Детство 3 страница

Учась на четвертом курсе «Шотландских Церквей», Абхай начал подумывать об отказе от диплома. Как сторонник национально-освободительного движения, он хотел, чтобы у Индии были свои, народные школы и свое, а не британское правительство. Но альтернативы пока не было. Однако Ганди призывал индийских студентов оставить учебу. Он говорил, что английские школы внушают индийцам рабское сознание; они делают студента всего лишь марионеткой в руках англичан. С другой стороны, без диплома нельзя было рассчитывать сделать карьеру. Абхай тщательно обдумывал свой выбор.

Гоур-Мохан не хотел, чтобы Абхай поступил опрометчиво. Для сына он всегда старался делать все как можно лучше, но Абхаю было уже двадцать три, и он должен был сам принять решение. Гоур-Мохан думал о будущем - гороскоп говорил, что в семьдесят лет его сын станет великим религиозным проповедником… Но сам он не надеялся дожить до этого. И так как у него не было оснований сомневаться в гороскопе, он хотел подготовить Абхая. Он пытался спланировать все в соответствии с этой целью - но кто мог угадать, каков план Кришны! Все зависело от Господа, а Господь - выше национализма, выше законов астрологии и выше планов скромного торговца тканями, который хотел, чтобы его сын стал чистым преданным Шримати Радхарани и проповедником «Шримад-Бхагаватам». Хотя Гоур-Мохан всегда позволял Абхаю делать все, что тот хочет, при этом он заботливо направлял его на лучший путь. И теперь, не вмешиваясь в решение Абхая относительно колледжа, Гоур-Мохан старался найти для него хорошую работу, которая бы не зависела от дальнейшего развития событий.

В 1920 году Абхай окончил четвертый курс колледжа и сдал экзамен на степень бакалавра. Затем, когда самые трудные экзамены были позади, он взял короткий отпуск. Он сел на поезд и спустя сутки был в Джаганнатха-Пури. Исполнилось его заветное желание.

Шрила Прабхупада:

Когда я был ребенком, я каждый день думал: «Как добраться до Джаганнатха-Пури?» и «Как доехать до Вриндаваны?» В то время билет до Вриндаваны стоил четыре или пять рупий, и столько же - до Джаганнатха-Пури. Вот я и думал: «Когда же я поеду?» При первой же возможности я поехал в Джаганнатха-Пури.

* * *

Он шел по широкой улице, по которой тысячи лет проходила процессия Ратха-ятры. На рынке в магазинчиках продавались маленькие вырезанные из дерева и покрашенные краской мурти* Господа Джаганнатхи. Хотя время Ратха-ятры еще не наступило, туристы вовсю покупали сувениры и прасад Джаганнатхи. Храмовым Божествам Джаганнатхи, Баларамы и Субхадры каждый день предлагались во время поклонения пятьдесят шесть огромных горшков с вареным рисом и овощами.

Абхай вошел в храм и увидел Божества. На боковом алтаре стояло мурти Господа Чайтаньи в шестирукой форме, который проявился одновременно как Кришна, Рама и санньяси* — Сам Господь Чайтанья. Господа Чайтанью помнили в Пури, где Он провел последние восемнадцать лет жизни, устраивая харе-кришна-киртану со Своими последователями и восторженно танцуя на ежегодной Ратха-ятре, когда колесницы в окружении тысяч преданных двигались вдоль главной улицы. Господь Чайтанья танцевал перед колесницами, теряя сознание от экстаза Своей великой любви в разлуке с Господом Кришной.

Проходя по дороге, по которой каждый год идет праздничное шествие, Абхай вспомнил, как сам он в детстве пел и танцевал на улице, вспомнил свою маленькую колесницу, праздничную процессию, улыбающегося Джаганнатху, своих отца и мать, Радха-Говинду. Слава Господа Джаганнатхи вдохновила его в детстве, и это чувство оставалось с ним все эти годы: «Когда же я поеду в Джаганнатха-Пури?» Его детская мечта посетить Пури и Вриндавану, постоянное изучение расписания поездов, идущих туда, все планы, которые он строил, начиная с пяти лет - все это не сводилось к желанию совершить экскурсию по базару в Пури, или просто увидеть Божество в шумном, переполненном храме. Этого было явно мало. Им двигала преданность Кришне. Он хотел приехать в Пури как паломник.

Абхай находился под сильным влиянием идей национализма. Вдобавок, он недавно женился, и впереди его ожидали дела, связанные с дипломом и будущей карьерой. Но сейчас он, еще юноша, шел по улицам Пури, где когда-то жил Господь Чайтанья, и где по-прежнему живет Господь Кришна в форме Джаганнатхи. Абхай наслаждался выпавшей ему возможностью отдохнуть от груза обязанностей в Калькутте. Тогда он еще не знал, как повлияют на его жизнь любовь к Кришне и это святое место паломничества. Абхай чувствовал, что Кришна важнее всего остального — что Он Бог, верховный повелитель, внутренний поводырь всех и каждого. Но видел он и то, что зачастую служение Богу оказывается лишь внешним, формальным и поверхностным. Даже националистами, несмотря на то, что они никогда не расстаются с Гитой, больше движет идея национализма, нежели учение Кришны. И только искренние преданные понимают, как привлекателен Кришна. Таким преданным был его отец.

В Пури с Абхаем произошел интересный случай. Гоур-Мохан дал ему рекомендательное письмо к своему знакомому, жителю Джаганнатха-Пури. Этот человек очень радушно принял Абхая, однако, когда он принес обед для гостя, Абхай заметил какой-то странный кусочек в одном из горшков. На его вопрос хозяин ответил:

— Это мясо.

Абхай не смог скрыть своего потрясения:

— Нет!!! Да вы что?! Я никогда не ел мяса!

С изумлением Абхай посмотрел на хозяина:

— Никак не ожидал увидеть такое в Пури.

Смущенный хозяин сказал:

— Ну, я не знал… Я думал, так будет лучше…

Успокоив хозяина, Абхай отказался от его угощения и больше у него не обедал. С этого дня он ел только прасад Джаганнатхи из храма.

Три или четыре дня Абхай гостил в Пури, обходя святые места и гуляя по знаменитому океанскому побережью города с его искрящимся пляжем и мощным прибоем. Несколько раз он замечал, что некоторые священники из храма Джаганнатхи курят сигареты. Слышал он и о других неприглядных поступках служителей храма. Что это за «садху», которые курят и едят рыбу вприкуску с прасадом Джаганнатхи? В этом отношении пребывание в Джаганнатха-Пури немного разочаровало его.

Вернувшись в Калькутту, Абхай застал дома плачущую молодую жену. Оказывается, подруги сказали ей, что он больше никогда не вернется. Он заверил ее, что причин для беспокойства нет, и что ей сказали неправду: он отлучался лишь на несколько дней и уже вернулся.

Хотя семейная жизнь Абхая только начиналась, он не был ей доволен. Радхарани Датта была привлекательной девушкой, но Абхаю она никогда не нравилась. Он начал подумывать о том, что, возможно, другая, вторая жена будет лучше. В индийском обществе разрешалось иметь двух жен, и Абхай решил самостоятельно решить этот вопрос и обратиться к родителям еще одной девушки. Но когда отец узнал об этом, он позвал Абхая и сказал:

— Дорогой мой, ты хочешь взять вторую жену, но мой совет - не делай этого. Если жена тебе не нравится - прими это как милость Кришны. Это большая удача. Если ты не будешь чересчур привязан к жене и семье, это поможет тебе в духовной жизни.

Абхай прислушался к совету отца - он высоко ценил его духовное видение. Слова Гоур-Мохана заставили его задуматься. Испытывая чувство благоговения перед его предвидением, он тем не менее постоянно удивлялся - неужели и вправду когда-то ему суждено стать великим святым и неужели он будет с благодарностью вспоминать отца за то, что тот сделал.

«Это поможет тебе в духовной жизни». Абхаю это понравилось. Он смирился со своим положением и согласился остаться с женой, дарованной ему судьбой.

* * *

Имя Абхай-Чарана Де появилось в списках студентов, успешно сдавших экзамен на степень бакалавра и приглашавшихся на вручение дипломов. Однако Абхай решил отказаться от своего диплома. Хотя диплом гарантировал ему хорошую карьеру - но на этой карьере несмываемым пятном будет лежать британское влияние, а если Ганди победит, то Индия в скором времени избавится от господства англичан. Решение было окончательно принято, и когда наступил день вручения дипломов, ректорат колледжа узнал об отказе Абхай-Чарана. Так он выразил свой протест и отозвался на призыв Ганди.

Вскоре движение Ганди усилилось. Во время войны Индия верно служила Короне в надежде склонить англичан к установлению независимости колонии. Но в 1919 году Англия издала Акт Роулатта, цель которого была очевидна — подавить движение независимости. Тогда Ганди призвал всех индийцев устроить в знак протеста хартал, однодневную забастовку, когда люди по всей стране остались дома и не вышли на работу и учебу. Хотя это был ненасильственный протест, спустя неделю в Амритсаре, в городском парке Джаллианвалла-Багх, английские солдаты расстреляли сотни безоружных индийцев, собравшихся на мирный митинг. Ганди окончательно потерял веру в добрые намерения Британской империи относительно Индии. Обратившись к согражданам с просьбой о полном прекращении сотрудничества с Англией, он призвал бойкотировать все, что связано с Британией — товары, школы, суды, военные награды. Отказ от диплома еще больше сблизил Абхая с национально-освободительным движением Ганди.

Но сердцем он был уже не с Ганди. Абхай никогда не мог отдать все свое сердце учебе, диплому, жене - не отдал он его и ярому национализму. Абхаю нравилось это движение, но полной веры в него он не имел. Теперь он не учился и не работал. Большую часть времени Абхай оставался дома, не заботясь особо ни о карьере, ни о жене. Однажды, по случаю свадьбы своего друга, он попытался написать стихи. Иногда он читал «Шримад-Бхагаватам» и последние речи Ганди. Ясной картины ближайшего будущего у него не было.

Что до Гоур-Мохана - у него планы на жизнь Абхая были, и диплом британского колледжа занимал в них не последнее место. Но Кришна, казалось, задумал другое. Отказ от диплома как политический протест был больше делом чести, нежели социальным веянием, поэтому Гоур-Мохан не осуждал сына. Но Абхаю нужна была работа, и Гоур-Мохан попросил своего друга, Картика Бозе, устроить Абхая.

Доктор Картик Чандра Бозе с самого детства Абхая был близким другом Гоур-Мохана и его семейным врачом. Бозе, выдающийся хирург, образованный медик, владел собственной лабораторией в Калькутте, которая производила лекарственные препараты, мыло и другие фармацевтические продукты. Бозе знали по всей Индии как первого индийского производителя лекарственных препаратов; до него вся фармацевтическая продукция поставлялась европейскими фирмами. Он согласился взять Абхая в свою лабораторию в качестве руководителя отдела.

Хотя Абхай плохо разбирался как в производстве лекарств, так и в вопросах руководства, он был твердо убежден, что, прочитав несколько книг на эту тему, узнает все необходимое. Но когда молодого Абхая сразу же назначили руководителем отдела, далеко не все его подчиненные остались этим довольны. Некоторые из них были гораздо старше его и работали в компании уже по сорок лет. Поначалу они жаловались на свою судьбу лишь друг другу, но, в конце концов, пошли к самому доктору Бозе, протестуя против того, чтобы ими руководил юнец. Доктор Бозе ответил:

— На этом месте мне нужен человек, которому я мог бы доверять, как собственному сыну. Он подписывает чеки на сорок тысяч рупий. Только ему я могу доверить лично распоряжаться моими счетами в этом отделе. Его отец — мой ближайший друг, а сам он мне как сын.

Гоур-Мохану казалось, что все устроилось как нельзя лучше. Он молился, чтобы принципы чистого вайшнавизма, которым он научил сына, оставались для него путеводной звездой на всю жизнь. Ганди и его Сварадж* разрушили учебную карьеру Абхая, и Абхай по-прежнему склонялся к национализму, но делал это не столько из политических, сколько из духовных соображений. Поэтому Гоур-Мохан был доволен. Он знал, что сыну не понравился брак, но Абхай был согласен, что непривязанность к жене и семейным отношениям будет способствовать его духовному росту. Абхай по природе своей не проявлял интереса к материальной деятельности, и это также не вызывало неудовольствия Гоур-Мохана, для которого бизнес всегда стоял на втором месте после поклонения Господу Кришне. Все его ожидания оправдывались - у Абхая была многообещающая работа, и даже из своего не слишком счастливого брака он мог извлечь благо. Гоур-Мохан сделал все, что мог, а конечный результат зависел только от Кришны.

Ганди, завоевавший положение лидера в партии Конгресса, начал открытую борьбу против грабительской торговли тканями, которую вели британцы с Индией. Англия по самым низким ценам покупала в Индии хлопок, изготавливала из него одежду на фабриках Ланкашира и затем, пользуясь положением монополиста, втридорога продавала эту одежду миллионам индийцев. Ганди постоянно повторял в выступлениях, что индийцы должны начать снова, как и раньше, производить свои ткани с помощью простых прялок и самодельных ткацких станков, бойкотируя, таким образом, ткани из Англии и подрывая экономическую основу британского правления в Индии. Путешествуя на поездах по всей стране, Ганди постоянно обращался к соотечественникам с просьбой не носить иностранную одежду и носить только простое кхади*, произведенное на местных предприятиях. В доколониальные времена люди Индии пряли и ткали сами. Ганди утверждал, что, разрушив сельское производство Индии, англичане обрекли индийский народ на полуголодное существование.

Подавая личный пример, сам Ганди каждый день работал за простой прялкой и носил только грубую набедренную повязку и домотканое покрывало. На митингах он просил людей не бояться и выбросить импортную одежду. Люди тут же приносили одежду, сваливали в кучи, а он их поджигал. Жена Ганди жаловалась, что домотканая одежда слишком плотная, и в ней неудобно готовить; она попросила разрешения во время приготовления пищи надевать легкую английскую одежду.

— Да, у тебя есть право готовить в этой фабричной одежде, — сказал ей Ганди, — но у меня есть такое же право не принимать эту пищу.

Призыв к производству своих товаров был по душе Абхаю. Его тоже не очень-то радовали достижения английской промышленности в Индии. Простая жизнь была хороша не только потому, что могла стать основой национальной экономики Индии, как подчеркивал Ганди - Абхай был убежден, что такой образ жизни будет способствовать развитию духовной культуры. Абхай тоже перестал носить фабричную английскую одежду и облачился в кхади. Теперь, кого бы он ни встретил, англичанина или индуса, одежда выдавала его взгляды: он был националистом, сочувствующим революции. В 20-х годах в Индии ношение кхади было не просто данью моде; это было выражением политических взглядов. Одежда Абхая свидетельствовала о том, что он — последователь Ганди.

Глава третья

«Удивительный святой»

Не было и не будет во всем мире благодетелей, которые превзошли бы в своем величии Чайтанью Махапрабху и Его преданных. «Блага», предлагаемые другими – ложны; они несут больше вреда, нежели пользы, тогда как Махапрабху и Его последователи дают величайшее благо, истинное и вечное, причем не для какой-то одной страны, в ущерб другой, а для всей Вселенной.

Шрила Бхактисиддханта Сарасвати

НАРЕНДРАНАТХ МАЛЛИК, ДРУГ АБХАЯ, настаивал. Он хотел, чтобы Абхай увидел садху из Майяпура. Сам Нарен и его друзья уже встречались с этим садху в его ашраме*, расположенном неподалеку, на Ультаданга-Джанкшн-Роуд, и сейчас их интересовало мнение Абхая. В кругу друзей Абхай был признанным лидером, поэтому, если бы он высоко оценил приезжего садху, то это придало бы веса мнению остальных. Абхай не хотел идти, однако Нарен настаивал.

Они спорили посреди тротуара на переполненной прохожими вечерней улице, по которой с шумом двигались конные экипажи, повозки, запряженные быками, редкие такси и автобусы. Нарен крепко схватил друга за руку и тащил его вперед, но Абхай, улыбаясь, упрямо тянул в другую сторону. Нарен убеждал Абхая хотя бы ненадолго зайти в ашрам - он находился совсем неподалеку, в нескольких кварталах, но Абхай только смеялся и просил отпустить его. Для прохожих два молодых человека представляли собой любопытную сцену: симпатичного юношу, одетого в дхоти и белую курту из кхади, куда-то тащит за руку его друг. Нарен объяснял, что этот садху, Шрила Бхактисиддханта Сарасвати, был вайшнавом и великим преданным Господа Чайтаньи Махапрабху. Один из его учеников-санньяси посетил дом Малликов и пригласил их на встречу со Шрилой Бхактисиддхантой. На Малликов встреча произвела огромное впечатление.

Но Абхай был настроен довольно скептически:

— Нет-нет! Знаю я всех этих садху, — говорил он. – Я не пойду.

В детстве Абхай видел немало садху - его отец ежедневно приглашал домой, по меньшей мере, трех или четырех. Многие из них были обычными попрошайками, а некоторые даже курили ганджу. Гоур-Мохан был очень великодушен и приглашал к себе всякого, кто носил шафрановую одежду санньяси. Но разумно ли считать попрошайку или курильщика ганджи святым только потому, что на нем одеяние санньяси, или потому что он собирает пожертвования на строительство монастыря, или красиво говорит? Нет. В общем и целом, они вызывали разочарование. В одном квартале с Абхаем жил человек, который был профессиональным попрошайкой. Утром, когда все надевали рабочую одежду и шли на работу, этот человек облачался в шафран и выходил на улицу просить милостыню, зарабатывая тем себе на жизнь. Неужели этот так называемый садху стоит того, чтобы его посещать, словно он гуру?

Нарен же, казалось, чувствовал, что этот садху – великий ученый, и пытался убедить Абхая хотя бы раз встретиться с ним, а уж потом делать выводы. Абхай долго просил Нарена не уговаривать его, но в конце концов сдался. Они прошли мимо джайнского храма Парснатх до дома №1 на улице Ультаданга, на котором висела табличка «Бхактивинод-Асана», означавшая, что это помещение принадлежит Гаудия-Матху.

Стоящий у дверей молодой человек сразу же узнал г-на Маллика, который недавно дал Матху пожертвование, и сразу же проводил их на крышу второго этажа, где в тишине и прохладе раннего вечера сидел Шрила Бхактисиддханта Сарасвати с несколькими учениками и гостями.

Шрила Бхактисиддханта Сарасвати держался очень прямо, и казался высоким. Он был строен, руки имел длинные, а кожу — светло-золотистую. Он носил круглые бифокальные очки в простой оправе. Его нос был острым, а лоб – широким; он производил впечатление ученого, но совсем не казался робким. Вертикальный знак вайшнавской тилаки* у него на лбу был хорошо знаком Абхаю, равно как и одеяние санньяси, наброшенное на правое плечо и оставлявшее левое плечо и половину груди открытыми. Его шею украшали бусы из туласи, а на шее, плечах и предплечьях можно было заметить всё ту же вайшнавскую тилаку. Ослепительно-белый брахманский шнур обвивал его шею и пересекал грудь. Абхай и Нарен, воспитанные в вайшнавских семьях, сразу же распростерлись в поклоне при виде почтенного санньяси. Не успели два друга подняться и сесть, как Шрила Бхактисиддханта без околичностей сразу же обратился к ним:

— Вы образованные молодые люди. Почему вы не проповедуете послание Господа Чайтаньи Махапрабху по всему миру?

Абхай не поверил своим ушам. Они еще даже не успели обменяться мнениями, а этот садху уже говорил им, что они должны делать. Сидя лицом к лицу со Шрилой Бхактисиддхантой Сарасвати, Абхай пока только пытался собраться с мыслями и разобраться в ситуации, а этот человек уже велел им стать проповедниками и путешествовать по всему миру!

На Абхая это сразу же произвело сильнейшее впечатление. Но он не собирался отказываться от своего интеллигентского скептицизма. Более того, слова садху вызвали у Абхая несколько вопросов. Своей одеждой Абхай уже продемонстрировал свою принадлежность к движению Ганди, и у него появилось желание возразить. Тем не менее, по мере того, как Абхай слушал Шрилу Бхактисиддханту, он чувствовал, как его расположение к нему возрастает. Он увидел, что Шрилу Бхактисиддханту, кроме Господа Чайтаньи, ничто не интересует и понял, что именно в этом заключается его величие. Поэтому к нему и тянулись люди; поэтому и сам Абхай привлекся, поэтому и был вдохновлен и покорен им и хотел слушать снова и снова. Но чтобы установить истину, он считал своим долгом вступить в спор.

Абхая неодолимо тянуло устроить дискуссию в ответ на слова, сказанные Шрилой Бхактисиддхантой в первые мгновения их встречи.

— Кто будет слушать послание Чайтаньи? — спросил Абхай. — Индия — зависимая страна. Прежде всего нам необходимо обрести независимость. Как можем мы распространять индийскую культуру, находясь под гнетом Британии?

Абхай спрашивал без дерзости и высокомерия, но в его вопросе отчетливо звучал вызов. Если принимать предложение святого всерьез — а в поведении Шрилы Бхактисиддханты пока не было ничего, что указывало бы на его несерьезность, — Абхаю нужно было обязательно спросить, как можно предлагать такое, когда Индия зависима.

Тихим, глубоким голосом Шрила Бхактисиддханта ответил, что сознание Кришны не обязано ждать, пока в политике Индии произойдут перемены; не зависит оно и от того, кто управляет страной. Сознание Кришны так важно —исключительно важно, — что не может ждать.

Абхай был потрясен его смелостью. Как он мог говорить такое? Весь индийский субконтинент, за исключением этой маленькой крыши на Ультаданге, был охвачен волнениями и, казалось бы, поддерживал то, о чем говорил Абхай. Многие влиятельные лидеры Бенгалии, многие святые, образованные и духовные люди, даже сам Ганди — все они могли задать тот же самый вопрос, оспаривая уместность и своевременность предложений этого садху. Он же отметал все это как что-то совсем незначительное.

Шрила Бхактисиддханта продолжал:

— Власти всегда сменяли друг друга, они временны; но вечная реальность — это сознание Кришны, а истинное «я» — это душа. Поэтому никакая созданная людьми политическая система не может по-настоящему помочь человечеству. Таково мнение ведических Писаний и цепи духовных учителей. Каждый человек — вечный слуга Бога, но когда он начинает считать себя временным телом, а свою нацию — объектом поклонения, он падает жертвой иллюзии. Лидеры и последователи мировых политических движений, включая движение Сварадж, просто культивируют эту иллюзию. Истинная благотворительность, как на индивидуальном, так и на общественном, политическом уровне, призвана помочь человеку подготовиться к следующей жизни и восстановить его вечные отношения со Всевышним.

Шрила Бхактисиддханта Сарасвати много раз подчеркивал эти идеи в своих работах:

Не было и не будет во всем мире благодетелей, которые превзошли бы в своем величии Чайтанью Махапрабху и Его преданных. «Блага», предлагаемые другими – ложны; они несут больше вреда, нежели пользы, тогда как Махапрабху и Его последователи дают величайшее благо, истинное и вечное, причем не для какой-то одной страны, в ущерб другой, а для всей Вселенной. Доброта, которую проявил Шри Чайтанья Махапрабху ко всем дживам*, навсегда освобождает их от всех желаний, неудобств и несчастий… Эта милость не порождает зла, и дживы, получившие ее, не падут жертвами зла этого мира.

Внимательно слушая аргументы Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати, Абхай вспомнил одного бенгальского поэта, который писал, что даже менее развитые цивилизации, такие как Китай и Япония, в отличие от Индии, были политически независимы. Абхай хорошо знал философию национализма, которая подчеркивала, что независимость Индии должна стоять на первом месте. Угнетение и уничтожение британцами невинных граждан было реальностью, а значит, независимость несет людям благо! А духовная жизнь – это роскошь, которую можно позволить себе только после обретения свободы. А в настоящий момент единственно необходимое духовное движение - это национально-освободительное движение Сварадж. Народное движение и есть Бог!

Но то, что Абхай вырос в семье вайшнавов, позволило ему по достоинству оценить сказанное Шрилой Бхактисиддхантой. Абхай уже понял, что Бхактисиддханта Сарасвати не был одним из множества «сомнительных» садху - в его словах звучала истина. Этот садху не выдумывал своей философии, он не был ни гордым, ни воинственным, хотя проповедь его разбивала практически все остальные философии. Он говорил о вечных учениях ведических Писаний и мудрецов, и Абхаю нравилось слушать его.

Иногда Шрила Бхактисиддханта говорил на английском, иногда на бенгали, и время от времени цитировал санскритские стихи из Бхагавадгиты, рассказывая о Шри Кришне как о величайшем и истинном источнике ведического знания. В «Бхагавадгите» Кришна говорит, что человек должен оставить все религиозные обязанности и предаться Ему, Верховной Божественной Личности (сарва-дхарман паритьяджья мам экам шаранам враджа). Это подтверждается и в «Шримад Бхагаватам»: дхарман проджджхита-кайтаво ‘тра парамо нирматсаранам сатам - все остальные формы религии не чисты и потому должны быть отвергнуты. Нужно следовать только бхагавата-дхарме* - выполнять свои обязанности для удовольствия Верховного Господа. Проповедь Шрилы Бхактисиддханты была настолько обоснованной, что всякий, кто принимал шастры, вынужден был согласиться с его выводами.

Современные люди безбожны, говорил Бхактисиддханта, они потеряли веру в то, что преданное служение может решить все проблемы, даже на политической арене.

Он подверг резкой критике всех, кто, не имея знаний о душе, претендовал на положение лидеров. Он даже упомянул имена современных политических деятелей, указав на их заблуждения. Бхактисиддханта подчеркивал, что необходимо срочно просвещать людей при помощи духовного знания, знания о вечной душе, ее взаимоотношениях с Кришной и преданном служении — знания, которое принесет величайшее благо всему человечеству.

Абхай всегда помнил о поклонении Господу Кришне и о Его наставлениях, запечатленных в «Бхагавадгите». Его семья следовала Господу Чайтанье Махапрабху, миссии которого отдал себя и Бхактисиддханта Сарасвати. Как и члены Гаудия-Матха, Абхай поклонялся Кришне всю жизнь и никогда не забывал Его. Но сейчас, услышав столь блестящую проповедь философии вайшнавов, Абхай был потрясен. Он не забывал Кришну, несмотря на учебу в колледже, семью, национальное движение и прочие дела, но слова Бхактисиддханты Сарасвати раздули тлевший в нем огонь его изначального сознания Кришны с новой силой, и благодаря словам этого духовного учителя, Абхай уже не просто помнил Кришну, но чувствовал, что его сознание Кришны усилилось в тысячу, в миллион раз. То, что он не мог выразить, когда был ребенком, то, что еще очень смутно чувствовалось в Джаганнатха Пури, то, от чего Абхая отвлекала учеба в колледже и то, что как зеницу ока берег в нем его отец, сейчас проснулось в груди Абхая сильнейшим ответным чувством, которое он хотел сохранить. Он видел, что побежден, но ему это нравилось. Он помнил, что никогда в своей жизни не терпел поражений, но это поражение не было потерей. Напротив, это был огромный выигрыш.

Шрила Прабхупада: Я вырос в вайшнавской семье, поэтому я смог понять его проповедь. Конечно, он говорил, обращаясь ко всем, но во мне он нашел что-то особенное. Меня же убедили его аргументы и стиль его проповеди. Я был просто ошеломлен. Я понял: он — именно тот человек, который может донести до других истинное понимание религии.

Было уже поздно. Абхай и Нарен беседовали с садху больше двух часов. Один из брахмачари положил им в ладони по кусочку прасада, они встали, поблагодарили и попросили разрешения уйти.

Друзья спустились по лестнице и вышли на улицу. Уже стемнело. Кое-где горели фонари, и некоторые магазины еще работали. Абхай, глубоко удовлетворенный, обдумывал только что услышанное. На него произвели глубокое впечатление слова Шрилы Бхактисиддханты о том, что движение независимости – временное и несовершенное средство. Теперь Абхай чувствовал себя скорее последователем Шрилы Бхактисиддханты, нежели националистом. Ему пришло в голову, что было бы гораздо лучше, если бы он не был женат. Этот великий святой просил его проповедовать. Абхай мог бы немедленно присоединиться к нему, но оставить семью было бы для него, как для семьянина, неоправданным поступком.

Когда они немного отошли от ашрама, Нарен повернулся к другу:

— Ну, что, Абхай, каково твое впечатление? Что ты о нем думаешь?

— Он удивительный человек! — ответил Абхай. — Послание Господа Чайтаньи в надежных руках.

Шрила Прабхупада: Я сразу же принял его своим духовным учителем. Не формально, а в сердце. Я думал, что встретил удивительного святого.

После первой встречи со Шрилой Бхактисиддхантой Сарасвати, Абхай стал больше общаться с преданными из Гаудия-Матха. Они дали ему книги и рассказали о жизни своего духовного учителя.

Шрила Бхактисиддханта Сарасвати был одним из десяти детей Тхакура Бхактивиноды, великого гуру вайшнавов, который стоял в преемственности учителей, начавшейся от Самого Господа Чайтаньи. До прихода Бхактивиноды в этот мир, учение Господа Чайтаньи постоянно искажалось самозваными учителями и всевозможными сектантами, которые, считая себя последователями Господа Чайтаньи, сильно отклонялись от Его наставлений. Доброе имя вайшнавизма было запятнано. Но Тхакур Бхактивинода используя свои многочисленные литературные труды и свое положение высокопоставленного правительственного чиновника, восстановил честь вайшнавизма. Бхактивинода утверждал, что наставления Господа Чайтаньи, будучи высшей формой теизма, предназначены не для какой-то отдельной религии или нации, но для людей всего мира. Он предрек, что учение Господа Чайтаньи распространится по всему миру, и сам трудился ради этой цели.

Религия, которую проповедовал Махапрабху, универсальна и предназначена для всех. Принцип киртаны как основы будущей церкви, которая объединит весь мир, предназначен для духовного воспитания и возвышения всех людей, независимо от их касты или рода. Придет время, и эта церковь займет место сектантских церквей, мечетей и храмов, которые изгоняют посторонних от своих оград.