СЕЛЯМЛИК

 

Как уже отмечалось в вводной главе, селямлик – это часть дома, предназначенная исключительно для мужчин; в переводе это слово означает «место приветствия». Однако применительно к Сералю оно используется в своем самом широком значении, то есть селямлик включает и Тронный зал, куда нередко приглашались женщины, и зал Обрезания. Банный коридор и Золотая дорога соединяли селямлик непосредственно с гаремом. Со временем граница между этими двумя важными частями Дома блаженства стерлась, и сегодня уже непросто определить, где кончается одна и начинается другая.

Вестибюль Очага (см. план, поз. 70) был построен после опустошительного пожара 1665 года, для того чтобы связать двор султан-валиде и зал Приемов султана, известный еще как внутренний тронный зал. Вестибюль очага сообщается с прихожей зала Приемов султана, или Вестибюлем фонтана, который превосходит его по богатству убранства. Это комната с высоким потолком, все стены полностью отделаны изразцами (ил. 24). Над каминной доской и дверным проемом, выходящим в вестибюль покоев Мурада III, панели с глубокими резными куфическими письменами. Дверцы стенных шкафов слева и справа от камина инкрустированы перламутром, узором напоминающим посольский зал дворца Альгамбра в Гранаде.

Оказавшись под сводом огромного зала Приемов, сразу отмечаешь сочетание восточных и французских мотивов в отделке. Искусно выполненная резная стеновая панель во французском стиле венчается куфической надписью, а разнообразные стулья и напольные часы в деревянных корпусах заставляют вспомнить стиль рококо. Это помещение предназначалось для больших развлекательных мероприятий гарема. Женщины здесь располагались на возвышении за колоннами, а на хорах, над ними, находились приглашенные со стороны музыканты с надежно завязанными глазами.

С правой стороны располагался трон султана традиционной конструкции с балдахином на четырех шестах. Из всех проводившихся здесь официальных церемоний, письменные свидетельства о которых дошли до нас, похоже, лишь одна была первой встречей нового султана со всем своим гаремом непосредственно перед началом церемонии «опоясывания мечом Османа Гази» в мечети Эйюба, аналогом европейской коронации. Описание этой церемонии представлено в работе Ф. Хаслака «Христианство и ислам при султанах» (Оксфорд, 1929).

Современная роспись парусов свода и арок не представляет особой художественной ценности и напоминает таковую во многих крупных мечетях Константинополя. В дальнем левом углу – Банный коридор, через который, направляясь налево, попадаешь в бани султана и в спальню Абдул-Хамида I, а направо– в покои Селима III. Декор комнаты Абдул-Хамида настолько перегружен элементами рококо, что нет буквально ни сантиметра поверхности без позолоченного или вырезанного из мрамора завитка. Фонтан, отделка камина, стенные шкафы и тронное возвышение – все несет на себе отпечаток вычурности и излишеств, присущих худшим образцам стиля Людовика XV. Это своего рода контрастный переход (за исключением, пожалуй, отделки камина, которая, скорее, вообще является образчиком рококо) к более спокойной отделке покоев Селима III. Вдоль трех стен стоят низкие диваны с шелковой и атласной драпировкой, расшитой приятными цветочными узорами. Из северных и западных окон открывается вид на чудесные сады внизу.

По длинному переходу за стеной комнаты Селима попадаешь в пристенный павильон Османа III и соседние помещения. Здесь вновь отмечается сильное французское влияние, выраженное в отделке фасада, чрезмерно перегруженного элементами декора, он обращен на обширный, вымощенный плиткой внутренний двор с прудом прямоугольной формы посередине. Вдоль восточной стены – трельяж для виноградной лозы.

В целом павильон выполнен в итальянском стиле. Восточное влияние прослеживается здесь в характерных широких свесах крыши, которые вместе с опорным карнизом поднимаются волнами от каждого края фасада через дверной проем к центру. Две колонны перед дверью поддерживают волнообразной формы антаблемент с разнообразными скульптурными формами сверху. С каждой стороны дверного проема расположены по два разделенных пилястрами окна, забранные массивными решетками, которые венчают довольно простые пояски, а над ними – прямоугольные панели с резным орнаментом. Стены по обе стороны от центральной ниши разделены пилястрами, пространство между которыми украшено характерными пристенными фонтанами и настенной росписью с четкой перспективой, напоминающей фрески четвертого помпейского стиля.

Внешний фасад, если смотреть со стороны садов Сераля, отличается строгостью архитектурного стиля, а верхняя выступающая часть стен с павильоном на самом верху напоминает скорее тюрьму или фортификационное укрепление Средневековья. Отделка сведена к минимуму, однако в целом оставляет приятное впечатление. Из окон открывается замечательный вид на залив Золотой Рог и пролив Босфор, а до строительства уродливого здания железнодорожного вокзала все окрестности до самой водной глади занимали сады.

Внутри павильон разделен на три главные смежные комнаты, причем стенной павильон сам является частью центральной комнаты, которая вдвое больше остальных. И вновь здесь сложно найти на поверхности стен или потолка место без дорогой отделки. Панели стен покрыты резными и живописными цветочными узорами самой причудливой формы и фресками с итальянскими видами. Одни панели украшены изразцами, составляющими замысловатые узоры, другие выложены так, что образуют ниши для трубок, подносов и тому подобного, как в кабинете Мурада III или в Багдадском павильоне. Зеркала и мебель, украшенные великолепной резьбой и позолотой, с обивкой из парчи и шелка – французские, в стиле Людовика XIV и Людовика XV.

Все здесь буквально кричит о безмерном богатстве, а изобилие отделки и буйство красок не просто свидетельствуют об отсутствии утонченного вкуса, но и граничат с пошлостью. Тем не менее павильон представляет собой характерный образец позднего турецкого искусства и чрезмерно вычурный вариант декора в стиле рококо, широко распространенного в то время во многих странах Европы.

Павильон Османа III находится на противоположной от зала Приемов стороне внутреннего двора, куда нам теперь необходимо вернуться, чтобы попасть в покои Мурада III, Ахмеда I и Ахмеда III. Помещение (см. план, поз. 86) образует вестибюль или холл перед большим кабинетом Мурада III. Его стены полностью покрыты изразцовыми панелями с цветочным рисунком, над которыми, чередуясь, идут карнизы с куфическим и цветочным орнаментом. Дверцы буфета и входная дверь инкрустированы перламутром.

По размерам кабинет Мурада III уступает в селямлике только залу Приемов султана. Купол кабинета хорошо виден на фотографии внутреннего дворика принцев (ил. 30). Помещение действительно оставляет приятное впечатление: изразцовые панели удачно сочетаются с несколькими блоками стенных ниш, по три яруса в каждой. В стене находится искусно выполненный фонтан каскадного типа, а у камина стоят два трона под балдахинами, похожие на кровати. Интересен и сам камин с остроконечным навесом высотой более 6 метров, по форме напоминающим макушку минарета, а на взгляд западного человека – остро заточенный грифель гигантского карандаша. По периметру комнаты на высоте около 2,5 метра идет глубокий карниз в куфическом стиле.

На выходе из этой комнаты находятся два небольших, достойных нашего внимания кабинета: это библиотека Ахмеда I и столовая Ахмеда III. Общий план библиотеки напоминает большую комнату Мурада III, хотя облицовка здесь идет в основном по верхней части стен, а остальное пространство занято стенными нишами с двойными панельными дверцами, инкрустированными геометрическими узорами, в которых установлены книжные полки. Изящный облицовочный плинтус придает довольно неожиданное для библиотеки ощущение хорошей освещенности помещения. На парусах свода сделаны крупные круговые надписи, над которыми идут две строки мелким шрифтом, а снизу – одна. От центра купола вниз свисают традиционные шар и кисточка. Книги и манускрипты из библиотеки Ахмеда I сейчас перенесены в новую библиотеку, находящуюся в Третьем дворе.

Слева от выхода из библиотеки расположена небольшая столовая Ахмеда III, уникальная в своем роде. Она отделана деревянными филенками и расписана вазами с яркими цветами и блюдами, заполненными разнообразными фруктами. Мозаичный поднос в центре помещения исполняет роль подставки для стеклянной чаши с фруктами и двумя обычными обеденными ложками. Небольшая боковая дверь ведет в ту часть зала Приемов султана, где располагаются женщины гарема.

Таким образом, беглый обзор (отчасти потому, что все описанные помещения открыты для осмотра) охватывает практически весь селямлик. Однако вне нашего внимания пока остается самая интересная и таинственная часть комплекса. Я имею в виду Клетку. Попасть туда можно по Золотой дороге, переходящей в коридор, известный под названием «Место сбора джиннов», или из холла покоев Мурада III. Недоступность для посетителей и зловещая притягательность этого места обязывают меня рассказать о нем подробнее.

Едва ли в каком-то другом дворце Европы найдется место, где разворачивались бы события более ужасающей жестокости и бесчеловечности, чем в Клетке селямлика. Появление этого помещения стало результатом слабости, порочности и ограниченности многих султанов, которые и привели сначала к упадку, а в конечном итоге и к падению Османской империи.

В огромном гареме Мурада III родились сто три ребенка, причем к моменту его смерти в живых оставались двадцать сыновей и двадцать семь дочерей султана. Возвратившись в столицу, старший сын и наследник, будущий султан Мухаммед III, лишил жизни девятнадцать своих братьев, а семерых беременных наложниц отца приказал зашить в мешки и бросить в Мраморное море, чтобы избавиться от возможных претендентов на трон! Правда, на этом столь радикальные меры закончились: впредь было решено не убивать принцев – по крайней мере, не делать это сразу, – а держать их взаперти в надежном месте на территории Сераля, которое вскоре и стали называть Клеткой. Это было двухэтажное строение, скрытое в самом центре селямлика, окруженное высокой, вызывающей гнетущие мысли стеной. При Османе III (1754–1757) стену сделали несколько ниже и добавили окна. Несчастные узники были совершенно оторваны от мира и лишены какой-либо информации о внутренней жизни империи. Их образование ограничивалось сведениями, полученными в ходе общения со своим окружением, которое состояло из глухонемых слуг и немногочисленных стерилизованных женщин, составлявших гарем принцев. Хотя предпринималось все возможное, чтобы наложницы стали бесплодны – им удаляли яичники или заставляли применять маточные кольца, изготовленные врачами Сераля из смеси мускуса, янтаря, безоарового камня, сока алоэ, кардамона, имбиря, перца, корицы и гвоздики, – случались и ошибки. Тогда родившегося ребенка, а иногда и его мать немедленно топили в водах Босфора.

Трудно представить, что это была за жизнь. Вероятно, единственная аналогия – это одиночное заключение в тюрьмах некоторых стран в наше время. Но эти заключенные не оторваны от мира, их разуму и телу дозволено расти и развиваться. А некоторые принцы, как, например, Ибрагим, оказывались в Клетке с двухлетнего возраста. Другие, как Осман III, находились в заточении по пятьдесят лет, а Сулейман II – тридцать девять. Выйдя на свободу, они получали все, но при этом не умели говорить, а уровень их умственного и физического развития был удручающе низок. Те же немногочисленные счастливчики, которым удавалось избежать участи быть задушенными шнурком глухонемого слуги, в одночасье должны были возглавить империю, взяв в свои руки бразды правления одной из самых крупных и непростых с точки зрения управления стран Европы. Неудивительно, что случались эксцессы. Только чудом можно было посчитать, что после подобных испытаний на свободе оказывался полноценный человек. «Месть» миру выражалась по-разному: один бросался во все тяжкие, причем с той изощренной извращенностью, на какую только и способен воспаленный мозг, другой старался стереть из памяти прошлое, утопив его в потоках крови, без лишних раздумий пуская в ход ятаган.

Бывали и исключения, например Сулейман II. За тридцать девять лет заточения он стал настоящим мастером каллиграфии, все свое время он посвящал переписыванию Корана и молитвам. Получив в конце концов право на трон, а вместе с ним и полную бурь и тревог жизнь, он часто вспоминал о покое и уединении Клетки. Но случались здесь и поистине кровавые события. Приведу лишь два примера.

Ибрагим рос в Клетке в постоянном ожидании, что медленно откроется дверь, в его комнату войдут глухонемые со своим смертоносным шнурком и задушат его. Когда настал день кончины правящего султана Мурада IV, служители Сераля поспешили к Ибрагиму, чтобы сообщить добрую весть и провозгласить его султаном. Он услышал шум приближающейся толпы и вместе с наложницами успел забаррикадировать дверь. Обезумев от страха, он решил, что все объяснения и уговоры – это уловки слуг, готовящих для него западню. Только когда дверь взломали, а к его ногам бросили мертвое тело Мурада, он понял, что это правда. На мгновение Ибрагим оцепенел, смешанное чувство радости и страха переполняло его, а когда он по-настоящему осознал, что произошло, с победным криком «Наконец мясник империи мертв!» пустился вокруг трупа в безумную пляску.

Правда, и став султаном, Ибрагим не расстался с Клеткой навсегда. Девять лет позорного, полного разнузданного порока правления сделали свое дело: народ восстал, и его снова бросили в темницу. Ибрагим жил ожиданием того, что со дня на день его вновь возведут на трон. И однажды дверь открылась. Бывший султан и наложницы приготовились услышать радостную весть, но, увы, – от него отказалась даже собственная мать, и на этот раз его задушили.

Уже во времена не столь отдаленные от нас, в 1807 году, во время восстания янычар Селим III, заранее предвидя их требования, добровольно занял в Клетке место двоюродного брата Мустафы. Однако новый султан вскоре показал свою полную несостоятельность. Когда Бай-ракдар^[46] с янычарами походным маршем направился за помощью к Селиму, уже Мустафа, в свою очередь, приказал его убить. Убийцы вошли в Клетку, и после ожесточенной схватки Селим был задушен. Что есть силы Байракдар бил по воротам, требуя показать ему Селима. «Вот тот, кого ты искал», – был ответ убийц, бросивших мертвое тело султана к его ногам. Мустафу вернули в Клетку, а султаном стал Махмуд II.

Вот какими событиями богата история этого полного тайн и загадок здания селямлика.

Описывая Клетку, всегда отмечают, что это двухэтажное здание без окон на первом этаже, в котором двенадцать богато обставленных, абсолютно одинаковых комнат. Как было на самом деле, сказать не берусь, но сегодня здание выглядит по-другому; справедливо лишь то, что оно действительно двухэтажное. Скорее всего, в его архитектурном облике мало что изменилось, но очевидно, что описания основывались на слухах и догадках. Правда, неясно, как наследник престола и его гарем из двух десятков женщин (Меллинг приводит именно такую цифру и имеет в виду, вероятно, всех населяющих Клетку), а также его братья со своими гаремами, евнухи, глухонемые, шуты и так далее могли поместиться в здании, где всего четыре комнаты. Обстановка и отделка характерны для классического французского рококо начала XVIII века, так что перемены здесь были неизбежны. Однако признаков конструкционных изменений, проведенных в других частях Сераля, в Клетке не видно. Возможно, здесь были помещения только для принцев, а гарем и все остальные жили на первых этажах зданий, находящихся напротив и выходивших на Золотую дорогу. Мне посчастливилось сделать три фотографии Клетки и внутреннего двора, так что есть возможность изучить этот участок во всех подробностях.

На фотографии (ил. 30) на переднем плане мы видим северо-западную часть здания. Весь фасад облицован, окна зарешечены, по всему периметру идет значительно выступающая вперед крыша. Справа виден купол покоев Мурада III, за которыми угадываются очертания внутреннего дворика Османа III. Ниже, где сейчас пустырь, заросший дикими акациями, инжиром и другими деревьями, можно различить участок, на котором, вероятно, первоначально находился фундамент Клетки. Изящная балюстрада – копия той, что венчает Ворота империи, так что безошибочно можно сказать, что она относится к тому же XIX веку. На фотографии (ил. 32), где гораздо четче заметна облицовка здания, удачно представлена другая часть Клетки. Здесь мы отмечаем эркер, под которым расположен выход из коридора Место сбора джиннов, ведущего к Золотой дороге. На фотографии (ил. 31) представлена другая сторона внутреннего двора, и видно, насколько близко к Клетке находятся комнаты в мезонине и на первом этаже. Я предполагаю, что именно здесь квартировал обслуживающий персонал Клетки. Другим местом для размещения довольно большого числа женщин, кроме этого, могли быть только давно снесенные постройки на другой стороне двора за балюстрадой. Лишь тщательное обследование основательно заросших кустарником руин могло подтвердить или опровергнуть данное предположение, но, к сожалению, провести его мне не удалось.

Не могу сказать и о том, какие постройки размещались на территории в северном направлении между Клеткой и крайней оконечностью внешних стен Сераля рядом с Багдадским павильоном. Тем не менее наверняка именно здесь, на пустыре внушительного размера, некогда и были строения селямлика, которые описывали ранее меня посетившие эти места: Николас де Николаи, Даллам и Бон, а в 1750 году– Флаше. Изучая внешнюю часть стены, окружающую этот участок, я обнаружил три дверных проема, заложенные кирпичами. Над центральным, который в два раза шире крайних, идет каменная перемычка с мутулами – плоскими наклонными выступами под выносной плитой карниза в дорическом ордере.

Другой и последний выход из этой части селямлика – через обитые железом двустворчатые ворота, выходящие к внешним садам у колонны готов. Судя по всему, раньше посетители попадали в селямлик именно через них.

Таким образом, нам остается поговорить о мабейн, так называемой приемной селямлика – комнате, отделявшей мужскую и женскую половину дворца, и о зале Обрезания (о Багдадском и Ереванском павильонах и павильоне Священной мантии рассказывается в других разделах). О назначении и истории приемной не могу сказать ничего, кроме того, что построена она была при Селиме и каким-то образом соединялась с павильоном Священной мантии. В своей книге «За фасадом Блистательной Порты» доктор Миллер, ссылаясь на Ахмеда Расима, сообщает, что в более поздний период султанской Турции в этих комнатах султаны регулярно принимали пажей дворцовой школы (она называет их «Комнаты его присутствия») сразу после первой утренней молитвы. Реже здесь принимали членов тайного совета, великого визиря, муфтиев, двух войсковых судей и министра иностранных дел.

Итак, мы попадаем в зал в форме буквы «Г» с колоннами, опоясывающий с двух внешних сторон павильон Священной мантии. Терраса, выходящая в сад, с одной стороны граничит с приемной селямлика, с другой – с залом Обрезания.

Могут возникнуть некоторые сомнения по поводу того, как на самом деле использовался зал, однако осмотр подтвердил, что в помещении проводили обрезание принцев. Пройти сюда можно по-разному. Я, например, входил через маленькую дверь рядом с Ереванским павильоном, пересекая зал с колоннами, где Даллам устанавливал орган. Можно также пройти по Золотой дороге через приемную селямлика и, наконец, с террасы Багдадского павильона через небольшую дверь со стороны пруда с рыбками.».

Зал Обрезания был построен Ибрагимом в 1641 году. В плане это квадратная комната, небольшая железная дверь с чеканкой ведет в зал с колоннами. Стены отделаны изящными изразцами. На первый взгляд изразцами покрыт и сводчатый потолок, однако более внимательное изучение показывает, что на самом деле он в тон стен выкрашен краской. Облицовка сделана в разное время, но наибольший интерес представляют четыре майоликовых панно 1,2 метра в длину и около полуметра в ширину одного тона и рисунка, установленные по бокам двери. Майолика такого размера больше не встречается нигде.

В нижней части панели изображены два оленя, причем характер рисунка, по словам директора комплекса, уникален. Между окон двух внешних сторон – глубокие ниши с раковинами, скорее всего, из свинца, к которым подведена проточная вода, что и объясняет назначение помещения. В центре комнаты установлена жаровня с глубокой чеканкой.

Сразу за залом Обрезания – небольшая надворная постройка, в настоящее время используемая как склад. Похоже, возведена она относительно недавно, и сказать о ней нечего. Терраса, сейчас отделенная стеклянной перегородкой, прежде, без сомнения, выходила в зал с колоннами, а сверху укрывалась навесом, как это описывает Даллам. Здесь селямлик переходит в строения павильона Священной мантии, описанные в главе, посвященной Третьему двору.