ЭЛФИ КОЭН, "БЕЗУСЛОВНЫЕ РОДИТЕЛИ", 2006 - Глава 9, часть 2

ПСЕВДОВЫБОР

Некоторые родители говорят о «праве выбора» не столько в контексте «позволить детям чаще поступать согласно собственному мнению», сколько как способ обвинить в намеренном решении поступить плохо. Фраза «но это ты выбрал нарушить правило» по сути использует слово выбор как дубинку по отношению к детям. Это так же способ оправдать реакцию в виде наказания, так что никого не удивит, что люди, так говорящие, чаще склонны использовать наказания и сходные с ними методы.

Взрослые, которые утверждают, что дети осознанно выбирают плохо себя вести похожи на политиков, которые говорят, что если ты беден, тебе некого винить, кроме себя самого. В обоих случаях все потенциально важные факторы, кроме личной ответственности, игнорируются. Особенно маленький ребенок, который еще не развил в себе способность к рациональному мышлению или контролю над своими импульсами – обе эти способности должны присутствовать, если мы говорим о том, что он совершает выбор. (Родители, которые понимают ограничения своего ребенка, также чаще помогают ему развить эти способности, а не занимаются обвинениями и наказаниями). Второе сходство в использовании слова «выбор» между родителями и политиками заключается в том, что от такой постановки вопроса выигрывают именно те, кто его так ставит. Нет никакой нужды пересматривать свои позиции и требования, можно просто сказать, что дети это выбрали.

Иногда даже не слово, а сама идея выбор используется неверно. Мы это видим, когда родители дают ребенку выбирать, хотя на самом деле оставляют выбор за собой. Есть три основных вида «псевдовыбора», и все три, к сожалению, можно найти в книгах для родителей, как рекомендации:

Первый вариант можно проиллюстрировать примером: «Ты помоешь посуду сейчас, или когда начнется твоя любимая передача?». Проблема не в том, что дано всего два варианта, а в том, что реального выбора не дается. Естественно, ребенок не хочет пропустить передачу. На самом деле родитель говорит: «Помой посуду сейчас же, а то я не дам тебе посмотреть твою любимую передачу», или, говоря общими терминами, «делай, что я тебе сказал, или будешь наказан». Отсыл к «выбору» - всего лишь способ замаскировать угрозу.

Второй вариант отличается только тем, что случается уже после того, как ребенок что-то натворил. Родитель объявляет, что ребенок будет наказан, но описывает это как нечто, что ребенок сам просил – «Я тебе говорил, что будет, но ты предпочел быть наказанным». Фраза нравится многим родителям, потому что снимает ответственность за то, что они намереваются сделать, но по своей глубокой сути она нечества и манипулятивна. К обиде на наказание прибавляется оскорбление от манипуляции, в которой мир так перевирается, что ребенку сообщают, будто он сам выбрал страдать. «Ты предпочел быть наказанным» - это ложь, честный родитель скажет, что «я предпочитаю тебя наказать».

Чуть иной версией того же самого являются фразы типа «Не заставляй меня тебя отшлепать» (или «отправить в свою комнату») – претендующие, что ребенок несет ответственность за то, что «заставляет» родителя обратиться к наказаниям. Очень интересно наблюдать, какое количество людей, настаивающих, что ребенок должен нести ответственность за свои действия – зачастую до того, как он вырос достаточно, чтобы быть способным это делать – переворачивают реальность так, чтобы избежать ответственности за СВОЕ поведение («Я тут не при чем. Это ребенок заставил меня так с ним поступить!»).

Последняя версия псевдовыбора состоит в том, что родители дают ребенку право выбирать, но недвусмысленно показывают, какой выбор должен быть сделан. Что-то приемлемо, а что-то нет, и ребенок должен догадаться, чего от него ждет родитель – если хочет и дальше иметь право выбора. Фраза «думаю, ты еще слишком мал, чтобы это выбирать» на самом деле означает «ты выбрал не то, что мне хотелось». Просто скажите ребенку «я выберу за тебя», по крайней мере это будет честно.

ГРАНИЦЫ ГРАНИЦ

Даже тем родителям, которые избегают псевдовыбора, имеет смысл подумать, не ограничивают ли они возможности выбирать у своих детей. Есть определенные вещи, которые родители выбирают за детей, и тот выбор, который совершает ребенок, зачастую нужно ограничить, мне не нравится, когда родители (или те, кто родителям советует) пафосно, с чувством глубокого удовлетворения заявляют о неоьходимости «устанавливать границы». Слишком часто это фраза используется, чтобы оправдать подход излишнего контроля.

Особенно это так, когда одновременно заявляется, что мы не должны чувствовать себя виноватыми в том, как поступаем с детьми, потому что дети, несмотря на явное сопротивление, нуждаются в границах. Как сказал Томас Гордон, это опасная полуправда. Дети могут ПРИНИМАТЬ границы, и даже признавать их важность, но НУЖДАЮТСЯ они в том, чтобы с ними советовались, а не чтобы их приструняли. Посмотрите, как по-разному дети реагируют на правила, выставленные родителями, по сравнению с теми, в принятии которых они участвовали. Вопрос, который мы должны задавать, как сказал Гордон, не в том, нужны ли ограничения и правила, а в том, кто их устанавливает: родители в одиночку, или родители совместно с детьми.

Иногда границы проложены так, что дети имеют право выбора только в бессмысленных вещах. Одна мама гордо мне рассказывала, что позволяет ребенку выбирать каждый раз, когда ей все равно, какой выбор будет. Преимущество автономии, о которой я говорил раньше, в том, что дети должны выбирать там, где нам ВАЖНО, какой будет выбор. Дети должны иметь возможность выбирать там, где, возможно, мы вынуждены будет несколько напрячься.

Естественно та степень, в которой мы даем им возможность выбирать, будет во-многом зависеть от их возраста: я не говорю, что 3 летний ребенок должен выбирать, делать ли ему прививку. Но даже в таком возрасте ребенок может вносить посильный вклад в решения более значимые, чем какого цвета чашку ему дать. Очень важно подумать о тех вопросах, которые обсуждаются. В некоторых областях, таких как вопросы здоровья и безопасности, выбор ребенка будет ограничен, например КОГДА принимать ванну, или какого цвета шлем надеть, когда он отправляется кататься на велосипеде. Но в других областях, как например обставить и декорировать детскую, им нужно больше пространство, чтобы поступать так, как им хочется. (Авторитарные родители, напротив, не только дают детям минимум выбора, но и относятся к вопросам вкуса и личных предпочтений так, как если бы они были вопросами морали с одним правильным ответом – и этот ответ, конечно же, должен дать родитель).

Я не стану пытаться подробно расписать то, что можно позволить решать отдельно взятому ребенку (которого я никогда не видел) в его возрасте. Наша задача в том, чтобы отдавать себе отчет, каждый раз, когда мы говорим, что ребенку НЕ СЛЕДУЕТ давать права выбора в том или ином вопросе, мы поступаем так, потому что действительно это не имеет смысла, а не потому, что нам не хочется делиться властью. Даже самым эффективным родителям зачастую бывает сложно передать часть власти, но они все равно стараются так поступать. А если нет, то потом они часто стукают себя по лбу и бормочут: «Постойте. А почему я сам все решил? Почему я сказал им, хотя мог бы спросить?»

Один из способов убедиться, что вы даете детям реальное право выбора, это выходить за рамки ограниченного выбора из предложенного вами списка («Что ты хочешь делать, а, б или в?»). Возможно, такой выбор – это все, с чем способен справиться маленький ребенок, но к моменту достижение 5-6 лет у детей должна быть масса возможностей ПРИДУМЫВАТЬ варианты, а не только выбирать из тех, что вы для них подготовили. Постарайтесь спрашивать больше открытый вопросов: «Чем бы ты хотел сегодня заняться?». Вполне можно предложить несколько идей если кажется, что ребенок в замешательстве. Но не лезьте раньше времени. Настоящая независимость рождается в созидании, и не выборе из имеющегося.

ЕСЛИ ОНИ ДОЛЖНЫ, НО НЕ ХОТЯТ

Предположим, мы подумали о том, стоит ли за нашей просьбой разумная причина, все равно будут требования, которые не обсуждаются. Будут ситуации, где нужно, чтобы ребенок слушался, случаи, когда мы должны сказать «нельзя», и «ты должен». Что тогда?

Хорошие новости заключаются в том, что родители, которые не требуют постоянного подчинения, могут обнаружить, что дети им доверяют и поступают так, как их просят, когда ситуация того требует. (Точно так же как дети, которые в принципе имеют право участвовать в принятии решения, вовсе не испытывают потребности участвовать в каждом решении). Сопротивление часто встречается там, где дети чувствуют свое бессилие, и вынуждены самоутверждаться в преувеличенной манере.

И все же, все равно будут ситуации, когда дети будут противиться сказанному, какими бы важными не были ваши причины, и как бы редко вы ни прибегали к власти. Но даже в таких ситуациях есть альтернативы наградам и наказаниям, и жесткой авторитарности.

1. СТАРАЙТЕСЬ МИНИМИЗИРОВАТЬ ДАВЛЕНИ

Будьте как можно более добры и мягки. Не пугайте ребенка своей властью. Если ребенок расстроен, и рассерженно сопротивляется любому предложению с вашей стороны, не позволяйте втянуть себя в войну. Нет смысла ничего обсуждать, когда ребенок расстроен, а ответные крики тем более. Дайте ему время прийти в себя, гроза пройдет.

Это касается и случаев пассивного сопротивления. Представьте, что вы просите ребенка убрать игрушку. А он игнорирует, сидит к вам спиной и продолжает играть. Очень большой соблазн настоять, надавить, и поднять ставки. В конце концов, вашей власти брошен вызов! Детям нельзя позволять игнорировать родителей! Но что, если бы вы досчитали до 10, попросили бы его убрать за собой, когда он закончит играть, и ушли бы? Немного отступив, дав ему пространство для выбора, вы позволяете ему сохранить независимость и достоинство.

Судя по моему опыту, подход без конфронтации приносит лучшие результаты, и при торговле, сохраняет всем хорошее настроение и не портит отношения (более того, такая тактика «попросить и отойти» может использоваться и учителями в школе). Но она безусловно требует значительной способности сдерживаться, равно как и гору старого доброго терпения. Особенно с маленькими детьми сложно ожидать немедленного послушания каждый раз, каков бы ни был наш стиль родительства. Мы должны быть готовы повторить просьбу или запрет (равно как и их причины) несколько раз. Мы должны понять, что будут плохие дни. Нереалистично ждать от детей постоянного подчинения, и деструктивно думать, что неподчинение – это битва, в которой мы каждый раз обязаны одержать верх. Помните, в долгосрочной перспективе традиционные методы не работают, а вреда могут нанести много.

2. БУДЬТЕ ЧЕСТНЫ

Если то, что вы просите у ребенка – не очень интересно, признайте это. Если вы хотите, чтобы он вел себя потише, потому что у вас уже звенит в голове за целый день, так и скажите. Не надо придумывать более внушительные причины, или прикидываться, что то, что вы его просите сделать – это весело, если это не так. Постарайтесь ситуацию его глазами, и скажите об этом: «Я знаю, что тебя злит, что тебе нельзя …., милый, и ты наверное хотел бы, чтобы я к тебе не лез, да? Но…»

3. ОБЪЯСНИТЕ ПРИЧИНУ

«Потому что я так сказал» - это не причина, это вызов грубой силы и способ научить ребенка тоже к ней прибегать. Лучше не только избегать этой фразы, но и непременно объяснять причины. Большинство наших просб можно объяснить даже 2 летнему ребенку, если подобрать слова, часть из которых им будет понятна («твой брат ждет, что мы заберем его из школы, если мы сейчас за ним не пойдем, он не будет знать где мы, и расстроится»). Объяснение причин не гарантирует, что ребенок с радостью последует нашим требованиям, - так же, как если бы нам кто-то говорил, что мы должны сделать то-то, и не должны делать то-то – но шансы того, что ребенок примет просьбу, вырастают намного. В любом случае, люди в любом возрасте имеют права знать причину, когда что-то ограничивает их свободу.

4. ОБРАТИТЕ В ИГРУ

Используйте воображение, чтобы помочь детям найти какую-то радость в делах, которые по сути своей не такие уж увлекательные. Если дети отказываются чистить зубы, можно придумать послушать звук, с которым щетинки скользят по зубам, а значит, всякую «бяку» они счищают. Более продвинутые могут придумывать игры в самолеты, в которых зубная щетка приземляется в рот, а потом разгоняется и снова взлетает. Придумайте свои варианты, а еще лучше, попросите придумать ребенка. Более старшим детям можно предложить подумать, например о времени, которое занимает какое-нибудь скучное занятие. «Как быстрее помыть пол – шваброй или тряпкой? Давай засечем?»

5. ПОКАЖИТЕ ПРИМЕР

Родители не обязаны следовать всем тем же правилам, что и дети, однако большинство правил должны распространяться и на нас. Если мы просим детей убирать за собой, или выключать свет, когда они выходят из комнаты, не перебивать нас, не говорить оскорбительным тоном или не ругаться, мы должны делать то же самое. Дело не только в справедливости, гораздо легче научить детей поступать так, как поступаем мы сами.

6. ДАЙТЕ ИМ КАК МОЖНО БОЛЬШЕ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ВЫБИРАТЬ

В пределах того, что они должны выполнить, спросите – как они хотят это сделать, где, когда, с кем. Как только вы начнете думать об этих вещах творчески – и привлечете к этому детей – вы удивитесь, сколько вы найдете возможностей для принятия решений, даже если изначально уже решено, что нужно сделать.

Эти 6 примеров можно комбинировать. Например, дочка не хочет мыть руки перед едой. Родитель может сказать, «Да, я понимаю, играть (рисовать, валяться на полу и т.д.) гораздо интереснее, чем идти к раковине, но руки помыть надо, чтобы ты не наелась грязи и не заболела. Если руки грязные, тогда может ротик и порадуется еде, а вот животик очень расстроится (или изобразите обиженный больной животик смешным голосом). Где ты помоешь руки – в ванной или на кухне?» Можно предложить и другой выбор: «Ты сама помоешь, или со мной?» (предполагается, что Вы тоже моете руки перед едой). «Хочешь помыть под краном, или развести тебе пенку с пузырями в воде в тазике?». И так далее.

 

Иногда дети делают совершенно неприемлемые вещи, и мы должны остановить их намерения. Они могут ощущать наше вмешательство, как наказание, и при этом гораздо сложнее работать с настоящей причиной такого поведения, или не испортить отношения. По этой причине прямое принуждение – это крайняя мера, которой не стоит злоупотреблять. И где это возможно, мы должны постараться смягчить удар и минимизировать наказательное воздействие нашей реакции. Тон голоса должен быть теплым и понимающим, и мы должны быть полны уверенности, что рано или поздно сможем решить проблему вместе.
Более того, нужно постараться найти способы для ребенка вернуть себе чувство собственного достоинства и власти. Если мы не готовы отпустить 12 летнего подростка на вечеринку без присутствия взрослых, и он здорово обижен на такое решение, может быть есть другие части его жизни, где мы могли бы предложить ему больше самостоятельности. Может быть, он будет сам выбирать, какие одежду одевать и покупать, или во сколько приходить домой, или сколько сидеть за компьютером. Если для этого нужно заумное название, назовите это «компенсационная поддержка автономией».
Однажды я ездил по магазинам со своей 3 летней дочерью, и она отказалась идти в машину, устроив сидячую забастовку прямо на дороге. К счастью, я не спешил, поэтому остался милым и просто ее подождал. В конце концов она встала, и потопала в машину, отказываясь со мной разговаривать. Я не принуждал ее, но в реальности, я добился своего, а она своего не добилась, и поэтому она была недовольна. Когда мы приехали домой, она сказала, что не хочет выходить из машины, а хочет послушать музыку в гараже. Я не только разрешил ей это делать дольше, чем обычно, но и заходил периодически, чтобы спросить, готова ли она идти домой. Моим намерением было не ускорить ее возвращение, а добиться, чтобы она чувствовала – и чтобы она чувствовала, что я понимаю – это ЕЕ решение. Суть проста – если в чем-то вам пришлось поступить так, что чувство власти и уверенности в себе ребенка уменьшилось, увеличьте его в чем-то другом.

Пассивная агрессия сидячей забастовки, конечно, не бросает нам такого выбора, как активная агрессия истерики. Некоторые думающие авторы видят в истериках необходимый этап развития, другие видят в них знак, что дети бесятся на поведение родителей, скорее всего вполне обоснованно, и не знают как еще этот гнев выразить. Думаю, обе точки зрения имеют в себе зерно правды, возможно, истерики вовсе необязательные и желанны, с одной стороны, или не являются показателем плохого родительства, с другой. В любом случае, важно, чтобы мы реагировали на них конструктивно, когда они возникают, и если возникают.ё

Правило номер один: Если вы в общественном месте, игнорируйте окружающих. Чем больше вы думаете или беспокоитесь о том, что о вас подумают окружающие, тем больше шансов, что вы будете более жестки, и менее терпимы, и выражать меньше любви, чем наедине. Важно не то, что о вас думают, важны потребности вашего ребенка.

Правило номер два: Представьте ситуацию со стороны ребенка. Скорее всего ребенок в истерике сам боится своей ярости, в панике от того, что не может с собою совладать. Поэтому вы ничем ему не поможете, если будете его игнорировать или накричите на него. Используйте минимальный контроль, только чтобы убедиться, что никто, и менее важно, ничто, не подвергается опасности. Сосредоточьтесь на том, чтобы оказывать спокойную поддержку и успокаивать. Дайте истерике отыграть. Позже, когда все будут спокойны, вы сможете заняться тем, что за ней стояло.

ТРЕНИРОВКА

Одной из задач этой главы было показать, как часто мы исключаем детей из возможности принятия решений, которые им вполне по силам, тем самым упуская возможность для них поучиться самостоятельности, и удовлетворить их потребность в независимости. Поэтому я предложил жизненные примеры, где можно позволить ребенку решать самому.
Проблема в том, что я не знаю, насколько эти примеры имеют смысл в ВАШЕЙ жизни. Если бы мы сидели в одной комнате, я бы смог ответить на ваши конкретные вопросы и проблемы. Может быть я бы мог предложить варианты в ваших уникальных ситуациях, как дать ребенку возможность выбирать и принимать решения. Но это книга, поэтому лучшее, что я могу сделать – это передать эту возможность вам. Во всех следующих ситуациях рекомендую привлечь вашего мужа или жену, или друга – другого родителя.

Упражнение 1

Для начала, давайте придумаем ответы на наиболее частые проблемы. Задача в том, чтобы у нас появилась привычка, выходить из проблемы в конструктивном ключе, и понимать, в чем разница с обычным ответом.
Пример 1: Ребенок отказывается идти спать, сначала делая вид, что он не слышит, когда вы говорите, что пора, потом настаивая, что ему нужно сделать что-то самое последнее и самое-самое-самое последнее, потом доказывая, что не справедливо посылать его спать так рано, а потом просто отказываясь злым голосом.

Какова обычная, дисциплинарная реакция?

 

А как можно было бы подойти конструктивно?

 

Пример 2: Недавно ребенок начал общаться оскорбительным тоном – с вами, или с младшим.
Напишите варианты обычной дисциплинарной реакции?

Как можно было бы подойти конструктивно?

 

УПРАЖНЕНИЕ 2
Подумайте о том, что делает ВАШ ребенок, что вас беспокоит. Это может быть что-то из того, что описано в этой книге, или что-то, что я не упомянул.
Опишите проблему:

 

Предположим, вы уже неплохо представляете, чего делать не стоит. Теперь потратьте время – минуты, часы, дни – и придумайте, как можно это решить конструктивно с ребенком. Запишите это здесь.

 

Подчеркните ту идею, которую планируете попробовать. Опробуйте ее. Когда пройдет достаточно времени, запишите, как это сработало, что бы вы в следующий раз сделали по-другому.
Можете сделать несколько раз, если вам это помогает.

УПРАЖНЕНИЕ 3
Теперь, когда вы прочитали о конструктивных подходах, придумали свои собственные, и опробовали их с собственным ребенком, пришло время для последнего шага: придумать конструктивные подходы не к вашему ребенку, а С ВАШИМ РЕБЕНКОМ.
Если вы хотите это сделать с другой проблемой, опишите проблему.

Когда будет подходящее время, спросите ребенка, как бы он решил эту проблему. Постарайтесь, чтобы он предложил несколько вариантов, запишите их. Вместе с ребенком выберите те, которые кажутся наиболее подходящими. Опробуйте их.
И, наконец, запишите, как прошло, и что можно сделать по-другому в следующий раз.

ГЛАВА 10
С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ РЕБЕНКА

Как вырастить счастливых детей? Это важный вопрос, а вот еще один: Как вырастить детей, которых беспокоит, счастливы ли ОКРУЖАЮЩИЕ ИХ?

Важно, чтобы первый вопрос не был важнее второго, также важно, чтобы мы не тратили больше энергии, на то, как заставить детей быть вежливыми и воспитанными, чем на то, как пробудить в них искреннее сострадание и желание поступать хорошо. Мы должны думать о моральном развитии детей.

Чтобы это сделать, имеет смысл вспомнить всякие термины, которыми полны книги для родителей. «Границы», «Пределы дозволенного» обычно воспринимаются как ограничения, которые взрослые накладывают на детей. Но разве нашей целью не является вырастить детей, которые не будут поступать плохо, не потому, что мы им запретили, а потому, что они сами так не хотят поступать. Ограничения, таким образом, должны появляться внутри у ребенка. Мы хотим, чтобы они спрашивали себя: «А если я так поступлю, как будет тому ребенку?», а не «а можно мне это сделать?» или «А мне не попадет, если я это сделаю?».

Это амбициозная цель, но вполне реальная, ведь у нас прекрасный материал. Живые существа имеют врожденную способность заботиться. Поэтому родители, которые хотят вырастить чуткого и заботливого ребенка, уже «все имеют в комплекте ребенка», как выразился Марти Хоффман.
Естественно, это не значит, что дети самостоятельно вырастут в высокоэтичных существ, если предоставить их самим себе. Им нужна наша помощь. Прежде всего, нам нужно прекратить делать вещи, связанные с обесцениванием морали – поощрения и наказания – которые по сути своей аппелируют, и максимально фокусируют ребенка на собственном корыстном интересе. Избавление от этих столпов традиционной дисциплины – это важный способ помочь ребенку настроиться на чувствование потребностей окрущающих. Но это лишь один шаг. Нужно не только убрать плохие привычки, нужно еще завести хорошие.

МОРАЛЬНЫЕ ДЕТИ

В области морали было проведено много исследований различными специалистами по детскому развитию, и особенно теми, кто фокусируются на «досоциальной» стадии развития. Если проработать все эти данные, можно извлечь несколько основных рекомендаций о том, как способствовать моральному росту ребенка (и, кстати, это не совпадение, что многие из них совпадают с принципами Безусловного Родительства, которые я обозначил в седьмой главе.

1. ИСКРЕННЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ О НИХ

Краеугольный камень морального развития ребенка – это связь между родителем и ребенком. Любые советы и попытки влияния должны базироваться на отношении, которое ребенок воспринимает как теплое, безопасное, и безусловно любящее. Те же самые слова всплывают в рекомендациях по воспитанию морали в детях от совершенно разных экспертов: близость, забота, уважение, сочувствие, открытость к общению. Это – базовые потребности любого живого существа. Когда эти потребности удовлетворены, ребенок свободен от постоянной потребности их удовлетворять, и способен помогать другим. Но если эти потребности не удовлетворены, они продолжают звучать в голове ребенка, и он остается глухим к просьбам о помощи от других людей.

Дети, которые знают, что любимы, чувствуют себя в большей безопасности, и менее страшатся неудач. Поэтому они более прямолинейно идут на контакт с окружающими, в том числе и сильно отличающимися от них. И в этом есть еще бонус: дети, уверенные в любви своих родителей не только больше откликаются на чувства других, они более уверены в себе и независимы, они выделяются большими социальными навыками и психологическим здоровьем в различных аспектах.

2. ПОКАЖИТЕ, КАК ЖИВЕТ МОРАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК.

Еще до того, как научатся ходить, дети уже впитывают наши ценности. Они учатся на нашем примере, что это такое – быть человеком. Если они видят, как вы невозмутимо прошли мимо кого-то, кому стало плохо, они уясняют, что боль другого человека их не касается. Но если они видят, что вы беспокоитесь, даже о незнакомых, они получают сильнейший урок морали. Дети чаще дают деньги на благотворительность, если они видели, как кто-то это делает, даже если это было давно. И результат личного примера особенно силен, согласно исследованиям, если дети считают этого человека добрым и заботливым. По тому же самому принципу, родители, которые хотят воспитать в ребенке честность, принимают решение никогда не лгать своему ребенку, даже если гораздо легче сказать, что конфеты кончились, чем объяснить, почему их больше нельзя.

Мы также можем показать детям пример, что не все хорошие поступки – это легко и приятно. Например, очень сложно разобраться с ситуацией, в которой две ценности (скажем, честность и сострадание) противоречат друг другу. Очень сложно решить, какой важностью обладает помощь другому человеку, если бы мы предпочли в это время заняться чем-то для себя. Вы можете пригласить ребенка «себе в голову» и показать ему, как вы принимаете решения – как вы думаете и чувствуете – в решении этих дилемм. Они познают процесс, с помощью которого вы пытаетесь быть хорошим человеком, но, что еще важнее, они поймут, что мораль - это не всегда однозначно.

3. ДАЙТЕ ИМ ВОЗМОЖНОСТЬ ПОПРОБОВАТЬё

Насколько важно смотреть, настолько важно пробовать. Поэтому давайте детям все возможности вам помогать. Если ребенок должен позаботиться о младшем, или о домашнем животном, то у них перед глазами живой урок того, какие плоды приносит забота. Они не только видели и слышали о ней, они сами заботились. Это также помогает им думать о себе, как о заботливых людях.

Это одна из причин, почему лучшие учителя так организуют свои занятия, чтобы дети учились друг у друга. Целые сотни исследований показали, что дети думают лучше, если у них есть возможность поделиться способностями, подумать вместе, как решить задачу. Но они также приобретают что-то кроме знаний: они учатся думать и беспокоиться о других людях. Сотрудничество - это по сути переживание человечности, которое дает участникам возможность сформировать доброжелательное отношение к другим. Сотрудничество способствует развитию доверия, чуткости, открытости в общении, и в конце концов, умения заботиться и помогать. Напротив, взращивание детей в индивидуалистическом, соревновательном стиле не только лишает их этих возможностей, но и деструктивно по сути. Вплоть до того, как выразила эта группа исследователей, «конкуренция подавляет щедрость к окружающим ровно настолько, насколько сотрудничество ее развивает».

4. ГОВОРИТЕ С НИМИ

Для родителей есть две базовые альтернативы использования власти: любовь и логика. В идеале мы бы хотели давать ребенку их некую смесь, часть из головы, часть из сердца. Безусловная любовь, конечно же, является центровой темой этой книги. Но мы также должны понимать важность логики, объяснений, и в особенности – для морального развития. Так как эта тема несколько сложнее, чем предыдущие 3 пункта, я задержусь на ней чуть дольше.

Родители, которые по-настоящему хотят, чтобы их дети выросли хорошими людьми, тратят огромное количество времени, направляя их и объясняя им суть вещей. Нам недостаточно просто иметь ценности, эти ценности необходимо объяснить детям напрямую, и так, чтобы это соответствовало уровню понимания ребенка. Если мы этого не будем делать, мы все так же будет влиять на детей, но не всегда так, как мы надеемся. Например, если мы промолчим, когда ребенок совершает эгоистичный поступок, мы проявим недвусмысленную реакцию, которая несет в себе больше принятия эгоизма, чем ценности невмешательства.

Мы должны установить понятные моральные нормы, прямо объяснить, чего мы ожидаем, но при этом по минимуму прибегая к принуждению. Да, в том, что мы говорим детям (о том как можно и как нельзя поступать с другими) должна быть сила, но важно, чтобы сила не была самой сутью нашего послания. Иначе это создает климат страха, который не позволяет учиться. Если мы ведем себя так, что ребенок знает, что если он совершит плохой поступок – то ему будет плохо, то мы всего лишь покупаем себе временное подчинение, и не создаем глубинной мотивации.

Но давайте пойдем на шаг дальше. Понимание морали не только не приходит с криками и руганью, оно и не приходит и со спокойной речью. Простой запрет «не поступай так» ничему не учит. Более того, он делает ребенка более осторожным в принципе, и уменьшает так же шансы, что он обратиться к нам за помощью. Более конкретное предложение «мы не бьем людей» тоже не сильно лучше. Если мы хотим учить морали, мы не просто должны сообщать, что драться плохо, а делиться – хорошо. Самое важное – помочь детям понять, ПОЧЕМУ это так. Если не объяснять этого, то по умолчанию подразумевается, что бить плохо, а если ты ударишь, ты будешь наказан.

Когда мы спокойно излагаем причины, мы добиваемся сразу двух целей. Во-первых, мы сообщаем детям, что для нас важно и почему. Во-вторых, мы заставляем работать их сознание, помогаем им задуматься, или даже потягаться – с вопросом морального характера. Логика помогает ребенку научится независимо мыслить, и так же сообщает ребенку, что хотя мы и хотим на него повлиять, мы так же хотим, чтобы он думал сам за себя. Эти выводы были сделаны в результате исследований: по мере взросления, дети, родители которых объясняли причины, а не просто требовали подчинения, были склонны поступать альтруистично в важных решениях (по результатам одного исследования), и были склонны более активно участвовать в политических и социальных движениях (по результатам другого). Поэтому: лучше говорить, чем кричать. Лучше объяснять, чем говорить. А теперь добавлю – лучше, чем объяснять, или, скорее, лучше, чем только объяснять – обсуждать. Изучение любых предметов (например, математики) – это не в основном не вопрос получения информации. Люди – это не пассивные приемники, в которые заливаются данные. Мы учимся понимать идеи и концепции – понимая и продумывая их со всех сторон. Это касается математики, это касается и моральных ценностей. Как бы красноречиво мы не объясняли важность каких-то этических норм, мы вряд ли добъемся от детей их следования. Дети не будут поступать правильно, если то, что мы им говорим, не стало частью их взгляда на мир. Если мы хотим, чтобы они выросли людьми, которыми управляют внутренние принципы, а не людьми, которые следуют указаниям, тогда нам нужно дать им шанс выстроить для себя такие понятия, как, например, справедливость, или смелость. Они должны снова их изобрести, проживая свой опыт жизни, и задаваясь своими вопросами, они должны решить (с нашей помощью) сами, каким должен быть достойный человек.

Все это, естественно, соотносится с акцентом на самостоятельность и автономность ребенка, который я сделал раньше. Так что здесь я бы хотел привязать этот акцент и к идее морали. Одно из исследований показало, что наиболее впечатляющее моральное развитие продемонстрировали дети (разного возраста), родители которых не поучали, а обсуждали с ними проблемы в форме диалога. Лучшие результаты были у детей тех родителей, которые оказывали ребенку поддержку и понимание «спрашивая мнения ребенка, задавая проясняющие вопросы, перефразируя, проверяя взаимопонимание». Другое исследование нашло, в более широком смысле, что дети, которым дают активную возможность принимать собственные решения, показывают более высокий уровень морального развития.

Процесс поддержания автономии ребенка может иметь несколько форм. Во-первых, мы хотим донести, что мнение ребенка важно для нас, слушая его внимательно и с уважением. Однако Мэрилин Уотсон, эксперт детского развития, также рекомендует «воздержаться от активного аргументирования и защиты наших позиций, так как мы ошеломляем ребенка силой своей логики». Вместо этого, мы должны «помочь детям найти причины в поддержку их собственных взглядов, даже если мы эти взгляды не разделяем».

Уотсон предлагает следующий пример: Представьте, что ребенок хочет смотреть по телевизору что-то, что вы считаете неподходящим, и она поддерживает свое требование аргументом, что «все мои друзья смотрят это шоу». Конечно, вы можете быстро выиграть спор старым аргументом «а если все твои друзья решат прыгнуть с моста?», но вы же понимаете, что она имеет в виду, но не может выразить «Я боюсь, что стану белой вороной среди моих друзей, потому что буду одна лишена того, что все знают». Поэтому отвечайте на то, что на самом деле имеет в виду ваш ребенок – а если вы не уверены, проверьте свои догадки. «Помогите ей сформулировать ее позицию», - рекомендует Уотсон, - «или даже предложите лучший аргумент в защиту ее позиции», даже если в конце концов он не выиграет спор, потому что, например, вы считаете данное шоу слишком жестоким.

Помните, ваша задача – не добиться своего. Напротив, ваша задача, чтобы ребенок понял, что ей не нужно быть такой аргументированной или логичной, как вы, чтобы ее принимали всерьез, и что вы хотите помочь ей научиться формулировать свои аргументы более убедительно. Мы ХОТИМ, чтобы дети могли парировать, если они делают это с уважением, и мы хотим, чтобы они делали это хорошо.

Предыдущий материал показывает, что важно, каким образом мы доносим объяснения до ребенка. А теперь я хочу добавить, что не только стиль объяснений, но и их содержание также важны. Я уже говорил раньше, что недостаточно сказать ребенку, что причинять боль – это плохо, мы должны помочь им понять, ПОЧЕМУ это плохо.

Ну так, почему это плохо?

Один из ответов касается личной выгоды. Как я уже говорил ранее, этот же ответ доносит и наказание, без обличения в слова. Дети учатся, что поступать плохо нельзя потому, что если их поймают, им тоже будет плохо. Некоторые родители не столько бьют, сколько объясняют, но причины, которые они приводят, говорят о том же самом мотиве. «Если ты будешь вредничать, никто не захочет с тобой дружить». «Если ты толкаешься, однажды кто-то толкнет тебя в ответ, или еще чего похуже». С той же самой логикой такие родители могут объяснять, что помогать другим нужно, чтобы добиться выгоды для себя: «Если ты дашь Маше свой самокат, она может быть даст тебе потом свой лего». Иными словами, люди будут поступать с тобой так, как ты будешь поступать с ними.

Видите проблему? Данный подход совершенно не затрагивает саму идею думать о других. Он лишь стимулирует поиск выгоды и расчетливость. Дети могут поступать плохо, если они придумают, как избежать наказания или негативных последствий для себя – или задуматься, зачем помогать другим, если они сами ничего с этого не имеют. Вот почему так важно не только объяснять детям нормы морали, но и объяснять это так, чтобы помочь им вырасти в моральных людей, а не людей, которые постоянно спрашивают «а мне с этого что?».

В 8 главе я предположил, что похвала за щедрость заставляет детей задумываться о НАШЕЙ оценке их поведения, а нам бы лучше попытаться обратить их внимание на последствия их действий, на то, что это значит для человека, которому они помогли. («Смотри, когда ты дала Маше покататься, она стала такая счастливая, ей теперь тоже весело»). И то же самое, когда ребенок причиняет боль. Даже очень маленькому ребенку можно сказать «Ой, посмотри-ка на Максима, кажется ему очень больно! Помнишь как ты вчера упал и плакал, потому что было очень больно? Боюсь, ты сделал максиму так же больно сейчас. Чтобы ты мог сделать, чтобы ему стало получше?»

«Скажи словами!» - так часто говорят маленьким детям, иногда они даже и слов таких еще не знают. Но лучший способ – это сказать НАШИМИ словами, чтобы помочь детям понять, что причина помогать - или не причинять боль – это не то, что будет с ними в результате, а то, как они влияют на других. Иными словами, я всячески за то, чтобы ребенок учился на «последствиях», постольку, поскольку последствия – это то, что переживают люди, с которым сталкиваются наши дети, а не только те, что переживают они сами.

Многие исследователи последовали за Мартином Хоффманом, назвавшим этот подход «ориентацией на окружающих», или «сподвигательной» дисциплиной (потому что детей сподвигают задуматься о последствиях их действий для других). Хоффман показывает, что дети, чьи матери постоянно так поступали, демонстрировали «продвинутое моральное развитие». Последующие исследование подтвердили эти результаты, и хотя многие исследователи спорили, что такой подход годится для более старших детей, одно из исследований показало, что среди детей до 5 лет такое воспитание приводит к их более высокой способности к сотрудничеству, более низкой агрессивности, и более высокой популярности среди сверстников. Другое исследование показало, что дети 1-3 лет реагировали на беду другого человека с большим вниманием и сочувствием, если их матери имели привычку «объяснять им последствия их действий для жертвы».

Объяснения, основанные на внимании к окружающим, могут быть так же важны в создании концепции вежливости. Зачастую столько внимания уделяется насаждению норм, которые всего-лишь являются социальными условностями «простите», если кого-то задели, снять головной убор за столом – что дети начинают считать, что эти нормы важнее, чем действительно важные вещи. Или, что еще хуже, они начинают считать, что общение – это актерская игра «веди себя прилично», или «веди себя хорошо» при прощании – просто напоминание не забывать, вовремя говорить несколько заученных слов.

Давным-давно я поклялся никогда не быть родителем, который повторяет как попугай «что нужно сказать?», когда ребенку что-то дают, чтобы он так же, как попугай, говорил «спасибо». Также я пообещал себе, что никогда не будут доставать своих детей идиотским вопросом «а какое волшебное слово?», когда они чего-то просят. «Пожалуйста» становится волшебным только тогда, когда мы отказываемся давать просимое детям, пока они его не скажут, в очередной раз обращаясь к их личной выгоде).

Дома мне легче избавиться от этих приятных моментов во имя более важных вещей. Но я вынужден был столкнуться лицом с реальностью: даже если мне наплевать на эти условности, другим не наплевать. У социального общения есть своя цена, и отказ быть вежливым – не совсем та позиция, которую мне хочется занять. Или еще точнее, мне не хочется занимать эту позицию за счет моих детей. Реальность заключена в том, что их будут оценивать и признают грубиянами, если они не будут пересыпать речь обязательными социальными вежливостями.

Решение ко мне пришло от осознания того, что «пожалуйста» и «спасибо» могут быть способами сказать другому приятное, нежели просто формальностями. Я напоминаю своим детям, что говорить эти слова хорошо, потому что людям приятно их слышать. Естественно, есть более значимые способы помочь или сделать приятно окружающим, но ведь можно делать и большие и маленькие шаги. Не надо говорить «спасибо», потому что ты боишься, что я рассержусь, если ты этого не скажешь. Это ужасная причина. Не надо говорить спасибо, потому что это вежливо – смысла в этой причине не так много. Говори «спасибо» ради того, что люди чувствуют, когда ты им это говоришь.

Перспективное мышление

Однажды в три года мой сын Аса вдруг сделал открытие, которое касалось его друга. Голосом таким, как будто он понял что-то чудесное, он сказал: «А Дэвид всегда живет в своем доме!». Конечно, он уже знал, что когда мы ходим в гости к Дэвиду, мы возвращаемся без него. Но сейчас он начал задумываться о том, что происходит после того, как мы попрощались с Дэвидом, и что он продолжает жить в своем доме так же, как мы живем в своем. Аса вдруг понял, что жизнь Дэвида происходит отдельно и независимо от него, она какая-то своя.

Начать покидать только свою точку зрения, думать, каким мир выглядит для другого человека – это, если задуматься, одна из наиболее потрясающих способностей человеческого мышления. Психологи называют ее «перспективным мышлением», и оно обычно бывает трех видов. Первый – пространственный: «я могу представить, как ты ВИДИШЬ мир: то, что у меня справа – у тебя слева, когда мы стоим лицом друг к другу». Второй тип – «я могу представить, как ты ДУМАЕШЬ о мире, например, почему тебе сложнее дается задача, которая легка для меня, или как ты можешь иметь другие убеждения, касающиеся воспитания детей, нежели я». Третий вид – это представлять, что ты ЧУВСТВУЕШЬ, как что-то может расстраивать тебя, даже если это не трогает меня. Третий тип перспективного мышления часто путают с «эмпатией», которая значит, что я разделяю твои чувства. Проявлять эмпатию – это чувствовать гнев вместе с тобой, а не понимать, что ты испытываешь гнев.

Жан Пиажэ, который был пионером исследования перспективного мышления, считал, что дети на него не способны лет до семи. Сейчас, однако, становится понятно, что техника измерений, которой он пользовался, была слишком сложной, и не могла быть применима для более маленьких детей, которые просто не могли показать, что они способны понимать. Но даже до 4 лет ребенок способен к простейшему перспективному мышлению. Он знает, что другим может быть холодно, если ему тепло, или грустно, если ему весело. Он начинает понимать, что папа не знает слов песни, потому что его не было в садике, когда ее пели. Он может частично понимать, что хотя ему и хочется взять фломастеры того мальчика, он, наверное, расстроится. Естественно, он не всегда это делает, или не всегда следует своему пониманию. Но первые проблески такого понимания появляются очень рано, и по мере взросления, только укрепляются.

Если считать, что способность представить точку зрения других людей – это работа воображения, способ мыслить иначе, вы, наверное, не удивитесь, узнав, что люди, к этому способные, обычно оказываются талантливыми и мыслящими и в других областях. Но мой основной интерес к перспективному мышлению касается более этики, чем интеллекта. Ведь мы говорим, в конце концов, о прямой противоположности сконцентрированности на себе, и поэтому такое мышление становится базой для морали.

Те, кто умеет и думает о том, как живут и чувствуют другие люди, чаще склонны оказывать помощь, или, как минимум, менее склонны им вредить. Кафка однажды описал войну как «чудовищную потерю воображения». Чтобы убивать, человек должен разучиться видеть других живых существ, и вместо этого свести их к абстрактному «врагу». Человек должен перестать понимать, что каждый, на кого падают наши бомбы – это центр вселенной, такой же, как и он сам: у него бывают простуды, он переживает о том, что его мать стареет, ему нравятся сладости, он влюбляется – даже если он живет на другом конце света и говорит на другом языке. Видеть мир с точки зрения другого человека – это значит узнать все те мелочи и детали, которые делают его, собственно, человеком, и, в конце концов понять, что его жизнь не менее ценна, чем твоя собственная. Даже в плохом кино нам не показывают плохих героев со своими детьми. Ведь радоваться можно только смерти карикатуры, а не живого, многогранного человека.

Чуть снижая накал страстей, многие социальные проблемы, с которыми мы сталкиваемся, могут быть поняты с точки зрения провала перспективного мышления. Люди, которые мусорят, блокирую дорогу парковкой в два ряда, вырывают страницы из библиотечных книг, кажется, зациклены только на себе, неспособны и не хотят представить, каково другим будет видеть их мусор, или пробираться мимо их машины, или увидеть, что в книге пропущена глава.

Или представьте себе другой пример. Хотя многие склонны отвергать тех, с кем они не согласны («Как она может защищать аборты!»), те, кто привык мыслить перспективно, часто превращают восклицательные знаки в вопросительные («Как она МОЖЕТ защищать аборты?. Какой опыт, мысли, ценности привели ее к позиции, столь отличной от моей?»). Именно это усилие подумать о другой точке зрения, кроме своей, и стоит развивать в наших детях.

Есть разные уровни перспективного мышления, и более сложные из них могут не даваться маленьким детям. Лучшее, что стоит ожидать в возрасте 4 лет – это скорее примитивная мораль «золотого правила». Можно сказать (тоном, который приглашает подумать, а не звучит, как замечание). «Я смотрю ты допила весь сок и ничего не оставила Эми. А что бы ты почувствовала, если бы Эми так сделала?». Предполагается, что оба ребенка любят сок, и расстроятся, если его не будет.

Но Джордж Бернард Шоу напоминает нам, что такие предположения не всегда имеют смысл. «Не поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы они поступили с тобой», - говорит он, - «у них могут быть другие вкусы», - или, добавим мы, - у них могут быть другие ценности, опыт, воспитание. Дети постарше и взрослые уже могут понимать, что недостаточно вообразить себя в чьей-то ситуации: нужно вообразить того человека в его ситуации. Нам нужно увидеть это ее глазами, а не только своими. Нам нужно – перефразирую метафору, - не только встать на его место, но и встать туда его ногами.

Итак, как же нам развить в детях перспективное мышление. Как мы можем помочь им развивать все более сложное понимание того, как мир выглядит с других точек зрения. Один из способов, опять же – показывая пример. Кассир говорит грубость, и родитель, к кому эта грубость была обращена, комментирует ребенку «Нда, что-то у него сегодня не очень настроение, да? Как ты думаешь, что могло такое случиться, что дядя стал таким невежливым? Может, кто-то его обидел?».

Такие вещи, сказанные детям, несут в себе огромную силу. Они учат их, что нам не обязательно отвечать гневом и агрессией на неприятное поведение, - или, винить в этом себя. Вместо этого мы можем попытаться оказаться в мире этого человека. Это наш выбор: каждый день дети могут наблюдать, как мы понимаем точку зрения других людей, или видеть, как мы способны думать только о себе. Каждый день они могут видеть, как мы пытаемся видеть в незнакомых людях – человеческих существ, или как мы на это неспособны.

Кроме собственного примера, можно развивать перспективное мышление, обсуждая книги и программы с детьми, высвечивая неоднозначности характеров разных героев, их разные взгляды («Это мы видели все глазами доктора, а вот с точки зрения девочки, как все произошло?»). Мы можем также использовать это как способ разрешения конфликтов между братьями и сестрами. «Ладно», - можем мы сказать после ссоры, - «скажи, что сейчас произошло, только представь, что ты – это твой брат, и как все выглядело с его точки зрения».

Ну и напоследок, мы можем помочь маленьким детям быть более чувствительными к эмоциям окружающих, мягко обращая их внимание на чей-то тон голоса, позу, выражение лица, и приглашая их подумать, что тот человек может думать или чувствовать. Суть в том, чтобы выстроить навык (умение читать окружающих людей), но также стимулировать развитие склонности (желание понять, что чувствуют другие, готовность в этом разобраться). «Я знаю, бабушка сказала, что можно пойти еще погулять, но я заметил, что она сделала паузу, прежде, чем согласиться. А видел, какой усталой она выглядела, когда присела на скамейку?».

Сам факт обучение детей обращать внимание на такие вещи поможет им развить привычку более глубоко понимать людей. Это подвигает им пытаться увидеть мир с точки зрения другого человека, и, возможно, почувствовать, каково это – быть другим человеком. Это огромный шаг к желанию помогать, а не обижать, и, в более широком смысле, к тому, чтобы быть более достойным человеком.

ГЛАЗАМИ РЕБЕНКА

Так же важно, как научить ребенка смотреть на мир глазами других людей, нам важно уметь смотреть на мир глазами ребенка. Это, уже само по себе, даст совсем другую точку зрения. Мы можем помочь ребенку научиться представлять точку зрения других, но наш приоритет как родителей должен быть в способности представить, как мир видится с точки зрения нашего ребенка. Это не просто способ развить этот конкретный навык. Это основа хорошего родительства, точка.

Перспективное мышление – общий знаменатель многих тем, которых я касался в этой книге. Например, эффект наказаний – подталкивание ребенка к мысли о том, как не быть пойманным – становится еще более явным, если мы видим мир глазами ребенка, которого наказывают. Это касается и «единого фронта» родителей, или поощрений за поведение, которое нам приятно. Негативный эффект этих вещей более ясен, если мы представляем, как они выглядят для ребенка.

Мы всегда чему-то учим детей, но, чтобы понять, чему мы учим, нужно встать на место ребенка. И, помните, согласно исследованиям, результат наших действий определяется тем, что ребенок почувствовал, а не тем, что мы хотим, чтобы он почувствовал. Поэтому важно то, чувствуют ли САМИ дети, что их любят безусловно, что им позволено принимать решения, и так далее. Давайте возьмем конкретный пример. У нас могут быть лучшие намерения, когда мы говорим подростку, который поздно пришел домой, что он опоздал на ужин. Мы думаем, что урок будет «В следующий раз ты подумаешь и поторопишься». Но, возможно, ребенок слышит: «им наплевать, почему это произошло, и что творится в моей жизни. Разогреть ужин занимает две минуты, но они предпочтут оставить меня голодным. Конечно, их идиотские правила для них важнее, чем то, что я чувствую… потому что я никому не нужен?».

Перспективное мышление так же нитью проходит сквозь те рекомендации, которые я давал в последних главах. «Принимать детей всерьез», - значит видеть их уникальные точки зрения. «Говорить меньше, спрашивать больше» - это способ познать, что ни думают и чувствуют. И как только мы это делаем, мы можем обнаружить, что наши требования могут оказаться совсем не такими разумными с их точки зрения, и возможно, нам стоит их пересмотреть, а не ужесточить. Я так же рекомендовал, что когда мы требуем подчинения, мы должны признать (вслух и громко), что мы понимаем, как чувствует себя ребенок. И даже в страшном скандале, мы найдем больше понимания, если займем позицию ребенка: «каково ему бесконтрольно кричать, и как нам ему помочь выйти из этого состояния».

Перспективное мышление помогает родителям понимать и удовлетворять потребности своих детей. Исследования показали, что родители, которые перспективно мыслят, реже склонны рассматривать свои отношения с ребенком как контролирующие, или использовать наказание. Более того, есть более прямые доказательства эффекта перспективного мышления. Группа голландских исследователей провела время в 125 семьях, а также интервьюировала их, пока они играли со своими детьми от 6 до 11 лет. Оказалось, что самым ярким фактором, который предсказывал качество отношений с родителями, было то, насколько они были способны понимать уникальные интересы и потребности своих детей, и насколько готовы были принимать в расчет точку зрения, отличную от своей.

В 1997 году, когда было опубликовано это исследование, два других журнала по совпадению опубликовали статьи на эту тему. Одна из них говорила, что родители в Канаде, которые «были способны более детально понять чувства и мысли своих детей во время конфликта» - имели меньше конфликтов с этими детьми, и более удовлетворительные разрешения, если конфликты таки происходили. Вторая статья рассказывала об исследовании семей с детьми до 3 лет в США, которое показало, что родители «способные принять точку зрения ребенка» более точно реагировали на его потребности. А эта точная реакция, в свою очередь, приводит к тому, что ребенок больше принимает ценности родителя, и более склонен соглашаться с его просьбами.

Итак: С детьми от 2 до 15 лет, в трех странах мира, мы получили подтверждение, что родителям очень полезно пытаться понять точку зрения своего ребенка. Мало что есть на свете, что может сравниться с этим пониманием, с точки зрения положительного эффекта. Более того, такое понимание несет сразу три блага:

Перспективно мышление помогает разобраться в ситуации более точно, особенно когда ребенок не может или не хочет объяснить причины, и мы не будем бросаться в скороспелые и неверные выводы – и, на их основе, наказанию. Мы получаем информацию, которая позволяет более глубоко понять ситуацию, выйти за поверхностный уровень реагирования на поведение. Это помогает нам найти стратегию и подход к более значимым вещами и решать скрытые проблемы.

Перспективное мышление делает нас более терпимыми к смене настроений ребенка; Когда мы видим мир так, как видят его они, мы более склонны реагировать с добротой и уважением, чем если бы просто смотрели со стороны. Это, в свою очередь, помогает детям любить и принимать себя, чувствовать связь, понимание с нами, чувствовать, что они нам дороги.

И мы подаем пример, уча ребенка понимать точку зрения окружающих.

Беда в том, что людям сложно принимать другие точки зрения. Когда ребенок плачет, большинство из нас пытаются понять, что ее беспокоит. Но мы уже не так готовы погрузиться в мир ребенка, который вопит и топает ногами. Уже здесь наш первый импульс будет обвинять или контролировать, а не понимать. Парадоксально, именно в ситуациях, где наша способность встать на место ребенка наиболее важна, мы наименее склонны ее проявлять. Когда не можешь отключиться от своей точки зрения, тогда сложнее слушать, сложнее признать, что есть другая, не менее значимая версия происходящего, сложнее заметить, что ссора, которая кажется неминуемой, могла бы не произойти. Чем больше мы позволяем себе вариться только в нашем мире, тем больше мы склонны прибегать к строгости – тем хуже все будет.

Неспособность родителя к пониманию может принимать разные формы. Наиболее опасная – может привести к полному отрицанию того, что чувствует ребенок, в попытке перенести свои чувства на них (как в классическом «мне холодно, иди надень свитер»). Чаще мы просто не готовы оценить, насколько сильно отличается их видение мира, их горести, от наших. Однажды, в возрасте 5 лет, моя дочь довольно долго делилась со мной, как она беспокоилась, что в костюме с капюшоном на хэллоуин, который случится еще через несколько месяцев, ей будет сквозь прорези не очень хорошо видно, и она может по ошибке съесть конфету, которая ей не очень нравится.

Последнее, что нужно ребенку – это информация о том, что ее беспокойства глупы. Это особенно важно, если ребенок плачет. С нашей точки зрения дети часто плачут из-за какой-то ерунды, но ведь для них это совсем не ерунда: то, что вызвало плач, должно быть очень важным. Мы чувствуем себя измотанными, а, если мы на людях, еще и пристыженными, истерикой ребенка, но мы забываем, что то, что он переживает, может быть страшным, а не просто раздражающим.

Конечно, родителем быть сложно. Но ребенком быть может быть еще сложнее.

Мы вовсе не хотим, чтобы они чувствовали себя глупыми или брошенными, но именно это происходит, когда мы высмеиваем их страхи или слезы. Мы теряем терпение с пятилеткой «ну ладно тебе! Какая разница, какой носок надеть первым – правый или левый?!». Мы считаем, что неопровержимая логика рассудит их внутренний конфликт. «Ну, если она тебе нравится, пригласи ее на свидание. Что самое страшное может случиться? Она скажет «нет». Ну ничего, переживешь».

Разве мы не можем лучше? Ведь научные исследования показали, что все взрослые были детьми в то или иное время. Разве мы не помним, каково это, когда наш мир переворачивается с ног на голову, и взрослые ничего не понимают – или, что хуже, когда взрослые просто списывают все со счетов?

У некоторых психологов есть провокационный ответ на этот вопрос. Эллис Миллер, например, говорит, что в таком поведении нет ничего парадоксального или удивительного. Она говорит, что неточно считать, что столько родителей не обращают внимания на страхи своих детей, или неспособны встать на их место, НЕСМОТРЯ на то, что они сами это пережили. Напротив, они ведут себя так, именно ПОТОМУ что они это пережили. Гораздо сложнее принять точку зрения ребенка, потому что еще сложнее принять точку зрения себя-ребенка. Слишком больно признать, что было сделано когда-то с нами.

«Неуважение – это оружие слабых», - замечает Миллер, и неуважение, которые демонстрирует столько родителей к чувствам своих детей – это показатель того, какими слабыми они остаются за фасадом силы. Во-первых, у взрослых сохраняются свои собственным страхи, и поэтому разнося в пух и прах страхи своих детей, они чувствуют себя более сильными. Во-вторых, многие родители мстят «за свое собственное унижение». То, что это происходит подсознательно, вполне понятно – слишком больно бывает вспомнить, не говоря уж о пережить, собственное бессилие и боль.

Я честно не знаю, какая часть данной теории является правдой, или о каком количестве людей она говорит. Возможно, есть другие причины, более лежащие на поверхности и более конкретные, которые объясняют, почему родители так часто неспособны представить, как ощущает ситуацию ребенок. Может быть, нам просто не хватает терпения и времени спросить: «А что думает ребенок по поводу случившегося?». Честно говоря, мне хочется верить, что объяснение именно настолько просто, потому что тогда решение этой проблемы не настолько сложно. В любом случае, мы обязаны сделать все возможное, возвратиться в ощущение себя ребенком и переживания нашего детства, чтобы чувства наших детей были для нас более понятны. Возможно, стоит так же подумать о ситуациях из нашей взрослой жизни, которые похожи на то, что переживает ребенок – например, какого чувствовать, когда тебе приказывают и погоняют, или когда наши предпочтения игнорируют, или когда нас останавливают, если мы увлечены и счастливы.

Это просто упражнения, конечно же, подготовка к реальности – мышлению с точки зрения ребенка. Мы должны начать это делать с самого первого дня. Когда моей дочери было всего несколько месяцев от роду, она ненавидела, когда ей меняли подгузник. Поначалу моей естественной реакцией было «прости, милая, но это нужно сделать, нравится это тебе или нет». Потом я заметил, что ей особенно не нравилось, когда ее переодевали сразу после пробуждения. Я попытался увидеть это с ее стороны: «Эй! Я еще до конца не проснулась, а меня уже кладут на эту штуку, где они делают что-то с моей попой!». Я попробовал давать ей 10 или 15 минут, чтобы проснуться окончательно, и ее реакция была существенно более позитивной.

Видеть мир с перспективы младенца – полезное занятие, особенно чтобы выработать привычку делать это и в будущем. Мы просто обязаны уметь это делать к тому времени, как дети начинают говорить, хотя бы для того, чтобы избавиться от классических клише воспитания в нашей голове. Например, двухлетки известны тем, что обожают говорить «нет». Но с точки зрения ребенка проблема в том, что МЫ постоянно говорим «нет», не давая им делать что-то, идти куда-то, и играть с интересными кухонными штуками.

Про детей разных возрастов часто говорят, что они манипулируют. Опять же, с точки зрения ребенка, он просто может не находить способов донести свое желание, принять участие в решении того, что с ним происходит. Если кто-то и манипулирует, так это взрослый. Возможно, детям полезно иметь книжку «как справиться со сложным родителем». Учитывая, сколько времени мы тратим на то, что судим и исправляем их, мне, лично, весело придумывать ситуации, в которых они делают то же самое с нами – например, Ресторанный Рейтинг для детей, оценивающий то, чем мы их кормим:

«Посетители в восторге от «потрясающих» сосисок и высококачественных десертов («если повезет, может тебе его дадут»). Однако некоторые гарниры просто отвратительны, горячие каши, в особенности, выглядят так, как будто ими кого-то только что стошнило. Уровень сервиса очень непостоянен, мы можем поставить высокие оценки за личное внимание, но как минимум один из посетителей сказал, что предпочел бы не видеть «эту девушку, которая постоянно говорит тебе сидеть прямо и перестать крутиться на стуле».

Использование юмора близко связано с возможностью менять перспективу нашего мышления, потому что смех – зачастую прямой результат такой смены. Юмор – очень эффективное средство разрядки для стрессовой ситуации, и хотя бы снижения накала неприятного момента. Если вы садитесь с ребенком, чтобы поговорить о каком-то моменте поведения, который вы бы хотели изменить, попросите его изобразить, как вы обычно выглядите, когда читаете нотации. Это способ снять напряжение, дать ему почувствовать себя более сильным, и дать ему понять, что вы видите, как ситуация выглядит с его стороны – и все это одним махом.

Умение видеть иную точку зрения так же важно, когда вы проводите время с чьим-то ребенком. Удивительно, какое огромное число взрослых просто прут вперед со своим собственным планом общения, игнорируя сильнейшие невербальные сигналы, а потом объявляя ребенка, который пытается от них отделаться, «стеснительным», или еще чего похуже. Напротив, те взрослые, о которых говорят, что они «хорошо ладят с детьми», обычно интуитивно демонстрируют ребенку понимание того, как мир видится детям. Когда их знакомят с ребенком, они не ожидают немедленного горячего приветствия, потому что прекрасно знают, что даже открытый и шумный ребенок не будет вести себя с незнакомцем так же, как он ведет себя с ними. Они не проявляют излишней прыти к знакомству и не начинают с перекрестного допроса («сколько тебе лет? В какую школу ты ходишь?»). Наоборот, поначалу они поддерживают дистанцию, позволяя ребенку обвыкнуться, потом спокойно находят что-то, что его интересуют, и спрашивают об этом. А потом находят какое-нибудь занятие, которым могли бы заняться, находясь рядом с ребенком. Они пытаются понять по ребенку, что ему интересно, хочет ли он играть или говорить, и так далее.

Понять ребенка, своего или чужого, гораздо легче, если мы видим, как мир выглядит в его глазах. Говоря о ежедневном применении, такой способ мышления делает вас лучшим родителем. Даже когда мы не можем дать ребенку то, что он просит, ужасно важно, чтобы мы поняли и вслух признали, то, что мы их понимаем («наверное, с твоей точки зрения кажется, что это…»). Это позволяет им чувствовать, что их слышат, о них беспокоятся, и их любят безусловно.

Естественно, дело не обстоит так, что либо все, либо ничего. Когда мы говорим о том, как часто, или как хорошо, родители представляют, как выглядит мир с точки зрения ребенка, между «постоянно» и «никогда», или между «с глубоким пониманием» и «отвратительно» есть много степеней. Это касается всех моментов, которые обсуждались в данной книге. Мало родителей, которые во всем воспитании придерживаются одной крайности, или любят исключительно условно или безусловно. Большинство из нас находится где-то посередине. Точно так же, я прекрасно понимаю, что нет волшебного выключателя, который поможет нам перестать вести себя одним образом и немедленно начать вести себя другим образом. Лучше представить, что мы идем по пути, в котором мы даем себе обещание постоянно развиваться в нужном направлении.

Бывает ли так, что начинать путь уже поздно? Меня иногда просят заверить, что вред, нанесенный годами контроля и условной любви, можно убрать. Нельзя сказать ничего точно, но сам факт признания, что ты был на неверном пути, требует потрясающей храбрости, и эта храбрость сама по себе – уже прекрасное начало для иного будущего. Есть причины считать, что неважно, сколько лет ребенку, никогда не поздно изменить его будущее к лучшему с этого конкретного момента. Нам всем есть куда меняться. По какой-то причине, до какой-то степени, мы растили детей не самым конструктивным способом, и сейчас – момент ничуть не хуже другого, чтобы изменить это.

КОНЕЦ