И, удивленный сном их беспробудным,
На головы их робко положил
Я голову свою. Глаза смежил
И сном забылся, медленным и трудным.
Но великан вдруг подошел ко мне,
Потряс плечо мое рукой суровой:
— Что, сумасшедший, видишь ты во сне?
Поведать сон свой мне теперь попробуй.
«Я вижу сто старинных городов,
Сто башен древних там, за желтой далью.
И сто колоколов с глухой печалью
Висят, не зная певческих трудов.
Я вижу горы в пепле и песок
Пустыни дальней — мертвенный и бледный.
Я вижу крепости — стоят над бездной,
Пред временем закрыты на замок.
Надгробья наши вечным сном залиты.
А надписи на них: «Здесь погребен...»,
Истоптанные тысячью племен,
Который век не покидают плиты.
Но, как по знаку, медленным зевком
Колокола свой сон прогнали грешный.
Все сто колоколов во тьме кромешной
Вдруг шевельнули пыльным языком.
Приподнялись надгробья молчаливо
Себя усильом темным напрягли,
И сто князей легко и горделиво
На белый свет явились из земли.
И шествует Завет земли моей,
И нет ему ни смерти, ни изгнанья,
И нет ему преград. На расстояньи
Он отпер все ворота крепостей.
И семь веков идут князья — ни страх,
Ни слабость не царят над шагом стройным,
И цепи, как ручьи, на их ногах.
Щиты их ржавы, а глаза спокойны.
Летит по ветру одеяний бязь...
На том, кто впереди, в роскошном блеске
То ль знаменитый пурпур королевский,
То ль рода кровь... Не разгляжу я, князь...
И руки обагренные свои
Я протянул к ним с душною мольбою:
«Возьмите и меня, князья, с собою —
Служить Завету с верою в крови!»
Но вот рассвет взмахнул своим крылом,
И сто князей в могилы вновь спустились.
И с ними вновь земля моя простилась.
И мир не вспоминает о былом...»
Все сгинуло. И мне не до речей.
И нужно в щели в этот час сиянья
Скрыть, как сова, свое существованье
От справедливых солнечных лучей.
СИАМАНТО
ЧАЯНИЯ НЕВЕСТКИ
Годами одна у окошка сижу я,
Смотрю на дорогу твою, мой далекий.
А в этом письме — тихий трепет души,
И тела, и дум; мой и больше ничей он.
Не помнишь ты солнце в день нашей разлуки?
Оно было щедрым, как слезы мои,
И было горячим, как мой поцелуй,
И добрым, родной, как твои обещанья,
И быстрым, родной, как твое возвращенье.
Молитву мою ты не помнишь, не помнишь?
Кувшин синеокой воды — ты не помнишь? —
Пролила на тень я коня твоего.
Чтоб даже моря пред тобой расступались
И суша легко под ногами цвела...
Ах, солнце разлуки давно закатилось
И черною ночью сменилось, родной...
Я плакала, сшиблена лавою лет,
И слезы катились на щеки, как звезды,
И розы сжигали, сжигали, родной...
Я жажду тебя — ну хоть волосы рви.
Еще так хмельна от вина твоего я,
И траурна — нету и нету тебя...
И памяти вслед я вздыхаю, как ветер.
И возле церковных дверей на колени
Встаю, обративши на запад глаза.
И раню колени, и тихо молю...
— Пусть высохнут сразу моря-океаны,
И хоть на мгновенье два мира сомкнутся,
А после — не нужно ни царства, ни солнца!.,
К родному порогу вернись, мой далекий!
Рука моя долго пуста без твоей.
Я в черном — я жду твоего возвращенья.
Вернись! Словно плод, переспела любовь.
Хранит поцелуй для тебя она сладкий.
А чресла мои материнства не знают.
Я свадебной, золотом тканной фатой
Украсить еще колыбель не сумела,
Не пела над люлькой — не пела, не пела
Небесную песнь матерей я армянских.
Вернись! Нету сил у тоски у моей.
И черная ночь расстилает свой саван.
И совы, родной, во дворе причитают.
И горькие слезы мешаются с кровью.
Невестке покинутой невмоготу.
Руками своими уже начинаю
На голову сыпать холодную землю —
Холодную землю могилы моей...
ГОРСТЬ ПЕПЛА ДАЙ МНЕ, ДОМ РОДНОЙ
1.
Ты был велик и пышен, как дворец.
И я сидел на крыше у ердыка,
В себя вбирая звездотечь ночей
И слушая могучий бег Евфрата...
2.
И вдруг узнал я с превеликой болью,
Что пали стены добрые твои
В день ужаса, резни, погрома, крови...
Взошли руины над цветами сада.
3.
Покрылась пеплом комната моя,
Где на коврах мое резвилось детство,
Где жизнь тянулась вверх, душа мужала
И для полета обретала крылья...
4.
Разбилось, значит, в золоченой раме
То зеркало, в эфирной глубине
Которого годами отражались
Мечта, надежда, дума и любовь?..
5.
И умер во дворе ручей поющий?
И изрубили иву с шелковицей?
И высох тот родник между дерев
В саду моем? Скажи мне — высох, высох?..
6.
О, как я часто вспоминаю клетку-
Обитель серой куропатки. Рядом
Алели розы... Птицы звонкий клекот
Будил меня всегда в часы восхода...
7.
Родимый дом, поверь, что после смерти
Душа слетит во мрак твоих руин,
Как голубица-странница: песнь горя
Споет и слезы выплачет свои...
8.
Но кто мне принесет, ответь, ответь,
Горсть пепла со святого пепелища?
В день смерти, в гроб мой кто ее опустит?
Кто в прах певца вмешает дома прах?..
9.
Горсть пепла в прах мой, дом родной, вмешай!
Горсть пепла со святого пепелища!
Из памяти своей, из боли высыпь!
Развей над сердцем горестным моим!..
САФО
«Близ луны прекрасной тускнеют звезды…»
Близ луны прекрасной тускнеют звезды,
Покрывалом лик лучезарный кроют,
Чтоб она одна всей земле светила
Полною славой.
«Сверху низвергаясь, ручей прохладный…»
Сверху низвергаясь, ручей прохладный
Шлет сквозь ветви яблонь свое журчанье,
И с дрожащих листьев кругом глубокий
Сон истекает.
«Приди, Киприда…»
Приди, Киприда,
В чащи золотые, рукою щедрой
Пировой гостям разливая нектар,
Смешанный тонко.
