртан в семь часов. Мы поем четырнадцать часов подряд! Мы стираем пыль с зеркала ума. Мы везде видим Кришну и Свамиджи. Мы не сомневаемся, что сейчас ему хорошо!

 

Сердце у Свамиджи болело всю ночь. На следующий день его состояние продолжало оставаться критическим. Он мог говорить, но очень тихо, и был слишком слаб, чтобы вести беседу. С недоверием относясь к врачам, он сам поставил себе диагноз: сердечный приступ, который поразил участок его мозга и вызвал левосторонний паралич. Массаж, сказал он, – единственное средство.

Утром первого июня в палату к Свамиджи пришли его ученики, чтобы помочь Киртанананде. Сменяя друг друга, они делали Свамиджи массаж, растирая его голову, грудь и ноги, как он им говорил. Это простое служение давало каждому возможность лично ему послужить.

Услышав, что не только нью-йоркские, но и сан-францисские преданные пели и молились всю ночь, Свамиджи выразил радость, но не сердечной улыбкой, как это было всегда, а слабым кивком головы и одобрительным звуком. Несмотря на слабость, он пребывал в полном сознании.

Врачи, а чаще всего санитары, брали у Свамиджи кровь, делали ему уколы и обследовали его. Они еще не поставили окончательный диагноз и собирались проводить какие-то исследования. Неожиданно вошел врач и объявил, что они решили сделать Свамиджи пункцию спинного мозга. Свамиджи был слишком слаб, чтобы обсуждать с ними все «за» и «против» этой операции. Он доверил себя заботам своих учеников и Кришны.

Врач не хотел, чтобы ему мешали. Он объяснил, зачем нужна эта процедура, но ни совета, ни разрешения спрашивать не стал. Все, кроме Киртанананды, который ни в какую не хотел уходить, должны были покинуть палату, на то время, пока врач будет делать пункцию. Ни сам Свамиджи, который был слишком слаб, ни его ученики, которые толком не знали, как себя вести в подобных ситуациях, не стали возражать врачу. Один за другим преданные выходили из палаты, а доктор тем временем готовил самую большую и страшную иглу из всех, какие им когда-либо приходилось видеть.

Когда им наконец разрешили вернуться, один из учеников осторожно спросил:

— Было больно, Свамиджи?

Свамиджи (его золотистое тело было одето в белую больничную пижаму и лежало на белых простынях) слегка повернулся к нему и сказал:

— Я терпелив.

Рупануга: Когда Свамиджи в первый раз положили в больницу, мне было очень тяжело. Я не знал, что делать. В таких делах у меня не было никакого опыта. Я совершенно растерялся и не знал, чем могу служить Свамиджи. Все это было очень страшно.

На карту была поставлена жизнь Свамиджи, но ученики были беспомощны и не знали, что делать, чтобы спасти его. Он лежал на кровати, словно отдав себя на их милость. Персонал клиники смотрел на него как на свою собственность — пожилой человек с больным сердцем, нуждающийся в обследовании. А для его учеников это было в сто раз хуже, чем дела с м-ром Прайсом и его компанией. Здесь на карту были поставлены не деньги, а сам Свамиджи! Давать ли согласие на ЭЭГ? И что это вообще такое — ЭЭГ? Нужна ли операция? Операция?! Но ведь Свамиджи просил их вообще не класть его в больницу. «Делайте мне массаж, — это все, что он просил, и еще: — Повторяйте «Харе Кришна»».

 

Когда Свамиджи упомянул, что предпочитает аюрведическое лечение, преданные предложили выписать врача из Индии. Однако, прикинув, сколько это будет стоить, Свамиджи решил сначала написать в Индию. Поскольку ни сидеть, ни писать он не мог, он медленно продиктовал письмо, адресованное Шри-Кришна Пандиту, который в течение нескольких лет сдавал ему комнату в своем храме в Дели. Сатсварупа перечитал письмо вслух, а затем прямо тут же, в палате, отпечатал его на машинке.

 

Это письмо я пишу из больницы. У меня внезапно разболелась голова, а в груди я почувствовал сильное сердцебиение. Когда я растираю грудь, то чувствую, что это отдается в левой руке, а когда растираю левую руку, то чувствую, как отдается в груди. Левая рука совсем не слушается. Поэтому я прошу Вас, если Вы знаете в Матхуре какого-нибудь хорошего ведического врача, который мог бы выслать мне необходимые лекарства, то купите их и вышлите авиапочтой на адрес нашего храма: ИСККОН, Вторая авеню, № 26, Нью-Йорк. Симптомы проявляются особенно ярко, когда у меня сильно болит голова. А левая рука дрожит каждые десять-пятнадцать минут. Боюсь, как бы это не оказалось болезнью вроде лакхьи. Мальчики очень хорошо обо мне заботятся, недостатка внимания я не ощущаю. И все же, в конце концов, это тело смертно. Я приехал сюда с великой миссией осуществить волю духовного учителя, но мое сердце предательски нанесло мне удар. Конечно, я не боюсь майи, я знаю, что майя не может коснуться меня, но если я умру, моя миссия останется незаконченной. Поэтому, пожалуйста, молитесь Прабху Господу Чайтанье и Вриндабан-Бихари, чтобы на этот раз Они спасли меня, поскольку моя миссия еще не завершена. Мне бы хотелось прожить еще немного. Они хотели вызвать опытного аюрведического лекаря, который может лечить такие болезни, но я им не разрешил. Однако если в этом есть необходимость и если Вы сможете найти мне опытного врача, который согласится сюда приехать, то мы вышлем необходимую сумму денег или купим ему авиабилет. Вы можете проконсультироваться по этому поводу с нашим управляющим в Дакке, Шакти.

Напоследок я хотел бы сообщить Вам, что предпочитаю аюрведическое лечение. Вы можете проконсультироваться с лекарем во Вриндаване, который является гаудия-вайшнавом. Он хорошо меня знает. Он продает мои книги.

Необходимо по возможности сделать еще две вещи: послать мне хорошие лекарства и инструкцию по их применению. Это было бы прекрасно. Но если нужно, чтобы я вернулся, я могу и вернуться. Пожалуйста, постарайтесь ответить как можно скорее, и на английском языке – мои ученики не знают хинди. Пока я в постели, я не могу читать писем. Пожалуйста, отнеситесь к этому письму, как к требующему безотлагательных действий. Посоветуйтесь с нужными врачами и сообщите, что мне делать. Бесспорно, в Матхуре много хороших аюрведических врачей, но и шарлатанов там не меньше. Постарайтесь избежать последних. Я бы вернулся в Индию прямо сейчас, но доктора говорят, что это опасно. Но если это необходимо, я вернусь тотчас же, как только наберусь сил, чтобы перенести все тяготы пути.

Я перечислю еще раз, на что жалуюсь, чтобы Вы могли принять меры. Неожиданно, около четырех дней тому назад, у меня началась частая пульсация между сердцем и желудком. У меня был полный упадок сил, что-то вроде обморока — тогда я посоветовался с врачом, который прописал мне лекарство, но оно не помогло. Поэтому мои ученики положили меня в больницу, где один день лечения обходится им в 400 рупий. Так что жаловаться на отсутствие внимания мне не приходится. Медицинскую помощь мне предоставляют специалисты высокого класса, но я думаю, что аюрведическое лекарство — это именно то, что мне сейчас нужно. Поэтому я прошу Вас поскорее принять меры и ответить мне.

Надеюсь, что из письма Вы почувствуете всю серьезность моего положения. Вы можете показать мое письмо какому-нибудь другу, который хорошо знает английский, чтобы он правильно его прочитал и ответил. Для переписки на бенгали или хинди нет никакой возможности.

 

По милости Кришны, на второй день пребывания в больнице, ближе к вечеру, Свамиджи стало немного лучше. Сердце все еще болело, а выражение лица оставалось серьезным, без тени улыбки, но сил немного прибавилось. Ординаторы, медсестры и врачи приходили по часам и безразлично его обследовали. Одного из врачей, казалось, заинтересовало, кто такой этот пациент, и по просьбе Свамиджи, Киртанананда включил для него магнитофонную запись лекции. Тот вежливо послушал, но сказал:

— Мне это ни о чем не говорит.

Врач сказал, что нужно сделать еще кое-какие анализы, и если все пойдет хорошо, то, возможно, через несколько недель Свамиджи выпишут. Свамиджи попытался рассказать ему о Кришне. Джадурани принесла в палату две свои картины — одну с Радхой и Кришной, а другую — с Господом Нрисимхой, получеловеком-полульвом, разрывающим демона Хираньякашипу. Тихим голосом Свамиджи объяснил, что эти картины изображают Бога с разных сторон:

— Здесь Он находится в любовных отношениях, а здесь мы видим, как Кришна, или Бог, проявляет гнев.

Врач извинился и сказал, что у него своя философия, а Свамиджи в таком состоянии не следует проповедовать; ему нужно отдыхать. Посоветовав ученикам не позволять своему гуру говорить, врач извинился и продолжил обход.

Когда Свамиджи стало немного лучше, он еще настойчивее начал выражать недовольство тем, что находится во власти медиков. Он сказал, что они бессильны. Всем управляет Кришна:

— Если Кришна хочет вас убить, то никто не сможет защитить вас. Но если Кришна захочет вас спасти, никто не сможет вас убить.

Дамодара: Я был в палате, когда пришел врач, чтобы проверить его нервную систему. Это была обычная процедура, когда вам резиновым молоточком стучат по колену. Свамиджи был явно раздражен приходом врача, который начал обстукивать его с ног до головы. Свамиджи сам мог поставить диагноз и назначить себе лечение, и его раздражало, что эти люди, которые явно толком не понимают, что делают, приходят и мешают его выздоровлению.

Ачьютананда: Медсестра постоянно хлопала дверью, и Свамиджи при этом всякий раз вздрагивал. Он сказал: «Попросите ее не хлопать дверью». Но медсестра говорила:«О’кей», — и продолжала.

Понемногу Свамиджи начал садиться в кровати и принимать принесенный из храма прасад, дополняя его вегетарианскими блюдами из больничного меню. Он произносил молитву и предлагал больничную пищу изображению духовного учителя. Преданные садились у его стоп и наблюдали за тем, как правой рукой он смешивает морковь, зеленый горошек и картофельное пюре. А остатки своей пищи он всегда раздавал в руки ученикам.

Джадурани: Мы приносили ему много разных фруктов. Однажды мы сообщили, что принесли яблоки, но он был так слаб, что смог произнести только: «О», как будто не проявив никакого интереса. Мы добавили, что принесли апельсины, но в ответ опять услышали только «о». Он произнес еще очень много слабых «о» — казалось, ничто его не радовало. Наконец, я сказала:

— Мы принесли арбузы.

И лицо его вдруг осветилось:

— О-о-о!

Преданные сменяли друг друга у постели Свамиджи каждые четыре часа. Дежурили обычно по двое. Он не спал, но часами не говорил не слова. Массаж не прекращался ни на минуту, за исключением тех минут, когда он спал. Постепенно паралич левой стороны прошел.

Однажды, когда Свамиджи сидел на кровати, один ученик растирал ему ногу, а другой в это же время нежно, словно утешая своего духовного учителя, похлопывал его по затылку. Свамиджи заметил, что если бы не был болен, то счел бы такой массаж и растирание слишком фамильярным.

Дамодара: Одной рукой я растирал виски Свамиджи — большим пальцем один висок, а остальными — другой. Свамиджи все время повторял: «Сильнее! Сильнее! — и я нажимал сильнее. Я думал: «Ого, а стоит ли так сильно давить, он ведь болен». Но он настаивал: «Сильнее! Сильнее!»

Пурушоттама: Массируя голову Свамиджи, я запел: «Шри Кришна-Чайтанья…» Вдруг лицо его осветила прекрасная улыбка. И хотя пел я совсем недолго, ему это очень понравилось. Казалось, он верил, что мое пение «Шри Кришна-Чайтанья» поможет ему выздороветь.

Как только сил у Свамиджи прибавилось, ученики были уже тут как тут со своими вопросами. Пурушоттама спросил:

— Свамиджи, когда Писания говорят о «лотосных стопах» Кришны, что имеется в виду?

Свамиджи пропел стих:

самашрита е пада-паллава-плавам

махат-падам пунья-яшо мурарех

бхавамбудхир ватса-падам парам падам

падам падам яд випадам на тешам

 

После этого Свамиджи велел присутствующим преданным повторять за ним каждую строчку, пока они не выучили мотив и слова.

— В этом стихе из «Шримад Бхагаватам», — объяснил Свамиджи, сидя на кровати, — момент смерти сравнивается с огромным океаном. Он ужасен. Вы не знаете, где вы окажетесь в следующей жизни. И на каждом шагу в материальном мире вас подстерегают опасности. Но для того, кто принял прибежище лотосных стоп Господа Кришны, этот бескрайний и опасный океан рождения и смерти сокращается до размеров отпечатка телячьего копытца. Опасность есть, но преданный не обращает на нее внимания. Как, например, если какой-нибудь человек проедет в экипаже по маленькой лужице, он просто не обратит на нее внимания. Понимаете теперь, чтo значит «лотосные стопы»?

Все поняли.

Пурушоттама задал следующий вопрос:

— Почему люди говорят, что у Бога нет имени?

Свамиджи задал встречный вопрос:

— Если Бог есть все, почему у Него не должно быть имени? На самом деле, все имена описывают Кришну.

Свамиджи спросил Пурушоттаму, как звали его до посвящения.

— Пол, — ответил тот.

— Что значит Пол? — спросил Свамиджи.

— «Маленький».

— Да. Это Кришна. Он меньше мельчайшего.

Затем Сатсварупа предложил рассмотреть свое имя, Стивен (что значит «корона»).

— Да, — ответил Свамиджи, — Кришна — царь.

Но подобные дискуссии бывали редко. Обычно в палате стояла тишина. Свамиджи отдыхал, а дежурные преданные сидели на стульях по обе стороны его койки, читая книги или тихо повторяя на четках мантру. Однажды поздним вечером, когда на Манхэттен опустились сумерки, Свамиджи приподнялся на кровати и прервал длившееся целый час молчание:

— Я не знаю Кришну, но я знаю своего Гуру Махараджа.

В один из дней Брахмананда принес подробный отчет о финансовом состоянии нью-йоркского храма и начал читать его вслух. Дойдя до середины, он вдруг остановился, посмотрел на Свамиджи и сказал:

— Мне рассказывать во всех подробностях? Мне казалось, вы хотели, чтобы я обо всем вам докладывал. То есть, чтобы вы были в курсе дел.

Свамиджи ответил, что если Брахмананда сам может обо всем позаботиться, то ему не нужно сообщать все подробности.

Однажды утром, ко всеобщему удивлению, в палату, широко улыбаясь в большую седую бороду, зашел Свами Сатчидананда, знаменитый гуру хатха-йоги. На нем была шафрановая шелковая курта и брюки, какие носят йоги. Его сопровождал один из молодых американских учеников. Свамиджи сел на постели, улыбнувшись этой приятной неожиданности. Раньше они не встречались. Свамиджи предложил Свами Сатчидананде сесть на койку, а Джадурани попросил уступить место его ученику.

Свами Бхактиведанта и Свами Сатчидананда говорили на хинди, и никто из присутствующих не понимал, о чем они говорят. Но в какой-то момент, Свамиджи поднял руку и, сначала с равнодушием, а затем и с отвращением на нее посмотрел. Хотя говорил он на хинди, жесты и иронично-язвительное выражение его лица передавали скрытый смысл разговора: тело — материально, и поэтому ничего хорошего ожидать от него нельзя.

Свамиджи попросил Ачьютананду зачитать вслух отрывок из одного комментария к «Шримад Бхагаватам».

 

Если есть достаточно молока и злаков, если хватает фруктов, хлопка, шелка и драгоценных камней, то к чему нужно экономическое развитие в виде машин и станков? Могут ли машины и станки дать людям и животным жизненную силу? Могут ли машины производить злаки, фрукты и молоко, или драгоценные камни, или шелк? Неужели драгоценных камней, шелка, разнообразной пищи, приготовленной на гхи, а также злаков, молока и фруктов недостаточно, чтобы человек мог жить чистой, роскошной и здоровой жизнью? К чему вся эта искусственная и дорогая жизнь с кинотеатрами, автомобилями, радио, мясом и отелями? Принесла ли эта цивилизация какие-нибудь хорошие плоды, помимо собачьей грызни между людьми и нациями? Способствует ли эта цивилизация установлению равенства и братства, когда тысячи людей отправляются на адские заводы и поля сражений по прихоти одного человека?

Потом Свамиджи предложил поставить пластинку, которую он записал со своими учениками, и Свами Сатчидананда вежливо согласился. Но когда Свамиджи предложил перевернуть ее на другую сторону, гость сказал, что им пора. Он дал Свамиджи немного фруктов, а Свамиджи, приняв их, попросил учеников:

— Раздайте эти фрукты и угостите его нашими.

Когда Свами Сатчидананда поднялся и направился к выходу, Свамиджи, слегка пошатываясь, тоже встал с кровати.

— Нет, нет, нет, — запротестовал Свами Сатчидананда. — не беспокойтесь.

Когда он, в сопровождении Ачьютананды, вышел, Свамиджи снова лег на койку.

— А он на самом деле свами? — спросила Джадурани.

— Почему нет? — ответил Свамиджи. Но через несколько секунд, добавил, — «Свами» значит «тот, кто знает Кришну».

Больше об этом разговоров не было, но Свамиджи остался доволен неожиданным визитом.

Постоянные посещения юных последователей Свамиджи, с тилаками на лицах и арбузами в руках, с какой-то особенной пищей, цветами и изображениями Кришны, вызывали среди медперсонала особый интерес. Иногда работники больницы, заходили и задавали Свамиджи вопросы, иногда преданные рассказывали им о движении «Харе Кришна». Как-то одна из медсестер, проходя мимо палаты Свамиджи, спросила:

— Как называется высшая каста в индийской кастовой системе? Как их называют?

— Сознающие Кришну, — твердо ответил Свамиджи и попросил ученика угостить медсестру прасадом.

 

5 июня Свамиджи получил трогательное письмо, подписанное всеми его учениками из Сан-Франциско. Прочитав о том, как они всю ночь пели и молились о его выздоровлении, он продиктовал короткий ответ.

Мои дорогие юноши и девушки!

Я очень признателен вам за то, что вы молили Кришну спасти мне жизнь. Благодаря вашим искренним и горячим молитвам Кришна меня спас. Во вторник я наверняка должен был умереть, но ваши искренние молитвы сохранили мне жизнь. Сейчас я постепенно поправляюсь и возвращаюсь в свое обычное состояние. Теперь я могу надеяться, что мы снова встретимся и будем вместе петь «Харе Кришна». Я был рад получить сообщение о том, что вы не стоите на месте, и надеюсь, что вы сумеете постичь науку сознания Кришны. Мои благословения всегда с вами, продолжайте с верой повторять «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе».