Свадебный обрядСвадебный обряд Украинская сохранил значительный пласт реликтов язычества и общественного оргиастических праздника. К разряду этих явлений относится и танец «Журавль» («Бусел»), насыщенный ярко выраженной эротической символикой. Уже несколько поколений этнографов и фольклористов исследует традиционную свадьбу украинском, но и сегодня мы не знаем его досконально и всесторонне. Много еще остается темных мест в исторической эволюции ритуала, в познании закономерностей формирования его временных и локальных вариантов, в расшифровке первоначального содержания мифологических образов и символов. Знакомство с многочисленными публикациями полевых материалов и соответствующими теоретическими трудами подводит к выводу, что сейчас лучше задокументирована и проанализирована первая - торжественная часть свадьбы (от сватовства к обряду кладовой), чем вторая, наполненная разнообразными играми, танцами, шутками, срамными песнями, карнавально-смеховой элементами, которые и определили название всего действа. Отсутствии должного внимания к развлекательно-игрового компонента традиционной свадьбы - давняя недостаток отечественного народоведения. В свое время ее заметил и попытался объяснить Федор Вовк. Описывая в своем классическом труде вакхическое атмосферу свадебный поезд, когда в доме молодого водка льется рекой, женщины поют циничных песен и наконец начинают неистовые танцы, автор делает характерную ремарку: К сожалению, украинская этнография почти нет необходимых материалов для изучения этой части свадебных обычаев, хотя именно эта часть очень важна и изучение ее должно пролить свет на самые древние и самые интересные черты культуры и обычаев в примитивных славянских народов и дать объяснения фактам, доныне сволочи для нас непонятными [1]. Такое положение вещей, по мнению Мин. Вовка, был обусловлен, с одной стороны, стыдливостью этнографов, работавших над этим вопросом, а с другой - суровостью российской цензуры [2] Названы причины были обнародованы на страницах французского журнала L'Anthropologie y 1891г, но фактически они не потеряли своей актуальности и для последующего времени. Так, в 20-х годах XX в. академик М. Грушевский, солидаризируясь с Х в. Волком, должен признать, что на пути исследованием оргиастических элемента свадьбы становились и цензурно-полицейские запреты, и собственная прюдерия собирателей [3]. Ситуация не изменилась к лучшему и в советский период, когда уже коммунистической цензурой из идейных соображений елиминувалась эротическая составляющая народной культуры и фольклора. Достаточно сказать, что даже в академических изданиях украинских свадебных обрядов и песен, увидевших свет в Научной мысли (70-80-е годы), составители были вынуждены отказаться от публикации значительного пласта текстов непристойного содержания. Все вышесказанное объясняет, почему в современной украинской этнологии так остро стоит проблема преодоления устаревших идеологических комплексов и табу, без чего, очевидно, нельзя интегрироваться в европейское научное пространство. Объектом нашего внимания служат свадебные танцы украинский, связанные с изображением зооморфных персонажей, подражанию отдельных зверей или птиц. По разным причинам, часть которых уже упоминалась, эти танцы до сих пор не попадали в поле зрения ни этнографов, ни музыковедов. И потому, наверное, прав Василий Авраменко, называя украинскую народную хореографию наиболее забытой отраслью нашего искусства [4]. Танцы-пантомимы, о которых пойдет речь, относятся к глубинных слоев традиционной культуры. На это указывает целый ряд присущих им специфических признаков. Важен уже сам принцип зооорнитономинации, отражающий особое уважительное отношение к животным и птиц, характерное для ранних форм религии (тотемизм, промышленный культ, шаманизм и др.). Исследуемые хореографические композиции, коллективные (групповые) по способу выполнения явно древние, поскольку не входят к большому массиву парных танцев. По заключению искусствоведов, начала истории последних приходятся на XIV века, когда появилась известная провансальский эстампа, от которого происходят различные национальные поросли европейского парного танца: французский бринль, ирландская джига, немецкий аллеманда, польская мазурка т.д. Бросается в глаза и то, что свадебные танцы, посвященные изображению птиц и зверей, в основном выполнялись под самый аккомпанемент: хлопанье пальцев, хлопки в ладоши, свист, примитивные музыкальные инструменты (рубль, качалка, расческа, старое ведро и т.п.). Это так называемая "бабья музыка" или "музыка под язык". Следует отметить также четкую временную регламентацию указанных обрядовым танцам. Все они, и это не случайно, имеют прямое отношение к обычаям свадебный поезд, где оргиастических элементы свадьбы достигающие своей кульминации и, по словам М. Грушевского, набирают временами "необычной неприличносты [5]. Наконец, давность конкретных обрядовых танцев удостоверяет их первоначальный органическую связь с другими видами искусств: словом, в музыке, песней, драмой. По сути, перед нами настоящие реликты обрядовой хореи - магического танца - пению-игры, доживших до XX века.] Синкретическая природа архаических танцев одновременно берет и облегчает процесс их исследования. Затрудняет том, что в ходе исторической эволюции и разрушения мифологического мировоззрения первоначальная хорея распалась на ряд фрагментов-обломков, которые существуют независимо как отдельные словесные, хореографические, игровые, изобразительные тексты. Но эта же раздробленность несет в себе и обнадеживающие перспективы, позволяя прояснить семантику ритуального целого через расшифровку его уцелевших компонентов. Таким образом, процедура поиска и распутывания синкретических узлов составляет основной методологический прием наших реконструктивных студий. За недостатком места в данном сообщении представлен лишь один архаичный свадебный танец, который рассматривается в общем етнокультурологичному аспекте, поскольку собственно етнохореография не является нашим специальности. Первобытные танцы исполнялись переодетыми актерами в масках, которые старательно имитировали поведение отдельных зверей и птиц. С времени элементы переодевания исчезали, но актеры продолжали средствами хореографии и пантомимы воспроизводить образы изображаемых персонажей. Подобную эволюцию, вероятно, пережил и архаичный свадебный танец Журавель. В общем, такая зооморфная маска чрезвычайно популярна на евроазиатском континенте. По наблюдениям польского этнолога К. Мошинского, территория его распространения начинается от сибирских угров и занимает огромное пространство северной Славянщины, а также соседних краев Балтии, Германии и Румынии [6]. Интересно, что один и тот же образ соответствии одетого актера, который носит птичью голову с длинным клювом, как заметил тот же К. Мошинский, в одной части Украины (восток и юго-запад) считается журавлем, тогда как в северо-западном регионе, а также в Польше - Боцян (аистом) [7]. Семантическая сходство, а порой и взаимозаменяемость обоих названных перелетных птиц наблюдается и на материалах обрядовой хореографии. Наиболее ранние упоминания о свадебного Боцяна-журавля находим в странствующих записках шведского посла Конрада Гильденбрандта, который в 1656-1657 годах посетил Украину. Подъезжая к гетманской столице - Чигирин (современная Черкасщина), он встретился с группой веселых подвыпивших женщин в овечьих тулупах, которые, пританцовывая и падая на снег, пели о бужская и о других любовные дела [8]. Все детали этого сообщения выглядят очень достоверно и не оставляют сомнений в том, что изображается типична ситуация перезвянського игрища на второй день после обряда ломания калины. Танец Журавля упомянутый в бурлескно-травестийно поэме Энеида И. Котляревского (конец XVIII века) в описании развлечений, устроенных Дидоной в честь троянцев: "Здесь другие журавля скакали. А кто от дудочки потов "[9]. Важные подробности относительно обычая подал в комментариях к своей "Истории Малой России" (первое издание в Москве 1822) Д. Н. Бантыш-Каменский. Первое, он заметил, что "Журавли" начинают вести после установления факта целомудрия невесты (обряд кладовые - А. К.) 10. Во-вторых, кратко охарактеризовал само действо: "Все гости берутся крепко за руки, танцуют и поют: И повадился журавль, В-третьих, историк отметил "недобропристойнисть" последующих куплетов цитируемой песни, обвинив в этом пьяных женщин [12]. Интересная, но очень скудная информация Д. Н. Бантыш-Каменского о свадебного Журавля может быть дополнена за счет работ украинских этнографов и фольклористов XIX-ХХ вв. Некоторые дополнительные сведения удалось собрать и нам лично в ходе полевых исследований последних десятилетий. На основании этих данных можно говорить, что образ журавля-Боцяна, кроме свадьбы, встречается в различных ритуальных циклах украинском: рождественско-новогоднем, пасхальной, погребальном (игры при мертвецы), родильные-крестильные т.д. Мотив журавля популярный в календарных (особенно весенних) песнях, прослеживается в других разделах и жанрах песенного, музыкального фольклора, в игровом репертуаре детей и взрослых.
|
