Устройство батарей и артилерийский огонь.

Артилерийскою частию, при осаде Ак-мечети, то есть назначением мест для батарей и действием их, заведывал генерал Хрулев. Ночью на 6-е июля была устроена батарея № 1, в 250 саженях к северу от крепости, но не была занята и на другой день коканцы ее несколько попортили. На 7-е июля была заложена батарея № 2, на левом берегу реки Сыра, в 315 саженях от крепости; а для отвлечения внимания от этой работы корпусный командир послал меня с ротою пехоты на северо-восток от крепости, чтобы занять бивак и зажечь огни. Ночью на 8-е июля были устроены батареи: № 3, в 250 саженях против восточнаго фаса крепости; № 4, ракетная, против северо-восточной угловой башни (А), по направлению диагонали крепости; наконец № 5, в 140 саженях к западу от крепости, во рву разрушеннаго наружнаго укрепления, за остатками его вала.

Батареи были вооружены: № 1 — двумя 6 фунтовыми пушками и одним ¼ пудовым единорогом; № 2 — двумя ½ пудовыми единорогами; № 3 — одною 12 фунтовою пушкою и тремя ¼ пудовыми единорогами; № 4 — ракетными станками и одною кегорновою мортиркою; наконец, № 5 — четырьмя мортирками. Вместе с этими мортирками, для занятия позиции с западной стороны крепости, были посланы ½ роты пехоты под начальством майора Кузьмина-Караваева, и в резерв к пехоте полсотни казаков с двумя 3 фунтовыми единорогами Во втором часу ночи пехота с мортирами прибыла на место и расположилась, как уже сказано, во рву разрушеннаго укрепления за остатками его вала.

Из крепости открыли огонь, на который отвечали мортирки и за ними ½ пудовые единороги с батареи № 2. Во время перестрелки, продолжавшейся до 3-х часов, контужены майор Кузьмин-Караваев, гарнизонной артиллерии подпоручик Корнилевский и 5 нижних чинов. В официальном донесении одновременная контузия 7 человек была приписана разрыву одного из огненных шаров, которые, будто бы, бросались неприятелем из фалконетов и состояли из пороха, завернутаго в кожу, потом крепко и толсто обмотаннаго стеклядью или струнами и, наконец, со вставленною гранатного трубкою, покрытою смолою; но на самом деле контузия произошла от неосторожнаго обращения с собственною мортиркою. 8-го июля, в 3 ½ часа утра, приказано было открыть прицельную и навесную стрельбу со всех батарей, по сигналу, данному с батареи № 1.

Корпусный командир послал меня на батарею № 1 наблюдать за полетом снарядов и особенно боевых ракет и присылать ему записки после каждаго прекращения пальбы. В первую перестрелку сделано было из каждаго орудия по 10 выстрелов и выпущено 40 ракет. Прапорщик Йогансон, заметив, что ракеты не долетают до крепости, выдвинулся с батареи № 4 вперед на 70 сажен, и с новой позиции почти все ракеты ложились внутри крепости. Действие из орудий было менее удачно. Прицельные выстрелы, не причиняя никакого вреда глиняным стенам пятисаженной толщины, сбивали только иногда зубцы с них. Большею же частию снаряды перелетали крепость и ложились с батареи № 3 около батареи № 5, а с батареи № 2 — около батареи № 1 и проч. Вообще расположение батарей было крайне неудачно. Неприятель отвечал на наш огонь пальбою из пушек, фалконетов и крепостных ружей и по прекращении общей перестрелки преследовал выстрелами в течение целаго дня людей, переходивших из батарей в лагерь.

По окончании первой перестрелки я отправил к корпусному командиру свои наблюдения и ежеминутно ожидал второй перестрелки, но напрасно. Наступил вечер, солдаты уже несколько раз поели, а человек мой, не зная где я, не принес мне обеда. Побуждаемый голодом, я послал казака с запискою к Дандевилю, прося его спросить корпуснаго командира, будет ли сегодня вторичная перестрелка. Перовский тотчас же ответил, что не будет и что я могу возвратиться в лагерь и сильно распек офицера, заведывавшаго его хозяйством и кухнею, что тот не отправил ко мне обеда на батарею.

После первой перестрелки батарея № 4 получила первостепенное значение. В ночь на 9-е июля она была перенесена вперед на то место, откуда Йогансон бросал ракеты, то есть на 200 сажен от крепости, и вооружена, кроме ракет, одним ½ пудовым единорогом и тремя мортирками, на следующую ночь была расширена и на нее свезены все три пушки и четыре ¼ пудовых единорога, наконец, на 12-е июля еще один ½ пудовой единорог. Таким образом на батарее № 4 сосредоточилось 12 орудий; затем на батареях №№ 1 и 3 и в лагере оставлено по одному 3 фунтовому единорогу и на батарее № 5 две мортирки; батарея же № 2 была упразднена. Орудия с батарей ежедневно в определенный час делали по десяти выстрелов, на которые неприятель отвечал пушечным и ружейным огнем, а иногда, стреляя по нашим работам, и сам затевал перестрелку. Вообще, действие нашей артиллерии во время осады было довольно безцельно.

Только 11-го июля батарея № 4, сделав несколько залпов по северо-восточной башне (А), произвела в ней значительный обвал и затем до сумерок расчищала брешь одиночными выстрелами; но в течение ночи неприятель успел заделать брешь земляными мешками. На другой день вновь была сделана брешь и неприятель не отвечал даже на наш огонь, но и на этот раз никто не думал воспользоваться успехом, и ночью брешь была опять заделана. Затем артиллерия наша, сосредоточившись было на несколько дней на батарее № 4, стала опять раздробляться.

В ночь на 13-е июля, кроме перенесения ракетной батареи сажен на 30 вправо от батареи № 4, была построена батарея № 6, в 100 саженях от западнаго фаса крепости и вооружена 12 фунтовою пушкою и двумя ½ пудовыми единорогами, а на 16-е число 12 фунтовая пушка была заменена 3 фунтовым единорогом и все пять мортирок соединились опять на батарее № 5. 18-го и 19-го июля, вследствие слухов о приближении от Ташкента 1 ½ тысячи коканцев на помощь осажденным, значительная часть орудий была переведена в лагерь и на батареях осталось: на № 4 — 12 фунтовая и 6 фунтовая пушки, на № 5 — пять кегорновых мортир и на № 6 — два ½ пудовых единорога.

В последнее время осады на батарее № 4 штабс-капитана Ремишевскаго были все три пушки, а на батарее № 7 есаула Харитонова, устроенной взамен батареи № 6, в ночь на 22-е июля, саженях в 100 против севернаго фаса, — два ½ пудовые единорога. Постоянное перемещение орудий с места на место ясно показывает, что артиллерия употреблялась при осаде Ак-мечети без всякой определенной мысли и потому мало содействовала ускорению взятия крепости.