Глава 5. Бедняга чуть не потерял сознание от услышанного

 

Бедняга чуть не потерял сознание от услышанного. Мадемуазель Эйбон предложила ему пройти в ее кабинет и продолжить разговор там. Клиентов пришлось отменить, и они весьма бурно этому возмущались. Какой кошмар, так и работы недолго лишиться, но… Происходящее сейчас интересовало куда больше супружеских разногласий.

Женщина рассказала Персу, как узнала о Призраке Оперы, как нашла его и как он, очнувшись от летаргии, был укушен змеей.

– Кем–кем, Вы сказали?

– Змеей, – спокойно повторила Сандра. – У меня в доме живет ручная королевская кобра, – Перс заметно напрягся, быстро и, как ему казалось, незаметно окинув взглядом комнату, но ничего не сказал на это. Подробности стычки женщина решила не разглашать. Да и зачем? В нынешнее время во Франции, как впрочем, и во всей Европе, женщины представляли собой хрупкие, слабые создания, которые физически не способны дать отпор мужчине. Сандра решила не переубеждать Перса в обратном.

На самом деле, Сандра не сама узнала о так называемом «Призраке Оперы». Примерно три года назад случился один…одно…событие, кардинально поменявшее всю ее жизнь, разделив ее жирной черной чертой на «до него» и «после». Долгое время Сандра не могла найти и желания к жизни, как такового, не то, что какого–нибудь интересного занятия, которое бы ее отвлекло. Она просто не видела в этом смысла. До тех пор, пока ее хороший товарищ (слово «друг» Сандра использовала крайне редко), Грегуар Морель, настоятельно не посоветовал ей на что-то переключиться, чтоб она, под напором «живой рутины» вытеснила из головы болезненные воспоминания… Одним словом, он буквально тыкал ее носом во все интересное, что творилось в Париже и за его пределами. Он же посоветовал Сандре сменить род деятельности и даже обещал помочь с официальными бумагами на получение квалификации психотерапевта. И вот так, однажды, тихим мартовским вечерком, он вбежал с криком «Уж это–то привлечет твое внимание!» и сунул ей в лицо «Эпок» с незатейливым некрологом, содержащим всего два слова. Он незамедлительно поведал Сандре о «таинственном призраке, исчезновении певиц, падении люстр» и прочую, предполагаемую им подоплеку (Сандра только диву давалась, откуда у него были такие домыслы) и ей буквально пришлось углубиться в «расследование тайны Призрака Оперы». Она порядочно достала директоров, рабочих сцены, участников кордебалета и прочих, и прочих, а дальше, спасибо Шарлю и его планам здания – нашла Его. Это действительно помогло – ведь она уже почти не вспоминает… Уже почти перестала сниться эта голова в ее руках…

– Так значит, Эрик жив… Значит, одного желания умереть ему не хватило, судьбу пересилить он не смог… – в задумчивости проговорил Перс.

– Извините, желания? – вынырнула из своих мыслей Сандра, – О чем Вы?

– Видите ли… Вы, наверняка, знаете об ужасных событиях недавних месяцев? О похищении певицы со сцены, ранее – о падении люстры… – женщина утвердительно кивнула. – Все это – дело рук Эрика. Он влюбился в певицу, мадемуазель Кристину Дааэ и пытался, с помощью запугивания и шантажа, заставить несчастную девушку стать его женой. Но, к счастью, у мадемуазель нашелся защитник – виконт Рауль де Шаньи. Он был безумно влюблен в девушку, и вдвоем с ним мы смогли спасти несчастную из лап монстра. После того, как мадемуазель Дааэ отвергла Эрика, он, как он сам считал, был на грани жизни и смерти и не имел больше смысла к продолжению существования. Он попросил меня поместить в «Эпок» некролог, ибо взял с мадемуазель слово, что она вернется к нему в последний раз, чтобы его похоронить. По его условному знаку, я поместил объявление, но, очевидно, месье де Шаньи не пустил свою невесту, остерегаясь обмана монстра.

– Простите, что прерываю, но почему Вы называете Эрика монстром?

– Потому что он, не смотря на всю свою гениальность, существо поистине ужасное, – тяжело вздохнул Перс, покачав головой, – Он убийца, вор, вымогатель – одним словом, преступник. Когда мы отправились на выручку к мадемуазель Дааэ, он клялся, что в случае её отказа он взорвет Оперу прямо во время представления, с сотнями людей, находящихся там. А нас с виконтом чуть было не убил в своей чудовищной камере пыток!..

– Но, Вы сказали, что девушка ушла… – вставила Сандра, недоумевая.

– Дело в том, что мадемуазель действительно согласилась стать женой монстра, жертвуя своей жизнью во спасение. Но он ее отпустил. – Сандра, делая в этот момент глоток кофе, что не так давно принесла им Джунко, поперхнулась и сильно закашлялась.

– Что, простите?!..

– Да, монстр осознал, что жизнь с ним будет девушке хуже ада, хоть она и поклялась не убивать себя и стать его настоящей, «живой» женой.

– Невероятно, – едва слышно прорычала Сандра, барабаня пальцами по столу.

– Я надеялся, что, наконец, освобожден от непосильной ноши его личности, но он все еще жив…

– Да как Вы можете так говорить?! – не своим голосом крикнула женщина и, не прекращая напора, продолжила, – Никто не смеет так высказываться о человеческой жизни! Не смотря на то, сколько грехов он совершил, каким был и на все остальные, внешние факторы, он, черт возьми, остается человеком, и Вы обязаны относиться к нему хотя бы толерантно! Какой Вы, к чертям, друг, если так относитесь к его жизни, как будто она ничего и не значит?! – резко выдвинув ящик стола, Сандра с грохотом поставила на него табакерку и, набив трубку, выпустила в собеседника клуб ароматного дыма. Не специально, правда.

– Почему Вы так его защищаете? Вы ведь даже не знаете его! – гаркнул Перс, – Вы видели маску на его лице? Вы знаете, что под ней? О, поверьте, если бы Вы увидели, то согласились бы со мной. Ужасное, уродливое лицо смерти хранит он у себя под маской, скрываясь от людей. Несчастная мадемуазель Дааэ чуть не лишилась рассудка, увидев его лицо!..

– Да мне плевать, что у него с лицом! – рявкнула Сандра, и Перс сразу весь сжался, затих, – Какое это имеет значение, если он чертов гений? Я была в доме на озере, и все видела своими глазами! И я видела «Дон Жуана», и, поверьте, я вполне в состоянии оценить этот труд. Внешность – это последнее, что интересует меня в этом человеке, и в людях вообще. А Вы…Вы просто трус, раз так рассуждаете о нем, ссылаетесь на его внешность, сетуете на свою несчастную судьбу соглядатая… Вы хоть представляете, как невыносимо тяжело живется людям с физическими недостатками? Они даже не живут – существуют, ущемленные насмешкой природы, в ненависти и злобе, каждый день проводя, будто под дамокловым мечом. Что Вы можете о нем знать?

Женщина сильно удивила своего собеседника. Да и себя, честно признаться, ошарашила – у нее не было в привычке кричать на едва знакомых ей людей, что бы они там не говорили и не делали. Перс сидел, удивленно хлопая расширенными глазами, вжавшись в спинку кресла и, как рыба, беззвучно открывал и закрывал рот.

«Надо бы научиться уже держать себя в руках. Четвертый десяток, пора бы уже…» – пронеслось в голове у Сандры.

Тихо скрипнула дверь, и из проема показалась испуганная Джунко:

– Госпожа, все в порядке?

– Да, – нервно хохотнув, отмахнулась она, – Все хорошо. Иди. – Вспомнив про почти догоревшую трубку, Сандра вновь закурила, выпустив изо рта несколько «дымовых колечек». Перс все еще молчал.

– Наша дискуссия на этом окончена? – устало спросила она спустя минуту напряженного молчания. Перс удивленно посмотрел на женщину – хотя куда уж больше – и задал вопрос, за который Сандра мягко говоря, просто ненавидела всех этих любопытных существ, зовущихся «людьми»:

– Почему вы носите черные очки? Вы ведь не слепая…

– Это неизменный элемент моего имиджа, – устало отмахнулась женщина.

– Могу я попросить Вас…снять их? – как-то нервно спросил Перс.

– Нет, не можете, – широко улыбнулась Сандра, передразнив его манеру речи. Он молча похлопал глазами, что-то осмысливая, а женщина довольно оскалилась, втягивая в легкие табачный дым.

– Я могу его увидеть? – спросил Перс после продолжительного молчания.

– Странно с Вашей стороны просить об этом, но, если Вы хотите… – развела руками Сандра, поднимаясь из кресла.

В гостевой комнате они были недолго. Сандра проверила состояние Эрика («И все–таки, какое красивое имя…» – думала она) и не без радости отметила, что вакцина, которую дал ей месье Морель, действует, и жар постепенно спадает. Хотя, какой там жар – когда он был, тело Эрика просто стало такой же температуры, как и ее, может, чуть выше.

Перс смотрел, как она меняла холодный компресс, как поправляла подушки, одеяло. Когда ее рука, затянутая в черную кашемировую перчатку, притронулась к ткани маски, чтобы немного отвернуть края в области рта для облегчения дыхания, Перс тихо спросил:

– Вы не хотите посмотреть, что под маской?

Сандра повернулась к нему, поправив очки, и так же тихо произнесла каким–то странно–задумчивым голосом:

– Пандоре не следовало открывать шкатулку, знаете...

После этого Перс ушел. Сандра ждала вопросов, естественных в сложившейся ситуации: что она намерена делать дальше, что будет предпринимать, когда он очнется – но ничего подобного не прозвучало. Он просто распрощался, на всякий случай оставив свой адрес, и ушел. В тот момент как раз пришел следующий посетитель, и женщина решила пока не думать о том, что он рассказывал. Но нет–нет и появлялась в ее голове мысль: «Он хотел умереть, чтобы она могла жить». Это было в высшей степени печально. И, пожалуй, Сандра наконец, поняла, зачем он здесь, почему именно она, а не кто–то другой, нашла его; ответила на главный свой вопрос.

«Я должна помочь ему. Вселить в него надежду, показать, что можно жить дальше, что это не конец. Мне никто не помог тогда, и я не позволю кому–либо еще испытать это…пережить эту смерть при жизни.»

После того, как клиент ушел, мадемуазель Эйбон сразу отправилась спать, даже не захотев ужинать. Почему–то она чувствовала себя уставшей, выжатой, словно лимон. По обыкновению, женщина зажгла в курильнице сандаловые благовония, переоделась в черную рубашку и свободного покроя хлопковые штаны, и легла в кровать. Спустя несколько минут после этого на кровать заполз Люцифер, несколько раз обернувшись вокруг нее, и она провалилась в забытье.

 

***

 

– …Ты все–таки вернулась! Просто невероятно!

– Ну что же тут невероятного, сенсей? Я так соскучилась! Сколько мы не виделись? Лет десять? Поразительно, как летит время…

– Да, время летит, а ты все не меняешься! Все так же носишь мужскую одежду, – его глаза все еще излучали теплое сияние, смешанное с чем–то, напоминавшим озорных чертиков. Ему уже семьдесят лет, а в нем до сих пор ощущается сила и непобедимость, и в каждом жесте улавливается настоящая магия мастера меча.

– Я хотел посетить Европу. Мне здесь просто смертельно надоело! Все погрязли в межклановых войнах, и меня перетягивают, как канат, то на одну, то на другую сторону! Убежать бы от них, – несмотря на серьезность лица, в голосе слышалась явственная издевка.

– Вы как дите малое, сенсей. Все бы Вам поинтереснее, – с доброй усмешкой проговорила девушка.

– Я перенял эту черту от тебя, Сан, – с мягкой улыбкой вернул мне колкость мужчина.

…

–…Нет…Ты же… Ты не можешь…Я…нет…О Великий Будда, это все моя вина…Я должна была…должна была предугадать…предвидеть, защитить… Господи, что же я наделала… Не оставляй меня, ты же обещал…

Девушка сидела в луже крови, мерно вытекающей из обезглавленного тела, и держала в руках…отрубленную голову своего учителя. Его глаза закрыты, губы плотно сжаты, лицо выражает спокойствие. Будто в последний момент, глядя на занесенный над ним клинок, он всех простил, все осознал…

В следующую секунду глаза резко распахиваются, рот искривляется в немом крике, и из него, вместе с кровью, вырываются слова:

– Это все твоя вина, Сан, твоя вина! Сан, это ты виновата, ты, ты, все из–за тебя!..

 

***

 

Вскрикнув, Сандра подпрыгнула на кровати, судорожно втягивая ртом воздух. Рефлекторно схватив с прикроватной тумбочки очки, она встала и нетвердым шагом дошла до стола, на котором оставила трубку с табакеркой. Захватив с собой еще и плед, она спустилась в гостиную и, сев на широкий диван, обитый красным бархатом, закурила.

Этот сон не снился ей уже два года, а из–за этого треклятого Перса она все снова вспомнила.

«Как же я не хочу хранить в себе эти воспоминания, как хочу, чтобы кто–нибудь избавил меня от них, спас меня, протянул руку, чтобы вытащить из этого темного омута в моей голове…». Сандра судорожно раскуривала трубку, втягивая как можно глубже терпкий, колющий горло дым, и смотрела в одну точку, ничего не видя и не стараясь увидеть перед собой.

«Пусть сейчас что–нибудь случится. Пусть Эрик проснется, придет сюда, снова начнет спрашивать, почему он здесь... Или пусть на Землю упадет небесное тело, и все закончится… Пусть все закончится…»

– Кто–нибудь, помогите… – еле слышно выдавила из себя она, откидываясь на спинку дивана. Вокруг сгущался какой–то густой черный туман, она будто падала в глубокую пропасть, в бесконечную темноту, все глубже увязая в круговороте собственных мыслей и воспоминаний…

– Кто–нибудь…

Через какое–то время – сложно сказать, сколько прошло времени – может, целая вечность – она почувствовала удары по щекам. Несильные, такими обычно приводят в чувство. Из темноты слышится еле различимый, но не потерявший своей красоты голос, который зовет, просит, чтоб она пришла в себя – раздосадованно, удивленно, с легким налетом раздражения.

Сандра, сделав над собой титаническое усилие, чуть приоткрываю глаза и встретила беспокойный взгляд золотых глаз.