ГАРЕМ-II

 

Говоря об устройстве гарема более подробно – о работавших там людях, управлении ими, о существовавших там традициях и обычаях, – отмечу, что в первую очередь следует отказаться от упрощенного взгляда на это явление. Его нельзя воспринимать как место, где под бдительными взглядами черных евнухов несколько сотен женщин ожидают милости султана. Женская иерархия в гареме была достаточно сложной, в системе гарема каждая женщина занимала определенное место в зависимости от своего возраста, статуса и достигнутых успехов в постижении гаремной науки.

Гарем нужно рассматривать как небольшое государство в государстве, безусловно, очень своеобразное, но со всеми присущими настоящему государству атрибутами: своим правителем, кабинетом министров, второстепенными государственными чиновниками и, наконец, населением. Представители этого населения занимали различное положение, но у каждого была определенная должность и каждый имел возможность со временем продвинуться по «служебной» лестнице.

Давайте посмотрим, что представляло собой это государство в пору расцвета – в XVI и XVII веках.

Правитель гарема – не султан, не старшая жена или первая кадина (официальная любовница), а мать султана – султан-валиде.

Турки считают, что у мужчины может быть много жен, что от нежеланных можно избавляться и брать новых, но мать у него единственная – следовательно, только она занимает почетное место, лишить которого ее способна только смерть. Поэтому именно ей доверяется самое ценное личное имущество – женщины. Власть у султан-валиде огромна, причем распространяется не только на гарем, но и на всю империю. Остается только предполагать, что между матерью султана и его любимыми кадинами велась ни на минуту не прекращающаяся война. Самая амбициозная женщина в гареме не та, которая удовлетворится достижением высокого положения первой кадины, а та, что не теряет надежды, плетет заговоры и молится о том, чтобы однажды стать султан-валиде, – ведь тогда она будет не просто правительницей гарема и Сераля, а если она сильна, а сын слаб, то она сможет стать и фактической правительницей империи.

Не найти лучшего примера могущества и влиятельности, каких смогла достичь женщина из гарема, чем пример Хурем – русской рабыни, в Западной Европе больше известной под именем Роксолана. Ее влияние на Сулеймана было столь велико, что не возникало и сомнения, что она станет султан-валиде. Шаг за шагом Роксолана убирала все препятствия на своем пути. В 1541 году она убедила султана разрешить ей жить с ним в Серале, а не в старом дворце, хотя в то время была всего лишь второй кадиной. После смерти матери Сулеймана у нее оставалось только два врага – первая кадина Босфор-Султан и великий визирь Ибрагим, который, по некоторым сведениям, и был первым владельцем Роксоланы. В результате череды заговоров Босфор-Султан была смещена и практически отправлена в ссылку, ее сын был убит, причем способ убийства не оставлял сомнения в причастности к делу Роксоланы, а великого визиря без видимой причиньгСулейман казнил. Несмотря на то что Роксолана приложила руку и к этой казни, вполне очевидно, что Ибрагим стоял у нее на пути к достижению абсолютной власти и что она по-прежнему боялась его влияния на султана.

Это был триумф, когда она получила разрешение переехать в Сераль со своими многочисленными рабынями и евнухами, но еще больший триумф ожидал ее, когда Роксалана стала законной женой Сулеймана. Со времен Баязида I (1389–1403) ни один султан не вступал в законный брак, и этот странный поступок султана восприняли с огромным удивлением и опаской. В правление Селима II (так рассказывает нам О. Бон) жена обходилась очень дорого – на эти деньги вполне можно было строить мечети или больницы, – поэтому женитьба никого не привлекала. По той же причине число кадин было ограничено четырьмя. Из всего гарема, где могло быть от 300 до 1200 женщин, султан выбирал фавориток (икбал), которых иногда удостаивал чести разделить с ним ложе.

В случае рождения ребенка мужского пола и сохранения интереса султана к икбал она могла подняться на ступень выше и стать кадиной. Несмотря на то что кадины не были официальными женами султана, их статус приравнивался к рангу официальной жены, а их покои, рабыни, евнухи, платья, личное имущество, драгоценности и получаемое от султана содержание соответствовали почетности и значимости их нового положения. В зависимости от того, в каком порядке она была выбрана, такой кадиной она и считается. Так, она могла быть второй кадиной или третьей, но, естественно, в любом случае она, действуя всеми доступными способами, предпринимала все возможное, чтобы сместить кадину, стоящую на ступень выше. Роксолане удалось добиться невозможного: после того как Босфор-Султан была свергнута, ради любви к Роксолане Сулейман не только не имел других кадин, но даже выдал замуж семь самых красивых женщин своего гарема.

Выполненный А. Меллингом рисунок гарема (ил. 23) требует некоторых пояснений. Как уже говорилось, он был назначен архитектором к любимой сестре Селима III и в этом качестве много общался с ней и с ее дамами, что очень помогло ему в работе.

Несмотря на то что его рисунок – полностью плод воображения автора и в реальности именно такого здания не существовало, Меллинг не только поставил перед собой трудную задачу – нарисовать основных обитателей гарема, но и дал картину их повседневных занятий. На первом этаже в центре изображен высокопоставленный черный евнух, он разговаривает с распорядительницей гарема. В правом углу на переднем плане, спрятав ноги под тандыр, или жаровню с горячими углями, греются три женщины; жаровня находится под квадратным столиком с оловянной столешницей, покрытой гобеленом или ковром. За углом стоят две лесбиянки, а в середине в центре – рабыня, которую легко отличить от прочих по простому платью. Слева в углу кушает дама, занимающая высокое положение, а в общем зале вокруг блюда с пловом сидят еще семь женщин. На втором этаже находится мечеть, и здесь автор постарался запечатлеть различные позы молящихся. На третьем этаже, над мечетью, расположены спальни – несколько женщин только что вынули матрацы для ночного сна. В дневное время постельные принадлежности хранятся в стенных шкафах, таких, как на втором этаже справа. Несмотря на то что автор изобразил рабыню с кувшином для воды, фонтана на картине не видно. Странно, что он отсутствует, – ведь даже в спальнях всегда было по крайней мере по одному фонтану, а уж в таком большом зале, какой изображен на картине, их бывало по нескольку.

Однако нам следует вернуться к работникам гарема. Если рассматривать султан-валиде как правительницу гарема, то начальник черных евнухов – это ее премьер-министр. О его обязанностях говорилось в одной из предыдущих глав, но здесь я могу повторить, что он отвечал за женщин гарема и во многом от него зависело, заметит ли какую-то из них султан. Главному евнуху помогали подчиненные ему многочисленные черные евнухи. Он был посредником между матерью султана и женщинами гарема, а также между султаном и внешним миром. Фактически он являлся одним из самых высокопоставленных «мужчин» в империи, и его интересы и влияние распространялись далеко за пределы Сераля. Непосредственного участия в организации жизни гарема он не принимал. Эти обязанности были возложены на женский кабинет, или, если его можно так назвать, тайный совет. Его возглавляла распорядительница гарема (кетхуда, или киайя), которая обычно считалась заместителем правительницы гарема; временами она выступала в роли своего рода экономки и управительницы. Практически равной ей по статусу и, по мнению некоторых авторитетных исследователей, тоже заместителем правительницы была казначей (хазыне-дар-уста). Она не только вела учет текущих расходов гарема – очень больших и запутанных, но отвечала и за выплату денег «на булавки», кому они были положены, а также пенсий тем, кто переехал из Сераля в Старый Сераль.

В кабинет также входили: хранительницы гардероба, драгоценностей, кладовых, столовых приборов, смотрительница бань, чтица Корана и т. д.

Все эти посты, предполагающие большое доверие и ответственность, занимали женщины, постепенно достигшие высот в постижении всех гаремных наук, но которые не смогли стать кадинами. Таким образом, это было своего рода компенсацией за то, что их «обошли». Любви – по крайней мере, мужской любви – они были лишены, и все, на что они могли надеяться, – это получить какой-нибудь высокий пост в гареме. Во всяком случае, это могло принести им благосостояние и определенную власть. Снисходительный султан мог даже жениться на них, вместо того чтобы отсылать их доживать свой век в Старый Сераль.

Пока я рассказал только о султан-валиде, ее кабинете, начальнике черных евнухов и четырех кадинах. Сейчас стоит поговорить о рядовой обитательнице гарема, ее обязанностях, о том, чему ее учили и каковы были ее шансы занять более высокое положение.

Каждая из числа самых высокопоставленных дам имела свой собственный небольшой двор (ода), его численность находилась в зависимости от ее ранга. В то же время у каждой были ученицы, старавшиеся достичь совершенства в той сфере деятельности, которая была отведена их хозяйке. Попадавших в гарем девочек в юном возрасте сразу же распределяли по одам; они становились ученицами. Если султанше-матери или одной из высокопоставленных дам требовалась новая рабыня или ученица, они имели право сами купить ее и лично обучать. Новая девочка, выбранная из большого числа, передавалась в ведение, например, хранительницы гардероба. У нее она работала весь период ученичества и воспринимала свою наставницу как мать, которая дает ей все: одежду, деньги, еду и драгоценности. От наставницы в значительной степени зависела последующая карьера ученицы, и та делала все, что в ее силах, чтобы лучше подготовить девочку. Добившись успехов в своей оде, девушка могла получить возможность попасть в другую оду, больше отвечавшую ее пожеланиям. Например, она училась хорошо готовить кофе или вести учет расходов. Затем дача взяток нужным людям могла помочь ей получить перевод. Иногда бывало так, что ее продвижение по службе шло медленно, проходили долгие годы, прежде чем она становилась во главе своей оды. В этом случае она, скорее всего, так и оставалась на этом посту; она понимала, что шансов когда-нибудь стать кадиной у нее больше нет, и предпочитала пользоваться тем малым, что давало ей нынешнее положение. Но давайте посмотрим, что стало с девочкой, начавшей работать у хранительницы гардероба, затем переведенной к старшей по приготовлению кофе и по счастливой случайности находящейся у султан-валиде во время визита султана.

Было вполне достаточно, чтобы султан одобрительно посмотрел на нее или отпустил в ее адрес какое-то банальное замечание. Каждый такой знак внимания султана моментально отмечался, и девушку сразу же начинали называть гюздех, или «присмотренная». Это ее первый шаг на пути к столь желанному положению кадины. С этого времени девушка становится «отмеченной». Ее отделяют от других и дают собственные покои и слуг. Тем временем все ждут дальнейшего развития событий, и приказ предстать перед султаном может поступить в любой момент. Если это случается, то появлению девушки в покоях ее господина предшествуют великие приготовления. В помощь приглашаются по очереди все начальницы разных служб. Первой ее забирает смотрительница бань, она наблюдает за тем, как девушке делают массаж, как ее моют, орошают духами и причесывают. Затем ей бреют волосы на теле, красят ногти и т. д. После этого ею занимаются хранительницы белья, гардероба и казначей. И вот наконец она готова к свиданию с августейшим возлюбленным. Сейчас ей выпал шанс. В ход идут все ухищрения, какие только может придумать женщина, – вдруг от этого союза родится сын? Но сначала она должна пленить сердце султана, и тогда, возможно, она сможет провести с ним несколько ночей, а там кто знает, как сложатся обстоятельства.

Часто утверждают, что, когда кадины или другие удостоенные милости наложницы входят в спальню султана (до того, как туда удалился ее хозяин, этого делать не дозволено), они приближаются к постели, приподнимают одеяло и подносят его ко лбу и щекам. Затем они робко взбираются на ложе и постепенно продвигаются вперед, до тех пор пока не окажутся напротив султана.

Другие оспаривали факт существования такой традиции, а когда леди Мэри Уортли Монтегю спросила об этом главную кадину Мустафы II, та рассказала, что на самом деле сообщения о существовании обычаев и бросать платок, и подползать по постели к султану не имеют под собой никаких оснований.

Однако это единственное свидетельство ни в коем случае не убеждает: во-первых, оно относится к XVIII веку, во-вторых, вполне может объясняться особенностью конкретного «свидания». Более поздние авторы, за исключением таких серьезных исследователей, как д'Ос-сон, просто цитировали ее слова, не подвергая их сомнению. Это «вползание» в постель было обязательным ритуалом для мужчины, женившегося на одной из дочерей султана. В таких браках несчастный мужчина, находившийся в полной зависимости от настроений высокородной жены, был вынужден ожидать за дверью, пока ему разрешат войти в спальню. Когда его призовут, он несмело входил, целовал одеяло и робко «подползал» к жене. Тот факт, что этот обычай существовал и за пределами Сераля, в домах мужчин, которые до получения от султана такой награды могли занимать в обществе очень скромное положение, в значительной степени объясняет, каким образом о нем стало известно. Более того, обычай «вползания» в постель был характерным не только для Турции, он был устоявшейся практикой и на востоке Азии, в частности в Китае.

В 1877 году в «Журнале Королевского азиатского общества» была опубликована авторитетная статья Картера Стента, посвященная ритуалу посещения спальни повелителя его наложницей. В конкретных деталях он совпадает с турецким. Когда китайский император пожелает присутствия у себя в спальне какой-то женщины, он дает дежурящему у дверей евнуху табличку с ее именем. Тот извещает об этом даму, и евнухи приносят наложницу в опочивальню повелителя. Женщина не должна делать это как обычно, то есть ложиться в постель со стороны изголовья или сбоку, – придворный этикет требует, чтобы она делала это со стороны ног и постепенно «подползала» к телу высокородного любовника. За дверями дежурили два евнуха, до рассвета они будили наложницу и относили назад в ее, покои. Факт посещения женщиной императора вносился в специальную книгу, где указывались имя дамы и дата визита. Император подписывал документ, и если у женщины рождался ребенок, то данная запись становилась подтверждением его законного происхождения.

Что касается другого обычая – выбирать наложницу, бросив ей платок, то существуют достаточно достоверные свидетельства того, что по крайней мере в какой-то период такой обычай существовал.

В первую очередь следует помнить, что в Турции мендил, яглык, или платок, играл уникальную роль – он был знаком милости. Все, а не только султан, прикрывали платком любой подарок, вручаемый одним человеком другому. Естественно, появление конвертов и картонных коробок способствовало тому, что при султанах более поздних периодов эта традиция отмерла, но прежде любое важное письмо, деньги, ювелирные украшения и даже подарки в виде фруктов, сладостей и предметов одежды заворачивали в вышитый платок. Чем богаче был платок, тем большее расположение выказывал даритель. Поэтому очень возможно, если не сказать вероятно, что милость повелителя при выборе женщины могла выражаться в том, что он бросал ей платок.

Более того, как мы вскоре увидим, О. Бон, на чье свидетельство можно полагаться, однозначно сообщает, что перед уходом в свои покои султан бросает платок той, кого он хочет видеть.^[44] В определенных ситуациях слова не нужны и даже излишни, поэтому при дворе, изобилующем многочисленными традициями и церемониями, такой обычай вполне мог существовать. В некоторой степени он перекликается с западной традицией бросать перчатку сопернику при вызове его на бой, хотя, конечно, это более серьезное дело.

Для того чтобы сделать визит женщины тайным, принимались все возможные меры. Ни одна из остальных женщин не должна была узнать вообще о том, на кого пал выбор султана, если только избранница не станет кадиной и не получит собственный штат слуг. Евнуха, охраняющего опочивальню султана, извещают о планируемом визите, а гаремная привратница проводит все необходимые приготовления. Между комнатами девушки и султана закрываются все окна и двери, никому не позволяется выходить, и везде стоит тишина. Несмотря на то что султан почти всегда принимает женщину в своих покоях в гареме, иногда он удостоивает чести посетить даму в ее апартаментах. В этом случае его провожает туда один из черных евнухов, и дама со своими рабынями принимают султана с глубочайшим почтением. Утром он или она возвращаются в свои покои так же тихо и скрытно, как они пришли туда. Рассказывая об этом в начале XVII века, Бон пишет: «…если ему нужна одна из них для того, чтобы она доставила ему удовольствие, или же он хочет понаблюдать за ними во время игр, послушать их пение и игру на музыкальных инструментах, он извещает о своем желании старшую кадину, которая немедленно посылает за самыми красивыми, с ее точки зрения, девушками и выстраивает их в длинный ряд в комнате. Затем она приглашает султана, он один или два раза проходит перед ними и останавливает взор на понравившейся. Бросив один из платков той, с кем он хочет провести ночь (она его сразу же подхватывает), он покидает помещение. Девушка, которой повезло, украшает себя с помощью косметики, потом ее наставляет и орошает духами кадина. Она проводит ночь с султаном в королевской опочивальне на женской половине, эта комната всегда готова для таких случаев. Всю ночь по приказу кадины в комнате посменно по два-три часа дежурили старухи мавританки. В спальне постоянно горели два светильника: один у двери, где несла дежурство одна женщина, другой – в ногах постели, где была вторая. Женщины бесшумно менялись местами, ничем не нарушая сон правителя. Встав утром, султан полностью (переодевался и оставлял наложнице старую одежду со всеми находившимися в кошельках деньгами. Возвратившись в свои покои, он посылал ей подарки: одежду, драгоценности и деньги – в зависимости от того, какое удовольствие она ему доставила. Так он поступал и со всеми другими женщинами; с теми, к кому он благоволил больше, он был щедрее. Та, которой удавалось забеременеть, сразу же получала имя кассачи-султан, то есть королева-султанша, а если у нее рождался сын, устраивали большой праздник.

Этой королеве-султанше сразу же дают собственные великолепные покои со всем необходимым, султан назначает ей большое жалованье, которое она может тратить по своему усмотрению, и весь Сераль признает ее статус, выражая ей почет и уважение. Остальных женщин, предававшихся любовным утехам с султаном, даже если у них будут дети, называют не королевами, а просто султаншами; титул королевы получает только одна, являющаяся матерью наследника трона. Эти султанши, разделявшие ложе с правителем, сразу же поднимаются на более высокую ступень в гареме, им предоставляют собственные покои и слуг, а также дают на расходы столько асперов в день, сколько им нужно на самые красивые наряды, становящиеся предметом зависти других обитательниц гарема.

Все эти султанши беспрестанно интригуют друг против друга и проявляют много изобретательности в том, чтобы не стать безразличными султану. Поэтому каждая, будучи рабыней и живя в страхе не быть удостоенной любви его величества, старается всячески ублажить его, чтобы он выделял и любил ее больше, чем остальных… Жизнь прочих женщин, которым не повезло стать фаворитками султана, пуста, они проводят юность в кознях против своих подруг, а в более старшем возрасте становятся наставницами или воспитательницами молодых девушек, ежедневно привозимых в Сераль. Оказавшись в таких неблагоприятных обстоятельствах, они считают удачей, если им удается добиться перевода в Старый Сераль, потому что там их могут выдать замуж, если на это будет благоволение дамы-распорядительницы и хватит накопленных в Серале сбережений и подарков, а их может быть доволь- но много – ведь помимо получаемого из личной казны султана жалованья таких женщин очень ценят султанши и часто им что-то дарят».

Здесь Бон говорит только о женщинах старшего возраста, с опытом, о тех, которые в пору их юности ни разу не привлекли внимание султана. А что происходило с девушкой, которую однажды отправили к султану и которую он не захотел увидеть? Несчастную помыли, надушили и повели как ягненка на заклание, а тут султан передумал, забыл о ней или же на самом деле вообще не собирался проявлять к ней никакого интереса. Ее сразу же лишали пышных нарядов, отбирали недавно назначенных для нее рабов, и она вновь возвращалась к прежней жизни.

Помимо распорядительниц, учениц, помощниц и ка-дин, в гареме было огромное число женщин-служанок, выполнявших черную работу. Самую грязную работу – мытье полов, коридоров, стен – выполняли негритянки, к более легкой относились ремонт и уход за диванными подушками, чистка и подготовка жаровен, уход за молельными ковриками в мечети, помощь в подготовке шербетов, плова и т. п. В отдельных случаях девушка могла проявить талант в какой-то области, и тогда это было ее шансом получить более легкое и приятное занятие. Каждая училась готовить и, если представлялась возможность, гордилась тем, что смогла порадовать султана каким-нибудь необычным сладким блюдом или приготовить сочное жаркое.

Как мы узнали из предыдущей главы, в селямлике имелся большой зал Приемов султана (см. план, поз. 77), куда правитель для развлечения иногда приглашал обитательниц гарема. В такие дни там мог собираться весь гарем, наслаждаясь музыкой, танцами, и представлениями мимов. Красота множества женщин, их шелковые и атласные наряды, всевозможные ювелирные украшения, богатая мебель, яркое освещение, молчаливые ряды черных евнухов и, наконец, сам султан, сидящий на троне в алом отороченном соболями кафтане, с кинжалом, усыпанным бриллиантами, и белым эгретом, закрепленным на тюрбане брошью с алмазами и рубинами, стоящий рядом с ним кальян, тоже весь в драгоценных камнях, исходящее от небольших жаровен благовоние и аромат кофе – все это, наверное, было удивительным зрелищем и вполне могло соперничать с самыми невероятными выдумками, описанными на страницах «Тысячи и одной ночи», рассказывающей о временах, когда слава Гаруна аль-Рашида находилась в зените. Участвовавшие в представлении танцовщицы, мимы и музыканты оркестра проходили тщательный отбор и подготовку. Иногда для разнообразия приглашались исполнители танцев со стороны, их выступления принимали с огромным энтузиазмом. По сообщениям нескольких авторов, танцы по своему характеру были весьма нескромными, и можно предположить, что большое место отводилось танцу живота и другим двусмысленным телодвижениям. Большой популярностью у обитательниц гарема пользовался театр теней – подобный тому, каким удивляет Монмартр неискушенных туристов. В правление Селима III одному французскому танцовщику и нескольким музыкантам позволили побывать в каком-то здании, относящемся к гарему, но находящемся за его пределами. Там в присутствии евнухов они давали уроки девушкам, отобранным для участия в следующем представлении. Обычно это были те, кто еще не принял магометанство, потому что ислам не слишком одобрительно относится к подобным занятиям.

За исключением таких редких развлечений, как эти, да еще немногочисленных прогулок вверх по Босфору, жизнь в гареме, судя по всему, была очень скучной.

Я уже рассказывал, как девушка могла «совершенствоваться» и что всегда был шанс, что ее заметит султан или даже что ее выдадут замуж за пределы Сераля.

Бывшие кадины покойных султанов переезжали в Старый Сераль и там иногда выходили замуж, порывая, наконец, с дворцами султана. Лучший пример ос- вобождения «отставной» кадины – это история женщины, получившей нелестное прозвище Султанша-развратница из-за того образа жизни, который она вела, а также благодаря своему занятию. Сначала она была одной из кадин Ибрагима, потом ее отправили в старый дворец и там выдали замуж за пашу. После его смерти она могла жить где захочет. Будучи, благодаря многолетней практике в гареме Ибрагима, большим специалистом в искусстве соблазнения и порока, она сожалела, что ее знания пропадают втуне. Кроме того, ей, женщине в возрасте, было просто скучно. Поэтому она стала самой востребованной и дорогой сводницей Константинополя. Она покупала юных девушек, учила их хорошо петь, танцевать и обольщать мужчин, а затем на время отдавала богатым пашам и знатным молодым людям. В книге «История Османской империи, 1623–1677» сэр Пол Рико рассказывает о том, что она отказала султану Мухаммеду IV, желавшему взять одну из ее девушек, и поэтому стала причиной смерти капитана-боснийца, сделавшего эту девушку любовницей. Доктор Джон Ковел в своем дневнике излагает другую, менее достоверную версию событий.

Не стоит думать, что в гареме все женщины мирились с тихой, небогатой событиями жизнью. Некоторые пытались как-то ее улучшить, и им удавалось в этом преуспеть.

Босфор помнит, что произошло с теми, кто предпринимал такие попытки и терпел неудачу. Однако случалось, что кому-то удавалось добиться успеха, – правда, таких были единицы. Как ни странно, некоторые женщины сами хотели попасть в гарем. Они воспринимали его не только как место полное тайн, тишины, скуки и не как тюрьму – их привлекала возможность плести интриги, получить шанс жить в роскоши и богатстве. Собственно говоря, в XVI и XVII веках итальянок и сицилиек продавали в гарем с их согласия, они стремились туда с единственной целью – реализовать свои амбиции.

Нам не суждено узнать всего об этих бесконечных интригах, как и того, сколько женщин было брошено в волны Босфора в мешках. Судя по всем свидетельствам, подобные истории, когда-то шокировавшие весь цивилизованный мир, не были преувеличением. Если бы речь шла о единичных случаях, то это вообще не привлекло бы никакого внимания. Начальник черных евнухов приводил несчастных к главному садовнику, там их помещали в мешки, нагруженные камнями. Садовник садился в небольшую шлюпку, а мешки с «грузом» клали в привязанную к ней веревкой лодку поменьше. Затем он греб к месту напротив мыса Сераль и, несколько раз дернув опытной рукой за веревку, топил лодку с женщинами. Садовника сопровождал евнух, он и докладывал своему начальнику о выполнении приказа.

Бывало, что после раскрытия какого-нибудь заговора с целью свержения султана или совершения другого тяжкого преступления проводили массовые казни: однажды утопили 300 женщин. Но самый ужасный случай произошел в правление Ибрагима, решившего после одной из попоек утопить свой гарем в полном составе просто ради того, чтобы потом завести новый. По его приказу несколько сотен женщин были схвачены и в мешках брошены в Босфор. Спастись удалось только одной. Ее подобрало проходившее мимо судно, и в конце концов она попала в Париж.

Странную историю рассказал ныряльщик, которому после кораблекрушения приказали нырнуть с мыса Сераль. Практически сразу же он подал сигнал, чтобы его поднимали. Прерывающимся от ужаса голосом он объяснил, что видел на дне моря огромное количество открытых мешков, и в каждом, медленно раскачиваемая течением, стояла мертвая женщина.

Однако стоит поговорить и об оборотной стороне медали. Мы уже знаем, как Роксолана первой из женщин смогла въехать в гарем со своими слугами и евнухами, как постепенно она приобрела полную власть над султаном и единолично управляла гаремом до са- мой смерти, случившейся в 1558 году. Это было началом периода правления женщин, продолжавшегося около ста пятидесяти лет и закончившегося со смертью сул-тан-валиде Тархан, матери Мухаммеда IV. В течение этого долгого времени страной правил гарем, и между ней и первой кадиной шла беспрерывная война. Иногда к ним присоединялся и главный черный евнух. Весь гарем превратился в рассадник интриг, взяточничества, вымогательства, заговоров и контрзаговоров. Пока султаны в соответствии с собственными вкусами предавались кто пьянству, кто распутству, именно женщины прокрадывались к тайному зарешеченному окну Дивана, подслушивали государственные тайны и в зависимости от узнанного вели свою игру.

Следуя примеру Сулеймана, Селим II держал свой гарем в Серале. По мере того как он все больше погружался в пучину пьянства, усиливалась власть старшей кадины Нур-Бану-Султан. Когда ее сын стал султаном Мурадом III, она получила титул султан-валиде, что позволило ей заметно укрепить свою власть. Тем временем гарем был погружен в интриги, и началась борьба за желанное место первой кадины. Победу в ней одержала красавица венецианка из дворянского рода Баффо, в ранней юности захваченная в плен турецким пиратом. Красота и живой ум наложницы завоевали сердце Мурада, и он забыл об остальных женщинах. Это очень обеспокоило его мать, султан-валиде Нур-Бану, поэтому она приказала привезти с невольничьих рынков во дворец самых красивых девушек. Ее план удался, и, забыв о любимой, Мурад пустился во все тяжкие, меняя женщин одну за другой. Цены на этот живой товар сразу же подскочили, работорговцы и даже высокопоставленные обитатели гарема бросились поставлять все новых девственниц для похотливого султана. Влияние и могущество венецианки, известной под именами Сафие, Сафийе и Баффа – последнее по фамилии ее рода – сильно ослабло. Но это относилось только к любовным отношениям с Мурадом. Интересы Сафие простирались значительно дальше: стремясь не допустить нападения Турции на Венецию, она в это время уже находилась в тайной переписке с Екатериной Медичи.^[45] Пока Мурад продолжал предаваться всем удовольствиям, которые предлагал ему гарем, именно Сафие определяла передвижения флотов и армий Османской империи. Через еврейку по имени Кьярецца, поставлявшую в Сераль драгоценности, она поддерживала контакты с венецианским послом. Кроме твердого намерения не допустить нападения Турции на Венецию, у нее было лишь одно страстное желание, ради осуществления которого она пожертвовала бы всем, – сделав своего сына султаном, самой стать султан-валиде. В 1595 году, когда ей представилась такая возможность, Сафие, не колеблясь ни секунды, организовала ужасающее убийство девятнадцати братьев Мухаммеда III. Цель была достигнута, и некоторое время она продолжала управлять страной. Она зашла так далеко, что пыталась устранить от дел собственного сына, поощряя его склонность к пьянству, чтобы он не вмешивался в решение государственных дел. Несмотря на то что в 1596 году его убедили повести янычар на Венгрию и Австрию, он сразу же вернулся под сень гарема, оставив на Сафие управление государством. Но затем наступил и ее черед: и однажды утром Сафие нашли в постели задушенной.

Женское правление продолжалось, полностью под женским влиянием находился и Ахмед I. Его преемник Мустафа I был душевнобольным, а когда сменивший его Осман II начал проявлять интерес к государственным делам, то вызвал недовольство янычар и был немедленно убит. Все это время страной фактически управляла также женщина – Киусем (Киосем, Киюзел) – Султан, мать Мурада IV и Ибрагима. Мурад, вступивший на трон в 1623 году, смог лишить гарем власти, по крайней мере временно; кроме того, он был последним султаном, который лично вел в бой свою армию. Его сгубила привычка пить, и после приступа лихорадки, спровоцированного приемом спиртного и ужасом, обуявшим его при виде заходящего солнца, он умер в возрасте двадцати восьми лет. Одним из последних его распоряжений был приказ убить его брата Ибрагима (в результате чего пресекся бы род Османов) и отдать трон своему фавориту Сылихдару-паше.

Но гарем еще раз одержал победу, и Киусем солгала, объявив о смерти Ибрагима. Услышав новость, Мурад скривил рот в гадкой улыбке и попытался встать с постели, чтобы позлорадствовать над телом брата. Зная, что если правда вскроется, то это может стоить им жизни, слуги удержали умирающего в постели. Конец последовал почти мгновенно, а Киусем, предвкушавшая долгие годы правления, бросилась в Клетку, чтобы сообщить Ибрагиму хорошие новости.

Как мы узнаем в следующей главе, он был слишком сильно напуган и не хотел открывать – он думал, что настойчивый стук в дверь означает приход немых со шнурком для удушения, чего он боялся все восемь лет. Обретя наконец свободу, Ибрагим взошел на трон. Очень скоро стало ясно, что это самый развращенный, эгоистичный, жестокий, жадный и трусливый человек, какой когда-либо появлялся на свет в Османской империи. Его великий визирь Кара-Мустафа пытался положить конец излишествам султана, но поссорился с кем-то из гарема и вскоре был казнен. Преемник визиря решил вообще не препятствовать причудам Ибрагима, но некоторые из его оргий были настолько возмутительными, что даже в гареме слышался неодобрительный ропот. Все лучшие посты в государстве были проданы тем, кто заплатил больше, и розданы ничего не знающим и не умеющим фаворитам, налоги росли, государственная казна опустела – все деньги ушли на разгульную жизнь Ибрагима.

Скандал в гареме породил слух о том, что из-за постоянного пьянства султан стал импотентом, однако рождение сына в 1642 году и еще двух в следующем его опровергли. В то же время его порочная жизнь продолжалась, и историки рассказывают забавные вещи о том, что творилось в Серале. У султана была нездоровая страсть к использованию духов, особенно он предпочитал тяжелый пряный запах серой амбры. Ею он обильно душил свою бороду, одежду и занавеси в покоях. Второй страстью султана были меха. Однажды вечером в гареме ему рассказали о короле, вся одежда которого была из меха соболя, все диваны и полы быг ли застланы такими же шкурками, и даже стены были обиты ими. Ибрагим тоже захотел стать «соболиным королем», и утром он приказал в Диване собрать по всей империи собольи меха. Было объявлено о необходимости заплатить налог серой амброй и мехами, что вызвало в стране возмущение столь глупой и бессмысленной причудой. В «Истории Османской империи» Деметрий Кантемир приводит ужасающие подробности жизни Ибрагима в гареме: когда у него наступало физическое истощение и природа отказывалась ему повиноваться, он возбуждал себя афродизиаками и уставлял свои покои зеркалами. Каждую пятницу ему дарили (обычно мать!) новую девственницу, а любому, кто предлагал какую-то оригинальную оргию, был обеспечен триумф. Одно из его игрищ было таким: он приказывал всем женщинам раздеться донага и изображать кобыл, а сам, тоже обнаженный, бегал среди них, пока были силы, играя роль жеребца.

Причуды женщин порой не уступали его собственным, и он разрешал им бесплатно брать в лавках и на базарах все, что они хотели. Одна из этих дам как-то обмолвилась, что предпочитает делать покупки по ночам, и хозяев лавок обязали ночью не закрывать их и обеспечить достаточное освещение. Другая сказала Ибрагиму, что ему очень пойдет, если он украсит бороду драгоценными камнями! Сказано – сделано, и он действительно появился на людях в таком виде! Суеверные турки сочли это очень плохим предзнаменованием, потому что единственным правителем, поступавшим таким образом, был трагически окончивший свои дни египетский фараон.

Сохранилось много воспоминаний о развращенности, похоти и жестокости Ибрагима, но пересказанная Рико история о кызлар-аге и его рабыне все же стоит внимания, поскольку наглядно иллюстрирует то, как происшествие в гареме привело к войне, длившейся более двадцати лет.

Случилось, что как-то раз кызлар-ага, главный черный евнух, увидел светловолосую рабыню, выставленную на продажу торговцем-персом. Евнух был настолько очарован ею, что решил купить девушкудля своего гарема – для него явно не нужную, но необходимую в силу традиции и положения в обществе. Несмотря на то что продавали ее как девственницу, она оказалась беременной, и охваченный праведным гневом евнух сослал ее в дом своего дворецкого. Однако когда ребенок родился, любопытство взяло верх над негодованием, и евнух отправился взглянуть на дитя. Ребенок настолько ему понравился, что он решил его усыновить. Примерно в то же время родился Мухаммед, первый сын Ибрагима. Поскольку сыну султана была нужна нянька, то рабыня кызлар-аги и стала воспитывать обоих детей.

Ибрагим сразу же отдал предпочтение не своему бледному и анемичному сыну, а ребенку рабыни. Он проводил с ним много времени, играя в садах Сераля. Это вызвало ревность матери Мухаммеда, возненавидевшей рабыню, ее сына и кызлар-агу. Однажды, когда она стала жаловаться на них султану, он в ярости выхватил Мухаммеда из рук матери и бросил его в находившуюся неподалеку цистерну. Мальчику не дали утонуть, но шрам на лбу остался у него на всю жизнь.

К тому времени ситуация для кызлар-аги стала складываться очень плохо, и он внезапно решил, что отправится в Мекку, а затем, возможно, уйдет в отставку и уедет в Египет. После недолгих сборов на три корабля погрузили его гарем и огромный скарб главного черного евнуха. Сильный встречный ветер вынудил укрыться суда возле острова Родос, а как только путь был продолжен, к ним подошли шесть мальтийских кораблей и открыли огонь. В кровавой битве турецкие корабли были захвачены, сражавшийся наравне со всеми кызлар-ага погиб как мужчина. Добыча была настолько богатой, что мальтийцы подумали, что это особый караван, и приняли найденного на одном из кораблей ребенка за сына султана, которого везли в Александрию на учебу. Присутствие на судне кызлар-аги укрепило их предположения, и гроссмейстер ордена рыцарей Святого Иоанна Иерусалимского оказал мальчику почести, полагающиеся будущему правителю, а вся Европа поверила в рассказы мальтийцев. Ребенку дали образование, и после скитаний по разным странам он стал монахом, известным под именем отец Оттоман.

Когда известие о случившемся дошло до ушей Ибрагима, он обезумел от ярости, казнил своего капитан-пашу и поклялся отомстить не только мальтийцам, но и венецианцам, дававшим им приют на Крите. Хотя открыто война была объявлена Мальте, тайной целью была Кандия, или Крит. В 1645 году в плавание был отправлен мощный флот с официальной целью атаковать Мальту, которая спешно укрепляла свои оборонительные сооружения и готовилась к долгой осаде. Однако турки изменили свой курс и направились на Канеа – западную оконечность Крита, куда прибыли в конце июня. Они захватили Канеа и Ретимно, а в 1648 году началась осада столицы острова, продолжавшаяся двадцать лет!

Тем временем в самой Турции гарем по-прежнему продолжал править страной, но Ибрагим зашел слишком далеко, и его смещение воспринималось как единственное спасение страны от гибели. У султан-валиде Киусем дипломатично поинтересовались ее мнением, и она, страдая от причиняемых ей собственным сыном жесточайших унижений, согласилась принять депутацию из представителей армии и народа. Протесты Киусем не помогли, ей пришлось согласиться с их требованиями. Ибрагим был низложен и отправлен назад в Клетку, а вместо него на трон возвели юного Мухаммеда. И теперь Киусем пришлось считаться с другой, более молодой султан-валиде Тархан, или Тюркхан, оказавшейся достойной своей старшей соперницы. Пока заключенный в Клетку Ибрагим пытался вернуть потерянный трон, спаги настаивали на предании его смерти, и муфтий дал на это согласие. Шнурок для удушения закончил никчемную жизнь изрыгавшего угрозы и проклятия бывшего султана.

Сейчас Киусем больше, чем когда-либо раньше, понимала, что власть уходит из ее рук, поэтому решила предпринять последнюю попытку и устроить с агой янычар, которого ей удалось привлечь на свою сторону, заговор с целью свержения Мухаммеда IV. Вместо него она хотела возвести на трон его младшего брата Сулей-мана. Поначалу все шло как задумано. Ага собрал войско, и великий визирь, застигнутый врасплох ночью, был вынужден принять заговорщиков. Сделав вид, что согласен с их планами, он попросил разрешения отправиться в Сераль, чтобы созвать Диван, но, как только он вошел внутрь, двери закрыли, и остаток ночи был посвящен вооружению всех войск и баррикадированию выходов из дворца. Разбудили Тархан, и была принесена присяга служить юному Мухаммеду, который к тому моменту был еще ребенком, и защищать его. Муфтий в своей фетве объявил, что Киусем должна умереть, а великий визирь подготовил соответствующий указ. Трясущейся рукой юный султан подписал его. Это был час триумфа Тархан. Киусем безрезультатно пытались найти в ее покоях, но в конце концов нашли в шкафу с нарядами, откуда ее и извлекли. В последовавшей за этим ужасной сцене было забыто всякое почтение. С нее сорвали серьги и браслеты, проигнорировав деньги, разбросанные ею по полу в надежде умилостивить врагов, ее богатые наряды разорвали на мельчайшие кусочки. Несмотря на приказы султана с уважением отнестись к телу бабушки, с несчастной женщины сорвали одежду и за ноги протащили к калитке гарема, известной под названием калитка Птичника (см. план, поз. 40). Там ее задушили, позднее были убиты и ее сторонники. Теперь вся власть оказалась в руках Тархан, но она поступила мудро, передав полномочия правления Мухаммеду Киуприлы, первому из трех великих визирей, носивших такое имя. Он правил страной очень успешно. Со смертью Тархан эпоха правления женщин в Турции закончилась, и вновь появилась надежда на то, что у империи есть будущее.