Типы инвесторов 15 страница

 

б) проповедовать философию сознания Кришны, изложенную в «Бхагавад-гите» и «Шримад Бхагаватам»;

 

в) объединить членов Общества и приблизить их к Кришне — изначальному существу, и тем самым дать членам Общества и человечеству в целом, представление о том, что каждая душа является неотъемлемой частицей Бога (Кришны);

 

г) распространять и поощрять движение санкиртаны — совместного пения Святого имени Господа, как тому учил Господь Шри Чайтанья Махапрабху.

 

д) построить для членов Общества и всех людей город в одном из святых мест, где проходили духовные игры Кришны;

 

е) объединить членов Общества в единую семью с целью обучения их более простому и естественному образу жизни;

 

ж) для достижения вышеупомянутых целей издавать и распространять периодические издания, журналы и книги.

 

Независимо от того, что думали о целях Общества первые попечители ИСККОН, для Бхактиведанты Свами эти цели были зримой реальностью. Как сказал г-н Рубен, машинист подземки, встретивший Бхактиведанту Свами в парке на Манхэттене в 1965 году: «Он как будто знал, что у него будут храмы, заполненные преданными… “Храмы и книги уже есть, — говорил он, — они существуют, только время отделяет их от нас ”».

«Распространение духовного знания» значилось в уставе под номером один. «Проповедь», — это слово, которое Бхактиведанта Свами употреблял чаще всего. Для него оно значило гораздо больше, нежели просто чтение лекций. Под проповедью он понимал славную и бескорыстную готовность пойти на любой риск ради Верховного Господа. Господь Чайтанья проповедовал, путешествуя по всей Южной Индии, вдохновляя тысячи и тысячи людей восторженно петь и танцевать вместе с Ним. Господь Кришна проповедовал «Бхагавад-гиту», стоя с Арджуной на колеснице на поле сражения, Курукшетре. Господь Будда проповедовал, Иисус Христос проповедовал — все чистые преданные проповедуют.

Своей проповедью ИСККОН должен был добиться того, что пока не удалось ни Лиге Наций, ни ООН — «подлинного единства и мира во всем мире». Труженикам ИСККОН предстояло принести в человеческое общество, глубоко пораженное материализмом и раздорами, мир и спокойствие. Им надлежало «систематически распространять духовное знание» - научное знание о Боге, не ограниченное узкими сектантскими представлениями. Это не было рождением новой религии: в июле 1966 года Бхактиведанта Свами пересадил на западную почву росток движения санкиртаны, вечной проповеди о Боге.

Члены общества должны сплотиться и, слушая «Бхагавад-гиту» и «Шримад Бхагаватам» и повторяя мантру «Харе Кришна», понять, что каждое живое существо — душа, вечно связанная с Кришной, Верховной Личностью Бога. Тогда они смогут донести это знание до «всего человечества» - главным образом через санкиртану, пение Святого имени Бога.

Еще ИСККОН должен был построить для членов Общества город в святом месте, посвященном Господу Кришне и Его духовным играм. Разве эта цель не выходит за пределы магазинчика? Безусловно. Бхактиведанта Свами никогда не мыслил узко, он «как будто знал, что у него будут храмы, заполненные преданными».

Он хотел, чтобы ИСККОН учил людей «простому, более естественному образу жизни». Бхактиведанта Свами помнил об индийских деревнях, где люди по сей день живут так, как когда-то жил Сам Кришна. Такая жизнь наиболее благоприятствует развитию духовного сознания.

Достигнуть первых шести целей можно было засчет седьмой: ИСККОН должен издавать и распространять литературу. Это было особое наставление, полученное Бхактиведантой Свами от Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати. Однажды, в 1932 году, во Вриндаване, на Радха-кунде, Бхактисиддханта Сарасвати сам сказал ему: «Если когда-нибудь у тебя будут деньги, печатай книги».

Разумеется, никто из подписавшихся под свидетельством о регистрации понятия не имел, каким образом мечта Свами сможет воплотится в жизнь, но его «семь целей» не были обычной религиозной риторикой, призванной произвести впечатление на правительственных чиновников штата Нью-Йорк. Бхактиведанта Свами действительно намеревался воплотить в жизнь каждый из пунктов этой программы.

Сейчас, конечно, условия работы оставляли желать лучшего. «Главное место богослужения, расположенное по адресу Вторая авеню, 26, в городе, округе и штате Нью-Йорк», на тот момент было единственным центром Международного общества сознания Кришны. Но всем, кто с ним общался, Бхактиведанта Свами давал понять, что живет не по этому адресу. У него было духовное зрение. Его Гуру Махарадж в свое время не побоялся покинуть святые места, чтобы проповедовать в Калькутте, Бомбее и Дели. Но при этом, как говорил Бхактиведанта Свами, он не считал себя жителем ни одного из этих городов: совершенно поглощенный преданным служением, он всегда пребывал на Вайкунтхе, в духовном мире. Так же и «место богослужения в доме № 26 по Второй авеню» уже не было каким-то нью-йоркским магазинчиком, бывшей антикварной лавкой. И магазинчик, и квартира теперь одухотворились и превратились в духовное небо. «Все человечество» могло прийти сюда, чтобы, независимо от расы или религиозных убеждений, найти здесь прибежище. Каким бы простым, тесным и бедным ни был этот магазинчик, Бхактиведанта Свами считал его «святым местом, посвященным Кришне и Его духовным играм». Это была штаб-квартира, издательство, место паломничества и центр, из которого армии преданных выйдут на улицы, чтобы петь Святые имена Бога по всему миру. Всей Вселенной предстояло принять сознание Кришны из рук Международного общества сознания Кришны, которое здесь сейчас зарождалось.

* * *

Кейт был серьезным последователем Бхактиведанты Свами. После недельного посещения лекций на Второй авеню, Кейт оставил свою квартиру на Мотт-стрит и переехал туда. Он носил все те же оборванные джинсовые шорты и футболку, но теперь он помогал Свами готовить и ходил для него за покупками. В Индии Кейт научился уважительно относиться к святым людям и немного понимал принципы ученичества. Он все больше посвящал себя Свами, а друзья с любопытством за ним наблюдали.

Кейт: Я увидел, как он готовит, и спросил, могу ли я чем-то помочь. Он откликнулся на мое предложение с большой радостью. Сначала мы пару раз вместе сходили в магазин, но потом я эту обязанность практически полностью взял на себя. Он научил меня делать чапати, не пользуясь скалкой - просто расплющивая тесто пальцами. Мы каждый день пекли чапати, готовили рис, дал и карри.

Кейт стал верным слугой и поваром в доме Бхактиведанты Свами. А среди его друзей с Мотт-стрит только и разговоров было, что о взаимоотношениях со Свами. Всем казалось, что эти взаимоотношения вполне серьезны. Ребята знали, что Свамиджи - гуру, и, услышав, что ежедневно в 6 утра в своей квартире он собирается читать лекции, загорелись желанием их посещать.

Кейт: Я часто ходил вдоль Бауэри и искал для него цветы. Если цветов не находилось, я срывал какую-нибудь соломинку или пучок травы. Мне нравилось ходить туда по утрам.

Говард: Обычно я шел к Свами быстрым шагом, повторяя Харе Кришна и чувствуя себя хорошо как никогда. Нижний Ист-Сайд, словно в сказке, не выглядел в моих глазах мрачным и серым. Мне казалось, что тротуары и здания сверкают, а рано утром, когда на небе не было смога, оно было красноватым и золотистым.

Чак: Я приносил с собой виноград. Все это было так ново и необычно! Раньше я всегда прогуливался по направлению к Мак-Дугал-стрит, в сторону богемного, эстетического Нью-Йорка, — а сейчас я шел к Нижнему Ист-Сайду, деловой части города, где не было ни хиппи, ни художников, ни музыкантов — одни лишь строгие здания. Там, помимо праздничной атмосферы, было что-то такое, что неудержимо влекло к себе мои чувства и сердце.

Говард: Я пел всю дорогу, вплоть до самого подъезда, а затем нажимал на кнопку звонка с надписью «А.Ч. Бхактиведанта Свами». С жужжанием открывался электрический дверной замок, и через коридор я выходил в небольшой дворик, откуда тихонько, на цыпочках, чтобы не разбудить соседей, поднимался на второй этаж, в его маленькую квартирку.

Чак: Я входил в подъезд. Там на табличках над почтовыми ящиками были написаны имена. Я сразу находил имя «А.Ч. Бхактиведанта Свами», написанное на клочке бумаги, вложенном в одну из рамочек. Я звонил и ждал. Через несколько секунд дверь издавала громкое жужжание, замок открывался, и я входил внутрь. Миновав маленький садик, я поднимался по лестнице внутреннего корпуса.

Почти два месяца Бхактиведанта Свами читал лекции в этой комнате, служившей и рабочим кабинетом, и приемной для гостей. Для Кейта это были не просто лекции по философии — он испытывал на них сладостные мистические переживания.

Кейт: Звук его голоса, восходящее солнце… мы несколько минут пели, тихо хлопая в ладоши, а затем Свамиджи читал лекцию. Больше всего меня поражал его голос, особенно когда он повторял стих на санскрите. Когда я слушал его вживую, как он говорит… для меня это было музыкой.

Чтобы не беспокоить соседей, Бхактиведанта Свами просил ребят «петь потише», и в ладоши хлопать так, чтобы руки едва-едва касались друг друга. Он пел молитвы духовному учителю: самсара-даванала-лидха-лока. «Духовный учитель получает благословение из океана милости. Подобно тому, как облако, проливающее дождь, гасит лесной пожар, духовный учитель гасит пылающий огонь материального существования». Он пел, закрыв глаза, освещенный неярким утренним светом. Посетители — Кейт, Говард, Чак, Стив, Уолли — сидели, как завороженные. Свами никогда так не ценили, как сейчас.

Чак: Свами сидел в своей комнате. По утрам он не казался таким сияющим, как вечером. Напротив, он находился как будто где-то далеко отсюда. Казалось, он мог вечно так сидеть, неподвижный, как камень. Его глаза превращались в узкие блестящие щелочки. Он доставал свои тарелочки и легонько, о самую кромку, начинал отбивать ритм — раз, два, три-и-и, — а затем глубоким голосом запевал. Его пение было почти атональным. Мелодия звучала монотонно и не выражала ни радости, ни грусти — вечная песня, в которой нет сюжета. Мы старались подпевать, как могли, но Свамиджи несколько раз останавливался и просил: «Тише». Минут через тридцать киртан заканчивался. Тогда он открывал глаза и говорил: «Мы должны петь тише - соседи жалуются».

Закончив петь, Свами давал одному из ребят томик «Бхагавад-гиты» под редакцией доктора Радхакришнана и просил читать из нее вслух. Он поправлял ошибки в произношении санскрита и давал объяснение стихам. Поскольку людей было немного, времени вполне хватало на то, чтобы участие в обсуждении философии могли принять все. Порой лекция продолжалась часа полтора и охватывала три-четыре стиха.

Стив: Как-то раз Свамиджи упомянул, что манго — царь фруктов, и сказал, что в этой стране достать его не так-то легко. Мне пришла в голову мысль принести ему несколько плодов. На Первой авеню был магазин, где в холодильнике всегда хранился запас свежих манго, и каждый день, возвращаясь с работы, я покупал одно хорошее манго и приносил его Свамиджи. Я сделал это своей постоянной обязанностью.

Уолли: Я слышал, как мои друзья говорят: «Я делаю это для Свами». Поэтому однажды я тоже подошел к нему и спросил: «Что я могу для вас сделать?» Он попросил меня конспектировать его лекции.

Молодые люди были уверены, что их служение Свамиджи находится на духовном уровне, что это настоящее преданное служение. Они не сомневались, что, служа представителю Кришны, они служат Самому Кришне.

Как-то утром Бхактиведанта Свами сказал Говарду, что ему нужна помощь в распространении сознания Кришны. Говард ответил, что мог бы перепечатывать на машинке его рукописные переводы «Шримад Бхагаватам».

Говард: Первый стих начинался со слов: «О-царь». Естественно, у меня возник вопрос, было ли «О» именем царя, а слово «царь» — дополнением. Через некоторое время до меня дошло, что подразумевалось «О царь!». Но я ничего не исправлял, не получив его разрешения.

— Да, — говорил он. — Исправь.

Я показывал ему некоторые исправления и предлагал внести их в текст, если он не возражает. Я сообщил ему, что получил степень магистра английского языка и в прошлом году даже преподавал в университете Огайо.

— О, да, — сказал Свамиджи. — Исправляй. Сделай так, чтобы все было правильно.

Он давал им почувствовать, что значит преданное служение.

— Сначала преданный может быть несовершенен, — говорил он — но если он занят служением.… Стоит ему начать, он сразу же получает возможность очиститься. Где бы вы ни были — в материальном или в духовном мире — вы всегда служите.

Но служение материального мира не может удовлетворить душу. Это под силу только бхакти, чистому служению — служению, посвященному Кришне. А лучшее служение Кришне — служение Его представителю.

Они быстро это усвоили. Это было не трудно, гораздо легче, чем медитировать, ведь служение - это активная деятельность. Ты действуешь, но действуешь для Кришны. Они помнили, как отнесся Свамиджи к бродяге с Бауэри, который принес в подарок туалетную бумагу.

— Вот видите, — сказал тогда он. — Человек на ногах не стоит, но думает: «Дай-ка послужу».

Но служение должно быть добровольным, от чистого сердца, без принуждения.

Уолли: Однажды Свамиджи спросил:

— Слушай, как ты думаешь, ты бы мог выйти на улицу с вайшнавской тилакой?

Я ответил:

— Ну, я бы чувствовал себя немного глупо, но если хотите, я могу.

Тогда Свамиджи сказал:

— Нет. Я не заставляю тебя делать то, что ты не хочешь.

Стив: Однажды, когда я в очередной раз принес ему манго, он сидел у себя в комнате в окружении преданных. Я дал ему манго и сел. Он сказал: «Очень хороший мальчик». Он сказал это, словно я был малышом, и все засмеялись. И я почувствовал себя не в своей тарелке. Но Свамиджи остановил их, сказав:

— Нет. Это настоящая любовь. Это сознание Кришны.

После этого уже никто не смеялся.

Когда Говард впервые вызвался помочь с редактированием, все утро он провел за работой в комнате Свамиджи.

— Если вам еще что-нибудь нужно напечатать, дайте мне знать, — предложил Говард. — Я мог бы взять работу на дом, на Мотт-стрит.

— Еще? Да у меня куча работы.

Бхактиведанта Свами открыл шкаф и достал две огромные пачки рукописей, завернутые в шафрановую ткань — переводы «Шримад-Бхагаватам» - тысячи страниц, напечатанных в один интервал. Ошеломленный, Говард не поверил глазам:

— Здесь же работы на целую жизнь!

Бхактиведанта Свами улыбнулся:

— О, да! На много жизней.

 

* * *

Из-за присутствия Свами, из-за его лекций и киртанов все стали называть магазинчик «храмом». Но это по-прежнему было пустое и убогое помещение. Идея как-то украсить его пришла в голову ребятам с Мотт-стрит.

Говард, Кейт и Уолли решили сделать Свами сюрприз, когда тот спустится на вечерний киртан. Уолли снял шторы, висевшие в их квартире, и отнес их в прачечную-автомат (вода, в которой их стирали, стала темно-коричневой от грязи), а потом покрасил их в пурпурный цвет. Квартиру на Мотт-стрит украшали плакаты, картины и большие декоративные шелковые панно, которые Говард и Кейт привезли из Индии. Ребята собрали все свои картины, гобелены, подставки для благовоний и прочую атрибутику, отнесли все это вместе с пурпурными шторами в магазинчик, и приступили к украшению зала.

Они соорудили деревянный помост, чтобы Свами было где сидеть, и обили его старой бархатной скатертью. За помостом, на задней стене, между окнами, выходящими во двор, повесили пурпурные шторы, а по бокам — пару оранжевых. Поверх одной из них, прямо над сиденьем Свамиджи, укрепили большую картину в овальной раме — изображение Радхи и Кришны, которое написал Джеймс Грин. Написать картину ему поручил Бхактиведанта Свами, дав в качестве образца суперобложку к «Шримад Бхагаватам» с грубым индийским рисунком. Фигуры Радхи и Кришны были нарисованы несколько схематично, но знатоки искусства из Нижнего Ист-Сайда, часто заходившие в магазинчик, считали эту работу выдающимся творением.

Кейт и Говард были не совсем уверены, одобрит ли Свами картины и репродукции, которые они привезли из Индии, поэтому повесили их у выхода, подальше от Свамиджи. Одна из репродукций, очень популярная в Индии, изображала Ханумана*, несущего по небу гору для Господа Рамачандры*. Молодые люди понятия не имели, кто такой Хануман. По форме его верхней губы они предположили, что это кот. Другая репродукция изображала человека с шестью руками — в двух зеленых руках, он держал лук и стрелу; другая пара рук - голубоватых - держала флейту, а в третьей паре рук, золотистого цвета, были посох и чаша.

К вечеру все было готово: они обили тканью сиденье, повесили шторы, прибили декоративные шелковые панно, развесили картины и репродукции, и теперь украшали помост цветами и подсвечниками. Кто-то принес подушку, на которой Свами будет сидеть, и обитую выцветшей тканью спинку от мягкого кресла.

В дополнение к вещам, привезенным с Мотт-стрит, Роберт Нельсон решил пожертвовать ковер бельгийского производства в восточном стиле, который когда-то принадлежал его деду. Этот ковер он нашел в загородном гараже, и привез его на метро на Вторую авеню, 26. Даже Рафаэль и Дон приняли участие в украшении зала.

Все делалось в строжайшем секрете, и ребятам не терпелось увидеть реакцию Свами. В тот вечер, когда он вошел, чтобы начать киртан, и увидел только что украшенный храм (там даже курились благовония) он поднял брови в приятном удивлении.

— Вы делаете успехи, — сказал он, с широкой улыбкой оглядывая комнату. И добавил:

— Да. Это сознание Кришны.

Неожиданная радость Бхактиведанты Свами стала для ребят лучшей наградой за проявленное усердие. Он взошел на помост — все затаили дыхание, боясь, что он рухнет, — и сел, разглядывая преданных и убранство.

Он был доволен. Но сейчас лицо его стало необычайно серьезным, и, хотя они знали, что перед ними все тот же Свамиджи, смех застрял у них в горле, а в счастливых взглядах, которыми они обменивались, вдруг появилось беспокойство. Они увидели его серьезное лицо, и недавняя радость вдруг показалась им ребяческой. Как туча мрачной тенью внезапно закрывает солнце, так и радость Свами неожиданно сменилась серьезностью. Увидев это, ребята пришли в себя и решили стать такими же серьезными, как и он. Он взял караталы и снова улыбнулся широкой одобрительной улыбкой, от чего на сердце у них снова стало светло.

Храм оставался все тем же темным, маленьким магазинчиком, с неровным, потрескавшимся полом, под которым жили полчища тараканов. Но из-за того, что почти все украшения его были привезены из Индии, и из-за того, что на помосте восседал Свамиджи, любой гость, попадавший сюда, чувствовал, что пришел пусть в маленький, но настоящий индийский храм.

Майк Грант: Придя туда как-то вечером, я вдруг увидел на полу ковры, а на стенах - плакаты и картины. Все как-то неожиданно расцвело. Там было много народу. Я был поражен, как за считанные дни люди могли нанести столько замечательных вещей. Тем вечером, когда я увидел, как удивительно было все украшено, я перестал сомневаться в том, что у него все получится. Я подумал: вот оно — начало.

Бхактиведанта Свами осмотрел группу своих последователей. Он был тронут тем, что они предложили ему почетное место и украсили магазинчик Кришны. До этого ему не раз доводилось видеть, как преданные служат Кришне, но здесь он такого еще не видел. В Нью-Йорке всходили семена бхакти, и, как садовник, ухаживающий за нежными всходами, он, естественно, был тронут милостью Кришны. Глядя на развешанные по стенам картины и плакаты, он сказал:

— Завтра я посмотрю их и скажу, какие годятся, какие - нет.

На следующий день Бхактиведанта Свами спустился, чтобы оценить только что устроенный вернисаж. Одна акварель в рамке изображала мужчину, играющего на барабане, и танцовщицу.

— Это пойдет, — одобрил Свамиджи.

Но другая, с изображением женщины, показалась ему более мирской, и он вынес приговор:

— Эта не годится.

Свами перешел к другой стене. Говард, Кейт и Уолли взволнованно следили за ним. Остановившись у картины с шестируким человеком, он сказал:

— О, это замечательно!

— Кто это? — спросил Уолли.

— Это Господь Чайтанья.

— А почему у Него шесть рук?

— Это значит, что Он одновременно и Рама, и Кришна. Эти руки Рамы, а эти — Кришны.

— А еще две руки? — спросил Кейт.

— Это руки санньяси.

Свамиджи перешел к следующей картине:

— Это тоже очень хорошо.

— А кто это? — спросил Говард.

— Это Хануман.

— Он кот?

— Нет, — ответил Свамиджи. — Он обезьяна.

Священная «Рамаяна» прославляет Ханумана как отважного и верного слугу Господа Рамачандры. Господу Раме и его слуге Хануману поклоняются миллионы индусов. Об их подвигах ставят спектакли, снимают фильмы и пишут картины. Задав вопрос о Ханумане, парни с улицы Мотт обнаружили такое же невежество, как и пожилые дамы из пригорода, которые в ответ на вопрос Бхактиведанты Свами, видели ли они изображение Кришны, могли лишь в полном недоумении хлопать глазами. Мистики Нижнего Ист-Сайда не могли отличить Ханумана от кота. Они привезли из Индии - своей, опиумной Индии - изображение Господа Чайтаньи Махапрабху, не имея ни малейшего представления о том, кто Он такой. Но между этими парнями и почтенными дамами с семьдесят второй улицы было одно существенное различие: хиппи служили Свамиджи и пели «Харе Кришна». Они по горло были сыты материальной жизнью и не желали участвовать в гонке за прибавкой к зарплате, коей бредили «добропорядочные» американцы. Они раскрыли Свамиджи свои сердца, поверив его обещанию дать им совершенное сознание Кришны. Они чувствовали, что общение с ним возвышает и облагораживает их, и, несмотря на то, что в головах парней с Нижнего Ист-Сайда порядка было вряд ли больше, чем у бродяги с Бауэри, который пожертвовал туалетную бумагу, Бхактиведанта Свами видел, как Сам Кришна, находящийся в их сердцах, направляет их изнутри. Он знал, что пение и лекции о Кришне изменит их к лучшему.

 

* * *

Наступил август 1966 года. Бхактиведанта Свами чувствовал себя превосходно. Для него наступили счастливые дни. Нью-йоркцы сетовали на жару, но для того, кто привык к сорокоградусной жаре летнего Вриндавана, это не было проблемой.

— Прямо Индия, — говорил Свамиджи.

Он ходил без рубашки и чувствовал себя как дома.

Когда-то он думал, что в Америке ему придется сидеть на вареной картошке (потому что ничего, кроме мяса, там не будет), но здесь он с удовольствием ел тот же рис, дал и чапати, да и готовил в той же трехъярусной кастрюльке, которой пользовался в Индии... Да и работа над «Шримад Бхагаватам», с тех пор, как Бхактиведанта Свами переехал на квартиру на Второй авеню, шла без помех. А теперь Кришна еще и послал ему этих искренних молодых людей, которые готовили, печатали, каждый день слушали его лекции, пели Харе Кришна и просили - а не нужно ли что-то еще?

Бхактиведанта Свами по-прежнему был проповедником-одиночкой, который мог остаться, а мог и уйти. Он продолжал писать книги, общаясь один на один с Кришной, и ни в чем не зависел от молодых людей, которые собирались у него в магазинчике. Но теперь у него появилось духовное дитя — Международное общество сознания Кришны. Ищущие молодые люди (некоторые из них уже больше месяца ежедневно повторяли мантру) в духовном отношении были похожи на младенцев, еще не твердо стоящих на ногах, и он чувствовал, что обязан вести их за собой. Они уже считали его духовным учителем и доверили ему свою духовную жизнь. И пусть они не могли еще следовать многочисленным правилам и предписаниям, которых придерживаются брахманы и вайшнавы в Индии, начало было обнадеживающим. Как учил Рупа Госвами, главное заключается в том, чтобы «так или иначе» помнить о Кришне. Люди должны повторять мантру «Харе Кришна» и заниматься преданным служением. Все, что у них есть, они должны использовать в служении Кришне. И Бхактиведанта Свами в своей деятельности руководствовался этим основополагающим принципом сознания Кришны как никто другой до него за всю историю вишнуизма.

Хотя Свами и привлекал молодых людей к приготовлению пищи и печатанию на машинке, сам он при этом не стал работать меньше. Даже наоборот, ибо на каждого, кто предлагал ему свои услуги и помощь, приходилась сотня таких, которые хотели не служить, а спорить. В разговорах с ними, подчас крича и размахивая кулаками, Бхактиведанта Свами защищал Кришну от философии майявады. Этим он также служил Шриле Бхактисиддханте Сарасвати Тхакуру. Он приехал в Америку не для того, чтобы доживать своей век в тишине и покое. И становилось ясно, что с каждым днем работы у него будет все больше, все больше сторонников, и все больше противников.

Сколько он сможет сделать, зависело от Кришны.

— Я уже немолод, — говорил он, — и могу в любой момент уйти.

Но если бы он «ушел» сейчас, можно было бы не сомневаться, что вместе с ним ушло бы и сознание Кришны, потому что пока Общество сознания Кришны держалось на нем одном. Это он вел киртаны, самозабвенно раскачиваясь из стороны в сторону, шел по двору в храм и обратно или же с улыбкой часами обсуждал философию — он был единственным творцом и хранителем пока еще крошечного оазиса сознания Кришны в нью-йоркском Нижнем Ист-Сайде.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

 

Высадка семян

 

— Значит ли то, что Вы сказали нам сегодня утром, — спросил Говард, — что мы должны считать духовного учителя Богом?

— Это значит, что он заслуживает такого же почтения, как Бог, поскольку является представителем Бога, — спокойно ответил Бхактиведанта Свами.

— Значит, он не Бог?

— Нет, — сказал Свами — Бог есть Бог. А духовный учитель — это Его представитель. Он подобен Богу, ибо может дать Бога искреннему ученику. Ясно?

— Из беседы с Хаягривой

 

Август 1966 года.

Конечно, храм в помещении бывшего магазина и двухкомнатная квартира - и жилище, и кабинет по совместительству - лишь временный вариант. По крайней мере, это лучше чем ничего. Настоящий монастырь посреди городских трущоб. Слава об этом импровизированном храме быстро разнеслась по Нижнему Ист-Сайду. Тихий дворик с маленьким садиком — заповедником для птиц — и густыми деревьями оказался местом, словно специально предназначенным для жаждущих монашеского уединения, а дальняя комната Свами была внутренним святилищем монастыря. Каждая комната имела свой неповторимый облик, или, точнее сказать, обладала каким-то своим, особым характером, в зависимости от того, чем занимался в ней Свами.

Храмовая комната была залом для лекций и киртанов. Читая лекции, Бхактиведанта Свами всегда держался строго и официально. С самого начала, даже когда помост еще не соорудили и Свамиджи сидел перед гостями на соломенной подстилке, было понятно, что он здесь для того, чтобы давать наставления, а не для того, чтобы обмениваться со случайными посетителями репликами. Вопросы разрешалось задавать только по окончании лекции. В течение сорока пяти минут слушатели сидели на полу, а Свами делился с ними знанием - чистым, совершенным знанием, подкрепленным логикой. Он опирался исключительно на авторитет Вед, цитировал санскритские стихи, вспоминал слова духовных учителей прошлого… Напрягая голосовые связки, чтобы перекричать уличный шум, с глубочайшей преданностью, читал он свои глубоко научные лекции. Было понятно, что он давно уже в совершенстве постиг все наставления и выводы предшественников, и теперь готов отразить любые выпады.

В магазинчике он пел киртаны, не менее серьезные, чем лекции, но не такие официальные. На киртанах Свамиджи был снисходителен. Все желающие приносили с собой фисгармонии, деревянные флейты, гитары и подыгрывали в унисон основной мелодии, а иногда импровизировали. Кто-то принес даже старый контрабас со смычком, и любой гость, вдохновленный киртаном, мог взять смычок и подыграть В какой-то канаве ребята подобрали выброшенную раму со струнами от старого пианино, которую принесли в храм и поставили у входа. Во время киртана гости, особо не стесняясь, перебирали пальцами струны, издававшие причудливые звуки. Рядом с помостом с потолка свисала большая оркестровая тарелка, которую несколько недель назад принес и повесил Роберт Нельсон.

Но и у экстравагантности были свои пределы. Иногда новичок брался за караталы и играл на них что-то, не слишком похожее на обычное «раз-два-три-и-и», и тогда Свамиджи обычно просил кого-нибудь его поправить, даже рискуя обидеть гостя. Пение Бхактиведанта Свами вел, ударяя одной рукой в небольшой бонго*. Даже на этом маленьком бонго он настолько виртуозно отбивал бенгальские ритмы мриданги, что один местный барабанщик, мастер игры на конгах* специально приходил на киртаны, чтобы только послушать «обалденные ритмы Свами».

Киртаны вызывали новые, сильные переживания. Такого кайфа они еще не испытывали! Расширив глаза и качая головами в такт пению, ребята переглядывались, сравнивая это со своим прежним опытом, полученным от наркотиков, и демонстрируя друг другу знаки одобрения:

—Классно! Круче, чем ЛСД!

— Да, слушай, я просто тащусь от этого!

Да и Свами был не против такого способа «расслабиться».

Он дирижировал в киртанах, действуя при этом как опытный гуру. Господь Чайтанья сказал: «Для повторения Святого имени нет жестких правил», и именно таким Бхактиведанта Свами принес это пение в Нижний Ист-Сайд. «Детский сад духовной жизни», — так однажды назвал он этот храм. Здесь он учил азбуке сознания Кришны, давая лекции по «Бхагавад-гите» и руководя совместным пением «Харе Кришна». Иногда, после заключительного киртана, он приглашал всех, кому интересно, в свои апартаменты, побеседовать.