Мая, пятница, алгебра

О господи, с трудом пишу, руки сильно тря­сутся. Не могу поверить в то, что случилось... Просто не могу поверить, потому что это так ХОРОШО. Как это возможно? Со мной НИКОГ­ДА не случается ничего хорошего. Ну разве что, Майкл.

Но это...

Слишком хорошо, чтобы поверить.

А случилось то, что я вошла в класс алгеб­ры, ничего не Подозревая, ничего не ожидая. Села на свое место и начала вынимать из рюк­зака вчерашнюю домашнюю работу, с которой мне помог мистер Дж., как вдруг внезапно за­звонил мой мобильник.

Подумав, естественно, что у мамы начались роды или она снова грохнулась в обморок в от­деле мороженого в «Гранд Юнионе», я поспеш­но схватила трубку.

Но это была не мама. Это была бабушка,

– Миа, – сказала она, – можешь больше не переживать. Я решила твою проблему.

Клянусь, я не поняла, о чем она. Сначала так вообще растерялась.

– Какую проблему? – спросила я.

Я еще подумала, что, может, она доконала нашего соседа Верла, который вечно жалуется на шум. Может, она его убила?

Судя по характеру бабушки, это не безум­ное предположение.

Поэтому ее следующие слова привели меня в состояние полного шока.

– Да твой выпускной, – сказала она, – я тут поговорила кое с кем. И нашла место, где ты сможешь его отпраздновать, закончится за­бастовка или не закончится. Обо всем уже до­говорено.

Я посидела минуточку тихонько, держа те­лефон у уха, видимо, не вполне соображая, что такое я сейчас услышала.

– Подожди, – сказала я, – чего?

– Святые небеса, – раздраженно отозвалась бабушка, – я должна повторить? Я нашла мес­то, где ты сможешь отпраздновать свой выпуск­ной.

И тут она сказала мне, что это за место.

Я нажала отбой в полном ауте. Я просто не верила. Клянусь, вот не верила, и все.

Бабушка это сделала.

Я не про ее роль в одной из самых дорогих забастовок в истории Нью‑Йорка. Я вовсе не о том.

Она спасла выпускной. Бабушка только что спасла выпускной бал средней школы имени Альберта Эйнштейна.

Я посмотрела на Лану, которая решительно меня не замечала, и все из‑за того, что я послу­жила причиной отмены выпускного.

И тут до меня дошло. Раз бабушка спасла выпускной бал средней школы имени Альберта Эйнштейна, то и я могу спасти выпускной для себя.

Я толкнула Лану в плечо.

– Ты слышала?

– Что я слышала, дура? – спросила она.

– Моя бабушка нашла одно место для вы­пускного, – сказала я.

И назвала место.

Лана так обалдела, что не могла слова вымол­вить. Я привела Лану в состояние шока. Даже не понадобилось бросать в нее шоколадкой. В тот раз она МНОГО чего нашла сказать.

А на этот раз? Ни звука.

– Но есть одно условие, – продолжала я и назвала ей это условие.

Которое, конечно, бабушка не выставляла. Это условие – некий принцессин маневр. Соб­ственная моя хитрость.

Но я же учусь у мастера.

– Вот, – сказала я в заключение практи­чески дружелюбно, как будто мы с Ланой были задушевными подружками, а не заклятыми врагами, – либо мы договариваемся, либо приветик.

Лана не колебалась. Ни единой секунды.

– О'кей, – сказала она.

И внезапно все случилось прямо так, как у Молли Рингвальд. Я нисколько не шучу.

Не могу объяснить даже сама себе, зачем я сделала то, что сделала сразу после этого. Про­сто сделала. Как будто в меня вселился дух какой‑то другой девчонки, которая нормально об­щается с такими, как Лана. Я потянулась к ней, придвинула ее к себе и как чмокну!!! Я поце­ловала Лану Уайнбергер в лоб, прямо промеж бровей.

– Черт возьми, – сказала Лана и отшатну­лась, – ты что, совсем ополоумела, дура?

Но мне было наплевать, что Лана назвала меня дурой. Два раза подряд. Потому что мое сердце пело как те две птички, которые летают вокруг головы Белоснежки, когда она наклоня­ется над колодцем желаний.

– Погоди‑ка, – сказала я ей и вскочила с места... к немалому удивлению мистера Дж., который только что вошел в класс с чашкой кофе в руке.

– Миа, ты куда? – спросил он с изумлени­ем, когда я пронеслась мимо него. – Второй звонок только что прозвонил.

– Сейчас вернусь, мистер Джанини, – крикнула я через плечо и помчалась по коридо­ру к классу, где у Майкла шел английский.

Мне не пришлось изображать идиотку перед одноклассниками Майкла, потому что одно­классников Майкла нигде не было, ведь сегод­ня День прогула выпускников. Я влетела в его класс впервые в жизни. Обычно Майкл прихо­дил ко мне в МОЙ класс.

– Извините, миссис Вайнштейн, – обрати­лась я к его учительнице английского, – мож­но я скажу Майклу пару слов?

Миссис Вайнштейн, у которой тоже сегодня был легкий денек (она сидела с «Космо» в ру­ках), оторвалась от астрологического прогноза.

– Да, пожалуйста, Миа.

Я бросилась к удивленному Майклу и села к нему за парту.

– Майкл, помнишь, ты сказал, что пойдешь на выпускной только если ребята из твоей груп­пы тоже пойдут?

Майкл, по‑моему, еще не воспринял до кон­ца тот факт, что я нахожусь в его классе.

– А что ты здесь делаешь? – спросил он. – А мистер Дж. знает, что ты здесь? У тебя про­блем потом не будет?

– Да брось ты, – сказала я, – ну, скажи мне. Ты серьезно говорил, что пойдешь на вы­пускной, только если ребята из твоей группы тоже пойдут?

– Ну да, – сказал Майкл. – Но, Миа, вы­пускной же отменили, помнишь?

– А что если я тебе скажу, – небрежно, как будто говорила о погоде, начала я, – что вы­пускной вернули и поскольку нужна группа, комитет по выпускному выбрал ТВОЮ?

Майкл обалдел.

– Я бы сказал... да брось ты!

– Да я честно, я серьезно, – сообщила я. – Ох, Майкл, пожалуйста, скажи – да, я так хочу пойти на выпускной, так...

Майкл страшно удивился.

– Неужели? Но выпускной же такой... ба­нальный.

– Я знаю, что он банальный, – сказала я, совершенно так не считая, – я знаю, Майкл. Но я мечтала о выпускном всю свою сознатель­ную жизнь, ну, почти. И я верю, что только тог­да смогу достичь полной самоактуализации, когда мы с тобой вместе пойдем на выпускной...

Кажется, Майкл не мог поверить в то, что я говорю: что его группу действительно наня­ли на настоящий концерт; что этот концерт,– школьный выпускной бал; что его девушка призналась ему, что ее юнгианское дерево са­моактуализации будет расти быстрее, если он согласится взять ее на этот самый выпускной.

– Уф, – сказал Майкл, – ну ладно. Хоро­шо. Если ты так сильно этого хочешь.

Чувства захлестнули меня так, что я потя­нулась и схватила голову Майкла, точно так же, как до того схватила голову Ланы. И точно так же, как я это сделала с Ланой, я притянула к себе Майкла и запечатлела на нем поцелуй... правда, не между бровей, как у Ланы, а прямо в губы.

Майкла все это очень, очень удивило, если не сказать больше. Особенно, если учесть, что все происходило на глазах миссис Вайнштейн. Наверное, поэтому он покраснел до самых кор­ней волос.

– Миа, – произнес он как‑то придушенно.

Но мне было неважно, что я его смутила. Я была так счастлива!

– До свидания, миссис Вайнштейн, – крикнула я тоже изрядно заинтригованной уви­денным учительнице Майкла и выскочила из класса.

Я чувствовала себя так, как, наверное, чув­ствовала себя Молли, когда Андрю Маккарти пришел на выпускной и признался ей в любви. Несмотря на ее чудовищное платье.

И вот я сижу тут, сказала Лане, что «Скиннер Бокс» точно будут выступать на выпускном, и вся дрожу от счастья.

Я иду на выпускной. Я, Миа Термополис, иду на выпускной. Со своим бойфрендом и единственной любовью, Майклом Московитцем. Мы с Майклом идем на выпускной. МЫ С МАЙКЛОМ ИДЕМ НА ВЫПУСКНОЙ!!!!!!!!!!!!!

НА ВЫПУСКНОЙ!!!!!!!!!!!!!!!

 

ВЫПУСКНОЙ!