МИА ТЕРМОПОЛИС. 14 ЛЕТ И 364 ДНЯ

1. Прекращения голода на планете.

2. Новый комбинезон, 11 размер.

3. Новую щетку для Толстого Луи (от послед­ней он отгрыз ручку).

4. Станок в бальный зал дворца (чтобы я мог­ла заниматься балетом, как Лара Крофт в «Томб Рейдере»).

5. Чтобы ребеночек (мой братик или сестрен­ка) родился благополучно.

6. Победы человека над пустынями и засу­хами.

7. Голову Ланы Уайнбергер на серебряном блюде (шутка, впрочем, с долей правды).

8. Собственный мобильный телефон.

9. Чтобы бабушка бросила курить.

10. Чтобы Майкл Московитц пригласил меня на выпускной.

 

Когда я составила этот список, то с грустью увидела, что единственное, что я наверняка получу ко дню рождения, это пункт два. Ко­нечно, братик или сестричка непременно ро­дится, но это случится только через месяц, самое раннее. И бабушка в жизни не бросит курить. Мировой голод – такие вещи победить не может никто. Мой папа говорит, что мобиль­ный телефон я либо потеряю, либо сломаю, как ноутбук, который он мне как‑то подарил (я тут, кстати, ни при чем. Я всего лишь вытащила его из рюкзака и на секундочку поставила на раковину, и я не виновата, что Лана Уайнбергер толкнула меня, а раковины в нашей шко­ле всегда засорены, и в них вечно стоит вода. Ноутбук пробыл под водой всего пару секунд, он обязан был заработать снова сразу после высыхания. Но даже Майкл, гений как в му­зыке, так и в электронике, не смог спасти его).

Разумеется, единственное, на что бабушка обратила внимание, был пункт десять. Я откры­ла его в минуту слабости, не учтя, что меньше чем через двадцать четыре часа она и Майкл будут сидеть за общим столом на моем дне рож­дения.

– Что такое «выпускной»? Я не знаю этого слова.

Я ушам своим не поверила. Хотя, я же знаю, бабушка практически никогда не смотрит те­левизор, так что она не могла посмотреть ни «Она написала убийство», ни «Золотые девуш­ки», которые смотрят все старушки ее возраста ни, тем более, «Красавицу в розовом».

– Это праздник такой. Танцевальный ве­чер, – сказала я и потянулась за своим спис­ком, – не обращай внимания.

– И этот Московитц до сих пор не пригласил тебя на этот вечер, так я понимаю? – спросила бабушка. – И когда же он состоится?

– В следующую субботу, – ответила я. – Можно я заберу список?

– А почему ты не можешь пойти туда без него? – требовательно спросила бабушка. Она вдруг усмехнулась и осеклась, так как, по‑видимому, ей было больно двигать мышцами лица. – Ну как ты проделала в прошлый раз? Пусть полюбуется.

– Я не могу, – сказала я, – он только для выпускников. То есть, выпускники могут брать с собой кого‑нибудь из младших, но младшие сами по себе прийти не могут. Лилли говорит, что мне самой надо спросить Майкла, идет он или нет, но...

– НЕТ!!! – рявкнула бабушка и страшно выпучила глаза. Сначала я подумала, что она случайно проглотила кубик льда, но оказалось, она просто оторопела. Вокруг бабушкиных глаз по всему контуру проходит татуированная линия, чтобы каждое утро не заморачиваться с наложением косметики. Так что бабушкины выпученные глаза – это зрелище, на которое стоит посмотреть.

– Ты не можешь спрашивать ЕГО, – про­говорила бабушка, – сколько раз я должна тебе это повторять? Ты должна подманивать его к себе при помощи крохотных хлебных крошек и деликатных слов поощрения. Ты не можешь взять и грохнуть его по голове огромным бу­лыжником.

Конечно, я согласна с этим. Я не хочу нико­го лупить по голове булыжником, особенно если речь идет о Майкле. Но про хлебные крошки я не знаю.

– Ну и, – сказала я, – что же мне делать теперь? Выпускной будет меньше, чем через две недели, бабушка. Если я собираюсь туда пойти, то знать мне об этом надо заранее.

– Ты должна повилять вокруг да около ин­тересующего тебя вопроса, – сказала бабуш­ка. – Деликатно.

Я подумала.

– Ты думаешь, мне надо сказать ему, что я только что видела такое чудесное платье в ка­талоге «Секрет Виктории», что кажется, его специально сшили для выпускного?

– В точности, – ответила бабушка, – раз­ве что принцессы никогда не выбирают платье по каталогу.

– Понятно, – сказала я, – но, бабушка, ты не думаешь, что он сразу все поймет?

Бабушка хрюкнула, затем спохватилась и поднесла стакан с напитком к лицу, чтобы ус­покоить свою нежную кожу.

– Амелия, мы говорим о семнадцатилетнем мальчике, – сказала она, – он не мастер шпи­онажа. Ему даже в голову не придет, о чем ты на самом деле говоришь, если ты сделаешь это достаточно деликатно.

Но я не знаю. То есть я понятия не имею о том, что такое быть деликатной. Ну, напри­мер, как‑то на днях я попыталась деликатно сказать маме, что Ронни, наша соседка, может быть, не очень хочет слышать о том, сколько раз маме пришлось ночью встать, чтобы пописать, так как ребенок давит на ее мочевой пузырь. Мама задумчиво посмотрела на меня.

– У тебя есть самое заветное желание, Миа? – спросила она ни с того ни с сего.

Мы с мистером Джанини решили, что будем очень рады, когда она, наконец, родит этого ребенка.

Я совершенно уверена, что Ронни тоже бу­дет очень рада.