Статья 7

Статья вводит новый вид наказания, не знакомый Русской Правде, — смертную казнь. Нельзя, однако, согласиться с И. Д. Мартысевичем в том, что с этого времени денежный штраф — продажа — хотя и применялся еще широко как нака­зание, однако уже отошел на второй план. Известны только две статьи (ст. ст. 7 и 8), предусматривающие смертную казнь; в подавляющем большинстве случаев по-прежнему применя­лась продажа. Сомнительно также утверждение А. А. Зимина, что введение смертной казни для изменников, поджигателей и воров (в случае совершения квалифицированной кражи) до­казывает ярко выраженный классовый характер этого установ­ления, использовавшегося против попыток открытых выступле­ний народных масс. Конечно, право любого государства, особен­но уголовное право, всегда классово. В первую очередь оно защищает интересы господствующего класса, и особенно ярко это видно на примере феодального права — права приви­легии, памятником которого является Псковская Судная гра­мота. Однако в ряде случаев можно говорить и об интересах общества в целом, которые защищаются правом. В ст. 7 пере­числены преступления, представлявшиеся во времена грамоты наиболее опасными: измена, поджог, кримская кража, конок­радство. О случаях совершения этих преступлений доносит до нас летопись. И хотя летописание находилось в руках господ­ствующего класса, мы не встречаем упоминаний о перевете в смысле выступлений народных масс.

В статье содержится перечень наиболее опасных преступле­ний. Уровень развития уголовного права в то время не был достаточно высок для того, чтобы законодатель отграничивал преступления по объекту посягательства на государственные и общеуголовные. Поэтому деяния, которые с точки зрения современного уровня развития уголовного права относятся к категории особо опасных государственных преступлений (изме­на), стоят рядом с имущественными преступлениями (конок­радство). С точки зрения законодателя конокрадство было так же опасно, как и измена.

Много споров велось по вопросу о том, какое воровство называли кримским. Н. Н. Мурзакевич и Ф. Н. Устрялов счи­тали, что это воровство из помещения, клети (храмины), М. Ф. Владимирский-Буданов и вслед за ним С. В. Юшков доказывали, что речь идет о краже церковного имущества, М. М. Исаев видит в этом преступлении кражу имущества из церкви, т. е. не только непосредственно церковного имущества, но и нецерковного, хранившегося в церкви (чаще всего в под­клети). А. И. Яковлев, Л. В. Черепнин, И. Д. Мартысевич, А А. Зимин, Ю. Г. Алексеев рассматривают кримскую татьбу как кражу из Кремля (Крома).

Такое разнообразие мнений было вызваноопиской при пе­реписке грамоты. Уже в XVII в. неизвестный читатель Псков­ской Судной грамоты приписал на полях у трудно понимаемого слова кримской слово храмской, т. е. увидел здесь кражу церковную. Толкование кримской татьбы как Кромской, т. е. кражи из Кремля, обосновывают значением Кремля как места хранения казны, припасов, документов и отсюда выводят особенную опасность такой кражи. Ссылаются также на указа­ние ст. 8 о том, что вор-рецидивист наказывается так же, как кромскый вор. Тем не менее представляется все же более вер­ной точка зрения М. М. Исаева, поскольку значение кончанских церквей для конца было такое же, как Кремля для всего Пскова: в них хранились и запасы пороха, и продук­ты, и товары. Поэтому они также нуждались в усиленной охране.

Конокрадство на Руси издревле рассматривалось как наитягчайшее преступление. Ю. Г. Алексеев считает, что есть закономерность в том, что преступления, караемые по Русской Правде потоком и разграблением (т. е. наиболее суровой мерой наказания), наказываются по Псковской Судной грамоте смертной казнью. К этим преступлениям относятся конокрад­ство и поджог. В грамоте к ним добавляются измена и крим­ская татьба, но нет упоминания об убийстве в разбое. Появле­ние этих новых составов преступлений действительно было вызвано новыми условиями XIV — XV вв., пограничным по­ложением Пскова. Однако объяснение отсутствия в грамоте статьи об убийстве в разбое действием норм Русской Правды в данном случае вызывает сомнение. Отношение к тем или иным видам преступлений со временем менялось, и то, что признавалось особо опасным в одно время, в другую эпоху та­ковым уже не считалось. Поэтому если во времена Русской Правды разбойников выдавали князю на поток и разграбле­ние, то отсюда вовсе не следует, что во времена Псковской Судной грамоты их надо было казнить смертной казнью. В грамоте имеются ст. ст. 1 и 96, которых вполне достаточно для наказания разбойника-убийцы. Кроме того, в настоящее время трудно определить, что было опаснее с точки зрения древнего псковича: убийство в разбое или конокрадство? Во всяком случае, известно, что вплоть до XX в. конокрады в дерев­нях подвергались самосуду, а что касается разбойников, то их поимкой больше интересовались государственные ор­ганы.

Живота не дати – казнить смертной казнью.

Перевеет – измена, переход на сторону врага. Примером может служить измена бояр в 1241 г. и сдача Пскова крестоносцам.

Изличив – уличив.

Ряд – раз.

…е пожаловати – вероятно, описка. Большинство ученых соглашается с И.Е. Энгельманом – е(го) пожалов.

Крам – вероятно, описка: 1) как (Н. Мурзакевич); 2) кроме (М.Ф. Владимирский-Буданов); 3) прям, прямо, соответственно (В.О. Ключевский).