Типы инвесторов 40 страница

Кто, кроме Свамиджи и его учеников, мог это понять?

Мои мысли всегда с вами. Ваша страна стала для меня домом. А Индия для меня — чужая. Это потому, что моя духовная семья там, в Америке, а здесь у меня остались лишь материальные связи; мой настоящий дом там, где живет моя духовная семья.

Мечта Бхактиведанты Свами о всемирном обществе преданных, проповедующих и издающих книги — то видение, которое было у него еще до приезда в Америку — теперь становилась явью. Но пока все держалось на нем одном. Когда его не было рядом, ученики его оставались преданными только благодаря тому, что выполняли его указания и получали письма. Когда Даянанда и Нандарани уехали из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, чтобы открыть там новый храм, то и поддержкой, и руководством для них были его наставления: «Где бы ни открывалось новое отделение нашего Общества сознания Кришны, это несказанно меня радует. Мои самые сердечные благословения с вами». Получив письмо от Свамиджи, они поняли, что поступили правильно. И не важно, что иногда они ссорились друг с другом, и что им не хватало денег, — главное, что Свамиджи был доволен.

Из Бостона написал Сатсварупа. Он и еще несколько преданных переехали из квартиры в помещение магазинчика, который сняли неподалеку от Бостонского университета. Когда Сатсварупа впервые вошел в новый храм, то на полу обнаружил письмо в авиаконверте, которое Свамиджи шестого октября послал им из Дели.

Догадываюсь, что в Бостоне вы нашли очень хорошее место и что там есть хорошие возможности распространять наше движение среди студентов. Без сомнения, наше движение вызывает огромный интерес в рядах американской молодежи, и если мы сможем успешно привлекать к нему студентов, то это движение, безусловно, распространится по всему миру, и тогда исполнится предсказание Господа Чайтаньи о том, что в каждой деревне и в каждом городе мира будут славить Господа за Его движение санкиртаны. Пожалуйста, вложите в это дело всю свою душу, и ваша жизнь увенчается успехом.

Это письмо произвело такой же эффект, как если бы сам Свамиджи приехал, лично открыл магазинчик и начал там проповедовать. Оно вдохновило Сатсварупу и ясно показало, что делать дальше. К тому же, письмо было обращено лично к нему. Там же Свамиджи писал:

Я жду не дождусь, когда вернусь и загружу тебя печатанием рукописей… Я надеюсь, что очень скоро мы снова встретимся и поможем друг другу в выполнении обязанностей в сознании Кришны. Сейчас я на 90% здоров и думаю, что без проблем смогу вернуться. Это письмо я печатаю сам. Вот уже два дня я предоставлен сам себе, поэтому в порядке эксперимента делаю все самостоятельно. Это доказывает, что у меня все в порядке. Пожалуйста, передай мои благословения всем юношам и девушкам в Бостоне.

В Нью-Мексико Субала пытался организовать к возвращению духовного учителя его публичное выступление, и Свамиджи воодушевлял его: «Если ты считаешь, что в первую неделю декабря я могу выступить на телевидении, то можешь смело договариваться об этом, потому что я собираюсь быть в вашей стране к середине ноября».

Бхактиведанта Свами написал в Монреаль, Джанардане, отвечая на его философские сомнения и призывая быть терпеливым с женой, которая отвергала духовную жизнь. А Рая-Раме, который редактировал журнал «Назад к Богу», он дал мудрое свидетельство другого рода:

Я очень счастлив, что поскольку он [«Назад к Богу»] доверен тебе, дело налаживается. Это означает, что Кришна дает тебе все больше и больше возможностей. Кришна такой замечательный хозяин, что искреннему слуге Он дает все больше и больше возможностей для совершенствования.

Девятого октября, в день отъезда в Калькутту, Свамиджи оставил Шри-Кришна Пандиту письмо совсем иного содержания. Он предлагал Шри-Кришна Пандиту продать ИСККОНу его храм в Чиппиваде или, по крайней мере, заключить официальный договор на аренду в нем одной из комнат. Бхактиведанта Свами хотел использовать эту комнату как штаб-квартиру для издания своих книг. Однако в день отъезда Свамиджи Шри-Кришна Пандит куда-то исчез и Свамиджи оставил для него коротенькую, от руки написанную записку.

Если вопрос с комнатой не решится, то я могу больше не вернуться в Дели. Через Тихий океан, прямым рейсом из Калькутты, я полечу в США – г-н Шри Дальмия Сетх уже пообещал мне билет.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Снова в Индии: Часть вторая

 

Поезд на котором Бхактиведанта Свами должен был ехать в Калькутту, «Калка-Мэйл», подошел к перрону делийского вокзала. В билетах Свамиджи и двух его учеников были указаны номера мест, а номеров самих вагонов не было. Поэтому, пока Свамиджи караулил багаж, Ачьютананда и Рамануджа бегали из одного конца поезда в другой в поисках своего вагона.

После того, как нужный вагон наконец-то был найден, Ачьютананда развязал спальные принадлежности Свамиджи и застелил верхнюю полку. По маленькой лесенке Свамиджи взобрался наверх, удобно уселся на ватном одеяле и погрузился в чтение «Шримад-Бхагаватам», пока Ачьютананда и Рамануджа устраивались внизу. Ехать предстояло около суток.

Под конец путешествия несколько образованных бенгальцев завели со Свамиджи философскую беседу.

— Мы не поклоняемся никаким формам, — громким, глубоким голосом, на хорошем английском сказал один из них. — У нас есть омкара, выполненная в мраморе, ей-то мы и поклоняемся. Мы садимся и молимся ей.

— Ну, это тоже форма, — сказал Свамиджи.

Ему не хотелось прямо нападать на их философскую позицию.

— Мы занимаемся карма-йогой, — продолжал бенгалец, не обратив внимания на реплику Свамиджи, — потому, что, практикуя карма-йогу, можно оставаться самим собой.

— Но карма-йога — это не полное предание души, — возразил Свамиджи. — Необходимо подняться на уровень бхакти.

— Нет, нет, — возразил бенгалец. — Излишняя чувствительность вредна. Карма-йога…

— Карма-йога для дураков! — взорвался Свамиджи.

Молчание.

В разговор вступил другой пассажир, сидевший рядом.

— Очевидно, что Свамиджи очень учен, — сказал он. — Вам не подобает так спорить с ним.

Бенгалец, на которого Свамиджи накричал, поднялся и пересел на другое место. Позже он вернулся.

— Вы обиделись? — спросил его Свамиджи.

— Вовсе нет, — ответил он, — но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь говорил так об учении «Гиты».

После этого бенгальцы разговорились с Ачьютанандой. При этом они достали сигареты и, особо не стесняясь, закурили, хотя при Свамиджи делать это не осмеливались (в присутствии садху курить не полагалось). Бенгальцы, говорил им Ачьютананда, приводя один из излюбленных примеров Свамиджи, очень сожалеют, что восточный Пакистан был отрезан от Бенгалии, но сознание Кришны может научить людей мыслить в масштабах всего мира и всей вселенной. Тогда ни о каком разделении не будет и речи. Бенгальцы оценили слова Ачьютананды, хотя и продолжали пускать дым ему в лицо все время, пока поезд с грохотом отсчитывал последние километры до Калькутты.

На калькуттской станции «Ховрах» Свамиджи встретили родственники – семья его сестры, и преданные из Госвами-Матха. Собралось человек пятьдесят. Они предложили Свамиджи цветочные гирлянды и сандаловую пасту, а затем вместе с учениками проводили к автомобилю. Ачьютананда и Рамануджа заметили, что сестра Свамиджи удивительно похожа на него, только ниже и полнее. Ее имя было Бхаватарини, но Свамиджи велел им называть ее Писимa, «тетушка».

Проезжая по улицам, Свамиджи видел множество изображений богини Кали – десятирукой, восседающей верхом на льве. Калькутта отмечала самый большой религиозный праздник Бенгалии — Кали-пуджу, месяц торжеств в честь богини Кали. Повсюду трубили духовые оркестры и ревели репродукторы, город был украшен гирляндами огней, и на каждом шагу возвышались эстрады и шатры для выступлений.

Когда Свамиджи прибыл в дом Писимы в южной части Калькутты, родственники усадили его и провели в его честь церемонию арати, с почтением предложив ему традиционные атрибуты поклонения: благовония, горящую масляную лампаду и цветы. Кроме того, ему омыли стопы. Он сидел, широко улыбаясь, в окружении толпы родственников, которые были очень горды его путешествием в Америку во имя Господа Кришны.

Когда члены семьи Свамиджи запели «Харе Кришна», женщины, находившиеся за пределами комнаты, вдруг протяжно заулюлюкали высокими, резкими голосами. Ачьютананда и Рамануджа были поражены.

Чтобы отпраздновать возвращение Бхактиведанты Свами на родину, Писима приготовила роскошный пир, в основном, на горчичном масле. И Свамиджи доставил ей удовольствие, почтив прасад, хотя чувствовал он себя не очень хорошо и немного устал от путешествия в поезде.

Наконец, празднество закончилось, и Свамиджи с учениками остались одни. Ему снова стало хуже — на этот раз из-за тяжелой пищи, которую приготовила его сестра. Он почувствовал тяжесть в сердце и послал за врачом. Тот показал Ачьютананде, как делать мягкий массаж, чтобы усилить циркуляцию крови и запретил Свамиджи есть сладкое.

Когда Свамиджи пошел на поправку, он начал по вечерам у себя в комнате регулярно читать лекции. Хотя говорил он по-английски (в основном ради учеников), его родственники и друзья быстро набивались в комнату. Но на улице бушевала Кали-пуджа, и шум праздника мешал лекциям. Рядом с домом Писимы располагался большой шатер, где по вечерам собирались толпы людей с окрестных улиц. В шатре продавали сладости, запускали фейерверки и нестерпимо громко крутили через мощный репродуктор песни Джулии Эндрюс из фильма «Звуки музыки».

Однажды вечером, после слов Свамиджи: «Единственное мое достоинство — это неуклонная вера в духовного учителя», — прямо за дверью разорвался огромный фейерверк. Слушатели терпеливо улыбнулись.

— Да, — сказал Бхактиведанта Свами, посчитав взрыв подтверждением сказанного, — это великое дело.

В один из вечеров Свамиджи говорил о том, что, согласно «Бхагавад-гите», люди, поклоняющиеся полубогам, поступают неразумно. Люди поклоняются Кали ради материальных плодов, сказал он, но поскольку все материальные плоды временны, такое поклонение по статусу ниже поклонения Кришне. Кали не способна освободить своего поклонника от рождения и смерти.

— Что же лучше? — спросил Ачьютананда, — поклонение христиан и иудеев, которое в основе своей имперсонально, или поклонение почитателей Кали не-Абсолюту?

— Поклонение Кали лучше, — сказал Свамиджи, —эти верующие хотя бы следуют ведической традиции. Им легче склониться перед Радха-Кришной или повторить «Харе Кришна», нежели христианам или иудеям. Есть шанс, что в будущем они станут преданными Кришны, если утратят свои материальные привязанности.

Свамиджи постоянно приглашал духовных братьев и их учеников поехать к нему в Америку. Иногда казалось, что делает он это просто для того, чтобы они больше думали о проповеди. Бхактисиддханта Сарасвати однажды упрекнул своих учеников в том, что ашрам Гаудия-Матха превратился в «бардак»; что члены его каждый день выходят на улицу и собирают милостыню, которой хватает на совместную трапезу, а проповедовать даже и не думают. Поэтому приглашения Свамиджи: «Езжайте в Америку. Вернемся туда вместе», — немного подстегивали их, даже если они не имели возможности с ним поехать. Во время посещения ашрама Бхактишаранги Госвами, Свамиджи увидел, что почти вся его аудитория состоит из пожилых вдов. Но и им он говорил то же, что и всегда.

Однажды к Свамиджи зашел его духовный брат, Харидаса Свами. Это был грузный и шумный человек, и говорил он очень быстро:

— Я очень счастлив видеть вас здесь после Америки. Это удивительно — Кришна — это summum bonum, причина всех причин. Я хочу, чтобы вы пришли ко мне в храм…

Когда Харидаса Махарадж вышел в другую комнату, Свамиджи повернулся к Ачьютананде:

— Он хочет, чтобы мы посетили его храм. Но чтобы добраться туда, мне придется взять рикшу, затем пересесть на трамвай, потом на поезд, а потом – опять на рикшу.

Зная состояние здоровья Свамиджи, Ачьютананда отрицательно покачал головой.

Когда Харидаса Махарадж вернулся, Ачьютананда сказал, что Свамиджи не сможет посетить его матх.

— Кто ты такой? — рассердился Харидаса Махарадж. — Ты просто брахмачари! Ты должен рисковать своей жизнью!

— Я готов рисковать своей жизнью, но я не могу рисковать жизнью своего духовного учителя.

Задетый за живое, Харидаса Махарадж ушел.

— Не переживай, — сказал Свамиджи. — Он просто любит поговорить.

Свамиджи нанес визит Б.П. Кешаве Махараджу, своему духовному брату, который в 1959 году возвел его в ранг санньяси. Свамиджи сидел на полу и говорил с ним на бенгали. Тот был уже стар и, очевидно, находился на смертном одре. Потом Свамиджи велел Ачьютананде спеть для Кешавы Махараджа. А тот попросил Бхактиведанту Свами посетить его ашрам Девананда-Матх в Навадвипе.

* * *

Бхактиведанта Свами хотел вернуться в США, уже имея вид на жительство, но его ученики в Америке никак не могли получить необходимое разрешение от американских иммиграционных властей. Бостонские преданные обратились к нескольким профессорам индологии Гарварда, но не смогли получить от них никаких официальных документов, подтверждающих важность миссии Бхактиведанты Свами. Все центры ИСККОН послали официальные приглашения А.Ч. Бхактиведанте Свами, а копии этих писем передали иммиграционным властям Соединенных Штатов. Однако для того, чтобы Свамиджи смог стать полноправным гражданином США, преданные должны были предоставить более серьезные основания, например, рекомендацию от правительства, или приглашение от какого-нибудь университета на постоянную работу.

Тринадцатого октября, Свамиджи написал своим ученикам в Монреаль:

Мне не терпится приехать к вам. Поэтому вы должны постараться сделать все от вас зависящее, чтобы получить на мое имя иммиграционную визу, на том основании, что я являюсь полномочным представителем вишнуизма «Шримад-Бхагаватам» и «Шримад-Бхагавад-гиты».

Наконец, не желая больше пребывать в неопределенности в ожидании постоянной визы, Свамиджи решил обратиться за временной. Вместе с Ачьютанандой они пришли в консульство США на шоссе Харрингтона, и там, в самом центре Калькутты, вдруг оказались в маленьком уголке Америки, где все сияло новизной и рациональностью: кондиционеры, охладители воды из нержавеющей стали, двери с электрической сигнализацией, американские флаги и вымпелы военно-морского флота США. Сидя перед секретарем Консульства, Свамиджи выглядел маленьким и очень смиренным.

— Я хочу получить визу, чтобы увидеться со своими учениками в Америке, — тихо сказал он.

— У вас есть какие-нибудь письма? — спросил секретарь.

Ачьютананда вручил ему письма из храмов. Секретарь просмотрел их и быстро выдал Свамиджи четырехмесячную визу. Когда они выходили из здания, Свамиджи обронил:

— Я получу еще какие-нибудь письма, и тогда визу можно будет продлить.

Девятнадцатого октября Свамиджи написал Хаягриве:

Я уже готовлюсь к возвращению в США, и позавчера получил временную визу. После того, как приеду из Навадвипы, я, вероятнее всего, воспользуюсь первой же возможностью вернуться в США.

А двадцать второго октября он написал Умапати:

Ты будешь рад узнать, что я уже получил временную визу в вашу страну и попросил своего тур-агента заказать мне билет на ближайшее возможное число. Я думаю, что к середине ноября уже буду с вами.

* * *

Двадцать четвертого октября Свамиджи, вместе с Ачьютанандой и Рамануджей, выехал в Навадвипу. Дорога на пригородном поезде заняла четыре часа, цветущая бенгальская провинция километр за километром раскрывала свою райскую красоту, и здоровье Свамиджи как будто улучшалось просто от приятного путешествия. К моменту прибытия в Навадвипу Ачьютананда и Рамануджа тоже почувствовали себя отдохнувшими от калькуттской суеты; впервые за последние несколько недель глаза им не заливал пот.

На вокзале Навадвипы Свамиджи встречала киртаном большая группа брахмачари, почти все – из Девананда-Гаудия-Матха Кешавы Махараджа. Все брахмачари были очень аккуратно одеты, все - в шафрановых одеждах совершенно одинакового оттенка, на лицах отчетливо выделялись ровные тилаки, а свежевыбритые головы с тщательно завязанными шикхами просто сияли. Они предложили Бхактиведанте Свами и его спутникам гирлянды из ароматных, похожих на лотосы цветов и с благоговейным восторгом столпились вокруг них. Среди встречающих были и ученики Шридхары Махараджа, которые ждали с рикшами, чтобы отвезти Бхактиведанту Свами и его учеников в ашрам своего гуру. Между двумя группами было негласное соперничество за честь принять гостя, но Свамиджи уже пообещал Шридхару Махараджу, что посетит его ашрам. А членам Девананда-Матха он сказал, что посетит их сразу после визита в ашрам Шридхара Махараджа.

Выехав с вокзала, рикши вскоре повернули на шоссе, утопающее в буйной тропической растительности: банановые деревья, высокий бамбук. По обеим сторонам дороги росли экзотические цветы. Свамиджи увидел простых деревенских жителей, работающих рядом со своими глинобитными хижинами, а в отдалении — шпиль храма Шридхара Махараджа.

У внешних ворот ашрама Свами Бхактиведанту приветствовала группа санкиртаны, поющая «Харе Кришна» в сопровождении каратал и мриданг. Свамиджи вошел в храм, почтительно поклонился Божествам Радхи и Кришны, а затем пошел проведать своего духовного брата.

Шридхара Махарадж был очень стар, почти слеп и скован артритом. Бoльшую часть времени он проводил в своей комнате или на веранде, двигаясь медленно и неуверенно. Это был аскетичный и добрый вайшнав. Глядя на Свамиджи и его учеников, он сердечно улыбался. На беглом английском он начал прославлять проповедь Бхактиведанты Свами в Америке, постоянно употребляя его выражение «сознание Кришны». Труд Свамиджи, сказал он, является исполнением пророчества Господа Чайтаньи о том, что в один прекрасный день сознание Кришны распространится по всему миру. Он смеялся, улыбался и хвалил Движение сознания Кришны, и в его словах не было даже и тени зависти.

— Итак, вам нравится выражение «сознание Кришны», — улыбнулся Свамиджи.

— Да, — ответил Шридхара Махарадж, — и ученикам Свами Махараджа тоже.

Он повернулся в сторону Ачьютананды и Рамануджи:

— Вам достаточно приложить небольшие усилия, и ваша проповедь пойдет очень далеко.

Юноши были изумлены. Обо всем этом стоило написать домой: они сидят на крыше храма, среди тропического рая, со старым Шридхарой Махараджем, который превозносит миссию Свамиджи как величайший труд во имя Господа Чайтаньи, а рядом сидит он сам, расслабленный, улыбается, и смиренно отвечает на вопросы. Это было кульминацией всего путешествия.

Мой дорогой Сатсварупа!

Пожалуйста, прими мои благословения. Я уже получил приглашение из Гарвардского университета. Из него ясно, что они ожидают моего прибытия двадцатого ноября с шести до десяти часов вечера. Я могу приехать сразу же, как только позволит моя временная виза, но сейчас я жду ответа от Мукунды — чем окончились его попытки добиться для меня постоянной визы. Вчера все мы ездили в Навадвипу, в храм, который был основан одним из моих духовных братьев. Тут очень хорошо и просторно. Мой духовный брат, Б. Р. Шридхар Махарадж, предоставил в наше распоряжение прекрасный дом. Он согласился сотрудничать с нашим Обществом. Завтра мы будем проводить церемонию по случаю его дня рождения, и наши брахмачари смогут научиться тому, как правильно отмечать день рождения духовного учителя.

Вьяса-пуджа, празднование дня рождения Б.Р. Шридхары Махараджа выпала на двадцать седьмое октября. Его ученики установили на храмовой дороге пандал, а на саму церемонию пришло около сотни человек. Шридхара Махарадж сидел на вьясасане, а Бхактиведанта Свами и другие санньяси — все в цветочных гирляндах — на стульях рядом с ним. Бхактиведанта Свами говорил на бенгали. Некоторые из учеников Шридхары Махараджа, вдохновленные словами Бхактиведанты Свами о славе распространения сознания Кришны на Западе, произносили свои хвалебные речи в честь духовного учителя на английском. Шридхара Махарадж прочел (также на английском), очень глубокую, научную лекцию о сознании Кришны и чувствах. После лекции Бхактиведанта Свами сказал своим ученикам:

— У него огромный духовный опыт, но он держит его при себе.

Каждое утро перед восходом солнца Шридхара Махарадж посылал группу брахмачари проводить в окрестных деревнях киртаны. По просьбе Свамиджи Ачьютананда и Рамануджа тоже присоединились к ним, и теперь уходили из храма до восхода солнца и возвращались уже затемно. Бхактиведанта Свами и Шридхара Махарадж обычно оставались в храме, но в один из дней они сели на рикшу и вместе с поющими учениками прошли по улицам Навадвипы.

Праздник в Девананда Матхе был большим событием. В отличие от ашрама Бхактишаранги Госвами в Калькутте, который посещали одни только вдовы, в Девананда-Матхе Б.П. Кешавы Махараджа было около двухсот брахмачари и двадцать санньяси. Однако некоторые брахмачари не жили там постоянно, поскольку ходили еще и в обычную школу. Поэтому атмосфера ашрама немного напоминала клуб. Однако, когда начался киртан и обход храма, в них приняли участие семьсот человек. Санньяси, безукоризненно одетые, у которых все элементы одежды, включая обернутые в ткань данды, были абсолютно однотонного шафранового цвета — ходили перед Божествами в танце взад и вперед. Около десяти санньяси танцевали вместе, и данды их, к восторгу брахмачари, одновременно вздымались вверх и опускались, раскачиваясь туда-сюда.

Свамиджи вместе с другими старшими преданными сидел на сцене и, так же, как и они, обращался к собравшейся аудитории. По его просьбе Ачьютананда сказал несколько слов на бенгали, чем вызвал смех и аплодисменты. Шридхара Махарадж произнес очень серьезную речь на бенгали. Один санньяси из Девананда-Матха говорил от лица отсутствующего Б.П. Кешавы Махаража. В восторженных выражениях он объявил, что хотя распространение движения Шри Чайтаньи Махапрабху по всему миру было предсказано уже давно, никто не знал, как это может осуществиться. А теперь это произошло – и всё благодаря Бхактиведанте Свами.

Вечером, после грандиозного пира, Бхактиведанта Свами вернулся в ашрам Шридхары Махараджа. Шридхара Махарадж заметил вскользь, что Девананда-Матх делает упор на количество, тогда как его ашрам стремится к качеству. Не очень понимая, что это значит, Ачьютананда хотел было спросить об этом у Свамиджи, но решил подождать более удобного момента.

Проведя в Навадвипе девять дней, Свамиджи решил, что пора возвращаться в Калькутту — готовиться в обратный путь, в Соединенные Штаты. Он и двое учеников на рикшах добрались до Навадвипы и сели на утренний поезд до Калькутты.

В поезде Ачьютананда робко задал вопрос, который не давал ему покоя:

— Свамиджи, о чем вы говорили со Шридхарой Махараджем?

— О, о многом, — отозвался Свамиджи. — Но если я скажу тебе, ты упадешь в обморок.

Помолчав немного, Свамиджи добавил:

— И все же… Я предложил ему стать президентом нашего Общества. Я знал, что он не согласится. Он все держит при себе. Так или иначе, тебе этого не понять. Не питай неприязни ни к кому из моих духовных братьев. Все они великие души. Просто есть определенные различия, касающиеся проповеди. Даже в мыслях не допускай недобрых чувств по отношению к ним. И в то же время, не общайся с ними слишком тесно.

Ачьютананда предположил:

— Может быть, если бы эти двое санньяси объединились и позаимствовали один у другого качества …

— Да-да, — сказал Свамиджи, — я вижу, ты меня понял.

* * *

Бхактиведанта Свами ехал в Калькутту только для того, чтобы подготовиться к отъезду в Америку. У него уже была временная виза, но он полагал, что если еще немного задержится в Индии, Мукунда в Сан-Франциско сможет добиться для него постоянного вида на жительство. Последние дни перед отъездом Свамиджи решил провести в доме своей сестры. Прошло немного времени, и вдруг он почувствовал, что Божества Радха-Говинды — Божества, которым он поклонялся еще в детстве — его зовут.

Когда Прабхупада был совсем еще маленьким, его и Субуддхи Малика, его двоюродного брата, слуга привозил в коляске во двор храма Радха-Говинды и подносил к алтарю, а как только Абхай научился ходить, его отец каждый день за руку подводил его к Божествам. Иногда Абхай приходил один и часами простаивал перед Божествами, глядя на Радху и Кришну, которые стояли перед ним во всей Своей красе: с миндалевидными глазами, роскошно одетые и украшенные. Желая доставить Им удовольствие, он, начиная с пятилетнего возраста, несколько лет подряд проводил праздники Ратха-ятры.

Всего две недели тому назад, когда Свамиджи останавливался в доме сестры, здоровье не позволило ему поехать на север Калькутты, чтобы посмотреть на Божества, поэтому в Навадвипу он отправился без Их благословения. Но сейчас, хотя он все еще был слаб и очень занят подготовкой к путешествию в США, он чувствовал, что Божества его зовут.

В течение последних ста пятидесяти лет храм Радха-Говинды поддерживали благородные Маллики – одна из ветвей рода, к которому принадлежал и сам Бхактиведанта Свами. Маллики владели целым кварталом на Харрисон-роуд (ныне шоссе Махатмы Ганди), и деньги, которые они получали от сдачи внаем здания, протянувшегося на целый квартал напротив храма, шли на поддержание пышного поклонения Радха-Говинде. В те дни Божествам поклонялись на великолепном алтаре, в огромном зале для киртанов, одеты Они были в шелка и украшены позолоченными коронами, усыпанными драгоценными камнями, и ожерельями.

В храм ходили все благочестивые вайшнавские семьи, жившие по соседству, а на Джанмаштами, день явления Кришны, приходили даже английские леди и джентльмены.

Но сейчас у Малликов остались лишь жалкие остатки произведений европейского искусства, да мебель, которой когда-то были обставлены их дома и храм — реликвии минувшей эпохи знатности и богатства. А храм Радха-Говинды пришел в запустение.

Свамиджи было больно смотреть на такое пренебрежение к Господу. Радха и Говинда уже не были центром жизни семьи Малликов. Поклонение Им по-прежнему продолжалось — его за деньги совершали профессиональные священники, — но навещали Радха-Говинду лишь редкие посетители. Всеобщее же внимание было приковано к золотому изображению богини Кали, стоявшему на большом алтаре в зале для киртанов. А Радху и Говинду, которые для многих поколений Малликов были членами семьи, отправили в одну из верхних комнат домовладения. Их одеяния потеряли блеск, а драгоценные короны и украшения исчезли. И никто уже не проводил для Них больших киртанов, как раньше, - лишь по утрам приходил нанятый за деньги брахман, чтобы под молчаливым наблюдением одной-двух вдов провести пуджу: натереть тела Божеств сандаловой пастой, аккуратно одеть Их в те простые одежды, что у Них еще остались, и повесить Им на шею гирлянды из жасмина.

Сознание Кришны в Индии умирало, умирало от пренебрежения (по крайней мере, здесь, в Калькутте). А во многих других местах – даже во Вриндаване – господствовала философия майавады, и древние величественные храмы превращались в жилища для голубей, обезьян и собак. Как ни печально было это наблюдать, но это только усилило убежденность Бхактиведанты Свами в необходимости возвращения на плодородную почву Запада. Здесь, в Индии, дух преданности угасал, но на Западе он только разгорался — в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Монреале, Бостоне…

Если чистое сознание Кришны умирает в Индии, почему бы не пересадить его в благодатную землю западных стран? Там оно расцветет. Оно распространится по всему миру и вновь вернется на родину. Когда Индия, во всем подражающая Западу, увидит, как процветающие американцы принимают сознание Кришны, она по-новому оценит свою древнюю культуру.

Бхактиведанта Свами был свидетелем того, как в Соединенных Штатах начинается революция сознания Кришны. Он не считал себя ее творцом; он был слугой Кришны. Господь Чайтанья хотел, чтобы каждый индиец участвовал в распространении сознания Кришны по всему миру. К сожалению, стихи Писаний, предрекающие появление всемирного Движения сознания Кришны, ставили в тупик даже большинство духовных братьев Бхактиведанты Свами. И они этого не скрывали.

Но скоро они увидят. Запад таит в себе огромный потенциал. Многим своим духовным братьям Бхактиведанта Свами показывал газетные статьи — «Паства Свами», поющая в Томпкинс-сквере, «Древний транс-танец» в Стэндфордском университете — и нескольких учеников привез с собой. И это было только начало. Впереди ждала большая работа.

Кто же будет помогать? Б.П. Кешава Махараджа умирал. Шридхара Махараджа не мог путешествовать. Кто еще? Большинство его сограждан были имерсоналистами, йогами или почитателями полубогов. Стоя перед Божествами Радха-Говинды и рассказывая Ачьютананде и Раманудже о том, как он поклонялся Им в детстве и как Они первыми вдохновляли его на пути сознания Кришны, Бхактиведанта Свами глубоко осознал, что должен донести сознание Кришны до всего мира – пусть даже в одиночку. Разумеется, он был не один: его окружали ученики, и даже в его отсутствие они открывали новые центры. Вскоре он должен будет вернуться к ним и снова следить за развитием своего Движения.

Маллики относились к Бхактиведанте Свами скорее как к родственнику, чем как к духовному учителю. Для них он был просто «своим», земляком, добившимся какого-то успеха в Америке. Его друг детства, Нарендранатх Маллик, называл его Дада — «брат», и постоянно с ним шутил. Свамиджи и двум его последователям на время их пребывания в Калькутте Маллики с радостью предоставили большую комнату на территории храма. Как обычно, Свамиджи постелил на пол циновку, поставил маленький столик, на котором он писал, а рядом разложил свое нехитрое имущество. В этой обстановке он мог изучать и писать книги, принимать гостей и отдыхать. Каждый день местные женщины приносили Свамиджи и его ученикам простой прасад.