Англия: Лондон, Ипсвич

В англосаксонской Англии, как и в других частях Западной Европы, возникновение нового города было феноменом конца XI — начала XII столетия. Вплоть до этого времени англосаксонский город, borough, по словам Стивенсона,

"не был общиной привилегированных граждан. Его жители не пользовались едиными привилегиями граждан самоуправляемого города, они владели соб­ственностью не на основе аренды недвижимости, принадлежащей феодалу, у них не было самоуправления. Типичный городок или местечко 1066 г. оставался по сути тем же самым, чем он был и сто лет назад — военным и административным центром. Люди, жившие в его стенах, были по преимуществу члены аграрной аристократии и их чада и домочадцы. А если исключить то обстоятельство, что город мог оказаться административным центром более крупного района, его су­дебная организация была такая же, как у сельской сотни"⁰.

Однако в последней трети XI в., после норманнского завоевания, на­селение английских городов значительно выросло, а их облик начал меняться. Как и в других областях Европы, торговые кварталы (рынки) часто погло­щали соседние укрепления. Возросшее сельское население в больших коли­чествах мигрировало в города. Тот выдающийся обзор английской экономики, который заслужил название "Книга Страшного суда", составленный в 1086 г., описывает 46 городов (borough). Из них один только Йорк имел 10 тысяч жителей (по какой-то загадочной причине Лондон и Винчестер не упомяну­ты), Норидж и Линкольн — свыше 5 тысяч, а Оксфорд, Тетфорд и Ипсвич — около 4 тысяч человек. Еще 21 город имел население от 1 до 3 тысяч человек, а в 16 городах было менее 1 тысячи жителей; причем среди последних были и такие, которые насчитывали всего несколько сотен, а то и десятков человек. В начале 1100-х гг. число и размеры городов заметно выросли, и к концу XII в. уже сотни городов имели значительное население. Что еще важнее, почти все они имели хартии вольностей, самостоятельную форму управления и собственные правовые системы. По словам Стивенсона, "со времен Генриха I [1100—1135] город-borough превращается в город-town... Аренда городской земли у феодала была больше, чем держание [то есть больше, чем право отчуждать или отказать городскую землю по завещанию]. Это было граж­данское и правовое состояние, способ жизни, зависимый от членства в об-шине. На протяжении XII столетия военные и фискальные borough анг­лосаксонских времен — по сути королевские укрепления, почти не отделен­ные политически от сельской местности — стали "свободными" ассоциациями со своим правом, своим управлением, своим общественным сознанием.

История Лондона иллюстрирует эту перемену. Хотя римские легионы занимали город с I по V в., после англосаксонских набегов в городе мало что сохранилось от римлян, разве что остатки дорог и строений, да большой каменной стены. С введением в VII в. христианства в Лондоне поселился епископ, что дало ему право официально называться "city" ("civitas"). Беда Достопочтенный, умерший в 735 г., описывает Лондон как место встречи мно­гих людей, прибывающих сушей и морем. Вновь Лондон упоминается в ан­глосаксонских источниках более ста лет спустя в связи с войнами короля Альфреда против датчан. Археологические раскопки свидетельствуют, что в X—XI вв. Лондон был одним из крупнейших городов Европы, уступая только Венеции, с населением свыше 10 тысяч человек. Во время норманнского за­воевания в городе чеканили монету более 20 дворов одновременно. Народные собрания, фолькмоты, которые полагалось посещать всем гражданам, собира­лись трижды в году. Английские купцы торговали с иностранными. Несмотря на все это, Лондон не имел хартии и очень немного "вольностей" (как их

понимали в XII в.). Как и прочие англосаксонские города, это был военный и административный центр с развитой торговлей, но он не был самоуправ­ляющейся "общиной привилегированных граждан".

Почти сразу после завоевания Англии Вильгельм даровал Лондону хартию. В течение жизни следующих двух поколений права лондонских граж­дан и Лондона как города поразительно расширились. В начале XII столетия два правящих шерифа ("reeves"), ранее назначаемые королем, уже избира­лись из числа граждан, и это право было навечно закреплено за городом хартией Генриха I от 1129 г. В это время Лондон именовался "коммуной" и возглавлялся мэром. Король согласился снизить ежегодный налог с города (так называемый "ferm", "farm") с пяти до трех сотен фунтов. Город осу­ществлял свою юрисдикцию через фолькмот и меньший суд, называвшийся "husting". Двадцать четыре олдермена, управлявшие делами города, прино­сили присягу исполнять свои обязанности "по закону господина короля, дан­ного им в городе Лондоне, спасая вольность города". Граждане имели право продавать землю в случае нужды, невзирая на интересы наследников. За­ключение в тюрьму как форма обеспечения долга практиковалась только в том случае, когда не удавалось найти подходящего залога. Права иностран­ных купцов должны были охраняться. Олдермен обязан был проследить, чтобы каждый гражданин в его округе имел оружие и коня для обороны. Заработная плата плотников, каменщиков, мастеров по кладке черепицы, землекопов бы­ла фиксированной. В городе запрещались соломенные и тростниковые крыши, была организована пожарная охрана, а перед каждым домом приказано было иметь кадку с водой на чрезвычайный случай.

Хартия Лондона, изданная Генрихом I в 1129 г., провозглашала: "Граждане... должны назначать из своей среды по своему усмотрению судью для рассмотрения исков моей короны и ходатайств, возникающих в связи с ними. Никто другой не должен быть королевским судьей над лондонцами. Граждане не должны отвечать ни по какому иску вне стен города, и они свободны от налогов scot, Danegeld и штрафа за убийство. Никто также не будет принуждаться к судебному поединку". Далее хартия устанавливала, что "никто не будет прислан на постой в стенах города ни королем, ни кем-либо еще. И пусть все жители Лондона и их собственность будут свободны от до­рожных сборов, пошлин за проезд, пошлин за измерение товаров и от всех прочих сборов во всей Англии и в морских портах"³⁴. Хартии Генриха II еще расширили эти свободы и привилегии граждан Лондона.

Хартия Лондона послужила моделью для Нориджа, Линкольна, Норт-хепмтона и других городов. Аналогичным образом хартия, данная Йорку Ген­рихом II, стала образцом для Уоллингфорда, Андовера, Солсбери, Уилтона и Портсмута, некоторые же из хартий, данных этим городам, послужили мо­делями для других получивших свободы городов.

Город Ипсвич (около семидесяти миль к северо-востоку от Лондона), в 1086 г. насчитывавший около 4 тысяч жителей, представляет особый интерес в силу того, что сохранилась его оригинальная хартия, а также и документ, в деталях описывающий процедуру, с помощью которой было впервые создано его муниципальное управление.

Хартия была издана 25 мая 1200 г. королем Иоанном Безземельным. Он даровал жителям (burgesses) Ипсвича освобождение от дорожной пошли-

ны, от сбора на починку мостов и от ряда платежей на ярмарках и рынках (за прилавки, за куплю и продажу мерой, сбора с иногородних купцов), а также "от всех других сборов по всей нашей земле и в морских портах". Граждане также освобождались от всех судебных процессов за пределами Ип­свича, кроме тех, которые касались иностранных держаний и королевских должностных лиц. Кроме того, городу было даровано право иметь купеческую гильдию и ратушу, то есть здание гильдии (hansa). В пределах городов не допускалось квартирование войск и насильственное изъятие имущества. По всем делам, касающимся земли или прав на землю в пределах города, "пра­восудие должно [было] осуществляться в соответствии с древними обычаями города Ипсвича и наших свободных городов", а все дела по сделанным в Ипсвиче долгам и залогам должны были рассматриваться в городе. Никого из граждан нельзя было принудить к уплате штрафа иначе как "в соответ­ствии с правом наших свободных городов". Хартия далее устанавливала, что граждане "на основании общего решения города избирают двух самых зако­нопослушных и рассудительных людей города и представляют их нашему судье в нашем Казначействе, и они должны хорошо и добросовестно исполнять дол­жность провостов упомянутого города Ипсвича, и они не будут смещены до тех пор, пока хорошо ведут себя в этой должности [quamdiu se in baillia ilia bene gesserint], иначе как общим советом упомянутых граждан". Кроме того, четыре "наиболее законопослушных и рассудительных гражданина" должны были из­бираться "по общему согласию упомянутых граждан" для ведения судебных дел короны и решения других вопросов, затрагивающих корону, а также "для над­зора за тем, чтобы главные городские магистраты (reeves) обращались справед­ливо и законно как с бедными, так и с богатыми"³".

Немногим более месяца спустя после предоставления хартии, в четверг, 29 июня 1200 г., все сообщество города собралось во дворе церкви Св.Марии на Тауэре. Граждане единогласно избрали двух бейлифов (bailiffs), которые присягнули на должность провостов (provost), и четырех коронеров (coroner), которые присягнули вести судебные дела короны в городе и "смотреть за тем, чтобы упомянутые бейлифы обращались справедливо и законно как с бедными, так и с богатыми". В тот же день "общим советом города" было решено, что должно также быть 12 присяжных членов городского управления (capital portmen, capitales portmenni — дословно "главных городских жите­лей"), "так же, как в других свободных городах Англии", с "полномочием управлять указанным городом и защищать все его свободы, выносить решения города, и предписывать и исполнять в упомянутом городе все необходимое для поддержания его статуса и чести". На следующее после этого воскресенье были назначены выборы членов городского правления.

В воскресенье, 2 июля, бейлифы и коронеры, с согласия общества, назначили четырех человек от каждого прихода города, а последние избрали 12 членов городского управления (capital portmen). (Понятно, что два бей­лифа и четыре коронера были среди избранных.) После того как они при­сягнули добросовестно управлять городом и защищать его свободы, справед­ливо выносить решения в его судах "невзирая на личность", все члены го­родского управления возложили руки на "Книгу" (Евангелие) и единогласно торжественно поклялись подчиняться и помогать своим телом и достоянием бейлифам, коронерам и каждому из двенадцати capital portmen в защите го-

рода, его новой хартии, свобод и обычаев повсюду и против кого бы то ни было, за исключением королевской власти, "в меру своих способностей, по­скольку они обязаны к этому справедливостью и разумом". В тот же день новая хартия была доверена на хранение двум надежным и законопослушным людям, которые поклялись добросовестно хранить ее и предъявлять по тре­бованию общины.

В четверг, 13 июля, бейлифы, коронеры, другие capital portmen со­брались и решили, что в будущем обычаи города должны собираться бейли­фами и четырьмя опытными и сведущими в праве жителями города, что еже­годно королевскому казначейству следует уплачивать правильные и основан­ные на обычаях налоги, что следует иметь двух полицейских исполнителей (beadles) для проведения арестов и исполнения приказов бейлифов, коронеров и членов городского управления, что один из этих исполнителей должен быть тюремщиком арестованных по приказу бейлифов, что следует изготовить об­щую печать для использования в важных случаях, затрагивающих интересы общества города, и что она должна быть передана на хранение трем или четырем надежным, испытанным и законопослушным жителям города.

Постановили также, что новая хартия должна быть послана в суды графств Суффолк и Норфолк и прочтена там вслух, чтобы содержащиеся в ней свободы были известны общественности и объявлены в разных местах каждого из графств.

В воскресенье, 10 сентября, все собрались снова, чтобы заслушать новые решения, принятые 13 июля. После их публичного прочтения все об­щество единогласно с ними согласилось. Затем оно избрало двух бейлифов на следующий год и четырех человек им в помощь для собирания обычаев, а также двух полицейских исполнителей.

В четверг, 12 октября, было созвано другое общее собрание, на ко­тором была продемонстрирована публичная печать и избраны три человека для ее хранения. Они же должны были хранить хартию.

В тот же день были избраны пять из членов городского управления для руководства купеческой гильдией — один олдермен и четыре упол­номоченных. Они присягнули, что будут руководить гильдией и всеми ее делами хорошо и добросовестно и будут обращаться со всеми членами гиль­дии хорошо и законно. "После этого олдермен и его четыре коллеги в присутствии населения города заявили, что все, кто стоит за свободу го­рода, должны прийти к олдермену и его коллегам в определенный день, причем когда и где, будет объявлено позже, чтобы образовать гильдию и внести в ее пользу начальный взнос (hansa)". Далее хроника продолжает: "В тот же день упомянутые бейлифы, коронеры, другие члены городского управления и все сообщество обсуждали, какими средствами и путями они смогут наилучшим образом укреплять упомянутую выше купеческую гиль­дию и все, что с ней связано. Бейлифы, коронеры и другие члены го­родского управления и все сообщество единогласно согласились и ре­шили, что только что избранный олдермен и все олдермены, которые будут избраны впоследствии, должны держать в руках и осуществлять к выгоде гильдии покупку и продажу всех следующих товаров, а имен­но... [различные сорта камня], строительный раствор и камень для мо­щения мостовых мрамором. И что ежегодно олдермен должен под при-

сягой предоставлять бейлифам и коронерам вышеупомянутого города правиль­ный и справедливый отчет о всех прибылях и поступлениях, полученных за прошедший год покупкой и продажей упомянутых товаров. И кроме того, они единогласно согласились, что ни один житель вышеупомянутого города и ни одно лицо, равно коренной житель и иностранец, в пределах города и подчиненных ему по праву районах и окрестностях не будет или не имеет права совершать покупку и продажу упомянутых товаров, за исключением олдермена названного города, для пользы и прибыли этой гильдии. И все это под угрозой наказания конфискацией всего упомянутого товара, таким образом купленного или проданного".

В тот же день "все общество" даровало двенадцати членам городского управления луг Оденхолм для содержания и прокорма их лошадей за труды, которые они должны были совершать для общины. И далее, было решено и со­гласовано всем сообществом, чтобы законы и обычаи города были помещены в особый свиток, названный "Domesday" ("Судный день"), чтобы он хранился у бейлифов, "так что они могли бы знать и понимать, как им следует дейст­вовать на своем посту". Все статуты купеческой гильдии также должны были быть записаны на отдельном свитке, "как делается в прочих городах, где име­ется купеческая гильдия", и олдермен всегда должен иметь этот свиток побли­зости, "чтобы он знал, как действовать на своем посту"³⁸.

В целом английские города не достигли такой независимости от коро­левского и княжеского контроля, как города в других областях Европы. Анг­лийские города нечасто получали формальное право самоуправления. Некото­рые хартии даровали гражданам право избирать городских должностных лиц. Так, Лондону в 1131 г. было пожаловано право избирать себе шерифов и юс-тициария, а веком позже и мэра, Нортхепмтон в 1189 г. приобрел право из­бирать главных магистратов и позже — коронеров, другие города постепенно также приобрели аналогичные права. Тем не менее корона сохраняла высший контроль над городской политической жизнью, включая городское правосудие и финансы. Однако несмотря на верховный контроль короны, обычные права, привилегии, свободы и иммунитеты английских горожан в конце XI, XII и на­чале XIII столетия не отличались по существу от прав бургеров в других ча­стях Европы. Горожанин был свободным человеком. В Англии, как и везде, переселившийся в город серв обретал свободу, прожив там год и один день. Гражданство города включало право носить оружие, освобождение от феодаль­ных и манориальных повинностей и служб, свободно наследуемое землевладе­ние с правом купли и продажи земли, право на судебное разбирательство в го­родском суде с освобождением от процедуры божьего суда путем судебного ис­пытания или поединка, ограничения на власть короны налагать подати и штрафы. Более того, хотя корона не желала уступить свое формальное пра­во управления городом, она признала права купеческих гильдий и ремеслен­ных цехов регулировать профессиональную жизнь своих членов. И на прак­тике городские должностные лица в Англии, как и везде в Европе, надзирали за общественными работами, производили аресты, издавали объявления, созы­вали войско, устанавливали местные налоги и сами собирали годовой налог, причитающийся короне.

46-499