Глава 16. Полночь уже миновала, когда Брейден Грэнвилл позвонил в колокольчик на парадной двери стильного городского особняка в Мейфэре

 

Полночь уже миновала, когда Брейден Грэнвилл позвонил в колокольчик на парадной двери стильного городского особняка в Мейфэре. Несмотря на поздний час, прошло не больше двух секунд, как дверь широко распахнулась и в освещенном проеме возникла фигура великана. Ширина его плеч могла с успехом соперничать с шириной мраморной каминной полки, а при взгляде на грубую физиономию невольно напрашивалось сравнение со старой наковальней, на которой изготовили не одну сотню лошадиных подков.

Однако эта рожа изобразила несомненную радость, когда стало ясно, что на пороге стоит сам Брейден.

– Аккурат вовремя ты прикатил, Мертвяк! – с укоризной произнес этот необычный дворецкий. – Тут у нас толкучка ничуть не хуже «Ковент-Гардена» в субботний вечер…

– Пожалуйста, Меченый, – Брейден на ходу швырнул в цилиндр давно осточертевшие перчатки и протянул все это дворецкому. Ему не терпелось остаться одному, – не заводи сейчас свою волынку. Мне не до душевных разговоров.

– Тебе еще больше станет не до разговоров, – упрямо бубнил Дэрил Поумрой по кличке Меченый, топая следом за хозяином по гулкому холлу, – когда прочухаешь, кто поджидает тебя в твоей…

Но Брейден лишь небрежно отмахнулся от предупреждения верного слуги.

– Мне плевать – лишь бы не сборщик налогов. Меченый, притащи-ка лучше мне виски, хорошо?

– Тебе потребуется выхлебать не одну бутылку, прежде чем минует эта ночь, – многозначительно проговорил Меченый. Однако Брейдену приходилось слышать роковые предсказания Помроя Меченого на протяжении по меньшей мере двух десятков лет. Ему не составило особого труда пропустить эти слова мимо ушей и решительно распахнуть дверь в библиотеку…

…и испытать нечто более сильное, чем простое удивление, при виде собственного отца, с удобством расположившегося в любимом кресле Брейдена, в тот самом, в котором он только что собирался со вкусом пропустить стопку-другую на ночь.

– Брейден! – радостно вскричал Силвестер Грэнвилл. Любимая книга лежала у него на коленях, а ноги в одних носках уютно покоились на скамеечке перед камином. – Слава Богу! Я ждал тебя здесь всю ночь! Иди же скорей сюда, мой мальчик! Иди сюда и полюбуйся, что я для тебя сделал!

– Вот, говорил же я тебе! – проскрипел за спиной у Брейдена Меченый. – Уперся как осел: дескать, будет тебя ждать, и точка. Очень ему надо чего-то там тебе показать. – На этом дворецкий счел возможным покинуть библиотеку. Он вышел и плотно прикрыл за собой дверь.

– Иди же, мальчик мой! – Силвестер гостеприимно похлопал по кожаному креслу рядом с собой. – Присядь вот здесь!

Не удержавшись от обреченного вздоха – он и правда ужасно вымотался за этот день, – Брейден сел в кресло, предложенное ему отцом.

– Добрый вечер, папа, – сказал он. – Что ты хотел мне показать?

Силвестер потряс в воздухе геральдическим справочником, успевшим изрядно засалиться от постоянного чтения.

– Я вписал это собственноручно! – с восторгом поведал он. – Ты же знаешь, новое издание может задержаться еще на год, а то и на два! Вот взгляни!

Брейден послушно склонился над книгой и посмотрел, куда показывал отец. На той странице, что была посвящена потомкам герцога Чайлдса, он увидел свое имя рядом с именем Жаклин Селдон. Но перед его именем отец заботливо вписал «сэр», а после него «б-т».

– Сокращенное «баронет», – пояснил старик, ужасно довольный своей находчивостью. – Потому что для начала тебе скорее всего дадут баронета. Ты сам знаешь, это еще не высшая знать, но все же дворянский титул. Впрочем, если ее величеству в своей бесконечной щедрости будет угодно и она произведет тебя в бароны… ну что ж, тогда это будет совсем другая песня!

Но Брейден уже не слушал, о чем говорит его отец. Он тупо смотрел на страницу в книге. На то имя, с которым его связала проворная рука отца. Жаклин. Жаклин Селдон. Его невеста.

– Папа, – осторожно начал он, – а что, если этого вообще не случится? Ты будешь очень расстроен?

– Ты о чем? О дворянской грамоте? – Силвестер с неохотой оторвал взгляд от книги. Из-за отблесков пламени в камине его седые виски казались рыжеватыми. – Ох, мальчик мой, я ни минуты не сомневаюсь, что тебе ее пожалуют!

– Нет, я не о дворянской грамоте, – ответил Брейден, резко мотнув головой. – Я о свадьбе. О свадьбе с леди Жаклин. Предположим, я женюсь не на ней, а на ком-то другом?

– Ты не женишься на леди Жаклин? – Лицо мистера Грэнвилла-старшего выразило глубокое огорчение. – Ох, мальчик мой, но почему? Она самая красивая девушка в городе!

Красивая. Да, леди Жаклин Селдон была на редкость красива. В этом ей не откажешь.

– Предположим, я возьму в жены другую девушку. – Брейден упорно гнул свое. Он понимал, что позволяет себе чересчур дерзкие мысли, но после бала у Дейлримплей его с неудержимой силой тянуло на дерзкие поступки, и он ничего не мог с этим поделать. – Предположим, что вместо Жаклин я женюсь на леди Кэролайн Линфорд…

– На дочке леди Бартлетт?! – Седые кустики бровей мистера Силвестера подскочили на самый лоб. – Той красивой леди Бартлетт, с которой ты познакомил нас в опере?

– Да, – кивнул Брейден. – Это та леди Бартлетт. И ее дочка.

– Мальчик мой, – добродушно сказал Силвестер, – если тебе захотелось взять в жены дочку водопроводчика – валяй, не стесняйся! Только придумай для леди Жаклин какой-нибудь драгоценный подарок. Она наверняка рассердится, когда узнает!

В чем, в чем, а в этом Брейден не сомневался. И поскольку его шансы на женитьбу на дочке водопроводчика в конце концов были пока что весьма призрачными, он успокоил отца, помог ему подняться в спальню и присмотрел за тем, чтобы мистер Грэнвилл-старший благополучно добрался до постели.

И только в тот момент, когда Брейден распахнул дверь в свою спальню, ему наконец открылось, на что намекал Меченый. Кажется, он жаловался, что у них в доме сегодня толкучка под стать театру «Ковент-Гарден» в субботнюю ночь…

Ибо там, в своей спальне, в самой середине роскошной кровати под балдахином, едва прикрытую небрежно накинутой простыней, Брейден обнаружил саму леди Жаклин Селдон!

– Ну и ну! – игриво улыбнулась она. – Тебе не мешало бы вернуться пораньше!

Брейден рассеянно подумал о том, что старая дружба – вещь хорошая, и он правильно сделал, взяв на работу своих надежных друзей. Но временами, например, как в данном случае, это неизбежно создает определенные проблемы. Профессиональный дворецкий, дождавшись хозяина сегодня вечером, прямо сказал бы ему, что его невеста без приглашения явилась к ним в дом и в данный момент свила себе гнездышко в хозяйской постели, нагая, как в день своего рождения. Однако Меченый, большую часть своей жизни проработавший наемным убийцей, а не слугой приличного джентльмена, облек эту простую информацию в столь цветистую форму, что Брейден просто не понял его намеков.

Однако намек, заключенный в поступке Жаклин, не понять было невозможно. Она ловко скинула с себя простыню, демонстрируя Брейдену все свои прелести. Теперь он мог убедиться, что его невеста действительно лежала в постели нагая.

– Ты не собираешься лечь рядом? – проворковала она с лукавой улыбкой.

Да, надо прямо сказать, красота леди Жаклин Селдон была безупречна и бесподобна. Недаром ее достоинства вызывали зависть у всех светских кокоток. Их связь с Брейденом длилась почти год, и за это время у него была масса возможностей лично убедиться в том, что светская молва не лжет. Живая и общительная, леди Жаклин была желанной гостьей в самых аристократических салонах этого города, и любая хозяйка считала себя польщенной, если единственная дочка высокородного герцога Чайлдса удостаивала своим присутствием ее званый вечер. Короче говоря, не было предела ее совершенству – по крайней мере в глазах у бомонда, – а посему Брейден Грэнвилл должен был испытывать благоговейный восторг, застав этот дивный цветок у себя в постели, да еще в первозданной наготе.

Однако вместо этого он испытал самую настоящую досаду.

– Ради всего святого, Жаки! – поморщился он. – Что ты здесь делаешь?

Жаклин потупилась с трогательно кротким видом. Ее холеный пальчик принялся чертить невидимые круги на крахмальной простыне.

– А как по-твоему, – проворковала она, и ее пушистые ресницы скромно затрепетали, касаясь нежных щечек, – что я могу здесь делать?

Он ощутил новую вспышку досады, еще сильнее первой. Какого черта он врезал в парадную дверь самый надежный дорогой замок, если все кому не лень могут явиться в его святая святых и расположиться здесь, как у себя дома?

– Ну, в любом случае, – заявил он, – тебе не следует здесь оставаться. – Терпение Брейдена подходило к концу. Давно подавляемая ярость грозила в любую минуту вырваться на волю.

И тогда можно было лишь пожалеть того, кто попадет ему под горячую руку.

– Что еще за шутки? – Жаклин подняла на него томный взор. – Почему это мне не следует оставаться? Ведь я уже ночевала в твоем доме, Брейден! И не один раз!

– Вот именно. – Ему с таким трудом давался этот сдержанный тон, что было удирительно, как это Жаклин до сих пор ничего не заметила. – Но это было до того.

– До чего? – Томные глаза подозрительно прищурились, но лишь чуть-чуть, самую малость.

– До нашей помолвки, конечно, – поторопился объяснить Брейден. – Теперь все изменилось. Я ведь говорил тебе об этом. А теперь изволь одеться, и я прикажу кому-нибудь доставить тебя домой.

Жаклин, вместо того чтобы подчиниться, издала короткий смешок.

– Брейден, должно быть, ты шутишь? – не поверила она.

– Жаки, – процедил он, – мне казалось, я высказался достаточно ясно, что тебя сейчас отвезут домой.

Жаклин снова рассмеялась, причем на этот раз в ее голосе прозвучало гораздо больше визгливых нот, чем ей бы того хотелось.

– Боже милостивый, Брейден, да что это на тебя нашло? Ты, случайно, не записался в святые? Я еще не забыла то время, когда ты был готов плясать от восторга, обнаружив у себя в постели голую леди. Кто бы мог подумать, что ты будешь выгонять меня из постели – вместо того чтобы загнать туда и не выпускать!

Она все еще пыталась шутить, но Брейдену было не до шуток.

– Хватит, Жаки. – Он наклонился и поднял с пола кружевные панталоны. – Я устал как собака. Это был слишком долгий день. Тебе пора.

– Что ж, я уйду! – выпалила она, рывком отнимая у него свое нижнее белье и награждая взглядом, в котором вместо томной страсти теперь сквозила откровенная ненависть. – Так говоришь, выдался долгий день? – Судорожно натягивая панталоны, она не спускала с Грэнвилла убийственного взгляда. – Еще бы! Я-то знаю, отчего ты утомился, отплясывая на балу у Дейлримплей! Уж конечно, не потому, что потрудился пригласить меня хотя бы на простой деревенский рил! Зато с леди Кэролайн Линфорд…

Услышав это имя, Брейден стал мрачнее тучи. Он еле сдерживал гнев. Это имя и так не шло у него из головы, особенно после того, как он совершенно неожиданно для себя познакомился с его обладательницей достаточно близко. И это знакомство лишило Брейдена душевного равновесия.

Хуже того, одного вида леди Кэролайн с кем-то другим – то есть конкретно с маркизом Уинчилси – оказалось достаточно, чтобы ввергнуть Брейдена в весьма непривычное уныние. Он понимал, что это смешно и глупо, но когда в сад явился Слейтер и по-хозяйски увел Кэролайн к матери, все, на что оказался способен Брейден, был убийственный взор. Он прямо сверлил взглядом ненавистный ему патрицианский профиль спесивого маркиза, и его нос, такой отвратительно прямой, как будто его не ломали ни разу в жизни, и его густые белобрысые кудряшки, и слащавые голубенькие глазки.

Он не ревновал к этому типу. О нет, он был слишком далек от ревности! Слейтер представлялся ему настолько недостойной личностью, настолько пустым и самовлюбленным мерзавцем, что Брейден попросту не мог испытывать ревность к такому слизняку. Зато он испытал ярость – душную, почти смертельную ярость – к Кэролайн, позволившей увести себя и сознательно принесшей себя в жертву человеку, недостойному даже пыли у нее под ногами.

Не то чтобы Брейден считал себя более завидной партией, нет. Но даже несмотря на свое сомнительное прошлое, он был бы для Кэролайн лучшим мужем, чем Херст Слейтер, неспособный и рта раскрыть без того, чтобы не ляпнуть какую-нибудь глубокомысленную чушь. Ну и что с того, что он похож на херувима, со своими голубенькими глазками и пряменьким носиком? Для мужчины важна не внешность. Ну и что с того, что он маркиз? В конце концов, что такое титул? Получить его может кто угодно. И даже Мертвяк Десятка Грэнвилл – если отец не ошибается насчет пожалования ему дворянства.

Конечно, этот малый каким-то образом умудрился спасти жизнь ее брату. Это был серьезный факт, с которым, как ни крути, не поспоришь. Да и по отношению к брату Кэролайн он вел себя великодушно и благородно. Но Брейдену от этого не становилось легче.

Маркиз все рассчитал верно. Такое трогательное благородство не могло оставить равнодушной эту удивительную девушку, Кэролайн Линфорд. Парочка удачно подкинутых комплиментов, несколько робких поцелуев в щечку где-нибудь украдкой в темном углу – и дело в шляпе. У маркиза Уинчилси появляется богатая невеста. Никто и не сомневался, что она даст свое согласие на брак. А как же иначе она могла поступить? Маркиз был не просто писаный красавец. Он был не просто обаятельный светский кавалер. Он спас жизнь ее родному брату. Ни одна женщина в мире не откажет такому человеку… Единственное исключение – леди Жаклин. Ибо с некоторых пор Брейден был совершенно уверен, что для нее вообще не существовало таких понятий, как благодарность или обычная порядочность.

– Кстати, о чем это вы там толковали, если уж на то пошло? – поинтересовалась Жаклин, прервав поток его размышлений. – Ты и Кэролайн Линфорд, одни в темном саду у Дейлримплей? И не пытайся отрицать, что ты был с ней, Брейден! Я видела вас обоих!

– Ружья, – пробормотал он. – Мы говорили о ружьях.

– Ружья. – Она умолкла, пока возилась с мелкими пуговками из слоновой кости на тугом белом лифе. – Ты с Кэролайн Линфорд торчал в саду – в темном пустом саду! – и говорил о ружьях?

– Это правда.

Жаклин перестала одеваться и посмотрела на него. Теперь в ее взгляде не осталось и следа недавней ненависти. Ее темные глаза снова стали спокойными и пустыми.

– Кэролайн Линфорд, – вкрадчиво заметила она, – на дух не выносит любое оружие. Она вообще чуть не помешалась на идее избавить мир от оружия после того, что случилось с ее братом.

– Да, – вяло ответил Брейден. – Я знаю.

Но он почти не обращал внимания на то, что говорит ему Жаклин. Потому что он снова думал о Кэролайн.

Под конец ему стало так тошно там, на балу, смотреть на то, как ею вертит этот мерзавец Слейтер, что он счел за благо убраться восвояси, пока не поздно. Он говорил правду, когда признался, что испытывает к ней интерес. Но еще более полной правдой было то, что с той самой минуты, как Кэролайн явилась к нему в контору со своим скандальным предложением, он хочет ее как женщину. Он хочет овладеть ею. Он хочет, чтобы она согревала его постель. И освещала его жизнь. Он хотел ее так, как никогда не хотел никакую другую женщину в мире.

А почему бы и нет? Ведь впервые с тех пор, как Брейден распрощался с трущобами, ему встретилась такая необычная женщина. Она не делала вид, будто ее волнуют светские условности, не боялась высказывать вслух свои мысли (кстати, она делала это почти всегда) и уж если хотела чего-то добиться, то шла к своей цели напролом, послав к чертям все сомнения и страхи. А ее тонкое чувство юмора и зажигательный темперамент способны были обезоружить любого. Все это, вместе взятое, в совокупности с тем фактом, что ее юное тело легко возбуждалось в ответ на его ласки, окончательно убедило Брейдена в том, что игра стоит свеч. Он решил идти до конца, а там будь что будет.

Только, конечно, нельзя было забывать и о том, что в конце месяца у него была назначена свадьба с другой женщиной.

Той самой женщиной, которая в данный момент сверлила его отнюдь не радостным взором, путаясь в застежках своего пышного кринолина.

– Думаю, тебе не помешает знать, Брейден, – процедила Жаклин, с трудом протискивая между пластинами из китового уса свои пышные бедра, – что у меня возникло сильное искушение подать на тебя в суд. В том случае, если ты разорвешь помолвку.

Рассеченная бровь угрожающе поднялась – всего на десятую долю дюйма.

– И что же заставило тебя подумать, – небрежно спросил он, – будто я способен на такую неоправданную глупость, как расторжение помолвки?

– Может быть, то, – ответила Жаклин, привычно встряхнув копной темных шелковистых волос, соблазнительно рассыпавшихся по ее плечам, – что ты не прикасался ко мне в течение целого месяца.

– Всего лишь ради соблюдения внешних приличий, – проворчал он, – с которыми так носишься ты и твои друзья.

– Я не шучу, Брейден. – Пустые глаза прищурились. – Это не сойдет тебе с рук. Я имею в виду все, начиная с самого начала. Например, с того человека, которому я отказала, когда появился ты. А мои страдания, мои чувства…

– Не беспокойся, дорогая, – вкрадчиво, почти ласково пообещал Брейден. – Если и правда дойдет до этого – я имею в виду расторжение помолвки, – ты можешь не сомневаться: у меня будет весьма веский повод так поступить. Настолько веский, что его примет во внимание даже самый строгий суд.

Жаклин испуганно посмотрела на него и опустила глаза.

– Одевайся, дорогая. – Теперь в его голосе не было и тени ласки. – Я прикажу кому-нибудь отвезти тебя домой. Думаю, Меченый будет рад оказать тебе услугу.

Конечно, он будет рад, потому что Брейден даст ему за это пять фунтов. С леди Жаклин всегда так – сплошные непредвиденные траты!