Северные берега моря: остров Куг-Арал и полуострова Кара-тюбе и Куланды.

Выйдя из устьев Сыра 30-го июля, шкуна направилась на запад к Куг-Аралу. Ветер нам не благоприятствовал и зыбь была сильная. Бутаков сердился на море, называя его расплескавшимся стаканом воды, и думал уже вернуться в Дарью. Ночью шкуну сорвало с якоря, но мы успели удержаться на месте. Я жестоко страдал морскою болезнью и во все время кампании не мог вполне освоиться с качкою. Остров Куг-Арал находится всего верстах в тридцати от устья Сыра, но шкуна шла это пространство двое суток и бросила якорь за Южным мысом в час пополудни 1-го августа. Выйдя на берег, мы взобрались на примыкавшие к нему обрывистые глинистые утесы, которые возвышались саженей на 25 над поверхностью моря, и с вершины их могли видеть весь остров, имеющий вид солонцеватой степи, и ближайшие к нему берега морей Малаго (кичкине-денгис) к северу от Куг-Арала и Большого (улу-денгис) к югу от него.

Незадолго до нас, Куг-Арал был театром печальнаго происшествия, о котором разсказывал нам Захряпин. В январе 1848 года сюда перекочевало по льду несколько аулов с Кос-Арала, где, по большому скоплению киргиз с их стадами, чувствовался недостаток в подножном корме и топливе. Откочевавшие киргизы расчитывали весною вернуться назад, но дождь и происшедшая от того гололедица представляли затруднения для перегона скота и особенно верблюдов. Поэтому, только часть киргиз возвратилась назад, и то с большими потерями, а прочие, в числе 46-ти душ обоего пола, остались на Куг-Арале; но вскоре, для перемены подножнаго корма, перекочевали на остров Бюгаргунды.

Здесь, в начале июля, толпа Усть-уртских киргиз (Чиклинскаго рода, Карабашевскаго отделения) напала на них и, угнав весь скот (500 баранов, 85 штук рогатаго скота, 20 верблюдов и 16 лошадей), лишило их, не только всего имущества, но и средств к дальнейшему существованию. Боясь вторичнаго нападения, киргизы перекочевали на солах на остров Киндерли. В продолжение почти трех недель они питались оставшимися при них двумя или тремя баранами, но этот скудный запас уже приходил к концу и их ожидала голодная смерть, когда, 24-го числа, показалось в виду рыболовное судно Михаил, возвращавшееся из залива Перовскаго в Сыр-Дарью. Рыбаки, увидав подаваемые им с острова сигналы, придержались к нему, стали на якоре и, узнав о положении знакомых им киргиз, взяли их на шкуну и перевезли на Кос-Арал, где и высадили 27-го июля.

2-го августа, шкуна Константин, благодаря попутному ветру и спокойствию моря, прошла с 3-х до 11-ти часов по полудни до мыса Кара-тюбе, за которым и стала на якоре. На другой день мы вышли на берег. Прибрежье было усеяно окаменелыми раковинами различных пород, в отдельных экземплярах и в конгломератах, иногда весьма значительной величины, из которых можно было бы выделывать вазы, столы и другия вещи. Мыс Кара-тюбе еще выше и утесистее, чем южный на Куг-Арале. Я взбирался на Кара-тюбе с большими усилиями и риском и был уже саженях в двух от вершины, как увидел, что более лезть нельзя и принужден был спуститься вниз, для отыскания другаго входа. С высоты Кара-тюбе видны, с одной стороны, тоже голая солонцеватая степь, а с другой часть моря, окаймленная берегами Куг-Арала, Куланды и Барса-Кильмаса.

4-го августа, с 8-ми часов утра до 8-ми часов вечера, шкуна шла к полуострову Куланды, получившему название от слова кулан или дикая лошадь, и стала на якорь за юго-восточным его мысом. Берег перед нами был низменный, но он возвышался вправо от шкуны мысом, а влево известковыми высотами, заметными с моря с дальняго разстояния. Утром, когда мы отправились на берег, отмель не допустила к нему шлюпку ближе, чем на полверсты, и мы принуждены были пройти это пространство пешком по воде.

Выйдя на песчаный берег, усыпанный, впрочем, каменьями, мы увидали саранчу, которая облаками налетела на камыш и в короткое время обгладала его так, что остались одни только стебли. За камышами и кустарниками подымался сажени на три над уровнем моря нагорный берег с каменистою солонцеватою почвою и весьма скудною растительностью. Повернув направо, мы пошли к мысу. Вдоль берега были разбросаны куски каменнаго угля, вероятно вымытыя морем. Самый большой из них имел более фута в длину и ширину и до 5-ти дюймов в толщину и находился под водою у самаго берега. Находка эта сильно порадовала Бутакова, мечтавшаго о пароходстве на Аральском море, и он принялся отыскивать пласты угля. Следуя далее, я нашел весьма интересный бугор, довольно значительной высоты, образовавшийся весь из осадков окаменелых раковин, но среди их попадались также и куски окаменелаго дерева. Все собранныя мною окаменелости и штуфы с берегов Аральскаго моря я передал потом Нешелю, который, разобрав их, препроводил, если не ошибаюсь, в музей Горнаго Института.

В полуверсте за бугром возвышался другой, от котораго начинался низменный перешеек, длиною с полверсты и шириною местами не более двух саженей, соединяющий полуостров Куланды с мысом Изень-Арал и повидимому все более и более заливаемый водою. Таким образом Изень-Арал имеет вид острова, в 170 сажен длины, около 80 сажен ширины и от 6 до 7 сажен высоты над водою. Южная сторона мыса, выставленная действию волн, обнаруживает постепенно подмываемую и разрушающуюся известковую скалу, в которой образовалось десятка с полтора небольших ущелий, окруженных обрывистыми иногда навесно склоняющимися контрфорсами. Восточная оконечность мыса состоит из перпендикулярной стены, у подошвы которой лежат несколько больших и весьма много малых обломков утеса. Северная сторона не так обрывиста и представляет даже возможность для всхода. Вообще весь мыс окружен, более чем на версту, множеством различной величины подводных камней. Вечером мы все собрались к отмели и, меняясь друг с другом дневными наблюдениями, добрались до шкуны.