Ноября, суббота, 2 ночи

 

Ну и вечерок, нечего сказать. Полный Хэллоуин. Долго не забуду. Рассказываю по порядку.

По‑настоящему веселились немногие, в том числе Хэнк. Он появился как раз к ужину, что ему свойственно. В костюме от «Армани» он выглядел – полный улет.

Даже бабуля и дедуля прониклись. Они прямо в восторг пришли. Миссис Джанини (мама мистера Джанини), обалдев от его вида, смотрела на него с восхищением. Я‑то считаю, что это все благодаря его манерам. Видимо, воспитание Лилли так подействовало на Хэнка, что он буквально преобразился. Говорит почти совсем чисто, разве что изредка проскользнет какое‑нибудь словечко. Ничего не скажешь, Лилли талантлива во всем, за что ни возьмется.

Когда начались танцы, Хэнк пригласил бабушку на второй вальс. Первый с ней танцевал папа. И бабушка, подозреваю, уже решила, кто станет моим консортом.

Слава богу, браки между кузенами в Дженовии запрещены с 1907 года!

Но самые счастливые виновники торжества в нем не участвовали. Около 10 часов Ларсу кто‑то позвонил на мобильник. Он передал трубку мне, я сказала «алле», думая, кто бы это мог быть… А это – мама! Ее было плохо слышно, голос все время пропадал, и в трубке страшно что‑то шуршало. Мне не хотелось громко кричать «мама», а то бабушка непременно бы услышала. Ой, не знаю, простит ли она их когда‑нибудь за сегодняшнее…

Я забежала за колонну и зашептала:

– Мама! Привет! Ты теперь у нас миссис Джанини?

– Да!!!

Они поженились около шести часов вечера, а потом сидели на пляже и пили кокосовый коктейль. Прямо из распиленного кокоса. Со льдом. Я перепугалась и заставила маму пообещать, что она больше не будет пить что‑либо со льдом, замороженным в Мексике.

– Во льду могут быть паразиты! – втолковывала я ей. – Такие же живут в глетчерах Антарктики, мы по биологии проходили. Они существуют там уже много тысячелетий. И даже если вода заморожена, они все равно могут в ней быть. И ты можешь подцепить какую‑нибудь заразу. Ты должна требовать только лед, замороженный из бутылочной воды. Так, дай‑ка мне мистера Джанини, я ему все объясню, что делать…

– Миа, – перебила меня мама, – а как… Хм, как там моя матушка?

Я отыскала глазами бабулю. Бабуля ловила кайф, самый большой в своей жизни. Она вовсю играла роль матери невесты. Только что потанцевала с принцем Альбертом, представителем королевской семьи Монако, и с принцем Эндрю, который тоже был чей‑то там представитель…

– Э‑э‑э, – неуверенно протянула я, – знаешь, она так на тебя злится.

Конечно, это вранье. Но это вранье наполнило мамину душу блаженством. Ее самое любимое занятие – доводить до бешенства своих родителей.

– Да? – переспросила она, и слышно было, как она довольна.

– Ага, – говорю, глядя, как дедуля кружит бабулю в вальсе вокруг фонтана с шампанским. – Они, наверное, никогда больше с тобой не захотят разговаривать.

– О! – воскликнула мама в полном восторге. – Что, все так плохо?

Ах, как полезно иногда соврать.

Но тут, к сожалению, связь прервалась. Впрочем, по крайней мере, мама слышала, что я сказала ей про лед.

Лично мне было, конечно, не очень‑то интересно. Единственным моим ровесником на балу был Хэнк, да и тот отплясывал с какой‑то то ли принцессой, то ли моделью.

Тут, на мое счастье, ко мне подошел папа и говорит:

– Миа, а разве сегодня не Хэллоуин?

– Да уж…

– И тебе, наверное, есть куда пойти?

Ах, конечно!!! Я не забыла про Шоу Ужасов и про все, что с ним связано. Но я думала, что нужна бабушке. Иногда семейные дела важнее дружбы, даже любви.

Но уж раз папа отпускает, то совесть моя чиста!

Фильм начинался в полночь в кинотеатре «Виллидж Синема». Это в пятидесяти кварталах отсюда. Если я поспешу, то, наверное, успею. То есть мы с Ларсом – если поспешим, то успеем.

Была только одна проблема: у нас не было костюмов. На Хэллоуин не пускают в обычной одежде.

– Как это у тебя нет костюма? – Это мимо проходила Марта Стюарт и услышала мои причитания.

– Ну, – сказала я, – платье сойдет за костюм феи Глинды из «Волшебника из страны Оз». Вот только жезла нет. И короны…

Марта, видимо, выпила шампанского. И поэтому, нисколько не стесняясь, подошла к вазе с декоративными цветами, вытащила оттуда одну из стеклянных палочек, – получился жезл. Потом стащила с себя диадему и со словами «потом отдашь», насадила мне на голову.

Получилось так красиво!

– Вот! – сказала Марта. – Добрая фея Глинда.

Потом она взглянула на Ларса:

– Ну, с тобой просто. Ты будешь Джеймсом Бондом.

Ларе расцвел. Можно подумать, что он всегда мечтал быть агентом 007.

Но так, как я, в этом зале не расцвел никто. Моя мечта, что Майкл увидит меня в моем великолепном платье, исполнялась. Может, мой потрясающий вид придаст ему смелости признаться в том, что он – Джос Ирокс. Или мне – заставить его признаться.

И, с благословения отца (а кстати, надо было еще попрощаться с бабушкой, которая, впрочем, исполняла танго с новой моделью нижнего белья, да‑да!), я уже устремилась к выходу, как вдруг…

БАХ!!! Там море репортеров со своими вспышками!!!

– Принцесса Миа! – заорали они все сразу. – Скажите, что вы почувствовали, когда ваша мать сбежала?

Первым желанием было попросить Ларса немедленно довести меня до лимузина и удрать отсюда, как вдруг в голове родилась блестящая идея. Я схватила ближайший микрофон и выдала:

– Средняя школа имени Альберта Эйнштейна – самая лучшая школа на Манхэттене, а может, и во всей Северной Америке, и обучение у нас поставлено на самом высоком уровне, и ученики наши – лучшие в мире, а те, кто этого не понимают, делают из себя идиотов, мистер Тейлор.

Мистер Тейлор – это папа Шамики.

После этого я сунула микрофон его владельцу и прыгнула в машину.

Мы чуть не опоздали. Во‑первых, из‑за карнавала. Движение на улицах было просто криминальное. А во‑вторых, очередь в «Виллидж Синема» чуть ли не оборачивалась вокруг кинотеатра!!! Я попросила шофера ехать медленно вдоль очереди, а мы с Ларсом во все глаза высматривали наших. Это было очень сложно, потому что все были в костюмах.

Обращала на себя внимание группа людей, одетых израненными солдатами армии США времен Второй мировой войны. Они были залиты кровью, форма свисала клочьями. Рядом с ними стояла девочка с наклеенной бородой, одетая в длинную черную мантию. А рядом с девочкой я заметила еще одну фигуру в костюме мафиози и с футляром для скрипки в руке.

– Остановите! – заорала я не своим голосом.

Машина остановилась, мы с Ларсом выскочили, и девочка в бороде закричала:

– УРА!! Ты смогла! Ты пришла!!!

Это была Лилли. Майкл был тут же, весь в кровоподтеках.

– Быстро вы, – сказал он нам с Ларсом, – становитесь в очередь. Я взял на вас билеты, на всякий случай, вдруг придете.

Кто‑то сзади попытался выразить недовольство. Но Ларсу стоило лишь оглянуться и оглядеть очередь позади нас, как недовольные голоса мгновенно стихли. Ларс может так посмотреть, что… мало не покажется.

– А где Хэнк? – спросила Лилли.

– Он не смог прийти, – сказала я.

Мне не хотелось вдаваться в подробности. Когда я его видела последний раз, он танцевал с какой‑то великосветской фифой. Не хотелось, чтобы Лилли подумала, будто нам Хэнк предпочитает супермоделей.

– Ох, как хорошо, что Хэнк не смог прийти, – с довольным видом пробормотал Борис.

Лилли метнула на него предостерегающий взгляд и снова уставилась на меня:

– Ты кем это представляешься?

– Да так, – сказала я, – Глинда…

– Я так и знал, – сказал Майкл, – ты выглядишь так… так…

Ему трудно было выразить свою мысль. Вдруг я с замиранием сердца поняла, что выгляжу действительно глупо в своем розовом.

– Ты слишком блестящая для Хэллоуина, – заявила Лилли.

Да ладно. Блестящая куда лучше, чем глупая. Но почему Майкл не смог этого произнести?

Лилли оттянула бороду на резинке и с сарказмом в голосе произнесла:

– Смотри! Я потомок Зигмунда Фрейда!

– А я – Аль Капоне. Чикагский гангстер, – сообщил Борис, потрясая скрипкой. То есть футляром.

– Молодец, Борис, – сказала я.

Посмотрела на него – и точно, свитер заправлен в штаны.

Кто‑то дернул меня сзади за юбку. Я оглянулась, а это Кенни, мой партнер по биологии. Он тоже – окровавленный солдат. У него не хватает одной руки.

– Успела! – заорал он.

– Ага! – ору в ответ.

Все были какие‑то сумасшедшие. Даже воздух казался наэлектризованным.

И тут очередь двинулась вперед. Друзья Майкла и Кенни из компьютерного клуба маршировали с криком: «Ать‑два, левой! Ать‑два, левой!» Ну, что тут скажешь. Компьютерщики… Программисты чокнутые.

Еще до начала фильма я стала замечать какие‑то странности. Я старательно лавировала между рядами окровавленных солдат, чтобы оказаться в результате рядом с Майклом. Ларс должен был сесть с другой стороны от меня.

Но Ларс вдруг очутился позади, и рядом со мной возник Кенни. Но не это показалось мне странным…

Ларс сел позади. Я едва слышала Кенни, который постоянно о чем‑то болтал. По большей части о биологии. Я что‑то отвечала ему, но думать могла только о Майкле. Когда я должна сказать ему, что знаю, что он – Джос Ирокс? Я тысячу раз отрепетировала в уме свою речь. Начать надо так: «Эй, смотрел недавно мультфильмы?»

Глупо, конечно, но как еще?

Я с трудом дождалась конца фильма, чтобы приступить к выполнению задуманного.

«Леденящий ужас» оказался довольно забавным. Народ отрывался как мог. Швыряли чем‑то в экран, орали, открывали зонты, когда на экране шел дождь. Кто‑то даже вскакивал и плясал в проходе.

Потрясающий фильм, да, мне понравился. Пожалуй, даже больше, чем «Грязные танцы». Разве что в этом фильме нет Патрика Суэйзи.

Да, и не было там такого уж ужаса, чтоб прямо цепенеть. Так что у меня не было возможности броситься Майклу на шею, или у него – обнять меня, чтобы я не боялась.

Но вот что интересно. Я сидела рядом с ним около двух часов подряд. В кромешной тьме. Это уже что‑то. И он смеялся и одновременно поглядывал на меня, чтобы удостовериться, смеюсь ли я в тех же местах. Это тоже что‑то значит. Если кто‑то все время проверяет, смеешься ли ты в тех же местах, что и он, то выходит, что ты ему не безразлична. Это определенно что‑то значит!!!

Единственной проблемой было то, что Кенни, который сидел по другую сторону от меня, делал то же самое. В смысле, смеялся, и одновременно смотрел, смеюсь ли я.

Самое интересное, что это тоже должно что‑то означать.

После кино мы пошли в кафе «Под часами». И там все стало совсем странно.

Я и раньше, разумеется, бывала в «Под часами» – а то где же еще на Манхэттене можно съесть блинчик за два доллара? – но так поздно пока не доводилось. И с телохранителем я здесь тоже впервые.

Бедный Ларс страшно устал и заказывал кофе чашку за чашкой. Я оказалась за столом, сжатая между Майклом и Кенни (становится традицией). Нас была целая толпа: Лилли, Борис, мы втроем и весь компьютерный клуб. Все говорили одновременно и громко, я соображала, как бы мне обратиться к Майклу с вопросом о мультфильмах, и тут слышу, как Кенни шепчет мне в ухо:

– Не получала интересных мейлов на днях?

И тут до меня дошло. Только сейчас. Всплыла, значит, истина.

Я должна была догадываться.

Это был не Майкл. Майкл – не Джос Ирокс!!!

Думаю, какая‑то часть меня знала об этом с самого начала. Майклу несвойственно посылать анонимки. И вообще делать что‑нибудь втихаря. Не в его стиле не подписывать своих писем.

Хуже другое. НАМНОГО хуже.

Джос Ирокс – Кенни.

Не то чтобы Кенни был какой‑то плохой парень. Нет, вовсе нет. Он очень, очень хороший.

Единственный его недостаток – он не Майкл Московитц.

Я посмотрела на Кенни… Попыталась улыбнуться. Не знаю, что вышло.

– Кенни, – сказала я, – так это ты – Джос Ирокс?

– Ага, – Кенни кивнул и расцвел, – ты только сейчас догадалась?

Вот именно, что только сейчас. Все потому, что я полная идиотка, меня надо изолировать от общества.

– Хм, – сказала я, чтобы что‑нибудь сказать, – да, поняла, наконец.

– Здорово, – сказал Кенни с довольным видом, – ты так напоминаешь мне Джоси. Ну, из «Джоси и Котов». Она там лидер музыкальной группы, поет и в то же время раскрывает всякие тайны. Она классная. Прямо как ты.

О боже! Кенни. Мой партнер по биологии. Ростом под два метра, неуклюжий Кенни, который всегда дает мне списать домашку по биологии! Как я могла забыть, что он фанат японских мультиков? У него уже развилась зависимость от них. А его любимый фильм, кажется, «Бэтмен».

Застрелите меня, кто‑нибудь! О, застрелите меня, Кенни – мой тайный поклонник!

Я слабо улыбнулась. Наверное, к тому же еще и криво.

Но Кенни было все равно.

– Знаешь, – продолжал он, видимо вдохновленный моей улыбкой, – в последней серии Джоси и коты летят в космос. Так что она к тому же становится пионером в исследовании просторов Вселенной.

Боже, сделай так, чтобы я проснулась! Я сплю, мне снится плохой сон. Пусть все это окажется неправдой!

Зато надо радоваться, что я ничего не успела сказать Майклу! Вот был бы номер, если бы я подошла к нему и выдала то, что заготовила! В лучшем случае он решил бы, что у меня поехала крыша. А в худшем… даже не знаю.

– Миа, хочешь, как‑нибудь встретимся?

Ох, как я ненавижу это. На самом деле ненавижу. Почему люди предлагают встречаться «как‑нибудь» вместо того, чтобы по‑человечески предложить: «Давай встретимся с тобой в следующий вторник»? Потому что если будет назван конкретный день недели, то можно будет отвертеться. Сказать что‑то типа, «нет, знаешь, у меня на вторник намечено то‑то». И все.

Но нельзя же прямо сказать: «Нет, не хочу с тобой встречаться! Никогда!»

Это было бы грубо.

Я не хочу грубить Кенни. Мне нравится Кенни. В том смысле, что он забавный и вообще неплохой парень.

Но хочу ли я целоваться с ним?

Да не то чтобы очень.

Ну и что мне оставалось сказать?

«Нет, Кенни. Нет, Кенни, я не хочу встречаться с тобой, потому что так вышло, что я по уши влюблена в брата своей лучшей подруги»?

Нельзя так говорить.

Хотя, может, некоторые девчонки именно так и говорят.

А я не могу.

– Конечно, Кенни, – ответила я.

Вот если спокойно вдуматься, насколько ужасным будет свидание с Кенни? То, что не убивает, делает нас сильнее. Так утверждает бабушка.

После этого у меня не оставалось иного выбора, как позволить Кенни обвить рукой мою талию (той рукой, что у него осталась. Другая была плотно привязана к телу под одеждой, чтобы он ее не вынул). Костюм должен производить впечатление, что Кенни так страшно ранило при взрыве противопехотной мины.

Но мы сидели за столом так тесно, что рука Кенни, обвив меня, коснулась Майкла, и он посмотрел на нас…

И быстро перевел взгляд на Ларса. Словно бы он хотел… не знаю.

Может, он увидел, что происходит, и решил попросить Ларса прекратить это безобразие?

Нет. Конечно, нет. Быть того не может.

Но когда Майкл увидел, что Ларс на нас не смотрит, а сосредоточенно размешивает сахар в кофе, то он встал и громко так сказал:

– Ну, ребята, я пошел. Скоро утро.

Все посмотрели на него как на сумасшедшего. Некоторые даже еще не доели. А Лилли сказала:

– Что это с тобой, Майкл? Боишься не выспаться?

Но Майкл решительно достал кошелек и принялся высчитывать, сколько он должен.

Я тоже быстренько вскочила.

– Я тоже страшно устала, – сказала я, – Ларс, вызови машину.

Ларс встрепенулся, обрадовавшись, что появилось занятие, и запищал телефоном. Кенни тоже вскочил и начал болтать какую‑то ерунду:

– Ох, как жаль, что тебе пора, ведь еще совсем не поздно, а ты уже собралась. Миа, так я позвоню тебе?

При последнем вопросе Лилли посмотрела на меня, на Кенни, а потом – на Майкла. И тоже встала.

– Идем, дружище, – произнесла она и положила руку на плечо Борису.

Все вокруг зашарили по карманам в поисках денег… и тут я вспомнила, что у меня‑то нет ни цента. У меня нет с собой даже сумочки, куда бы можно было положить деньги. Это существенное упущение в моем свадебном наряде. Кто же знал, что понадобится?

Я поймала Ларса за локоть и шепчу ему:

– Ларс, мелочь есть? У меня финансы закончились.

Ларс кивнул и полез за кошельком. Тут влез Кенни:

– Нет, нет, Миа. Я заплачу за твои блинчики.

Это выбило у меня почву из‑под ног. Я не хотела, чтобы он платил за мою еду. И за пять чашек кофе Ларса.

– Нет, нет, – говорю, – что ты, не стоит.

Это не дало желаемого эффекта.

– Я настаиваю, – сказал Кенни и начал бросать деньги на стол.

Вспомнилось, что принцесса должна быть вежливой.

– Большое, – говорю, – спасибо, Кенни.

Ларс протянул Майклу двадцатку:

– Держи, за билеты в кино.

Но Майкл не взял денег. Стоп, это же деньги Ларса, папа завтра отдаст ему! Но тем не менее Майкл заметно смутился. Он весь покраснел, но денег все равно не взял.

– Не надо, не надо. Я приглашаю.

Пришлось и Майкла благодарить:

– Ну, спасибо тебе большое, Майкл.

Так захотелось сказать ему: «Забери меня отсюда!»

Ничего себе, положение – два парня платят за тебя, как будто я на свидании с обоими сразу!

Можно подумать, что для меня это такое уж счастье. Если вспомнить, что раньше в своей жизни я никогда ни с одним парнем не была на свидании. Не говоря уже о двух сразу.

Но никакого счастья я не ощущала. Потому что, честное слово, с одним из этих двух парней я категорически не хочу никуда ходить, и встречаться не хочу, и ничего не хочу!

Но с другой стороны, он признался мне в том, что я нравлюсь ему… Пусть даже признался анонимно.

Короче, все это так грандиозно, что я совсем запуталась. Хочется одного – забраться к себе в постель, завалиться одеялами с головой и притвориться, что ничего не было.

Только вот не могу я этого сделать, потому что мама с мистером Джанини в Мексике, и пока они не вернутся, мне придется жить в «Плазе» с бабушкой и папой.

Мы всей толпой вывалились на улицу, и те, кто жил далеко, полезли в лимузин. Надо же было подкинуть людей до дома, а в машине места – как в автобусе. Образовалась очередь, и Майкл встал за мной.

– Слышишь?

Я обернулась.

– Что я хотел сказать тогда тебе… Миа, ты выглядишь… ты выглядишь по‑настоящему…

На нас падали красно‑синие неоновые отсветы рекламы кафе «Под часами». Удивительное дело: даже в этом диком освещении, даже в своем чудовищном костюме Майкл был… ах, какой он был!

– Ты в этом платье выглядишь просто потрясающе, – выпалил он.

Я почувствовала себя Золушкой на балу. Я улыбнулась ему и забыла обо всем на свете… На одно короткое мгновение. Как вдруг…

– Эй, ребята, идете вы или как? – крикнул кто‑то.

Этот голос вернул меня с небес на землю. Мы обернулись и увидели, что Кенни высунул голову в люк на крыше и машет нам свободной рукой.

– Э‑э‑э, – потянула я в полном замешательстве, – да, да, конечно.

И села в машину, будто ничего не случилось.

И если хорошенько подумать, то, несомненно, так оно и есть. Ничего не случилось. Но в моем мозгу слышался какой‑то тоненький голосок, который тихо‑тихо, но настойчиво повторял: «Майкл сказал, что я выгляжу потрясающе. Майкл сказал, что я выгляжу потрясающе. Майкл сказал, что я выгляжу потрясающе».

И вот что я подумала. Может, Майкл, конечно, и не писал тех писем. И скорее всего, он не догадывается, что я самая классная девчонка в школе.

Но он считает, что я в своем розовом платье выгляжу потрясающе. И это все, что для меня сейчас имеет значение.

Я сижу в бабушкином номере, вся обложенная подушками, и подарками к свадьбе, и мягкими игрушками для ребенка. Роммель дрожит на противоположном конце дивана. На нем сегодня розовый кашемировый свитер.

Считается, что я сейчас пишу благодарственные письма, но на самом деле, естественно, веду дневник. Никто этого не замечает. Наверное, потому, что в гостях сейчас бабуля с дедулей. Они возвращаются в Индиану и заехали попрощаться по пути в аэропорт. В данный момент обе мои бабушки составляют список имен для ребенка. И естественно, обсуждают, кого приглашать на крещение.

(АААААААААН!!! Только не это!!!!!)

А папа с дедулей толкуют о перегное. Видимо, важная тема для фермеров из Индианы и владельцев оливковых полей в Дженовии. Если забыть о том, что дедуля держит магазин, а папа – принц. Ну и ладно. Разговаривают, и прекрасно. А могли бы и… ладно, не буду.

И Хэнк здесь. Тоже пришел попрощаться с дедулей и бабулей. Он всеми силами старается убедить их в том, что они не допускают ужасной ошибки, оставляя его одного в Нью‑Йорке. Но у него это плохо получается. Хэнка постоянно отрывают звонки по мобильному, он все время с кем‑то говорит. Судя по интонациям, это вчерашние подружки невесты.

И вот что мне теперь думается. Все на самом деле не так плохо в этой жизни. У меня будет братик или сестренка, и отчим у меня соображает не только в математике, но и в пинболе.

И папа показал мне, что на этой планете есть по крайней мере один человек, который не боится моей бабушки… Да и бабушка сама стала как‑то добрее, хоть так и не собралась съездить в Баден‑Баден. И с папой до сих пор не разговаривает, исключая крайнюю необходимость.

А, да, и сегодня, между прочим, мы встречаемся с Кенни в «Виллидж Синема», будем смотреть японский мульт‑марафон. Раз уж обещала, надо…

Но перед этим заеду к Лилли, и мы сделаем заготовки для ее следующего шоу, которое будет посвящено вытесненным воспоминаниям. Мы попытаемся загипнотизировать друг друга, чтобы проверить, помним ли мы что‑нибудь из своих прежних жизней.

Лилли убеждена, что в одной из своих прошлых жизней она была Елизаветой I.

А что? Я, кстати, верю.

Ну и переночую я тоже у Лилли, мы собираемся взять в прокате «Грязные танцы» и «Леденящий ужас». Усмотримся!

Да, и вот было бы здорово, если бы Майкл вышел к завтраку в одних пижамных штанах! Ну, или просто в джинсах. Но чтобы без футболки!

Вот и будет еще один впечатляющий момент.

Очень впечатляющий.