Философская антропология. Неотомизм и религиозные школы

В широком смысле философская антропология все цен­тральные проблемы философии рассматривает через познание человека во всей полноте его бытия, природы и сущности, смыс­ла существования человека в лице М. Шелера (1874-1928), М. Бубера (1878-1965), Г. Плеснера (1892-1985) и А. Гелена (1904-1976) исходит из позиций соучастия и сотрудничества че­ловека в жизни мира, исполнения сверх мировых ценностей, при­частности к абсолютному, солидарности со всем существую­щим. Человек есть единственное существо во вселенной, благо­даря которому мир обретает свое самосознание.

Философская антропология стремится синтезировать науч­ные данные о происхождении человека, биологический и соци­ально-антропологический материал с доказательством ориента­ции человека на высшее, сверх земное бытие, на абсолютное знание и вечные ценности. Отсюда проистекает органичная связь философии и религии, выражающаяся в поиске сопричастности божественному, в поиске путей святости человека, постижению сущего и обожению человека.

М.Шелер полагал, что человек должен быть понят как независимый от биологической при­роды дух, подчиненный новому порядку и новому единству, основанному на любви. Он может быть правильно понят лишь в свете идеи Бога, как движение и переход к божественному состоянию – через труд и образование, усвоение образцов добра, святости, милости, ве­ры и любви.

Согласно А. Гелену, человек является «биологически не­достаточным» существом, поэтому история, общество и его ин­ституты, культура предстают в качестве форм, восполняющих биологическую недостаточность человека и оптимально реали­зующих его полу инстинктивные устремления.

В творчестве Г. Плеснера утверждается центральное место и ис­ключительное положение человека в мире. Вместе с тем человек трактуется как непостижимая тайна бытия, как существо, которое в своей деятельности постоянно выходит за пределы реального мира к неким трансцендентным далям.

М. Бубер специфику человеческого бытия, личности, духа, любви Бога основывает на философии межчеловеческих отно­шений «Я-Ты». Это предполагает установление неотчужденных, одухотворенных, аутентичных связей между человеком и его ок­ружением по шкале высших ценностей. В диалогическом про­странстве «Я-Ты» определяющей становится установка человека на контакт с Богом или с идолами, его замещающими (власть, деньги, комфорт, безличное «Оно»).

Неотомизм – главное направление неосхоластики, основанное на учении Фомы Аквинского (Фома во французском языке – Тома, а в лат. Thomas), наиболее совершенное выражение «вечной философии». С 1879 года неотомизм признан официальной философией римско-католической церкви. К середине XX века влияние неотомизма выходит за рамки католической школы, становится одним из главных течений, но уже с 60-х гг. его влияние постепенно идет на убыль. Представители неотомизма – Маритен, Шестон (Франция), Веттер (Италия), Бохенский (Германия) и др. Неотомизм – это объективный идеализм, выступающий против материализма и субъективного идеализма. Он претендует на универсализм: на синтез веры и разума, умозрения и эмпирии, созерцательности и практицизма, индивидуализма и соборности. Но этот синтез осуществляется на религиозной догматической основе – неприкасаемости к божественному откровению.

Неотомизм – это философское обоснование религии. Основная его задача – рациональное раскрытие и оправдание истин теологии. Мир представляется как сотворенный Богом иерархически расчлененным на ряд ступеней. Материя – пассивное начало, которое приобретает определенный вид благодаря нематериальной форме. Формой и сущностью всех видов бытия является не материальная и потому бессмертная душа. Высшая форма не связана с материей. Этой формой является Бог.

В современном неотомизме соединены элементы учения Фомы Аквинского (принцип гармонии веры и разума) с отдельными положениями новых идеалистических систем. Для того, чтобы неотомизм был ближе и более приемлем для широких масс, пришлось отказаться от некоторых догм и сделать его более лояльным по отношению к достижениям современности (естествознанию, научной теории, искусству). Наблюдается также тенденция сближения принципов неотомизма с идеями экзистенциализма и других школ.

Разновидностью современного неотомизма является тейярдизм. Основатель его – французский ученый, философ и теолог Пьер Тейяр де Шарден. Его учение – христианский эволюционизм – разновидность диалектического пантеизма. Бог у него – это «Христос эволюция», он есть в каждой частице «ткани универсума» в виде особой духовной энергии, которая является движущей и направляющей силой эволюции. Развитие вселенной (космогенез = христогенез), он изображает как ряд этапов эволюции духа, осуществляющейся посредством усложнения материи. Есть элементы диалектики – скачкообразность, противоречивость и др.Процесс совершенствования мира связан с появлением человека (вершины эволюции, направленной в будущее) и осуществляется через его сознание и деятельность. Главное место в этой деятельности отводится науке, но она трактуется как разновидность религиозного отношения к действительности. Тейяр надеется устранить противоречия между верой и знанием. Значительное место в его трудах занимают вопросы модернизации христианства, которые не только получили широкое распространение на западе, но и многие его предложения были приняты в процессе модернизации христианского учения. Идеи Тейяра используются представителями различных общественных групп и философских школ, ибо они содержат элементы гуманизма и оптимизма, чем отличаются от других течений современной западной философии.

В современном неотомизме различают палеотомизм, представители которого именуют себя «строгими томистами», сохраняют в неприкосновенности учение Фомы Аквинского с ее центральной идеей – гармонии веры и разума, религии и науки. Собственно неотомизм, действующий по формуле папы Льва XIII «старое обогащать новым» и стремиться «развить» устарелое. Но при этом основное содержание томизма – религиозные положения о существовании Бога, бессмертной души, о сотворении мира Богом, о свободе воли – остаются незыблемыми. Цель неотомизма – сохранить веру и использовать науку, чтобы отстоять веру (например, теория «тепловой смерти Вселенной», и т.п.), только смирение перед Богом сможет укротить гордыню и восстановить гармонию мира и все поставить «на круги своя». Высказываются даже идеи синтеза неотомизма с марксизмом и путем внедрения технических и научных достижений в жизнь, переустройства мира на основе веры в Бога и социалистических идей, то есть постепенного врастания капитализма в социализм. Неотомизм стремится к синтезу различных духовных ценностей, претендуя на универсализм.

 

10. Структурализм и постмодернизм

Во второй половине XX века влиятельным философским те­чением становится структурализм. Структурализм как философское направление оформился в 20-50-е годы. Его возникновение связано с переходом ряда гуманитарных наук от описательно-эмпирического к абстрактно-теоретическому уровню исследования.

На основе этого структурный метод естественно-научного знания становится методом гуманитарных наук. Зарождение структурализма связывают с именем швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра,который рассматривал язык как систему знаков, превратив лингвистику в новую науку, изучающую знаки – семиологию. Структурализм объединил разные исследования, направленные на поиск глубинных универсальных структур. Методологической основой структурализма является изучение структуры как совокупности отношений, где структура рассматривается как устойчивый «скелет» какого-либо объекта и совокупность правил, по которым из одного объекта можно получить другие путём перестановки его элементов. Глубинная структура объектов, как совокупности знаковых систем, выражена в знаковой символической форме, то есть в языке. Выявлению структуры, сис­темно-структурных образований, сохраняющих устойчивость сво­их элементов, связей и отношений в различных формах социо­культурной жизнедеятельности придается определяющее значе­ние как принципу функционирования и методу изучения различ­ных форм социокультурной жизнедеятельности.

Идея применения метода структурной лингвистики в разных областях культуры связана с именем французского философа и антрополога Клода Леви Строса. Исследуя культуру первобытного общества, он пришёл к выводу, что в первобытном обществе существовал особого рода язык – сверх рационализм, как гармония чувственного и рационального начал, утраченная современной европейской цивилизацией. Мифологическое мышление – это коллективное бессознательное с особой структурой мышления, где решающее значение имеют не слова, а структуры, при этом структуры едины для всех «языков».

Стремле­ние раскрыть универсальные структуры социальной реальности и человеческого мышления перерастает в поиск метафизических сущностей различных объектов и систем. Структурализм предполагает движение от первичной орга­низации наблюдаемых фактов в рамках исследовательской зада­чи к выявлению и описанию внутренней структуры объекта. Дает­ся иерархия его элементов и частей, описываются взаимосвязи между ними на различных уровнях функционирования, выстраивается соответствующая теоретическая модель объекта. С помощью такой моде­ли дается интерпретация исследуемого материала. Идеи структурализма имеют определенную методологическую роль в ста­новлении междисциплинарных комплексных исследований явле­ний культуры, сближают естественные и гуманитарные науки при сохранении их специфики (в объекте, предмете, методах и ре­зультатах познания).

Представителем пост структурализма является Мишель Фуко, который применил его методы к исследованию социально-исторических форм существования, организации и распространения знаний. Основные понятия его философии – «структура опыта», «дискурс», «эпистема». Понятие «структура опыта» обозначает культурные ситуации. Понятие «дискурс» (лат. discursus – соображение, аргумент) – это «модель аргументов», где большее внимание уделяется процессу анализа, нежели его результату, при этом акцент делается на здравый смысл, а единство понимания определяется наличием общих установок у исследователей. Так, Фуко на примере обсуждения проблемы сумасшествия иллюстрирует существование в обществах разных дискурсов в виде типов мышления и ракурсов видения общественной проблемы. Если в раннем средневековье сумасшедший рассматривался как наделённый особым видением индивид, то в XX веке – как больной, требующий изоляции и лечения.

По мнению Фуко, дискурсы могут изменять друг друга, сосуществовать и поддерживать друг друга, или находиться в состоянии разногласия и конфликта. Понятие «эпистема» отражает совокупность отношений, которые могут объединять дискурсивные практики, возникающие в конкретных контекстах.

Постмодернизм. Своеобразной ответной реакцией на духовный кризис современного мира стала философия постмодернизма, бурно стартовавшего на финише трагического XX века. Она предложила свою версию – конструкцию (вернее сказать, деконструкцию) для преодоления горизонтов современности и прорыва в будущее.

Пока еще нет достаточных оснований квалифицировать данное течение как завершенное и разработанное в целом. Но нельзя не отметить то своеобразие, на которое претендует культурно-мировоззренческая программа постмодерна. Особенностью постмодернистских концепций является формирование нового жанра – «дискурсов», которые представляют собой критический анализ различных явлений, отказ от логически строгих теорий с опорой на идеологии, следствием чего является неопределённость и фрагментарность в изложении концептуальных положений. Диалогичность выражается в таком приёме, как обращение к «Другому» с приглашением равного «участия в игре». Действительность не объясняется, а конструируется или реконструируется, то есть рассматривается как проект, который может быть развёрнут в разных направлениях.

Духовными отцами современного постмодернизма по праву считаются французские философы Жак Деррида (р. 1930), Жиль Делез (р. 1926), Жан-Франсуа Лиотар (р. 1924). Постмодерн представляет со­бой радикальное сомнение и даже своеобразный отказ от всей прежней философской традиции, выраженной в рационализме или марксизме, фрейдизме или ницшеанстве, структурализме или герменевтике. Лиотар в своей работе «Ситуация по­стмодерна» (1979) говорит о том, что все прежние философские направления исчерпали свой мировоззренческий и социокультур­ный потенциал.

Закономерным плодом рационалистического и индустриального прогресса стали тоталитаризм, противостояние Севера и Юга, безработица, Освенцим. Государство преврати­лось в чуждую и бездушную силу, противостоящую человеку и обществу. Оно не в состоянии обеспечить безопасные условия человеческого существования. Растущая анти гуманность процес­сов технологического общения ведет к выхолащиванию челове­ческих чувств сердечности и радушия из процессов коммуника­ции.

Социальная хаотизация и отчужденность усиливаются в условиях современной глобализации навязыванием неких универ­сальных стандартов и моделей поведения, унификацией образа мысли и жизни. Живое общение заменяет машина-компьютер и Интернет-связь, живое слово и непосредственная взаимосвязь людей вытесняются визуальными образами в средствах массо­вых коммуникаций и «мертвым» словом в магнитной записи.

Весьма острый диагноз и главный нерв современной ин­теллектуальной ситуации Жак Деррида усматривает в онто-тео-телео-лого-фоно-фалло-центризме, которым поражена фило­софия в своих традиционных направлениях и формах. Эта пато­логия разрушительна и в бытийственном плане для человека и общества. В связи с этим требуется новая гносеологическая ориента­ция взамен прежних теоретико-познавательных способов диалек­тики или метафизики, структурно-функционального подхода или метода понимания в герменевтике.

Он выдвигает идею де­конструкции как основной метод освобождения человека от раз­рушающего и деформирующего воздействия со стороны репрес­сивных структур: будь-то познания, массовой культуры или со стороны государства. Деконструкция выступает в качестве «ви­зитной карточки» постмодернизма. Она критически заострена как против рациональности, так и репрессивной логики с их одно­значностью как в методе, так и с признанием одной-единственной истины по той или иной проблеме. Демонтаж, разборка-сбор­ка того или иного текста, ситуации, проблемного вопроса, т.е. деконструкция позволяют выйти на различные истины, на «множе­ство маленьких нарраций» как пересказ или интерпретацию и по­лучить более двух истинных, а лучше сказать, убедительных от­ветов на один и тот же вопрос, более чем два метода их получе­ния.

При таком всеядном и безбрежном мировоззренческом подходе, воскресающем не лучшие традиции эклектики и софис­тики, человек обретает не истину, а ее интерпретацию, видение со своей точки, вернее, «кочки» зрения, рассказ или пересказ (наррацию) как реализацию особого коммуникативного акта. В социально-философском плане постмодерн утверждает ориента­цию человека-странника, отстраненного и оппозиционного всем существующим структурам, кочующего в поле собственной мысли и жизни вне границ или иных репрессивных структур.

Конечно, постмодерн фокусирует внимание на многих бо­левых «точках» духовной ситуации современности, дает оригиналь­ные трактовки тех или иных проблем и путей их философского снятия (решения). Вместе с тем это философское течение одно­сторонне и весьма уязвимо в плане проясненности таких осново­полагающих понятий, как современность, бытие, человек, культура, душа, дух.

Надо прямо сказать, что любое течение (как поток) можно представить лишь в наклонной, ниспадающей плоскости. Созна­тельный отказ от обретений мировой философской мысли в ее классических формах или неклассических вариантах, отдание на заклание духовности и святости, отход от смысла и истины заводит в ту­пики плюрализма (плюрализм хорош на рынке). Декларируемая отстраненность от установки на преобразование и совершенство­вание мира и человека, скепсис в отношении любой научно-теоретической систематизации – все это выводит постмодернизм из русла соб­ственно самой философии. И, пожалуй, будет уместно вести речь не столько о философии постмодерна, а скорее, о ситуации по­стмодерна в философии и в культуре вообще.

Американский философ Ричард Рорти (р.1931) провозглашает радикальный пересмотр взглядов на саму фи­лософию, рассматривая ее не как поиск истины, а разговор и коммуникацию. В книге «Философия и зеркало природы» он пи­шет: «Видеть в поддержании разговора самодостаточную цель философии и усматривать смысл мудрости в способности его поддержания – значит видеть в человеческих существах генера­торов новых описаний, нежели людей, от которых следует ждать точные описания».

Переориентация с познания истины на разго­вор и коммуникацию могли бы создать основу для изменения об­раза философии и утверждения в жизни новой философской идеологии, построенной не на «объективности», а на «иронии» и «солидарности».

Цель деконструкции: «Подорвать доверие чита­теля к сознанию» как к чему-то, о чем следует иметь «философ­ское» мнение, к «знанию», о чем надлежит иметь опирающуюся на «фундаменты» «теорию», и к философии, какой она представ­ляется после Канта». Главное, что, по его мнению, характеризует современ­ную эпоху, – это крах фундаментализма.

Провал верификационной стратегии неопозитивистов не был частной неудачей од­ной из частных теорий. Он свидетельствовал о невозможности обоснования знания вообще, о том, что платоновско-декартовско-кантовская традиция руководствовалась мифом – верила в Исти­ну. Диагноз четок: аналитическая философия нуждается в «терапии». Лечить нужно, прежде всего, от гносеологизма – на­следственной болезни европейской философии. Он предлагает произвести переоценку статусов: перестать считать претендующую на научность философию приоритетной по сравнению с той, которая на это не претендует. В более силь­ном смысле «терапия» означает не просто уравнивание статусов «научной» и «литературной» философии и не только изменение философской идеологии, но и вообще отказ приписывать поняти­ям «философское знание», «научное знание», какой-либо смысл объективности.

Не надо отсекать от философии ка­кие-то виды деятельности. Менять что-то в философском здании не нужно, можно оставить все как есть. Единственное, что требу­ется, – разрушить представление, что у этого здания есть фун­дамент, что существуют какие-то «данные», удостоверяющие философское знание, критерии различения истинного и ложного. Он предупреждает, что осознание того, что у здания нет естественных фундаментов, что философия представляет собой «языковую игру», – не повод для нигилистических выводов и от­чаяния; философия может быть вполне жизнеспособной и про­цветающей областью культуры, если без гносеологических пре­тензий будет работать просто как жанр литературы или литера­турной критики.

Конструктивные зерна в трудах постмодернистов приходит­ся искать среди обломков разрушительной работы. Однако влия­ние и ценность их философских изысков нельзя недооценивать. Заслуга постмодернистов видится не в том, что они вы­зывают у кого-то растерянность и неуверенность в задачах фило­софии, а в том, что предложенный ими провокационный образ фи­лософии побуждает продумывать за­ново посылки, искать контраргументы, обновлять свой арсенал, что, в конечном счете, служит осуществлению новых конструк­тивных задач.