Типы инвесторов 11 страницаОсновное внимание Свами уделяет тому, что он называет «приведением вашего сознания в соответствие с Высшим Сознанием». Кришна — это Высшее Сознание. А Арджуна, олицетворяющий индивидуальное сознание, должен поступать разумно, в согласии с Высшим Сознанием. Тогда он освободится от бремени рождения, смерти, старости и болезней. «Сознание» — популярное в Америке слово. Тут и расширение сознания, и космическое сознание, и измененные состояния сознания, а теперь еще и приведение индивидуального сознания в соответствие с Высшим. Это и есть совершенство, как объясняет Бхактиведанта Свами. Это и есть любовь и мир, которых жаждет каждый. Но рассказывая о любви и мире, он использует военные термины. Они беседуют на поле боя, и Арджуна говорит: — Я не буду сражаться. Я не буду воевать со своими родственниками и братьями ради какого-то царства. Нет, нет. «О, как великодушен этот Арджуна, он не хочет применять насилие, — может подумать обычный человек. — Он отказался от всего ради своих родственников. О, какой прекрасный человек!» Так может подумать обыватель. Но что говорит Кришна? Он говорит: — Ты круглый дурак, первейший глупец. Посмотрите: в глазах общества это очень хорошее, доброе дело, но Господь сурово осудил его. Вы должны разобраться, довольно ли Высшее Сознание тем, что вы делаете. Поступок Арджуны не был одобрен Господом Кришной. Он отказался воевать по собственной прихоти, идя на поводу у своих чувств. Впрочем, в конце концов, он вступил в бой, чтобы Кришна был доволен. Вот наше совершенство — действовать ради удовлетворения Высшего Сознания. При этих словах в глазах некоторых слушателей появляется сомнение. Все они против войны, которую Соединенные Штаты ведут с Вьетнамом, и им трудно согласиться с услышанным. Они, как и Арджуна, хотят мира. Почему Свами одобряет войну? Он объясняет: Да, это хорошо, что Арджуна не хочет сражаться, но Кришна, Высшее Сознание, приказывает ему вступить в бой. Значит, война Арджуны выше мирской этики. Она абсолютна. Если мы последуем примеру Арджуны и, отказавшись от понятий добра и зла, начнем действовать ради Кришны, а не ради себя - это и будет совершенством, потому что Кришна — это Высшее Сознание. Хотя с философской точки зрения его ответ вполне обоснован, он не совсем нравится некоторым из слушателей. Им интересно, каковы его политические взгляды. Поддерживает ли он вторжение Америки во Вьетнам? Или он против? Но Бхактиведанта Свами не «голубь» и не «ястреб». Когда он приводит пример Кришны и Арджуны, он не руководствуется никакими политическими мотивами. Его тема проста и чиста: за пределами добра и зла есть Абсолют, и деятельность в гармонии с Абсолютом тоже выше добра и зла. Но как же все-таки насчет Вьетнама — велит Кришна воевать там или нет? Нет, отвечает Свамиджи. Между войной во Вьетнаме и войной на Курукшетре большая разница. На Курукшетре Кришна присутствовал лично и Сам просил Арджуну сражаться. Вьетнам — совсем другое дело. Но есть еще одно возражение: если он говорит о не Вьетнамской войне, то какой в этом смысл? В конце концов, сейчас 1966 год. Какое отношение имеет к ним все что он здесь излагает? Свамиджи отвечает, что на самом деле все, что он говорит — очень важно и как нельзя более актуально. Вьетнамская война — это неизбежная карма, это всего лишь признак проблемы, а не сама проблема. Только эта философия — философия подчинения Высшему Сознанию — охватывает всю проблему. Но у многих упоминание о войне вызывает такие эмоции, что они не могут ответить на призыв Свами предаться Высшему Сознанию, забыв о ситуации во Вьетнаме. Они уважают Свамиджи, понимая, что он ссылается на очень глубокую философию, но история об Арджуне и о войне все осложняет. Но Свами не оставляет классический пример основных наставлений «Бхагавад-гиты» —участие Арджуны в сражении. Трудность в понимании вызвана не самим наставлением, а лишь примером. Свами намеренно приводит слушателям эту опасную аналогию. Он приехал не для того, чтобы присоединиться к движению пацифистов, и не разделяет их недальновидных представлений о мире. Он открыто заявляет: лучше воевать в сознании Кришны, чем жить в так называемом мире, но без осознания Бога. Да, пример труден для восприятия. Да, он заставляет задуматься. Но если они смогут принять его, то приблизятся к пониманию Абсолюта. Трудно ли привести наше сознание в соответствие с Высшим Сознанием? Вовсе нет! Вовсе нет! Ни один нормальный человек не скажет: «Это невозможно!» Он вовсе не предлагает им ради приближения к Высшему Сознанию отправиться на войну во Вьетнам или делать во имя Бога какие-то ужасные вещи. Он понимает - если духовная жизнь не будет привлекательнее, чем материальная, слушатели ее не примут. Он хочет преподнести идею воссоединения своего сознания с Высшим Сознанием как нечто практическое, нечто прекрасное и заманчивое для всех — то, что сможет и захочет сделать каждый. Он хочет вдохновить их, показав, что любой из них может заниматься тем, что нравится, — но ради Кришны. В конце концов, Арджуна был воином. Кришна попросил его не отказываться от своего дела, а продолжать, но делать это ради Всевышнего. Бхактиведанта Свами обращается к своим слушателям с такой же просьбой. Они могут начать с чего-то простого — например, предлагать Богу пищу. Каждый должен есть. Бог тоже хочет есть. Почему бы вам сначала не предлагать свою пищу Богу? А потом вы поедите сами. Вы можете возразить: «Но если Бог заберет мою пищу, то как же я поем?» Нет, нет. Бог не заберет ее. Каждый день, приготовив еду, мы сначала предлагаем ее Кришне. Есть даже свидетель. Мистер Дэвид видел это. (Свамиджи смеется). Бог ест! Но ест духовно, поэтому даже после того, как Он поест, все остается на тарелке. Итак, мы ничего не потеряем, если согласуем наши желания с Всевышним Господом. Мы просто должны научиться искусству — как это делать. Ничего не надо менять. Воин не станет артистом или музыкантом. Если вы военный, то им и оставайтесь. Если вы музыкант, то оставайтесь музыкантом. Если вы врач — оставайтесь врачом. Кем бы вы ни были, продолжайте делать свое дело. Но согласуйте. Если я ем, и это доставляет удовольствие Господу, то в этом мое совершенство. Если я сражаюсь, и Господь этим доволен, то это совершенство. Чем бы мы ни занимались, мы должны чувствовать, доволен ли Господь. Мы должны этому научиться. Это не труднее, чем любое другое дело. Мы должны отказаться от своих мыслей и планов; мы должны принять совершенные планы Верховного Господа и осуществлять их. Так наша жизнь станет совершенной. Господь Чайтанья сделал все, чтобы нам было легко действовать на уровне сознания. Выпускают же, например, готовые конспекты школьных учебников — «Упрощенная программа обучения» — так же и Господь Чайтанья - Он рекомендует: продолжай выполнять свои обязанности, но при этом слушай о Кришне. Продолжайте слушать «Бхагавад-гиту» и петь Харе Кришна. Именно с этой целью мы и пытаемся организовать это Общество. Итак, вы пришли, и неважно, какой деятельностью вы занимаетесь. Все постепенно наладится, по мере того как благодаря слушанию наш ум будет очищаться. Продолжая следовать этому методу, повторяя имя Кришны, вы сами почувствуете, как очищается ваше сердце, и как заметно вы прогрессируете в духовном понимании, приближаясь к истинной сути чистого сознания. Бхактиведанта Свами говорит от имени Высшего Сознания и как пример деятельности, согласованной с волею Всевышнего, приводит свою жизнь. Я постоянно работаю — читаю, пишу, читаю, пишу, и так - круглые сутки. Просто когда я чувствую голод, то принимаю какую-то пищу. Когда мне хочется спать, я ложусь. А так, я не чувствую усталости. Можете спросить м-ра Дэвида. Конечно, здесь даже не требуется подтверждения Дэвида Аллена: любой из постоянных посетителей Свами видит, что он поднялся над ограничениями этого мира. Его личная жизнь — превосходный пример исполнения воли Высшего Сознания. Бхактиведанта Свами всегда сохранял эту согласованность со Всевышним. Он в совершенстве поддерживал ее во Вриндаване, и у него не было никаких личных причин или мотивов, чтобы ехать в Америку и жить на Бауэри. Он приехал в Америку только ради блага других, и только ради блага других он говорит сегодня вечером. Его духовный учитель и Господь Кришна хотят, чтобы обусловленные души пока не поздно выбрались из своей иллюзии. Говоря энергично, почти доходя до физического изнеможения, — крича, умоляя, смеясь, — он дает слушателям столько, сколько они способны воспринять. Как представитель Кришны, стоящий в цепи ученической преемственности, он может смело провозглашать, что каждый должен подчинить свою волю Всевышнему. Он может говорить так откровенно, как ему хочется, и столько, сколько они хотят слушать. Он — садху (в переводе с санскрита — «святой» или «тот, кто отсекает»). Он повторяет то самое послание, которое тысячелетиями передавали людям садху изначальной Ведической культуры. Он возрождает вечный дух ведической мудрости — разрубает узлы невежества и иллюзии. Итак, всё есть иллюзия. С самого нашего рождения. И эта иллюзия настолько сильна, что освободиться от нее невероятно трудно. Всё — иллюзия. Рождение — это иллюзия. Тело — иллюзия. Телесные отношения и страна — иллюзия. Отец — иллюзия. Мать — иллюзия. Жена — иллюзия. Дети — иллюзия. Всё — иллюзия. И мы соприкасаемся с этой иллюзией, считая себя очень умными, очень учеными. Мы столько всего себе воображаем. Но когда приходит смерть — реальный факт — мы всё забываем. Мы забываем нашу страну. Мы забываем родственников. Мы забываем жену, детей, отца, мать. Все это уходит. *** Майкл Грант: После лекции я подошел к нему. У меня было такое же ощущение, какое возникало на концертах известных исполнителей. Мне всегда хотелось после концерта подойти к певцам или к музыкантам — просто познакомиться с ними и посмотреть на них вблизи. После лекции у меня возникло такое же ощущение, и я подошел к Свами и заговорил. Но, в отличие от других, с кем я встречался, он никуда не спешил. Он мог уделить мне время. С другими мне удавалось обменяться лишь несколькими словами, их всегда интересовало что-то другое. Но этот человек проявил неподдельный интерес ко мне как к личности, и это настолько меня ошарашило, что я очень быстро исчерпал все темы для разговора. Я был поражен. Беседа наша закончилась только потому, что мне нечего было больше сказать. Это было прямой противоположностью встреч с исполнителями, которые торопились заняться чем-то другим. На этот раз я сам не смог продолжить разговор. *** Бхактиведанте Свами нравилось гулять и осматривать окрестности. Прямо напротив его дома № 94 по Бауэри, на противоположной стороне улицы находился «отель Фултон» — пятиэтажная ночлежка, а вокруг него — меблированные комнаты Нижнего Манхэттена, обитатели которых бродили по тротуару с раннего утра до темноты. Стаи голубей с шумом поднимались и перелетали с одной крыши на другую или опускались на улицу. Транспорт шел сплошным потоком. По Бауэри проезжали грузовики, едущие в Бруклин и обратно через Бруклинский и Манхэттенский мосты. К северу Бауэри слегка понижалась, и взору Свами открывался вид на Манхэттен, до самой Четвертой улицы — рекламные плакаты, редкие чахлые деревья, уличные фонари и дорожные знаки. С Бауэри был виден «Кон Эдисон» и его знаменитая башня с часами, а если не было облаков, можно было рассмотреть верхушку Эмпайр Стейт Билдинг на Тридцать четвертой улице. По утрам Бхактиведанта Свами одиноко бродил по окрестностям Бауэри. В том году майские дожди шли чаще обычного, и ему приходилось брать с собой зонтик. Иногда он гулял под дождем. Впрочем, он не всегда был один. Временами он брал с собой кого-нибудь из новых друзей и вел с ними беседу. Иногда он заходил в магазины за покупками. На соседнем рынке, в Китайском квартале, продавались горькая дыня, дал, хинг*, мука из турецкого горошка и прочие продукты, обычные для индийской вегетарианской кухни. Спустившись с чердака и выйдя на улицу, он проходил несколько шагов к югу, до пересечения Бауэри и улицы Гестера. Повернув на Гестер-стрит, он оказывался в Китайском квартале, который невозможно было спутать ни с каким другим районом - все вывески - на магазинах, рынках и даже на Манхэттенском Сберегательном банке были на китайском. Иногда он проходил еще на квартал дальше - там, на Канальной улице, располагался Центральный Азиатский продуктовый рынок и множество овощных и фруктовых палаток вдоль дороги. Ранним утром на тротуарах почти никого не было, но постепенно, по мере того как открывались магазины, улицы заполнялись местными рабочими, владельцами магазинов, туристами и бесцельно шатающимися бродягами. По обеим сторонам извилистых переулков Китайского квартала выстроились сотни маленьких магазинчиков, а вдоль тротуаров теснились припаркованные автомобили. Иногда Бхактиведанта Свами доходил до Малой Италии, пересекающейся с Китайским кварталом на улице Малберри. Здесь бок о бок с закусочной «Клэмы от Умберто» и рестораном «Пулья», предлагающим capuccino a la puglia, «кофе из Пульи», располагались «Китайские продукты из свинины» и универсам «Ми Джанг Ми». Бхактиведанта Свами ходил в Китайский квартал и Малую Италию главным образом за покупками. Но кроме того, он присматривал местечко под будущий храм. Особенно понравилась ему башня Четхэм на одноименной площади. Иногда он прогуливался в противоположном направлении, доходя до Восточной реки и Бруклинского моста, но когда один из друзей сообщил Бхактиведанте Свами, что какой-то снайпер стреляет в гуляющих вдоль реки, он перестал туда ходить. Бхактиведанту Свами ничуть не беспокоило, что он живет и ходит на прогулки в столь неблагополучном районе. Нередко, возвращаясь домой, он находил под дверью спящих или валяющихся в беспамятстве бродяг и вынужден был через них перешагивать. Иногда на него налетал какой-нибудь пьяный, который совсем не держался на ногах; бывало, какой-то бродяга бормотал ему вслед что-то невнятное или смеялся над ним, а те, кто были потрезвее, вставали и с шутовской галантностью уступали ему дорогу, когда он входил или выходил из дома № 94 на Бауэри. Проходя мимо бродяг, он благодарил их за учтивость. Разумеется, мало кто из обитателей Бауэри или других людей, встречавших Свами во время прогулок, знал что-то о невысоком пожилом индийском садху в шафрановых одеждах, державшем в руках зонтик и бумажный пакет с продуктами. Иногда во время прогулок Бхактиведанта Свами встречал кого-нибудь из новых знакомых. Джен, подруга Майкла Гранта, не раз видела его на улице. Джен: Он не раз встречался мне в людском потоке на улице. При нем всегда был зонтик. У него всегда было совершенно невозмутимое выражение лица. Свой послеобеденный моцион он совершал в одиночестве, время от времени перешагивая через пьяных. Встречаясь с ним на улице, я всякий раз немного нервничала. Он спрашивал: «Ты повторяешь мантру?» — Я отвечала: «Иногда». Тогда он говорил: «Вот и молодец». * * * Бхактиведанта Свами сидит, скрестив ноги и прислонившись спиной к полке, на которой стоят цветы в горшках; в выцветшем, ниспадающем широкими свободными складками чадаре, он выглядит серьезным, почти печальным. Эта фотография и сопровождающая ее статья появились в июньском номере газеты «Вилледж войс». В статье говорилось: Встречу мистического Запада и практичного Востока можно наблюдать в любопытном контрасте между А.Ч. Бхактиведантой Свами и его американскими последователями. Свами, культурный, высокообразованный семидесятилетний мужчина, живет здесь уже год, проповедуя философию мира, доброй воли, близости к Богу, а в практическом плане — собирая деньги на то, чтобы открыть в Америке свою церковь... Свами, как и его учение, производит впечатление человека благоразумного и прямого. Смысл его философии в том, что человечество может приблизиться к Богу, повторяя Его Святое имя. Несмотря на то, что Свами приехал в Америку, стремясь отыскать корни безбожного материализма — болезни, которая, по его словам, уже поразила Индию, — он, тем не менее, остается реалистом. «Если и есть на земле место, где можно собрать деньги на строительство храма, то это здесь». Свами хочет основать в Америке Международное общество сознания Кришны, которое будет открыто для всех, в том числе и для женщин. Автором статьи был журналист Говард Смит. Впервые о Свами он услышал от знакомого, который позвонил и рассказал ему, что на Бауэри поселился очень интересный индийский святой. «К нему можно прийти в любое время, — сказал Говарду его знакомый, — он всегда на месте. Думаю, тебя это заинтересует. Я не удивлюсь, если в недалеком будущем он возглавит большое религиозное движение». Говард Смит: Я поехал туда и поднялся на один из тех невообразимых чердаков, в которых обычно обитают художники. Пол был устлан старыми, вытертыми коврами, повсюду сидели хиппи, одетые кто во что горазд, в том числе и в то, что, по их мнению, было индийскими нарядами. Почти все сидели поодиночке, повернувшись к стене, словно им не было никакого дела до остальных. Они сидели, скрестив ноги, и каждый, казалось, был занят собой. Когда я вошел, никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Я увидел несколько рядов обуви перед входом и подумал: «Может быть, мне тоже нужно разуться», — но никто мне ничего не сказал. Я обошел вокруг ковра, надеясь, что хоть кто-нибудь обратит на меня внимание. Я хотел узнать, что все это значит, но не решался никого побеспокоить, потому что окружающие, казалось, были погружены в какие-то молитвы. В дальнем углу я заметил полосатую занавеску из индийской ткани и направился туда. Я заглянул за нее и увидел — там, скрестив ноги, в одежде шафранового цвета, сидел Свами Бхактиведанта. На лбу и на носу у него были какие-то знаки, а руку он держал в мешочке с четками. Весь его облик был исполнен величия, но при этом он выглядел более доступным, чем все остальные, поэтому я обратился к нему: — Здравствуйте. Он поднял глаза. Я спросил: — Свами Бхактиведанта? Он ответил: — Да. Я представился: — Меня зовут Говард Смит. Я хотел сесть куда-нибудь и сказал: — Простите, я должен разуться. — А зачем? — спросил он. Я ответил: — Не знаю. Я заметил, что все оставили свою обувь там. Тогда он сказал: — Я не просил вас разуваться. — Что делают все эти люди? — спросил я. — Не знаю. Они и сами не знают, что делают. Я пытаюсь учить их, но, видимо, меня неправильно понимают. Они совершенно сбиты с толку. Мы разговорились, и он сразу очень мне понравился. Дело в том, что до него я видел много других свами, но они не вызвали во мне глубокой симпатии. Я думаю, было бы несправедливо сваливать всех в одну кучу и говорить: «Эти индийские свами». Дело в том, что он был другой - совсем, совсем простой, — пожалуй, это и привлекло меня больше всего. С ним я чувствовал себя свободно, да и сам он производил впечатление человека открытого и честного — так, при первой же встрече он попросил у меня совета. Он был совсем новичок в нашей стране. Я подумал, что у его идей есть все шансы стать реальностью, так как он явно был человеком дела. Он не витал в облаках и не напускал мистического тумана. Я догадывался, что душа его пребывает в заоблачных и мистических сферах, но в обычном разговоре это никак не проявлялось. Потом он сказал, что слышал, будто наша газета пользуется хорошей репутацией, и ее читают в основном люди, которых может заинтересовать его проповедь. Я ответил, что это, пожалуй, верно. Он спросил меня, читал ли я книги об индийской культуре и знаю ли о ней что-нибудь, и я сказал, что нет, не знаю. Я и вправду не знал. Мы немного поговорили, и он рассказал мне, что у него есть книги на английском языке, которые он перевел еще в Индии. Он протянул мне их и сказал: «Если хотите знать больше, прочтите эти книги». Мне было ясно, что я имею дело не с каким-то шарлатаном, которому приснилось, что он видел Бога и который теперь горит желанием поведать об этом людям. Он производил впечатление человека очень образованного, куда более образованного, чем я. И во мне вызывала симпатию его скромность. В общем, этот человек мне очень понравился Он объяснил мне все, что я хотел знать — почему он так одевается, какой смысл имеют знаки на лбу и зачем нужен мешочек с четками. Мне очень понравились все его объяснения. Все было очень практично. Потом он стал рассказывать о храмах по всему миру и сказал: «Да, впереди у нас долгий путь. Но я очень терпелив». * * * Бхактиведанта Свами не терял надежды открыть, по выражению газеты «Вилледж войс», «свою церковь в Америке». Его лекции и киртаны привлекали людей, и, наконец, вокруг него образовался небольшой круг постоянных слушателей. Но на помощь из Индии рассчитывать не приходилось. Он продолжал переписываться с Сумати Морарджи, с духовными братьями и правительством Индии, но их ответы не очень обнадеживали. В надежде, что Падампат Сингхания поддержит идею открыть храм Кришны на Манхэттене и выделит средства на строительство, Бхактиведанта Свами написал письмо в Государственный Сберегательный банк Индии, в Нью-Дели, с просьбой дать разрешение на вывоз для этой цели иностранной валюты. Я хочу открыть культурный центр, и для этого желал бы получить валюту из Индии. Я считаю, что в наше время, время духовного забвения, распространение культуры любви к Богу как никогда актуально для всего мира. Через месяц Банк Индии порекомендовал ему переадресовать запрос министру финансов правительства Индии через индийское посольство в Вашингтоне. Бхактиведанта Свами так и сделал, но прошел еще месяц, а от правительства не было ни слуху ни духу. Один из духовных братьев посоветовал Свамиджи вернуться в Индию и лично обратиться в правительство за санкцией, но Бхактиведанта Свами не хотел уезжать из Америки. Он написал Сумати Морарджи: Я не хотел бы сейчас ехать в Индию, чтобы потом снова возвращаться. Особенно я не хочу прекращать лекции, которые читаю три раза в неделю по вышеуказанному адресу, и прерывать обучение санкиртане и преданному служению Господу нескольких молодых американцев. Кое-кто из них очень искренне относится к этим занятиям, и в будущем они могут стать хорошими вайшнавами, отвечающими самым строгим требованиям. Однажды Свами получил неожиданное письмо из Индии от заинтересованного человека по имени Мукти Брахмачари. Представившись учеником одного из духовных братьев Бхактиведанты Свами и напомнив, что в прошлом они были немного знакомы, Мукти выразил желание присоединиться к нему в Америке. Конечно, Свами все еще не терял надежды на помощь духовных братьев из Индии («Эта миссия не под силу одному человеку»), поэтому он пригласил Мукти в Америку и попросил, чтобы его гуру лично посодействовал получению санкции правительства на вывоз валюты за рубеж. В ответ Мукти подтвердил свое желание приехать, но выразил сомнение, что духовный учитель его отпустит. Мукти считал, что сначала ему следует приехать в Америку, а уже потом просить помощи у духовного учителя. Бхактиведанта Свами был раздосадован этим и немедленно ответил: Разве проповедь в Америке — это мое личное дело? Шрила Прабхупада Бхактисиддханта Сарасвати хотел строить в других странах храмы для распространения послания Шри Шри Рупы-Рагхунатхи*, а я стараюсь выполнить его желание здесь. Деньги есть, возможности открыты. Если встреча с министром финансов может поспособствовать этой работе, то почему мы должны ждать? Просто потому что ты не можешь поговорить со своим Гуру Махараджем и попросить его о помощи, боясь, что он запретит тебе ехать? Пожалуйста, не думай так. Отнесись к этому как к делу Шрилы [Бхактисиддханты Сарасвати] Прабхупады и постарайся сделать все необходимое. Не допускай даже мысли, что мои интересы в чем-то расходятся с интересами твоего Гуру Махараджа. Мы по мере наших сил выполняем волю Шрилы Прабхупады. Совместные усилия принесут гораздо больший эффект. Брахмачари представил все эти соображения своему духовному учителю, который, как и опасался Мукти, запретил поездку. Хотя его гуру был духовным братом Бхактиведанты Свами, он не хотел принимать во всем этом участия и, к тому же, сомневался, что Падампат Сингхания действительно даст пожертвование. Засомневался и Мукти Брахмачари: «Если ваша программа не bona fide, то обращаться к столь важному человеку, без сомнения, просто нелепо». И в тот же самый день, когда пришло письмо про «нелепо», Свами Бхактиведанта получил последний удар от индийского правительства, которое отказало ему в помощи. Второй секретарь Индийского посольства в Вашингтоне, Пракаш Шах, писал: Вследствие существующего дефицита иностранной валюты, правительство Индии не имеет возможности пойти навстречу Вашей просьбе о ее вывозе. Вы можете попытаться собрать пожертвования среди американских граждан. Что и требовалось доказать: Бхактиведанте Свами придется работать самостоятельно. В его последнем письме к Мукти Брахмачари выражены глубокая вера и решимость. Итак, разговор закончен, и нет больше нужды в помощи от кого-то еще. В попытках проповедовать мы не всегда достигаем успеха, но такие неудачи, несомненно, нельзя назвать нелепыми. С абсолютной точки зрения и удача, и поражение одинаково достойны славы. Даже первая попытка Господа Нитьянанды обратиться к Джагаю и Мадхаю окончилась, на первый взгляд, неудачно – Он даже был ранен. Но нет сомнений - все это не было чем-то нелепым. Эта игра от начала и до конца была божественной и духовной, и все, кто участвовал в ней, заслуживают славы. Если сознанию Кришны вообще суждено было пустить корни в Америке, то это должно было произойти без помощи индийского правительства или индийских финансистов. Даже один-единственный индийский брахмачари - и тот не мог к нему присоединиться. Кришна давал понять Бхактиведанте Свами, что у Него другой план. Оставив надежды на финансовую помощь Сингхании, Бхактиведанта Свами должен был направить всю свою энергию на молодежь, которая приходила к нему в мансарду. Он писал Сумати Морарджи: Я пытаюсь сейчас официально зарегистрировать небольшую группу, состоящую из моих здешних друзей и последователей, которая будет называться «Международное общество сознания Кришны». * * * Из всех своих друзей и последователей больше всего внимания он уделял своему соседу по комнате, Дэвиду Аллену. Он считал, что дает Дэвиду возможность стать первым настоящим вайшнавом в Америке. Когда-нибудь Свами вернется в Индию - и тогда он возьмет Дэвида с собой во Вриндаван. Он покажет ему храмовые богослужения и обучит его как проповедовать на Западе. Он просил Сумати Морарджи обеспечить бесплатный проезд для Дэвида и для него самого. Вам очень понравится этот американский юноша. Он из хорошей семьи и, по меркам местной культуры, очень искренняя душа. Мои занятия посещают и другие, но мне хотелось бы взять с собой только одного из них. «Я рад сообщить вам, — сказал Бхактиведанта Свами на одной из своих лекций, — что наш м-р Дэвид иногда говорит мне: «Свамиджи, если бы вы только знали, как я хочу побыстрее обрести духовное сознание». Изображая порыв Дэвида, Бхактиведанта Свами засмеялся — «Терпение, терпение, — говорю ему я. — Это обязательно произойдет. Если у тебя появилось такое желание, Господь непременно тебе поможет. Он в твоем сердце. Он просто хочет убедиться в твоей искренности. Тогда Он предоставит тебе все возможности для духовного развития». Первое время Дэвид и Свами очень мирно уживались в одном помещении — Свами работал за перегородкой, а Дэвид просто слонялся по чердаку. Но наркотики Дэвид никак не хотел бросать — ни марихуану, ни ЛСД, ни амфетамины. Свами ничего не оставалось, кроме как терпеть. Он много раз говорил Дэвиду, что наркотики и галлюцинации не имеют ничего общего с духовной жизнью, но тот как будто не слышал его - он все больше и больше замыкался в себе. Тем не менее, Бхактиведанта Свами надеялся превратить этот чердак в первый в Нью-Йорке храм Радхи-Кришны и рассчитывал на помощь Дэвида. Сидя на Бауэри, едва ли не самом убогом месте на Земле, Бхактиведанта Свами говорил о своем желании привезти из Джайпура или Вриндавана Божества, чтобы начать Им поклоняться - хотя бы и на Бауэри. Он думал, что Дэвид будет ему помогать. В конце концов, у Дэвида не было выбора - ведь они были соседями по комнате. Но сперва он должен был покончить с дурными привычками. Бхактиведанта Свами пытался помочь Дэвиду, но тот стал совершенно невменяем. Он катился вниз, лишая Свами последней надежды использовать мансарду под храм. Иногда, даже не находясь под действием наркотиков, Дэвид расхаживал по комнате взад-вперед, а иногда казался глубоко погруженным в свои мысли. Однажды, приняв очередную дозу ЛСД, Дэвид совсем обезумел. По словам одного из постоянных посетителей лекций Свами, Карла Йоргенса, «он просто спятил, и Свами пришлось иметь дело с сумасшедшим». К этому все и шло — «он был чокнутым, который ни в чем не знал меры». Но приступ настоящего безумия случился совершенно неожиданно. Бхактиведанта Свами спокойно работал за пишущей машинкой, когда на Дэвида «накатило». Он начал стонать, расхаживая по пустому чердаку, потом принялся орать, выть и метаться по комнате, и, в конце концов, ворвался туда, где сидел Свами. Бхактиведанта Свами внезапно оказался лицом к лицу не с Дэвидом, — милым, славным Дэвидом, которого он собирался взять с собой в Индию, чтобы показать ему вриндаванских брахманов, — а с одуревшим от наркотиков безумцем с дико горящими глазами. Свами попытался заговорить с ним. «Что случилось?» — спросил он, но Дэвиду нечего было ответить. Это была не обычная размолвка. Это было безумие... Бхактиведанта Свами быстро спустился вниз, не задерживаясь ни на одном из четырех лестничных пролетов. Он не стал собирать вещи, и даже не решил, уходит ли насовсем или вернется назад. Времени на размышления не было. Потрясенный случившимся, он бежал из мансарды, от обезумевшего Дэвида. Бездомные бродяги, сидевшие на пороге, с обычной своей шутовской любезностью уступили ему дорогу. Они привыкли, что Свами то приходит, то уходит, то идет за покупками, то возвращается назад, и уже к нему не приставали. Однако сейчас он шел не за покупками. Куда — он и сам не знал. Он вышел на улицу, не зная, куда направиться.
|
