Царица саамов 5 страница

бородою по пояс и запалил факел. В конце храма, под самый верх поднималась

причудливая пирамидальная колонна, с которой свисал принесенный в дар

храму царем Уганной его заветный щит, целиком из чистого золота. У дверей,

ведущих в помещение для жертвоприношений, высились два толстенных столба.

На стенах были изображены теленок и корова. В углу стоял треножник,

напоминающий: бычьи копыта, на нем купель с водою для отпущения грехов.

Великий жрец обмакнул пальцы в воду, провел ими по лбу и по бороде,

подсыпал ладана в курильницу и опустился на приступок возле нее. Старый

жрец омыл ему ноги.

— Вода у тебя тухлая, — сердито сказал Арванд Бихуни. — Почему не

меняешь ее?..

В узкой келье на циновках сидели четверо хеттских жрецов. Среди них

был и Кама Вараш. Все обриты наголо. У Кама Вараша на шее длинная витая

цепь. Такие носят только цари да великие жрецы. Они, эти цепи, сплетены в

виде растений; считается, что ими отгоняются все болезни и напасти,

насылаемые богом Хивом.

Арванд Бихуни присел на циновку и протянул руку вперед. Хеттские

жрецы ответно потянулись к нему, их руки соединились в пожатии,

утверждающем согласие в действиях.

— Царица вновь и безоговорочно запретила приносить в жертву человека.

Голый череп Кама Вараша был весь в испарине.

— Мне это известно. Я лично беседовал с ней. Бог Шант осудит ее.

Однако, брат мой, по какому праву она запрещает то, что извечно заведено

богами, вот что я хотел бы знать?!

— По праву царицы страны.

— Даже цари — рабы и жертва бога Шанта.

— Может, и так, — согласно кивнул Арванд Бихуни. — У нас в стране

царицы уравнены в правах с царями. Да будет неиссякаема их приверженность,

их любовь к богам!

Помолчали. Подсыпали еще ладана в курильницу, покропили огонь

священной водой, отчего он стал сильнее потрескивать.

Арванду Бихуни наскучило молчание, и он поднялся, собравшись уходить.

Но тут Кама Вараш спросил:

— Однако ты так ничего и не сказал, брат мой Арванд Бихуни?

— Девушка, которая предназначалась к жертвоприношению, чувствует себя

здоровой и бодрой. Царица ласкова с ней, как с дочерью.

— У нас есть еще одна девушка для жертвоприношения.

Жрецы, конечно, могли и тайно приносить в жертву человека в своих

храмах, сколько им заблагорассудится. Но боги таких жертв не принимали.

Жертвоприношение человека должно совершаться публично, на глазах у

прихожан и паломников, на больших площадях. Арванд Бихуни это знал и

потому, приостановившись, твердо проговорил, глядя в лицо хеттскому жрецу:

— Досточтимый Кама Вараш, я же сказал, что царица запрещает приносить

в жертву человека! — Он поднял свой жезл и уже грозно добавил: — К тому же

не забывайте, что Нерик принадлежит армянам!

Кама Вараш вытер концом пояса пот со лба. Арванд Бихуни с

достоинством удалился. В каменной чаше потрескивал священный огонь. На

душе у Арванда Бихуни был страх, и навевал его голый череп чужого жреца.

Однако страх недолго держал Арванда Бихуни в своих оковах. Он с едва

сдерживаемой усмешкой подумал: «Смотри, лысый, как бы твои интриги не

взвили над вашими владениями красного петуха».

Закат уже был на исходе. Улицы Нерика постепенно окутывала тьма.

Позакрывались лавки.

Арванд Бихуни свернул в сторону храма Шанта, решил посетить

прорицателя Чермака. Вошел он с заднего хода, глубокого, как колодец. На

башенном зубце, покачиваясь, издавало нечто похожее на кваканье идолище в

образе бога Шанта. В руку ему было вложено кнутовище, которое временами с

треском посвистывало, порождая малоприятное ощущение.

Храмовый служитель посветил Арванду Бихуни факелом. Тень служки,

пробежав по стене, опередила позднего пришельца.

— Погаси!

Факел угас. Раб, чуть поотстав, вскоре совсем исчез. Арванд Бихуни

нащупал в стене гладкий камень, нажал на него, и тот подался вперед.

Арванд Бихуни ступил в узкий, как лаз, проход. В лицо ему пахнуло

сыростью. Держась за стены, он стал спускаться вниз по ступеням.

В круглой пещерной келье на разостланной бычьей шкуре, заложив ногу

за ногу, восседал облаченный в жреческий хитон прорицатель Чермак. Он был

совсем еще молод. Под лучом светильника синие глаза искрились блеском. На

груди у него висели нанизанные на нить костяшки. Длинный ноготь мизинца

правой руки торжественно покоился на белом хитоне. Увидав пришельца,

прорицатель Чермак навострился, как змея, учуявшая добычу.

— Разговаривал?

— Да! — Арванд Бихуни сел. — Разговаривал...

— И что?

— Бычок и баран.

Прорицатель ткнул ногтем в лицо Арванда Бихуни.

— Девственница или непорочный юноша! Шант должен получить то, что ему

следует! Нарушителя вековечного обычая ждет смерть!

Арванд Бихуни сидел бездвижный. Он испытывал страшное раздражение

против прорицателя Чермака. Но и ужас перед ним был немалым. Урожденный

армянин отказывается повиноваться приказу царицы армянской?..

Седьмой день от нарождения луны в этом месяце — день бога Шанта.

Царица Мари-Луйс призывает гнев богов на город Нерик. Иссякнут источники

литого золота, приносимого ими в дар храму. Не будут приходить и люди

Кизватского племени, всегда дарившие храму рабов. Иссякнет все, что

составляло силу и величие храма...

Прорицатель Чермак возопил:

— Погибель!..

Арванда Бихуни вдруг словно глыбой придавило. Представилось, как

пробудится бог-дьявол Угур, поглотит все родники, все реки от Тер Мадона

до священного Евфрата и Куры, которая течет вдоль северных земель

Хайасы...

— О бог Шант, будь милосерден!..

Подземный дьявол Угур выпустит Медведя — хранителя бед и несчастий, и

понесется он, сея ужасные напасти на белый свет. Погаснут все огни...

— Она говорит, пусть приносит в жертву домашний скот. Сколько душе

угодно. Еще говорит, пусть наберут воды в Евфрате и принесут к жертвенному

алтарю. Молоком пусть его покропят или вином. И ладан пусть несут... Я

спросил, что, если огонь разгневается?.. Пляшите, говорит, над ним и

спасетесь от гнева, а заодно очиститесь от грехов ваших...

Прорицатель Чермак откинулся назад. Арванд Бихуни безнадежно поглядел

на него.

— Девственница, которая предназначалась для жертвоприношения,

находится у царицы... Что будет дальше?

— Шанту надо поднести человечью кровь! — прохрипел прорицатель

Чермак. — Так должно быть! Иначе появится крылатый дракон Иллуя и

уничтожит все и вся. Одна девственница у царицы, но другая-то у Кама

Вараша?..

— Царица не позволит. — Арванд Бихуни поднялся. — Она утверждает, что

это все ложь. Не будет, говорит, никакого Медведя с напастями и никакого

Иллуи. Как мне противостоять царице? Как и зачем?..

Прорицатель Чермак отвернул свой хитон, под ним жались две змеи. Они

тотчас потянулись в сторону Арванда Бихуни. Чермак захохотал.

— Ну, человек, выбирай: жизнь или мученическая смерть?

Арванд Бихуни с ужасом отпрянул. По обе стороны узкого прохода

выстроились жрецы, и у каждого в руках извивалась змея.

— Итак, решай: жизнь или смерть?

Арванд Бихуни взмолился:

— Пусть будет по-вашему! Пусть будет...

Выйдя из храма, он почувствовал, что теряет сознание. С трудом

опустился на ступеньку и обхватил руками свою горемычную голову.

 

 

* * *

 

Сыновья родоначальника Андзева были очень похожи друг на друга.

Хорошо обученные воинскому делу, умные, они — Каранни это видел — были

довольны, что удостоились чести служить в войске престолонаследника.

Братья вкушали жертвенное мясо, стоя лицом к востоку. Поевши, они

омывались водой из моря Наири, которую везли с собой в бурдюках. Везли они

еще дочерна усохшую женщину, которая денно и нощно поддерживала огонь в

лампаде. Прежде чем поесть-попить да морскою водою омыться, братья истово

молились Мажан-Арамазду, не уставая восклицать: «Блажен тот, кто родился

на берегу Евфрата!» Они жили мечтой хоть раз искупаться в водах этой реки.

И не уставали благословлять Каранни за то, что взял их с собой. Иначе

сидели бы взаперти в отчем доме. А теперь перед ними такая необозримая

ширь, такая радость...

Каш Бихуни вместе с родоначальниками Баз Артимом, Мариашем и

Арташашем днями и ночами муштровал новобранцев. Редко когда позволял он

себе соснуть час-другой. Был вездесущ. Облазил все закоулки Вастуракана.

Пробирался даже по недоступным кручам в твердыни и крепости на склонах гор

Афафа и Кордук, изучал местность, измерял дороги. И потом все в

подробностях докладывал престолонаследнику.

— У нас достаточно воинской силы, божественный, — говорил он

Каранни, — но она, к сожалению, разрознена. Нет единства.

Каранни уже начал объединять большие и малые воинские соединения,

подобрал и назначил военачальника из сыновей родоначальников и знати,

приказом определил им сохранять единство и постоянно держать связь

непосредственно с ним.

Вперед продвигались не спеша. Весна постепенно вступала в свои права,

дороги подсыхали, полноводными делались реки. И Каранни особенно заботило,

как они одолеют бурные потоки при переправе, как одолеют горные перевалы.

Необходимо связать все города Хайасы хорошими дорогами.

Прошли близ истока реки Тигр, по земле армянского рода Амардер. О

нем, об этом роде, очень много необычного порассказали сыновья Андзева.

Амардеры заживо хоронили вместе с умершими мужьями из своего рода их жен.

Если же покойный не был женат, многие из женщин добровольно вызывались

быть похороненными в одной с ним могиле, потому что, по преданию, это было

для них верной дорогой в небеса.

Каранни повелел прекратить отправление столь чудовищного обряда и не

сметь больше хоронить живых женщин.

Дальше путь их пролегал через земли арамейцев, селившихся между

Аравийским морем и морем Наири. Здесь перед престолонаследником предстал

старец-армянин с многочисленными своими потомками. Все они были

полураздеты и очень испуганы с виду.

— Сожги меня и моих внуков в огне, царь наш! Или мечом своим поруби

нас!

— Но за что? — удивленно воскликнул Каранни. — Почему я должен так

поступить?

— Для таких, как мы, жизнь в твоем царстве страшнее смерти. Мы

землепашцы, а хлеба не имеем. Нас обирают и родоначальник, и твои жрецы.

Изо рта кусок вырывают. И ты свое забираешь и боги, которых

видимо-невидимо. Вот нам ничего и не остается. Жить невозможно, государь

наш...

Каранни, обозленный, рванул вперед, и войско тронулось за ним.

Проклятия старца раздавались им вослед. Царевич дал понять Каш Бихуни,

чтоб убрал этого безумца. Старика забили насмерть, а ребятишки в страхе

разбежались. В душе у Каранни не пробудилось ни боли, ни сострадания.

Прикончить нищего — все одно что вознаградить его, считал царевич. Вон

луна, каждый месяц она иссякает и умирает, а потом вновь нарождается...

Каш Бихуни вернулся в строй и поравнялся с престолонаследником.

— Что сталось с ребятней? — спросил Каранни.

— Они разбежались.

— Напрасно ты допустил это. Надо было пристроить при храмах, пусть бы

вырастили из них воинов.

— Слишком много таких, божественный, голодных и бездомных.

— Если хотят сытно есть, пусть поступают на воинскую службу. Всех

приму. Понял, брат мой, верховный военачальник?

— Понял, божественный, — кивнул Каш Бихуни. — Понял.

Во владениях рода Арцивуни остановились на три дня передохнуть.

Каранни приказал допускать к нему из числа собравшихся вокруг лагеря

сельчан только тех, кто просится на службу в его войско. Остальных велел

разогнать.

Люди из рода Арцивуни носили одежду из льна, а сверху безрукавки из

козлиных шкур. Пояса у них были плетенные из прутьев. О Мажан-Арамазде они

не ведали и поклонялись только орлу. Соседствующий с ними род Арберанов

исчислял свое происхождение от бога Ара и был значительно беднее. Оба этих

рода пребывали в постоянной вражде. Каранни строго наказал их

родоначальников, объявил, что объединяет два рода, и княжить у них повелел

сыновьям Андзева.

Продолжив путь, Каранни скоро достиг владений Агиовита и там опять

устроил привал. Целые отряды и тут шли к нему, просились на службу.

— Что заставляет вас идти ко мне воинами?

— Надеемся получить от тебя землю и воду, государь наш, — отвечали

люди, — чтобы со временем стать свободными и сытыми.

Каранни ликовал. Новое свое войско он назвал в честь бога Ваагна

Драконовым полком. И распорядился одеть людей этого полка в золотистые

плащи, чтоб все полыхали, как борода и кудри легендарного Ваагна.

Войско день ото дня пополнялось.

А путь лежал дальше.

На Коговитской земле войску Каранни повстречался большой торговый

караван двора хеттского царя. Он возвращался из Вавилонии и Ассирии.

Хеттские купцы развернули торговлю среди армянских воинов. Каранни

пригласил к себе в шатер двух из их старейшин. Купцы явились разодетые,

самодовольные.

Престолонаследник, прикинувшись несведущим, спросил, куда они путь

держат.

— Мы направляемся в сторону Айраратской земли, государь! — низко

поклонившись, ответили купцы.

— Чем вас влечет земля моего отца?

— Там много меди и знаменитого красителя вордан кармир*. Наше дело,

государь, известное. У купцов, какого бы рода-племени они ни были, одна

забота: что купить и как продать.

_______________

* В о р д а н к а р м и р (арм.) — кошинель; вид насекомых, из

которых добывают красную краску — кармин.

 

Каранни долго беседовал с ними. Спрашивал о том, как они добираются в

дальние страны, какие земли и народы уже повидали в своих странствиях. Все

ему было интересно. Сказочные рассказы о неведомых странах, о людях

приводили его в восторг.

Провожая купцов, Каранни советовал им не слишком опережать его

войско, держаться в авангарде, чтобы, в случае возможных неприятностей,

быть под защитой. Он также поинтересовался, какие у них товары, кроме

разной мелочи.

Купцы сказали, что везут в Айраратскую страну тонкие ассирийские

ткани, йеменские шелка, индийские драгоценные камни и разный другой товар

такого же рода.

После обильного угощения Каранни проводил своих гостей.

В полночь он явился в шатер к Каш Бихуни. Верховный военачальник

растерялся от неожиданного визита, завернул в покрывало услаждавшую его

девицу и велел телохранителю унести, а сам быстро оделся и подбавил огонь

в светильниках, все еще несколько смущенный.

— Не желаешь ли вина, божественный?

Каранни сел и не сразу заговорил.

— Как ты думаешь, брат мой, не напасть ли нам на Егимаис-Еран? Или

это невыгодно?

— Если сомневаешься, значит, не стоит, божественный. Но коли думаешь

иное, и поступить надо иначе. — Каш Бихуни говорил сбивчиво, мысли его еще

были заняты унесенной девушкой. — Нищий он, этот Егимаис-Еран. И порядка

там никакого.

— А нам нужны средства для все увеличивающейся армии, на жалованье

воинам.

— Да, конечно. Войско надо кормить, одевать...

Оба одновременно вопросительно посмотрели друг на друга.

Престолонаследник как бы про себя проговорил:

— А хеттские купцы несметно богаты...

Каш Бихуни удобно расположился на подушке.

— Да помогут боги!..

— А теперь давай вина и закуски. Надо сердце подстегнуть. И девиц

давай. Та, твоя, хороша?

— Хочешь, верну ее, божественный?..

— Действовать надо осторожно и умно. Скажем, что напала на хеттских

купцов черная хворь и всех покосила. Бывает же так?.. Бывает. Все и

перемерли от страшной болезни. Против воли богов ведь ничего не поделаешь.

— Понимаю, мой государь.

Они выпили вина и закусили вяленой рыбой.

Утром оба пошли посмотреть, как там войско. К ним подошли старейшины

хеттских купцов и, опустившись на колени, приветствовали

престолонаследника хвалебными речами. Их верблюды и мулы табунками паслись

на травке. Каранни прикинул в уме, что он станет делать с таким

количеством верблюдов и мулов?..

Караванный груз, сложенный горками, лежал на берегу ручья. Каранни

неудержимо захотелось узнать, что там есть.

— Пора уже, божественный, — сказал один из купцов. — Позволь нам

трогаться в путь...

Царевич не мешал излиться его сладкоречию и, как бы оказывая милость,

сказал:

— Мое светило благосклонно к тому, чтобы вы продолжили свой путь! А

дорога вам знакома?

— Знакома, государь.

— Прекрасно. Минуете Далар, затем Багреванд. А там уж и Айраратская

земля. В добрый путь.

Купцы положили к ногам Каранни завернутые в куски материи дары.

Царевич сказал, что для безопасности сыновья родоначальника Андзева вместе

со своим войском и жрецами будут сопровождать их до Тафераканского моста

через Ерасх*.

_______________

* Е р а с х — древнее название реки Аракс.

 

Вскоре груженый караван тронулся в путь, Каранни долго смотрел ему

вслед.

 

 

* * *

 

Спустя три дня был отдан приказ раскинуть лагерь в Коговитской

долине. Это уже была Айраратская земля.

Отдых предполагался недолгий, только на ночь. С рассветом путь будет

продолжен.

Вспомнились тела убитых хеттских купцов, которых он велел сжечь в

смоле, всех вместе.

Ничего не поделать. Эпидемия черной болезни всех унесла за одну ночь,

вечером улеглись спать, да так и не проснулись. Такова, видно, воля богов.

Если род человеческий вечен, то и смерть вечна.

Армянские жрецы с помощью сыновей военачальника Андзева добыли в

расщелинах горы Торгом серы, растворили ее в воде и опрыскали место

стоянки купцов, обеззаразили его.

Теперь все грузы хеттских купцов и вьючный скот принадлежат Каранни.

Этого хватит на год для нужд Драконова полка и на жалованье воинам...

В полночь вдруг раздался ужасающий грохот... Каранни выпрыгнул из

постели и выскочил из шатра. Непонятно почему в этот миг вспомнилась Нуар.

Ее мудрая головка была бы сейчас в помощь. Воины, что стояли на часах,

бухнулись в страхе на сотрясающуюся землю, стали разгребать ее руками и

зарываться в нее.

— Что это? Что за грохот? — недоумевая, спросонья вопрошал Каранни.

— Бог Нергала беснуется под землей! — заорали часовые. — Теперь он

нас всех уничтожит, государь наш!

— Огня! Зажгите факелы! — скомандовал Каранни. — Запалите костры! Да

поскорее!

Мрак был ужасный. Все вокруг сотрясалось. Земля ходила ходуном.

Каранни еле удерживался на ногах. С вершины ближней горы низверглось

мощное зарево пламени. Царевич содрогнулся: это наверняка из-за

совершенного им преступления взъярился бог Нергала. И зачем их так много,

этих богов, а от них так много страха, опасности?..

Лагерь был в панике. Люди в ужасе метались во тьме, кони и вьючный

скот хеттских купцов как безумные ржали, хрипели, рвались с привязи. С

факелами в руках к престолонаследнику подбежали сыновья Андзева.

— Не пугайся, государь наш! Это ожил вулкан на горе Тондрак! Это он

извергает пламя. Ничего опасного. Мы достаточно далеко от его жерла.

На небе не было ни звездочки. Каранни приказал жрецам немедленно

принести жертву богу Нергала. Выбрали четырех белых бычков, наскоро их

прирезали. Жрецы и жрицы, подпрыгивая, затянули свои молитвы в надежде

зачаровать и утихомирить разбушевавшееся божество.

Вся ночь прошла в беспокойстве. С рассветом особенно сильным сделался

запах серы и гари. Земля еще подрагивала. Каранни приказал быстро

грузиться и сниматься с места. Совесть его уже не тяготило зло, содеянное

против хеттских купцов.

К вечеру они достигли восточных склонов заснеженного Масиса.

Показался полнящийся вешними водами Ерасх. Вот оно — самое сердце

Айраратской земли.

Каранни ощутил внутренний холод от снежной белизны двуглавого

великана, и особенный ужас внушала ему впадина между вершинами. Там живут

духи отважных храбрецов вместе со множеством богов. Денно и нощно стерегут

они все пути и дороги, чтоб ни один человек не ступил в их владения. Там

находится и колыбель человечества. Как тут не испытывать страх и

благоговение? Если духи отважных захотят, они могут сбросить снежную

лавину и в мгновение уничтожить вся и всех. О боги, упасите от бед!..

Встретили небольшой караван, направляющийся на юг. Это были армяне из

Мецамора. Их привели к царевичу.

— Что вы везете? — спросил он.

— Серу везем.

— Что?..

— Серу. Без которой невозможно лить металл.

— А откуда эта сера?

— Из Тондрака. Там ее много. Вулкан выбрасывает при извержении. Все

склоны горы усыпаны серой. Соскребаем со скал и валунов и собираем.

— И что потом?

— Приносим жертву богу Нергала, чтобы почаще извергал огонь из

вулканического жерла горы Тондрак.

Каранни только плечами пожал. Удивительны деяния богов. Одни люди

мечтают о том, чтоб Нергала бесновался, извергал огонь, другие хотят, чтоб

он угомонился и не подавал ни звука.

Каранни подумал еще и о том, что ему, пожалуй, не избежать вражды

хеттского царя, если тот узнает о гибели своих купцов.

Надо послать Мурсилису грамоту с соболезнованием и сказать, что, мол,

его вины в случившемся нет. Болезнь наслали боги, на них и следует

гневаться. Каранни позвал писца.

«Я сюда прибыл, брат Мурсилис, и увидел кару богов своими глазами.

Нахожусь здесь волею богов и отца своего, который пусть жив будет шесть

тысяч лет, если ему этого не мало. Случившееся есть деяние богов. Я видел

твоих купцов, но не живыми, а уже мертвыми, скошенными черной болезнью. Из

страха, чтобы самому не заразиться и чтоб люди мои тоже не вымерли, я во

имя богов велел сжечь умерших и все, чем они владели. Делал это в великом

горе за твоих купцов, молясь и принося в жертву богам белых бычков в

большом количестве. Расходы мои велики были. И теперь я пребываю в

недоумении и даже тревоге, раздумывая о том, зачем тебе, божественный

Мурсилис, понадобилось засылать в мою страну людей, зараженных черной

болезнью? Ведь это — враждебный умысел. Я распорядился, чтобы близ того

поля, где так страшно кончили свою жизнь твои купцы, во избежание беды ни

люди наши, ни скотина не появлялись. И это тоже великий урон стране: там

хорошие пастбища. Я не требую у тебя возмещения убытков, поскольку мы

друзья. Вестник печали — человек, которого посылаю к тебе с этой

грамотой, — подробнее расскажет великому царю хеттов обо всем случившемся.

Но впредь остерегись засылать в мою страну зараженных людей».

И Каранни отправил гонца в Хеттское царство.

 

 

* * *

 

Вскоре прибыли жители левобережья Ерасха. Они специально выехали

встретить престолонаследника.

Властитель Айраратской земли Артит Арар, остановив конницу, спешился

и, пав на колени, приблизился к царевичу:

— Приветствую тебя, божественный Каранни!

Каранни оглядел его воинство. С удовольствием отметил, что выучка

отменная.

— Приветствую и я нашего с отцом любимца Артит Арара!

До самой полуночи они на радостях пировали, затем совершили молитву и

часок-другой соснули.

До рассвета горели костры у лагерных палаток.

Каранни долго не мог уснуть. И опять перед его мысленным взором

стояла Нуар...

 

 

* * *

 

Предназначенная для жертвоприношения хеттская девушка наконец

очнулась. Мари-Луйс в это время одевалась с помощью мамки. Девушке было

едва шестнадцать. Стройная, грациозная, несколько бледная от снадобий,

которыми ее опоили. И чудные большие глаза чуть замутнены. Целую неделю

она пребывала в забытьи. Бедняжка не ведала, зачем ее привезли в Нерик и

почему здесь, у царицы армянской, к ней так добры.

— Да будут милостивы к тебе боги, матушка царица! — промолвила она

почтительно. — Доброе утро.

— Доброе утро, дочь моя! Тебе лучше?

— Я чувствую себя уже хорошо, матушка царица. Да одарят тебя боги

бессмертием.

— Очень рада, что ты поправляешься. Боги уготовили тебе боль и

страдание, а моя мамка избавила тебя от них, прекрасная Ерес-Эпит. Будь

счастлива в моем доме!

— Всю жизнь буду молиться за тебя, великая царица!

Царица между тем была в плохом настроении. Бог Ераз* явился ей ночью.

Видно, сегодня прибудет человек от Каранни. Этого бога тоже надо

упразднить. Один бог Мажан-Арамазд! Пусть будет жарким, как солнце, и

щедрым тоже. Солнце, оно и одно, и вобравшее в себя многое. Потому-то и

свет его так обилен, и согревает оно все сущее в мире.

_______________

* Е р а з — сон (арм.).

 

Ерес-Эпит тоже оделась и села у ног царицы.

— Ночью дух бога Шанта явился мне. Я очень испугалась, матушка

царица. Он раскрасил все мое тело, сказал, что избавит меня от страданий,

заберет в небеса, чтобы бог Дракон не поглотил свет солнца и воды земные.

Сказал, что бог зла Дракон обитает под землей, в истоках родников, что

души наших предков купаются в водах и бесконечно воюют с богом Драконом.

Вот что было ночью, матушка царица!

Мари-Луйс притянула к себе ее головку:

— Бог Шант, дочь моя. Молись богине Эпит-Анаит, чтобы избавила тебя

от дурных снов.

С этими словами Мари-Луйс поцеловала ее в щеку и вышла на крытый

балкон с глубокими нишами, из которых можно было, оставаясь незамеченной,

наблюдать за всем, что делалось в городе.

Мари-Луйс увидела, как открылись городские ворота и в Нерик вошли

новые группы хеттов-паломников в венках из полевых цветов и зеленых веток.

Они вели бычков, буйволят и овец с окрашенными рогами.

Головы у паломников обриты наголо, лица умащены и блестят. Встречали

их хеттские жрецы, высоко державшие в руках свои символы — собачьи головы,

хвосты гиен и волчьи шкуры.

Царица тяжело вздохнула: хеттские жрецы вели новоприбывших к храму

Шанта.

Она велела позвать властителя Нерика. Тот явился встревоженный.

— Не понимаю, что творится. Валом валят новые толпы

хеттов-паломников! — сказал он.

— Где Арбок Перч? — спросила царица.

— Он там, внизу. Позвать?

— Немедленно.

Вошел Арбок Перч. Весь опухший, глаза заплывшие.

Царица вспылила:

— Целые дни пьянствуешь, вчерашний раб!

— Я не виноват! — опускаясь на колени, взмолился Арбок Перч. — Жрецы

насильно упоили. Прости меня, всемилостивейшая!.. Что-нибудь случилось?

— Срочно закрой городские ворота! Смердит. Я чую заговор.

Властитель Нерика и военачальник удалились.

Мари-Луйс прислушивалась к городским шумам. Там явно что-то

происходило. Может, хетты оказали сопротивление Арбок Перчу и властителю

Нерика, когда те хотели закрыть городские ворота?..

А к храму Шанта все подходили и подходили люди царя Мурсилиса. Едва

ли они прибыли только с целью жертвоприношения богу Шанту...

Царица вдруг почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной.

Обернулась — Таги-Усак. Он не выдержал ее тяжелого взгляда и опустил

голову. «Зачем он явился?.. Ненавижу!» Неужели это правда? Неужели

ненавидит?.. Если да, то почему так колотится сердце?.. Уж наверняка не от

страха перед хеттами. В гневе кровь прилила к лицу — вот-вот брызнет. Дуги

бровей сошлись у переносицы, ресницы как стрелы...

Когда ее невестой привезли в Куммаху и, окрасив ей волосы и ногти,

повели в храм бога Псака*, что расположен в провинции Тил, прорицатель

Чермак бросил ей под ноги кости и спросил:

_______________

* П с а к — бог новобрачных.

 

— Чего ты желаешь, женщина?

— Того, что предопределено судьбой.

— Говори прямо! — сердито глянув на нее, бросил прорицатель Чермак.

— В этом мире мало доброго и слишком много злого...

Жрецы провели ее в одну из келий, омыли там святой водой, умастили

благовониями, окутали прозрачными тканями и сказали: «А теперь подари себя