Студопедия — Типы инвесторов 30 страница
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Типы инвесторов 30 страница






Десятого февраля Бхактиведанта Свами написал Киртанананде:

Что касается здания, то я не ошибся в своих замечаниях о том, что четкого понимания в вопросе не было… В подобных сделках все должно быть четко и ясно. А здесь нет никакой ясности, все основывается лишь на доверии к м-ру Прайсу.

К первому марта ясность в этом деле должна быть достигнута, и давайте закроем этот вопрос. Думаю, это мое последнее слово. Вы уже взрослые ребята, примените свой разум и закончите эту сделку, не оттягивая ее на неопределенный срок. Однако, даже если мы не купим этот дом, не может быть и речи о том, чтобы прекращать нашу миссию на Второй авеню и переезжать в Сан-Франциско.

Пятнадцатого февраля Бхактиведанта Свами написал Сатсварупе:

Насколько мне удалось понять из писем Брахмананды, мы не сможем приобрести это здание по ряду причин. Главная причина в том, что у нас нет столько денег, и никто не собирается вкладывать в это здание наличные, поскольку оно требует ремонта и не рентабельно. Надежда на покупку этого здания – от начала и до конца утопия, а м-р Прайс просто кормит нас ложными обещаниями.

Все вы – просто наивные дети, у вас нет никакого житейского опыта. Этот хитрый мир в любое время может обвести вас вокруг пальца. Поэтому, пожалуйста, находясь в сознании Кришны, действуйте в этом мире осторожно. Когда Кришна захочет, здание само придет к нам.

Опасения Свамиджи подтвердились. Вскоре м-р Прайс написал ему с просьбой дать денег. Если м-р Прайса такой богатый, рассуждал Свамиджи, зачем ему просить деньги у него, Бхактиведанты Свами?

Семнадцатого февраля Бхактиведанта Свами написал м-ру Прайсу письмо, в котором намекнул, что перед совершением сделки у ИСККОН на руках должен оказаться контракт о продаже.

Если контракт будет подписан, я уверен, что мои ученики из Сан-Франциско и Нью-Йорка смогут собрать нужную сумму. Если же такого контракта нет, вся сделка зависает в воздухе, и м-р Тайлер или его адвокат опять смогут изменить свои условия, как они это уже делали.

Намерения Бхактиведанты Свами были предельно ясны. Однако Брахмананда жаловался на плохую связь. Обстоятельства то и дело менялись, и Брахмананда не успевал получать от Свамиджи указания. А тот одно за другим посылал письма, и, хотя преданные должны были подчиняться всему, что он говорил, пока письмо шло, дела уже успевали принять совсем другой оборот. Свамиджи тоже иногда менял свое мнение, когда получал новые известия. Иногда Брахмананда звонил Свамиджи в Сан-Франциско, но не мог его застать. Он не рисковал передавать Свамиджи информацию через преданных, поскольку знал, что в Сан-Франциско скептически относились ко всей этой затее. Ведь если в Нью-Йорке появится здание, то храму Сан-Франциско придется пожертвовать тысячу долларов. А у калифорнийских преданных, конечно же, были свои планы, как расходовать средства для Кришны.

М-р Прайс попытался убедить нью-йоркских преданных, что, возможно, Свами не понимает, как ведутся подобные дела в Америке. Ведь Его Превосходительство (при всем к нему уважении) не может знать обо всех тонкостях товарно-денежных отношений в чужой стране. А просьба Его Превосходительства о контракте на покупку, была, по словам м-ра Прайса, столь же старомодной, как «юбка на обруче». Брахмананда и Сатсварупа не знали, что и сказать; эти замечания казались им богохульством. Но они уже попались в сети м-ра Прайса и продолжали с ним встречаться. Они ездили к нему, а после этого возвращались на метро на Вторую авеню, повторяя Харе Кришна.

Бхактиведанта Свами почти каждый день писал преданным в Нью-Йорк. Восемнадцатого февраля он написал Брахмананде письмо с пометкой «конфиденциально».

Итак, если ты считаешь, что он способен найти для нас деньги, если ты думаешь, что есть какая-то надежда, можешь продолжать переговоры. Но, ради Кришны, не давай ему больше ни цента, как бы он ни просил. Может быть, он честно старается, но у него ничего не выйдет. Таково мое мнение.

Пытаясь избежать дальнейших потерь в Нью-Йорке, Бхактиведанта Свами не прекращал свою активную проповедь в Сан-Франциско. Мукунда и его друзья организовывали для него много разных программ, и везде он встречал восторженный прием. В том же самом «конфиденциальном» письме Брахмананде он ярко описал «грандиозный успех» программ в колледжах на Побережье в Сан-Франциско. Эти программы, писал он, были подобны тем замечательным киртанам, что когда-то проводились в Томпкинс-сквере. Именно так следует распространять сознание Кришны, а не ввязываться в дела с хитрыми агентами по недвижимости.

Я вложил в конверт копию письма из Академии Гималаев. Почитай, как им нравится наше мирное движение. Поэтому мы не должны останавливаться. Ни один бизнесмен не возьмется помогать нам в нереальных планах, которые предлагает м-р Прайс. Мы должны действовать самостоятельно. Подводя итог, я скажу, что мы должны заключить договор с м-ром Тайлером о покупке здания в рассрочку и расширять наше движение, проводя как можно больше выездных программ.

Бхактиведанта Свами сделал все, что мог. Парням явно не хватало ума – они дошли уже до того, что не слушают его. Что ж… Деньги они собирали сами, и, если, несмотря на все его предостережения, все потеряют, что он может сделать? Поэтому он просто продолжил свою проповедь в Сан-Франциско и советовал нью-йоркским преданным также не сомневаться в том, что и им будет гарантирован успех, если они будут проводить киртаны.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Нью-Джаганнатха-Пури

 

Бхактиведанта Свами надел свитер с высоким горлом, закутался в чадар и в сопровождении нескольких учеников вышел из своей квартиры. Погода была прекрасная: синее безоблачное небо напоминало ему Индию. Часом раньше он послал нескольких учеников начать киртан, и только что одна девушка прибежала назад и взволнованно постучала в его дверь:

— Свамиджи, там столько народу!

Глиняные мриданги, которые он много месяцев назад заказал в Калькутте, наконец прибыли. Сегодня — фактически впервые в Америке — он будет играть на настоящей глиняной мриданге. Ребятам понравится. Он попросил обернуть мриданги тканью и предупредил преданных, чтобы были осторожны –глиняные барабаны очень легко бьются.

До парка было рукой подать. Свамиджи, как всегда, шел очень быстро, так что юные последователи едва за ним поспевали. Они прошли по улице Фредерика до Станьяна и повернули за угол у кондитерской лавки, которую облюбовали «Ангелы ада» (как, впрочем, и кое-кто из преданных). Выйдя на улицу Станьяна, они быстро прошли мимо автостоянки стадиона «Кезар», неясные контуры которого вырисовывались вдали, а на перекрестке Станьяна и Уоллена Свамиджи, не останавливаясь и даже не взглянув на светофор, быстрым шагом вышел на проезжую часть. Один из ребят схватил его за руку:

— Стойте, Свамиджи — красный!

Но Свамиджи стремительно перебежал через дорогу.

Они пошли дальше, в сторону улицы Хэйт и скоро достигли парка. Миновав пруд с утками, фонтаном и растущей на островке ивой, они прошли мимо высоких красных деревьев и эвкалиптов, разливающих вокруг свой аромат. Были там и клены, и дубы, и ясени, и цветущие заросли кустарника, напоминающего азалию. Свамиджи сказал, что парк этот очень похож на Бомбейский, а город подобен святому месту, поскольку назван именем святого Франциска.

Пройдя пятиметровый тоннель со свисающими с потолка искусственными сталактитами, они оказались на дорожке, темной от высоких густых деревьев, обступивших ее с обеих сторон. Дорожка вела на луг, сплошь покрытый крошечными маргаритками и клевером и окруженный все теми же красными деревьями и эвкалиптами. До Свамиджи донеслись звуки каратал и гулкие удары литавр. Выйдя из-под сени деревьев, Свамиджи увидел покатый холм, усыпанный толпами молодых людей. Одни сидели, другие лежали и грелись на солнышке, третьи курили, четвертые запускали «летающие тарелки» или просто прогуливались; а у подножья холма его преданные проводили санкиртану.

Луг был посещаемым местом. Пролегающая рядом аллея вела в зоопарк и к теннисным кортам, поэтому по ней постоянно ходили туда-сюда люди. Но сегодня гуляющие толпились в одном месте, метрах в шестидесяти от поющих, и прислушивались к звукам киртана. Другие расположились ближе, метрах в пятнадцати, и слушали более внимательно. Сама группа киртана состояла из учеников Бхактиведанты Свами и нескольких десятков молодых хиппи, которые, сидя в тесном кругу или стоя рядом, пели, прихлопывая и покачиваясь в такт барабану и караталам.

Место киртана преданные украсили самодельными флагами. Это были полотнища размером примерно метр на метр, и каждый флаг символизировал какую-то религию. На трехметровом бамбуковом древке, воткнутом в землю, развевалось ярко-красное полотнище с мусульманской желтой звездой и полумесяцем. Рядом с ним колыхался флаг бледно-голубого цвета с темно-синей звездой Давида в центре. И тут же был желтый флаг с санскритской омкарой*.

Ученики Свамиджи, с длинными волосами и в простой одежде, почти ничем не отличались от других танцоров и певцов, если не считать больших красных четок на шее. Несколько преданных танцевали, воздев руки к безоблачному небу, другие играли на музыкальных инструментах — караталах, литаврах и том, что принесли с собой преданные и хиппи. Хаягрива пришел со своим корнетом. Участвовали даже маленькие дети, и даже уличная собака с важным видом забежала в самый центр группы киртана. По воскресеньям лужайка у подножия Холма хиппи превращалась в сцену для всех любителей творчества, но сегодня гвоздем программы был киртан.

Свамиджи тоже присоединился к поющим. Неожиданно зайдя в круг, к удивлению и радости преданных, он сел и громким голосом запел, подыгрывая себе на мриданге.

Мукунда: Мы уже слышали, как Свамиджи играл на барабанах, и некоторые из нас ему подыгрывали, но когда он взял в руки глиняную мридангу из Индии, это было нечто совершенно иное. Было такое чувство, словно ты вновь встретил старого друга, которого не видел много, много лет. Это было в самую точку. Барабан звучал так красиво и естественно – а именно этого так не хватало нашим киртанам. Наш экстаз возрос во много раз, а Свамиджи был счастлив как никогда. То, как он держал барабан, с какой легкостью пальцы его воспроизводили на нем сложные ритмы, — все говорило о том, что барабан этот был как бы его старым, потерянным другом, которого он только что вновь обрел. Свамиджи играл на барабане так, как будто разговаривал с земляком. Вот тогда мы поняли, что такое настоящий киртан и как это должно выглядеть.

К Бхактиведанте Свами сразу же устремились взгляды всех присутствующих - уже одним своим возрастом и одеждой он выделялся из толпы: другие посетители парка были преимущественно молодыми людьми в джинсах, а Свамиджи уже перевалило за семьдесят, и, в отличие от остальных, он был одет в просторные шафрановые одежды. То, с какой радостью преданные приветствовали его, как они склонялись перед ним и с какой любовью на него смотрели, вызывало у остальных любопытство и уважение. Не успел он сесть, как его тесным кольцом окружили несколько детей. Он улыбнулся им и принялся стучать на мриданге, а они заворожено смотрели, как руки его выводят замысловатые ритмы.

Говинда даси: Приход Свамиджи придал нашему киртану завершенность и авторитетность, которых ей так недоставало. Теперь мы уже были не просто сан-францисскими юнцами, поющими «Харе Кришна» - с его приходом то, что мы делали, обрело историческую глубину и смысл. Теперь наш самодеятельный киртан как бы получил право на существование. Само его присутствие подтверждало то, что киртан имеет глубокие исторические корни. Вместе со Свамиджи в Голден-гейт-парк пришла вся династия духовных учителей и учеников.

После часового киртана Свамиджи остановился и обратился к толпе:

— Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Это звуковая вибрация, и мы должны помнить, что эти звуки духовны. Духовные звуки мантры обращены к каждому, даже к тем, кто не понимает смысла этих слов. Это сама красота. Даже дети откликаются на нее…

Свамиджи говорил минут пять, после чего снова начал киртан. Одна женщина, с длинными, растрепанными рыжими волосами и малышом на руках начала подпевать и пританцовывать, делая шаги вперед и назад. Какая-то парочка играла на бонгах. Субала, в облегающих вельветовых брюках и просторной белой рубашке, старался танцевать так, как учил Свамиджи, хотя при этом больше напоминал танцующего индейца. Маленькая девочка, не старше четырех лет, сидела, скрестив ноги, и с серьезным выражением лица пела, подыгрывая на караталах. Парень в больших, круглых солнцезащитных очках, стучал на кастаньетах. Равиндра-сварупа «гудел» на фисгармонии, медитативно покачиваясь взад-вперед. Позади него пел громогласный Хаягрива, так при этом раскачиваясь, что его длинные волосы и борода взметались в воздух. Рядом стояла девушка в обнимку с двумя парнями — все трое раскачивались в такт музыке и подпевали, счастливо и блаженно улыбаясь и наслаждаясь киртаном и солнцем. Какая-то девушка сидела и молча медитировала, другая – вызывающе танцевала, а рядом играл с двумя воздушными шариками пятилетний ребенок.

Свамиджи отложил мридангу, встал и, величаво и изящно переступая с ноги на ногу, заиграл на караталах.

Какой-то здоровенный негр танцевал со своей белой подругой так, словно оба они были в «Авалоне». Девушка так неистово трясла головой, что сквозь ее длинные, прямые волосы совершенно невозможно было разглядеть лицо. Справа от Свамиджи стояла светловолосая, сияющая Нандарани и тоже играла на караталах. Иногда Свамиджи прекращал петь и просто наблюдал за происходящим. Сжатые губы придавали ему строгий, но в то же время необычайно терпеливый вид.

Несколько молодых людей взялись за руки и, образовав хоровод, стали танцевать перед Свамиджи. Потом они окружили его: он же по-прежнему переступал с ноги на ногу, покачиваясь, и величественно хлопая в ладоши. Они танцевали вокруг него не разнимая рук, подпрыгивали, кружились и пели «Харе Кришна». Мягкий розовый цвет его одежды из кхади контрастировал с пестрой одеждой хиппи. Необычный и удивительный, Свамиджи смотрел на поющих, словно благословляя их на исполнение киртана.

Танец этих молодых людей порой принимал причудливые и откровенно чувственные формы. Но именно так — через тело –– они выражали себя. Они взлетали в воздух, подскакивая, как мячи. Иногда танцующие разрывали круг и, выстроившись гуськом, лавировали между шелковыми флагами и сидящими на траве людьми. Мускулистый парень вел за собой подругу с длинными черными косами и черной индейской повязкой на голове, а замыкал процессию юноша, который левой рукой держал за руку девушку, а правой подносил к губам деревянную флейту.

Свамиджи устал и сел на траву, рядом с медными литаврами. Прямой и серьезный, словно древний мудрец, он не прекращал играть на караталах и петь. Рядом в йогической позе сидела блондинка. Время от времени она нагибалась вперед – так, что лоб ее касался земли, и неясно было: то ли она молится, то ли демонстрирует свои способности. Другая девушка молитвенно протянула руки, выражая свои внутренние ощущения — физические и духовные — а ее золотые серьги слегка позвякивали. Какой-то мексиканец в клетчатой рубашке бил в тамтам. В толпе бегала белая овчарка, подходя то к одному человеку, то к другому.

Свамиджи выглядел добрым и благосклонным. Хиппи были в восторге. Среди танцующей, извивающейся, трясущейся и раскачивающейся молодежи он — единственный — держался в высшей степени благопристойно. Он совсем не был похож на страстных хиппи – движения его были величественны, как это свойственно людям его возраста.

Все происходящее на лугу, похоже, доставляло ему огромное удовольствие: ему нравилось смотреть на людей, танцующих вокруг и поющих «Харе Кришна», и, хотя восторг хиппи порой выражался в диких, чувственных формах, пение «Харе Кришна» сглаживало это впечатление, и на душе становилось светло и спокойно. Для Свамиджи главным было то, что киртан продолжается дальше и дальше. В шафрановых одеждах, которые неуловимо меняли свой цвет в лучах заходящего солнца, он смотрел на молодежь, как добрый любящий отец, никому ничего не запрещая, но просто приглашая каждого присоединиться к пению.

 

Двадцатипятилетняя Линда Кац гуляла по парку, когда услышала звуки киртана. Там собралась огромная толпа, поэтому Линда без страха и стеснения подошла ближе. Ей понравилось, как поют, и она уже подумывала о том, чтобы присоединиться к общему веселью, как вдруг заметила Свамиджи, который вел киртан, и поразилась, даже немного испугалась — никогда раньше она не видела такого серьезного человека. Вот это да!

Танцующие тоже ей понравились: и девушка с поднятыми руками и закрытыми глазами, похожая на раскачивающееся под ветром дерево, и красивый стройный юноша с вьющимися золотистыми волосами. Там же Линда заметила парня, которого знала по колледжу в Нью-Йорке. Этот чокнутый всегда носил светло-малиновую шерстяную шапочку.

Линда приехала в Сан-Франциско из Нью-Йорка всего несколько дней назад. У нее не было никаких определенных планов, если не считать желания найти учителя танцев и, если получится, окунуться в романтическую жизнь на Хэйт-Эшбери, о которой ходило столько слухов. Линда окончила Колумбийский университет, ее специальностью была древнегреческая литература, а кумиром — Сократ, который жил и умер во имя истины. Поняв, что ни один университетский профессор даже отдаленно не похож на Сократа, Линда решила сама начать жить во имя истины, посвятив себя науке, но вскоре ей это наскучило. Древнегреческая цивилизация оказалась мертвой идеей, а вовсе не живой истиной. Она ничего не давала сердцу.

Линда жаждала новых, волнующих ощущений и была готова очертя голову броситься в объятия сан-францисской богемы. Она приехала одна, сбросив модную одежду и облачившись в брюки клёш и старую футболку, но ей хотелось быть серьезной – и она никак не могла приспособиться к хиппи. Она чувствовала, что для того, чтобы влиться в их общество, ей нужно стереть с лица серьезное выражение и начать бессмысленно улыбаться. Поэтому даже в обществе сан-францисских хиппи она оставалась неудовлетворенной и потерянной.

Киртан в парке был самым прекрасным зрелищем из всего, что ей доводилось видеть. Танцующие раскачивались из стороны в сторону, воздев руки к небу, а в центре сидел и пел смуглый, седой и мудрый человек. Она подходила все ближе и ближе, и вскоре сама начала раскачиваться вместе с преданными в такт киртану. Потом она села и начала петь, желая понять, что все это значит.

Спустя час с небольшим, пожилой человек, наконец, остановил киртан, и Линда тут же разговорилась с какими-то преданными. Свами ушел, но несколько его последователей остались, чтобы раздать листовки и приглашения на воскресный Пир Любви и собрать литавры и флаги. Один из них предложил Линде пойти с ними в храм.

Преданные казались ей чем-то похожими на хиппи, однако при том они не были просто лохматыми бродягами, как те хиппи, которых она видела раньше. С этими хотелось общаться. Маленький храм в бывшем магазинчике украшали полосатые хлопчатобумажные занавески и комнатные цветы, а когда Линда остановилась перед картиной с изображением поющих и танцующих людей, один из преданных объяснил ей:

— Это Господь Чайтанья со Своими преданными.

Кто-то дал ей прасада, и вечером Линда ушла, так и не повидав Свами.

На следующий день она приехала в храм к семи утра в надежде, что на этот раз ей удастся его увидеть. Она думала, что он заметил ее в парке и, может быть, вспомнит. Линда нарисовала портрет Свамиджи и хотела ему его показать. В то утро, все время, пока Свамиджи пел молитвы и вел киртан, она не сводила с него глаз. И когда он попросил присутствующих повторять вместе с ним на четках «Харе Кришна», она с радостью взяла у одного из преданных четки и попробовала повторять, как он. Когда Свамиджи начал читать санскритский текст, Линда была просто зачарована его звучанием. Если она не бросит изучать греческий, следующим ее языком непременно станет санскрит! Она слушала с неподдельным интересом, гордая тем, что, возможно, никто из присутствующих не понимал столько, сколько она.

Позже, в то же утро, она встретилась с Бхактиведантой Свами в его квартире.

Линда: В нашей первой беседе Свамиджи описал греческую культуру в двух предложениях. Он сказал, что первоисточником «Илиады» и «Одиссеи», а также философии Платона является «Шримад-Бхагаватам». Он меня заинтриговал. Конечно, я поверила ему, я не сомневалась, что все, что он говорит — правда. У меня не было сомнений. К тому же, он не возражал против моего преклонения перед Сократом. Он сказал, что Сократ тоже был преданным, но просто не показывал этого.

Затем он начал рассказывать мне историю, как Кришна украл масло, и я сказала:

— Да, я знаю. Я видела танец о Кришне, воришке масла.

Его это очень обрадовало, и он засмеялся:

— О, ты знаешь?

Эта встреча была для меня словно встреча со старым другом – у него я чувствовала себя как дома, в полной безопасности. Я поняла, что нашла то, что искала. Здесь я могла применить свой разум и задавать вопросы, которые интересовали меня еще в школе.

Бхактиведанта Свами дал Линде посвящение, назвав ее Лилавати. Видя ее горячее желание лично служить ему, он решил научить ее готовить и попросил приготовить для него обед. Он уже давал по воскресеньям уроки по кулинарии, на которых учил Джанаки, Говинда-даси, Нандарани и других преданных искусству готовить для Кришны. Теперь он пригласил на эти уроки и Лилавати. Он ходил туда-сюда по маленькой кухоньке, показывая девушкам, как месить тесто, готовить чапати, отмерять в правой ладони специи, резать овощи и жарить их в гхи с масалой. Это были простые блюда — рис, чапати, жареная цветная капуста с картофелем — но он хотел, чтобы девушки научились готовить их в совершенстве.

Мукунда: Однажды я пошел посмотреть, как Свамиджи учит готовить — просто из любопытства. Я вошел и встал в дверном проеме кухни. Женщины учились, а мне Свамиджи сказал:

— Ты что здесь делаешь?

— Э-э. Я просто пришел посмотреть на свою жену, — сказал я.

— Ты к жене своей собираешься вернуться или к Богу? — все засмеялись, и я, поняв, что я тут незваный гость, ушел.

Этот случай показал, насколько серьезен был Свамиджи. Во-первых, я понял, что не должен так привязываться к жене, а во-вторых, увидел, что то, как он общается с женщинами, совсем не похоже на обычные семейные отношения (зачастую чересчур фривольные). Это казалось чем-то священным. Он много часов проводил на кухне, обучая их, и это их очень вдохновляло.

Лилавати гордилась собой: у многих преданных не было даже диплома об окончании колледжа, не говоря уж об ученой степени. Иногда она печатала для Свамиджи, стирала его одежду или приносила по утрам в его комнату цветы. И вскоре именно ее он выбрал в качестве своего постоянного повара. Уже после несколько уроков по кулинарии, Свамиджи сказал ей: «Ну вот, теперь готовить будешь ты». С тех пор он заходил на кухню лишь время от времени, чтобы проверить, как у нее идут дела. Однажды, увидев, как она раскатывает чапати, он сказал: «О, ты очень хорошо научилась».

Правильно приготовить для Свамиджи обед — с нужным количеством специй и так, чтобы ничто не подгорело и было подано вовремя — было задачей не из легких. Под конец с Лилавати градом катил пот, и иногда она даже плакала от усталости. Но зато, когда она приносила Свамиджи обед, он просил ее поставить рядом еще одну тарелку, накладывал ей со своего подноса и приглашал отобедать с ним. Поначалу, в первые несколько дней, Лилавати расхваливала удивительный вкус прасада, на что Свамиджи улыбался или поднимал брови. Но постепенно она заметила, что он никогда не разговаривает во время еды, и кажется очень сосредоточенным, когда сидит, нагнувшись над подносом, со скрещенными ногами и правой рукой ест прасад.

Однажды, в экадаши, Лилавати пришла на кухню поздно, полагая, что в постный день готовить много не придется. Но когда она вошла на кухню, то увидела, что Свамиджи уже что-то увлеченно готовит. Что-то белое нагревалось в сковороде, а он быстро это помешивал и отскребал со дна.

— О, — сказал он, — а я тут думаю: “Куда подевалась эта девчонка?”

Лилавати чувствовала себя слишком виноватой, чтобы поинтересоваться, что Свамиджи готовит. Она просто быстро занялась овощами.

— Сегодня же пост, — сказала она, словно упрекая Свамиджи за то, что тот готовит.

— Пойми, — ответил он, — в сознании Кришны пост означает пир. Мы предлагаем это Кришне.

Лилавати по-прежнему не осмеливалась спросить, что это там такое белое и липкое кипит на сковороде. Вскоре он снял загадочное блюдо с огня и поставил на подоконник остывать.

— Скоро затвердеет, — сказал он, — и мы сможем нарезать его и раздать.

С этими словами он повернулся и вышел из кухни.

Когда Лилавати закончила и подала Свамиджи его «экадашный» обед, он попросил ее принести немного «того», с подоконника. Откусив кусочек, он остался доволен и попросил Лилавати позвать Мукунду и Джанаки, чтобы те тоже продегустировали новое блюдо.

Джанаки попробовала и воскликнула:

— Прелесть! Просто чудо! Потрясающе! Что это такое?

Повернувшись к Лилавати, Свамиджи спросил:

— Из чего это сделано?

— Не знаю, Свамиджи, — ответила она.

— Как не знаешь? Ты же стояла рядом со мной на кухне, и не помнишь?

Лилавати залилась краской:

— Свамиджи, я была очень занята и не видела ничего вокруг.

— Ты была без-умно занята, — ответил он и рассмеялся, и смеялся долго, пока Мукунда тоже не заразился его смехом. Лилавати стало стыдно еще больше.

Свамиджи попросил Джанаки определить на вкус, из чего сделано блюдо, но та не смогла сказать ничего определенного, кроме того, что оно сладкое. Затем он послал Лилавати вниз, за Говинда-даси и Гаурасундарой. Когда они пришли, Свамиджи попросил Лилавати:

— Принеси еще этого «просто чуда».

Снова, уже в присутствии четырех преданных, Свамиджи спросил у Лилавати:

— Итак, из чего же приготовлено это блюдо?

Та снова кинулась оправдываться, говоря, что была слишком занята и не заметила. Он опять засмеялся, и смеялся до тех пор, пока все остальные не захохотали вместе с ним. Затем он дал попробовать «просто чудо» Говинде даси и спросил, из чего, по ее мнению, оно сделано. Ответ последовал незамедлительно: из сахара, сливочного масла и сухого молока.

— Ого, — Свамиджи посмотрел на Лилавати, — она художник. Она разумна.

Для Лилавати весь этот эпизод был ужасным испытанием. Лишь потом она поняла, что Свамиджи пытался научить ее смирению.

 

* * *

 

В семь утра Бхактиведанта Свами спустился в храм и сел на возвышение. Рядом, на алтаре, стояла полуметровая статуэтка маленького Кришны, которую недавно принес Гурудаса. Левая рука Кришны покоилась на бедре, а правая сжимала посох. Гурудаса увидел Его в витрине магазина импортных товаров и несколько раз подходил к директору и упрашивал продать ему статуэтку. Наконец, директор согласился и продал Кришну за тридцать пять долларов. Свамиджи дал Ему имя Картами-шайи, что значит «босс». Сегодня утром Свамиджи и Картами-шайи обнаружили в храмовой комнате всего шесть преданных, хотя вчера на вечерней программе яблоку негде было упасть.

— А где остальные? — спросил Свамиджи, и сам же ответил: — Спят? Нехорошо столько спать.

Он достал караталы и заиграл: «раз-два-три-и». Мукунда взял мридангу и начал ему подыгрывать, пытаясь вспомнить ритмы, которым недавно научил его духовный учитель. Не успел Свамиджи начать петь, как дверь распахнулась, и в храм ввалились несколько босых хиппи, от которых несло марихуаной. Оглядев алтарную, они уселись на пол, а Свамиджи тем временем запел «Гурваштакам», молитву духовному учителю.

Хотя никто из учеников не знал слов, всем нравилось слушать, как Свамиджи поет эту утреннюю молитву. Он пел не торопясь, выпевая каждый стих, несколько раз повторяя каждую строчку, сознательно входя в состояние чистой преданности своему духовному учителю.

 

Тут один из хиппи, молодой блондин с длинными, прямыми волосами и красной повязкой на голове, начал что-то бормотать, стонать и елозить на месте. Кто-то мягко попытался его успокоить, и парень ненадолго утих, но затем снова застонал. Свамиджи и его ученики давно уже привыкли к «обкуренным» хиппи, которые всю ночь где-то шлялись, а утром приходили в храм, порой принося с собой беспокойства. Впрочем, как правило, посетители вели себя смирно. Даже впадая подчас в странное состояние, они находили успокоение в пении «Харе Кришна» и пытались вобрать в себя энергию преданных. Но сегодняшний возмутитель спокойствия, казалось, был недоволен пением, словно оно как-то ему угрожало. Правда, вел он себя так, как будто сам пытался угрожать киртану.

Преданные захлопали в ладоши в такт с караталами Свамиджи, и когда тот запел «Харе Кришна», к нему сразу же присоединились несколько последователей, подхватывая и сольную, и хоровую части киртана. Серьезно глядя на взлохмаченную, заспанную молодежь, Свамиджи старался взбодрить слушателей, и преданные отзывались со всей решимостью.

Гости сидели в наркотической прострации – может, один или двое пытались петь со всеми. Но белобрысый парень с красной повязкой на голове упрямо продолжал мешать поющим своим вызывающим воем, словно пытаясь свести эффект пения на нет. Однако, невзирая на эти вопли, которые порой становились чересчур громкими и даже дикими, Свамиджи, а за ним и преданные, продолжали петь.

Мукунда и Хаягрива обменивались беспокойными взглядами, но выжидали, не зная, как тут поступить. Кое-кто был встревожен и даже напуган, но все помнили, как Свамиджи говорил недавно в своих лекциях, что опытные преданные остаются спокойными в любых обстоятельствах. Они следовали за ним не только в пении молитв, но и в реакции на этого назойливого гостя, поэтому ожидали знака.







Дата добавления: 2015-10-12; просмотров: 440. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Решение Постоянные издержки (FC) не зависят от изменения объёма производства, существуют постоянно...

ТРАНСПОРТНАЯ ИММОБИЛИЗАЦИЯ   Под транспортной иммобилизацией понимают мероприятия, направленные на обеспечение покоя в поврежденном участке тела и близлежащих к нему суставах на период перевозки пострадавшего в лечебное учреждение...

Кишечный шов (Ламбера, Альберта, Шмидена, Матешука) Кишечный шов– это способ соединения кишечной стенки. В основе кишечного шва лежит принцип футлярного строения кишечной стенки...

Классификация и основные элементы конструкций теплового оборудования Многообразие способов тепловой обработки продуктов предопределяет широкую номенклатуру тепловых аппаратов...

Именные части речи, их общие и отличительные признаки Именные части речи в русском языке — это имя существительное, имя прилагательное, имя числительное, местоимение...

Интуитивное мышление Мышление — это пси­хический процесс, обеспечивающий познание сущности предме­тов и явлений и самого субъекта...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.014 сек.) русская версия | украинская версия