Глава 26. Она лежит рядом со мной, в моих объятиях, такая нежная, мягкая, женственная – так непривычно, но чудесно женственная

 

Она лежит рядом со мной, в моих объятиях, такая нежная, мягкая, женственная – так непривычно, но чудесно женственная! – расслабленная, умиротворенная. Веки ее подрагивают, она видит сон. Может быть, даже сон обо мне. Как же это прекрасно – держать ее в своих руках, такую живую и теплую, такую… мою. Она – моя. Она принадлежит мне. Только мне одному – ведь на нее, как и на меня, никто не претендует…

Заворочалась, повернулась на бок, слегка напряглась – неужели снится что-то плохое? Не бойся, я здесь, с тобой – я обещал, что буду с тобой. Эрик должен сдержать хоть одно свое обещание... Нет, не Эрик – Я, ведь я обещал ей, что приму себя таким, какой я есть – ведь она приняла меня таким. Ночью, она говорила, что я прекрасен, и я верил ей, ибо не мог не верить. Если она видит меня таким, какой я есть, и говорит, что я прекрасен, значит, так оно и есть.

В ту же секунду появляется нестерпимое желание разбудить ее – достаточно одного моего поцелуя, и она проснется – разбудить, и снова целовать, прижимать к себе, снова и снова… Но я не могу. Она так устала – она должна отдохнуть, я совсем измучил ее собой. Своими чувствами, которые так долго копил внутри.

Что она скажет, когда проснется? Это так удивительно и так непередаваемо – лежать рядом с ней в ожидании момента, когда она проснется и скажет что-нибудь – обо мне.

Но – который час? Я совсем забыл о том, что у меня были важные дела. Это не удивительно – я обо всем забыл. Как можно помнить что–либо о себе, когда есть она, и все, что сейчас важно для меня – это только она.

Тем не менее, нужно поскорее разобраться с этим делом. Эрик… Я – сейчас слишком занят, мне некогда гоняться за каким–то «Черным Драконом», пусть он хоть всю Францию обезглавит… Хотя раньше это вызывало у меня интерес: человек в белой маске, неуловимый и безжалостный убийца, отрубающий головы. Раньше, надо заметить, он был гуманнее – убивал только действительно опасных для рода человеческого людей: наркоторговцев, контрабандистов, а тех, кто мог бы еще встать на «путь исправления», оставлял в живых – разве что пугал до полусмерти. Но в последние три месяца…

В любом случае, я должен отказаться от этого предложения. Воистину, люди, заинтересованные в поимке «Черного Дракона» знали, к кому обращаться, ведь я – король ловушек! Но ей не зачем знать об этом. Пусть его ловит кто–нибудь другой…

– О чем ты так крепко задумался? – смех такой чистый и радостный, тоже непривычный, и оттого еще более прекрасный.

– Когда ты думаешь о чем–то, твои глаза тускнеют, будто ты куда-то погружаешься… Вот, совсем другое дело – теперь ты снова со мной.

Я снова тянусь к ней, и она снова – моя, полностью моя. Каждый сантиметр кожи, каждый вздох…

– Мне нужно будет уйти ненадолго.

– Зачем? – устраивается поудобнее на моем плече, и я снова не могу сдержать себя – беру ее руку в свою, начинаю покрывать поцелуями…

– Я пока не могу тебе сказать. Я расскажу, когда закончу с этим.

– Ладно, – немного обиженно отвечает она, но потом снова улыбается, – Тогда у меня для тебя будет задание.

– Я полностью в Вашем распоряжении… моя госпожа, – не могу удержаться, и в конце копирую голос ее служанки. Легкий удар в бок и снова – ее смех.

– Очень похоже. Кстати, ей нужно сообщить, что я вернулась – она ведь не знает. Напишу ей записку, а ты попроси кого–нибудь доставить, хорошо?

– Хорошо.

– И еще – мне нужны все газеты за последние две недели. Это важно, все–все.

– Хорошо. Я принесу.

– И еще… возвращайся скорее, пожалуйста, я буду ждать, – договорив, она прижимается ко мне – так крепко, как прошлой ночью. И я снова целую ее…

 

***

 

По возвращении в Париж мадам де Шаньи долго думала, посвящать ли ее драгоценного супруга в свою тайну. Точнее, в ее и мадемуазель Эйбон. Честно сказать, эта женщина не пришлась Кристине по нраву, но, все таки, помощь и поддержка, которую она проявила к Маэстро, были просто неоценимы.

Сандра обещала помочь ей. Женщины уговорились, что по возвращению в Париж Кристина сообщит ей о своей готовности встретиться с Эриком, чтобы та «подготовила почву», как она выразилась. Сандра сказала, что не будет говорить ему раньше, ибо не хочет давать ему напрасной надежды.

Но, когда к Кристине вернулся слуга, посланный передать письмо, он сообщил о том, что мадемуазель Эйбон уже несколько месяцев не было дома и даже ее служанка встревожена.

— Девушка сказала, что мадам уехала в Японию, но должна была вернуться уже около полутора месяцев назад, – отрапортовал посыльный. Тогда Кристина встревожилась. Она хотела как можно скорее увидеться с Эриком и объясниться.

Что до Рауля, он по–прежнему сохранял холодную учтивость и окружал девушку заботой, в которой, впрочем, сам не участвовал… он будто боялся ее. Их милые разговоры ни о чем, прогулки, все, что было раньше – ничего этого нет. Кристина не сомневалась в том, что Рауль по-прежнему любит ее, но… Как-то раз он сказал, что той милой крошки Лотти он, наверное, уже никогда не увидит, что Кристина потускнела, «выцвела»… Это обидело девушку. Эрик любил ее любой, и главным для него были ее голос и душа…

Кристина только надеялась, что Малюбит все еще любит ее как прежде и сможет просить свою Кристину. Весь вечер прошел в раздумьях и обрывочных воспоминаниях, изредка всплывавших в голове. Как могла она так обидеть ее Ангела Музыки, ее Маэстро?.. Он не заслужил такого неблагодарного отношения с ее стороны. Ложась спать, Кристина уже точно решила, что утром сама отправится в Оперу.

«Но готова ли я?..

 

***

 

Выглянув из–за плотной портьеры на улицу, взгляд зацепился на высокой черной фигуре в широкополой шляпе и тяжелом развивающемся плаще, уверенно приближающейся к дому на улице Пийе–Виль.

– Идет.

– Что, если он откажется? – спросил из угла комнаты неприятный мужской голос.

– О, поверь мне, милый – мне есть, чем зацепить нашего Фантома, – промурлыкала стоящая у окна женщина, накручивая на палец черную длинную прядь. Через некоторое врем слуга, низко поклонившись, пригласил мужчину в комнату.

– Добрый день, месье Фантом, – приторным голосом поприветствовала его женщина, отходя от окна, – Мы ждали вас раньше.

– Если я не пришел раньше, значит, на то есть причины, – металлическим голосом произнес Эрик, скрестив руки на груди.

– Ладно, я не против. В конце концов, у всех у нас есть свои дела, – женщина взглянула на мужчину, сидящего в углу, и тот криво ухмыльнулся.

– Но давайте же поговорим о деле, касающемся нас с вами, – продолжила женщина, пройдя в центр комнаты. – Вы сказали, что обдумаете наше предложение.

– Я обдумал. И я отказываюсь.

Комната погрузилась в молчание. Женщина оперлась руками о стол, внимательно вглядываясь в прорези маски.

– Я ожидала такого ответа. Но я предлагаю вам подумать еще раз. И хорошо подумать.

– Вы мне угрожаете? – усмехнулся мужчина.

– Увы, ситуация такова, что я вынуждена вам угрожать, – с нажимом ответила женщина.

– И в чем же заключается ваша угроза? Мне просто интересно, – откровенно–издевательски спросил Эрик.

– Вам знакома мадемуазель Дааэ? Ах, простите. Кажется, сейчас она – мадам де Шаньи, но это не так важно, верно? - Невысказанная угроза незамедлительно проявила свое воздействие. Мужчина напрягся, болезненно стиснув руки.

– Если с ее головы упадет хоть один волос...

– О, не волнуйтесь! Я совсем не хочу причинять какой–либо вред вашей бывшей протеже, - добродушно улыбнулась женщина, отмахнувшись, – Но, если вы не согласитесь нам помочь – увы, мне придется. И вы, в вашем нынешнем положении, вряд ли сможете защитить мадемуазель.

После продолжительного молчания, мужчина ледяным голосом произнес:

– Хорошо. Я согласен. Мадам...

– О, зовите меня просто – Минако. Понимаю, имя немного режет слух иностранцев, но... – женщина, не договорив, засмеялась, – Не важно. И, простите за бестактность, я не представила Вам моего супруга – Цугуми Такогами. И мы оба чрезвычайно рады нашему сотрудничеству!

 

***

 

К счастью бывшей примадонны Гранд Опера, ее гримёрная была не заперта. Придя в Оперу, Кристина поняла, что даже за столь короткий срок, девушка сильно изменилась и повзрослела. Встречая знакомые лица, она не останавливалась ни на секунду, ибо цель ее была превыше всего сейчас.

Девушка с трудом вспомнила дорогу и пару раз забрела не туда, но все же дошла до подземного озера. Сгорая от нетерпения, Кристина позвала своего Маэстро. Она звала долго, но никто не отвечал.

Девушка уже почти отчаялась, как вдруг услышала где-то позади нее едва слышные шаги. Тихие и мягкие, будто у кошки. Резко развернувшись, Кристина увидела два желтых глаза, горящих в нескольких метрах от нее.

– Эрик! – снова воскликнула она. Глаза на мгновение пропали, но вскоре вновь появились. Вновь слышен звук шагов - внезапно тяжелых, меедленных, неуверенных...

– Я так рада, что Вы живы, Эрик! Благодарение небесам! – говорила Кристина, идя ему навстречу. Наконец, фонарь в ее руке осветил его фигуру. От него все так же веяло силой, и в каждом движении все так же сквозила властность и нечеловеческая грация – правда, сейчас она была смешана с шоком, насколько понимала девушка.

– Я пришла сюда, к Вам, друг мой, чтобы просить прощения за свой поступок. Сможете ли Вы простить свою Кристину?

Он продолжал стоять, молча, не двигаясь, казалось, даже не дыша.

– Умоляю, скажите же что–нибудь! Не пугайте меня. Неужели я и вправду встретила призрака?..

– Кристина... – едва слышно выдохнул он. – Выходит, она... она и правда говорила с вами... Но как же... что же теперь... – девушка немало удивилась такой реакции. Неужели он совсем не рад ей? И о ком он говорит?

– Прошу простить меня. Эрик ведет себя неподобающе джентльмену. Полагаю, у вас есть ко мне разговор, но, право, не пристало держать гостей на пороге. Позволено ли мне приглашать в дом замужнюю женщину? – слова, поначалу наполненные ядом и болью, тут же неуловимо изменили оттенок и стали простым проявлением такта.

– Замужняя женщина – слишком громкое высказывание для моего нынешнего положения. Я расскажу вам позднее. Но, думаю, в данной ситуации нет ничего предосудительного – ведь пришла без приглашения, – в тон ему ответила Кристина.

Пройдя мимо нее, Эрик зашел в лодку, и, как бывало раньше, подал ей руку. Если раньше Кристина старалась не касаться его, то теперь взяла его руку с нетерпением, ощутив которое, он судорожно вздохнул. Усадив девушку в лодку, Эрик направил ее сквозь свинцовую гладь озера.

 

***

 

– Я, несомненно, очень рад, что Вы нанесли мне визит, Кристина, – учтиво поклонившись, сказал Эрик. Что-то было не так. В нем самом. Кристна уже не могла с уверенностью сказать, что этот человек готов отдать за нее жизнь – свою или чужую – но, в то же время понимала, что он все еще любит ее.

– Эрик, сможете ли вы простить меня за ту черную неблагодарность, которой я отплатила за вашу любовь и доброту, что вы проявляли ко мне? – с виной в голосе спрашивала девушка, – Все, что я имею сейчас, все это – дело ваших рук. Ведь, если бы не Ангел Музыки, пришедший ко мне тогда, я так и осталась бы подающей надежды хористкой. Но, видит Бог, Эрик, я поняла свой проступок перед вами. Я сделаю все, что угодно, все, что Вы попросите, чтобы Вы простили меня!.. – Возможно, "все" было сказано слишком громко, но в тот момент девушка была готова на многое...

– Вы ничего не должны делать для Эрика. Эрик простил вас уже за сказанные вами слова, – нежно проговорил Маэстро, снова говоря о себе в третьем лице. Не сдержав радости от сказанного, Кристина кинулась Маэстро на шею. Он дернулся, судорожно вздохнув, но через некоторое время все же заключил меня в свои объятия. Раньше она была глупым ребенком и не понимала что за человек находится рядом с ней, какие невероятные сокровища предлагает в обмен на взаимность;она боялась его вида, исходящей от него завораживающей силы, боялась этого волшебного голоса.

Но теперь все по–другому. Кристина многое осознала за это время, проведенное, фактически, в одиночестве. Теперь она понимает.

– Кристина...

Позади громко хлопнула дверь, и от испуга Кристина отпрянула от него.

– Что это было? – взволнованно спросила она.

– Должно быть, сквозняк, моя дорогая, – небрежно бросил Эрик, покосившись на дверь. – Возможно, нам лучше будет пройти в столовую?

Он сильно изменился. Нервозность и резкость никуда не исчезли, но значительно смягчились. Он говорил спокойно и голос его лился, словно песня, нежная и прекрасная песня. Как же Кристина соскучилась по этому голосу...

По немой просьбе Маэстро Кристина рассказала, как проходила ее жизнь с их последней встречи, и казалось, что он совсем не злится на нее за проступки перед ним.

Узнав об отношениях деевушки юным графом, Эрик пришел в настоящее бешенство, но быстро успокоился, сказав, что теперь его Кристину никто не посмеет обидеть или оскорбить. Разумеется, не обошлось и без небольшой нотации по поводу занятий вокалом... Как же не хватало ей ее дорогого Маэстро и его чудесного голоса...

 

***

 

До того, как она пришла и разрушила выстроенный мной воздушный замок, я спала, ожидая его, и мне снилось море.

Мне снилось море. Впервые в жизни мне снился не привычный кошмар с озером возле моего старого дома, а обычное море. Я лежала на спине, колыхаемая сильными, необузданными волнами так, будто была какой–то деревяшкой, незначительной щепкой, такой же безвольной…

Волны обволакивали меня, и касались нежно, будто целуя. Не было страха или волнения, не было обычного недоверия к жестокой водной стихии. Я доверилась им, растворяясь в соленой воде. Взгляд мой был устремлен в небо, ясное и безоблачное.

В следующее мгновение я оказалась на морском берегу, усыпанном крупными разноцветными камнями. Устремив взгляд в море, я ужаснулась.

Огромные волны, вздымаясь до небес, с оглушительным грохотом обрушивались вниз, разбиваясь о берег. Но меня тянуло к этой бушующей, пульсирующей силе природы, будто там меня ждало что-то... кто–то...

Я уверенно зашагала в сторону волн, шла, не останавливаясь, не медля ни секунды. На некоторое время волны отступили, и вдалеке показалась шхуна с черными парусами. Я ускорила шаг и поняла, что корабль начинает отдаляться. Тогда я побежала, с трудом понимая, зачем делаю это. Вода все отступала, и я бежала без препятствий, все дальше, глубже. И тут огромная, в сотни раз больше, чем все предыдущие, волна поднялась, грозясь обрушиться на меня. Я думала, что успею нырнуть и выплыть с другой стороны волны, но...

Последним, что я увидела, была черная шхуна.

Сейчас же я стояла возле двери, ведущей в столовую, и слушала. Внутри меня все обрывалось, болезненно сжимаясь, но я лишь молча слушала. Незачем устраивать скандалы с битьем посуды.

Они очень мило смотрятся вместе. Она – такая миниатюрная, такая прекрасная, с таким красивым голосом и мерцающими голубыми глазами – и он. Его даже описывать не хотелось. Что уж тут...

– Как неучтиво с моей стороны. Кристина, Вы голодны?

– О, Эрик, не волнуйтесь об этом. Хотя, я не отказалась бы от чашечки чая – того самого, который Вы обычно мне заваривали.

– Хорошо. Я сейчас вернусь. – Он ушел, и через некоторое время вернулся с двумя дымящимися чашками. О, как мило, теперь они будут вместе пить чай и музицировать до скончания веков!.. Нет, спокойно, спокойно...

Но надо же как-то привлечь его внимание, я не могу стоять здесь целый день. На счастье, рядом лежала папка с какими–то документами – большая, кожаная... Послышался едва слышный удар, и я увидела, как он вздрогнул.

– Кристина, простите, я сейчас вернусь, – неуверенно сказал он и пошел... да, ко мне, чудесно.

– Тс–тс–тс. Молчи, я не хочу тебя компрометировать. Я рада, что она пришла. Мы так не договаривались, конечно, но – ладно. Ах, эти женщины, да? – спокойствие и уверенность – залог хорошей актерской игры.

– Мне нужно уйти, у меня срочные дела. А ты... Поговори с ней, только помни, что она все еще ребенок, Эрик – относись к ней с пониманием. И не волнуйся – все будет хорошо.

– Куда ты уходишь? – шепот у него тоже очень красивый. Даже какой–то сокровенный.

– Я же сказала, у меня дела. Мне срочно нужно... домой. Все хорошо, – по–моему, я сейчас криво улыбнулась. Надеюсь, он не заметит, – Я пойду. Удачи тебе.

А теперь быстро, чтобы он не успел опомниться. Мне здесь больше делать нечего. Я хотела, чтобы он был счастлив – и теперь он будет счастлив. А то, что я себя при этом нечаянно убила – это только моя вина. Кроме того, он ни разу не сказал, что он меня любит. Вина только моя... Глупый скорпион.

 

***

 

Как я и думала, мне нельзя исчезать надолго.

Нужно срочно все это уладить, загрузить себя работой – однако, хорошая у меня работа, ничего не скажешь – причем так, чтобы кроме работы я больше ни о чем не думала. Ну, тут и думать не о чем, в принципе.

Джунко страшно ругалась на меня, и, ко всему прочему, обиделась.

– Нельзя так поступать с людьми, которым Вы дороги!

Как это нельзя – можно. Все можно. Мир потерял правила, когда я осознала, что я – не человек. Это для людей есть обязательные постулаты и законы, которые они должны выполнять. А для меня нет ничего – полная свобода действий.

Итого: кто-то сделал из меня чудовищного убийцу, не щадящего никого. Ладно, так тому и быть, я согласна на такие правила. Они даже обозначили следующее место и "жертву". Сегодня ночью. Благо, сейчас раннее утро – времени еще много. Вы еще увидите, как ведут себя змеи, которым наступили на хвост.