Глава 16. Крошечный участок сознания продолжает посылать предупредительные сигналы остальному мозгу, полностью занятому Хардином и всем

Тесса

 

 

Крошечный участок сознания продолжает посылать предупредительные сигналы остальному мозгу, полностью занятому Хардином и всем, что с ним связано. Голос разума, точнее, то, что от него осталось, говорит, что нужно задать вопросы, но я не могу просто взять и спросить его о произошедшем. Я и так задаю ему много вопросов.

 

Больший сектор мозга побеждает. Действительно ли я хочу устроить скандал и обвинять Хардина в том, что может оказаться обычным недоразумением? Он мог быть просто зол на Стеф за то, что та пригласила Молли на встречу. Я не все отчетливо слышала, возможно, он меня защищал. Он только что признался, что солгал насчет исключения, – зачем же ему врать сейчас?

 

Хардин садится на кровати, берет мою руку в свою, усаживает меня к себе на колени.

 

– Ну, все серьезные темы мы обсудили, твой отец заснул. Думаю, нужно найти новый способ, чем себя занять… – Я не могу не улыбнуться вместе с ним.

 

– Ты думаешь только о сексе? – спрашиваю я, игриво прижимаясь к нему грудью.

 

Он откидывается спиной на кровать и одной рукой подтягивает меня наверх, закидывая мою ногу на себя. Сажусь, сжимая его бедрами, а он тянет меня вниз так, что наши лица соприкасаются.

 

– Нет, я частенько думаю и о других вещах. Например, думаю о твоих приоткрытых губах…

 

Наши губы соединяются. При поцелуе чувствую легкий аромат мяты; его губы бьют меня сильным электрическим разрядом, но он все же не такой мощный, чтобы заставить меня не желать большего.

 

– Я залезу лицом тебе между ног, пока ты… – начинает он, но я протягиваю руку и закрываю ему рот.

 

Он игриво лижет мою ладонь, а я вырываюсь.

 

– Фу! – Я морщу нос и вытираю влажную ладонь о его черную рубашку.

 

– Я тихо, – шепчет он, поднявшись с кровати и вытягиваясь напротив меня. – Конечно, если ты не хочешь большего.

 

– Мой отец… – напоминаю я гораздо менее уверенно....

 

– Да при чем тут он? Это наш дом, если ему не нравится, может уходить.

 

Я полусерьезно смотрю на него.

 

– Не будь грубияном.

 

– Я не грубиян, просто хочу быть с тобой каждый раз, когда я этого хочу, – заявляет он, и я закатываю глаза.

 

– У меня тоже есть право голоса; ты говоришь о моем теле. – Я стараюсь сдерживать бешено стучащее сердце и не чувствовать знакомое томление.

 

– Разумеется. Но я знаю, что если я сделаю так… – Он проводит рукой между нашими телами вниз, под пояс моих штанов и трусиков. – Смотри-ка, я знал, что ты уже готова, когда начал говорить о еде…

 

Я прижимаюсь губами к его губам, чтобы заставить его грязный рот умолкнуть, и не могу удержаться от стонов, когда он проводит пальцам по моему клитору. Он едва касается меня, намеренно мучая таким образом.

 

– Даааа… – шепчу я, и он надавливает сильнее, проталкивая палец в меня.

 

– Я так и думал, – усмехается он, медленно двигая пальцем.

 

Он быстро перестает ласкать меня и кладет рядом с собой. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он садится, хватается за мои штанины, стягивает до уровня бедер. Я сгибаю ноги в коленях, помогая ему, и он сдергивает с меня и трусы. Без лишних слов он жестом командует подняться повыше к изголовью. Я отползаю на локтях и прислоняюсь к спинке кровати. Он ложится передо мной на животе, обхватив обеими руками мои бедра, раздвинув их. Он ухмыляется:

 

– По крайней мере, постарайся потише.

 

Глаза мои закрываются, но его теплое дыхание заставляет меня напрячься, сначала немного, но он приближается, и напряжение увеличивается. Внезапно по мне скользит язык, я возбуждаюсь еще сильнее и хватаю желтую декоративную подушку, которую Хардин называет отвратительной. Закрываю лицо, чтобы приглушить собственные непроизвольные стоны, а его язык начинает двигаться все быстрее и быстрее.

 

Внезапно он срывает подушку с моего лица.

 

– Нет, детка, смотри на меня, – командует Хардин, и я медленно киваю.

 

Он прижимает палец к моим губам, и язык снова скользит по мне. Переместив руку, он попадает в самое чувствительное место. Мои ноги вытягиваются в струнку. Прикосновения к клитору просто восхитительные, его палец медленно движется кругами, и одно только это легкое прикосновение мучительно сладко....

 

Повинуясь его требованию, я смотрю на него сверху вниз: жесткие волосы закинуты назад, волной возвышаясь надо лбом, спадает лишь одинокая прядь, которую он то и дело отбрасывает, когда опускает голову. Наполовину видя, наполовину воображая, как его губы касаются меня, я резко усиливаю ощущения, и я знаю, просто знаю, что не смогу сидеть тихо, когда начинает накапливаться медленная волна наслаждения. Одной рукой зажимаю себе рот, другой хватаю его за волосы, смещаясь так, чтобы встретиться с его языком. Это просто безумное наслаждение.

 

Тяну за волосы, слышу, как он стонет, заставляя меня возбуждаться все сильнее и сильнее.

 

– Жестче, – хрипит он.

 

Что?

 

Он тянется к моей руке и кладет свою ладонь поверх моей, заставляя тянуть его сильнее… Он хочет, чтобы я тащила его за волосы?

 

– Давай, – произносит он. Взгляд его полон желания. Хардин начинает двигать пальцами, затем опускает голову и помогает языком. Я резко тяну его за волосы. Его глаза закрыты. Когда они открываются, то в них горит яркий нефритовый огонь. Он смотрит на меня, но мое зрение на мгновение становится нечетким. – Давай, детка, – шепчет он.

 

Я замечаю, как его рука тянется вниз, между его ног, но не могу пошевелиться. Он поглаживает рукой свой твердый член, чтобы достичь оргазма одновременно со мной. Никак не могу привыкнуть к тому, что чувствую от его прикосновений. Глядеть, как он ласкает себя, ощущать его горячее дыхание, которое становится все тяжелее…

 

– Ты такая вкусная, детка, – бормочет он мне, двигая рукой все быстрее.

 

Сама того не понимая, я впиваюсь зубами в свою ладонь, когда достигаю высшей точки наслаждения, все еще цепляясь за его волосы.

 

Я дергаюсь. И затем еще немного, слабее.

 

Когда я прихожу в себя, то вижу, что он переместился, положив голову мне на живот. Его глаза закрыты, грудь часто колышется вниз-вверх. Я поднимаю его за плечо, пытаясь переместиться между его ног.

 

Он замирает и смотрит на меня.

 

– Я… гм, я уже все, – сообщает он.

 

Я смотрю на него.

 

– Я уже кончил… – Похоже, он совершенно изнемог.

 

– А....

 

Он лениво улыбается полупьяной улыбкой и поднимается с кровати. Затем подходит к шкафу, открывает нижний ящик и достает пару белых спортивных шортов.

 

– Мне явно нужно принять душ и переодеться. – Он указывает на промежность, где на джинсах, несмотря на их темный цвет, явно просматривается мокрое пятно.

 

– Прямо как в старые добрые времена? – улыбаюсь я, и он тоже улыбается, глядя на меня.

 

Хардин подходит и целует меня в лоб, затем еще один раз, в губы.

 

– Хорошо, что ты не потеряла свою возбудимость, – замечает он, подходя к двери.

 

– Она не моя, – напоминаю я, и он, качая головой, выходит из комнаты.

 

Я тянусь к своей одежде на краю кровати, молясь, чтобы отец все еще спал на диване и чтобы, если он вдруг проснулся, не попался на пути Хардина в ванную. Через секунду дверь в ванную закрывается, и я встаю, чтобы одеться.

 

Проверяю свой телефон, жду голосовое сообщение от Сандры, но ничего нет. Вижу маленький значок конверта в верхнем углу экрана, новая эсэмэска; может быть, она занята и решила отправить мне эсэмэс.

 

Я открываю сообщение и читаю: «Мне нужно поговорить с тобой».

 

Читаю имя отправителя: «Зед» – и охаю. Удалив сообщение, кладу телефон обратно на стол. Меня начинает терзать любопытство, и я ищу телефон Хардина. Мое сердце тяжелеет, когда я вспоминаю последний раз, когда я смотрела в него. Добром это не кончится.

 

Но на этот раз я знаю, что он ничего не скрывает. Это невозможно. Мы сейчас совершенно в другой ситуации. Он сделал ради меня татуировку… Только он не хочет ради меня переехать. Но мне ведь не о чем беспокоиться. Верно?

 

Я осматриваю комод, но на поверхности его нет, это означает, что он ушел с телефоном в ванную. Это ведь нормально?

 

«Мне не о чем волноваться; я просто псих и параноик», – напоминаю я себе.

 

Прежде чем погрузиться в кроличью нору беспокойства, убеждаю себя, что я не должна рыться в его мобильном, что сама бы я была в ярости, если бы он так сделал.

 

Хотя он, вероятно, так и делает. Просто я его еще не поймала.

 

Дверь в спальню внезапно открывается, и я подпрыгиваю, словно действительно занималась чем-то подозрительным. Хардин переоделся, в футболке, босиком, в спортивных шортах, из-под которых видны черные трусы.

 

– Ты в порядке? – спрашивает он, вытирая белым полотенцем мокрые волосы.

 

Мне нравится, что его волосы кажутся темнее, когда они мокрые; они контрастируют с зелеными глазами, о таком сочетании можно только мечтать.

 

– Да. Что-то ты недолго пробыл в душе. – Я сажусь на стул. – Надо было тебя побольше испачкать, – говорю я, стараясь, чтобы он не заметил, как дрожит мой голос.

 

– Я спешил, чтобы тебя увидеть, – неубедительно заявляет он.

 

Я улыбаюсь.

 

– Ты голодный?

 

– Да, – признается он с веселой улыбкой. – Я проголодался.

 

– Я так и думала....

 

– Твой отец еще спит, он собирается остаться здесь, пока нас не будет?

 

Все мои волнения испаряются.

 

– Ты пойдешь со мной?

 

– Думаю, да. Но если там будет так скучно, как я думаю, я останусь только на одну ночь.

 

– Хорошо, – с сожалением говорю я.

 

Но внутренне я просто в восторге: раньше он не уедет. Он просто обязан соблюсти приличия.

 

Он облизывает губы, и я снова думаю о том, как он двигался между моих бедер.

 

– Могу я кое о чем спросить?

 

Он смотрит на меня и кивает:

 

– Да – Он садится на кровать.

 

– Ты… ну, понимаешь, это потому, что я тянула тебя за волосы?

 

– Что? – смеется он.

 

– Тебя нравится, когда я тяну тебя за волосы? – Я краснею.

 

– Да, конечно.

 

– А. – Не могу даже представить, какая я сейчас красная.

 

– Для тебя это странно? Что мне это нравится?

 

– Нет, мне просто интересно, – честно отвечаю я.

 

– У каждого человека есть вещи, которые он мечтает попробовать во время секса; а у меня это одна из таких вещей. Я не знал об этом до сегодняшнего дня. – Он улыбается, совершенно не смущаясь, что мы говорим об этом.

 

– Вот как? – Я волнуюсь при мысли, что со мной он открыл кое-что новое.

 

– Ага. То есть меня тянули за волосы и другие девушки, но это было по-другому.

 

– А, – говорю я уже в десятый раз, но на этот раз более равнодушно.

 

Видимо, не поняв моей реакции, Хардин с любопытством смотрит на меня.

 

– А есть что-то, что тебе нравится, чего я еще не делал?

 

– Нет, мне нравится все, что ты делаешь, – тихо отвечаю я.

 

– Да, я знаю, но, может, есть что-то, чего ты хочешь, чего мы еще не пробовали?

 

Я качаю головой.

 

– Не смущайся, детка. У каждого человека есть фантазии на этот счет.

 

– У меня нет.

 

По крайней мере, я думаю, что их нет. У меня нет опыта отношений ни с кем, кроме Хардина, и я не знаю ни о чем, кроме того, чем мы с ним занимались.

 

– Наверняка есть, – произносит он с улыбкой. – Надо просто найти их.

 

Мой желудок сжимается, я не знаю, что сказать.

 

Вдруг нашу беседу прерывает голос отца:

 

– Тесси?...

 

Первая моя мысль: как хорошо, что его голос звучит из гостиной, а не из-за двери!

 

Мы с Хардином одновременно встаем.

 

– Мне надо в туалет, – говорю я.

 

Злобно ухмыльнувшись, он кивает мне и уходит в гостиную.

 

Когда я захожу в ванную, телефон Хардина лежит на краю раковины.

 

Я знаю, что не должна этого делать, но не могу остановиться. Я сразу же захожу в список вызовов, но он не отображается. Все звонки стерты. На экране нет ни одного. Я выхожу и захожу снова, потом смотрю в текстовые сообщения.

 

Ничего. Он все удалил.